О могилах и шансах

Если бы кто-нибудь спросил Тома Марволо Реддла, что за всю его длинную жизнь удивило его больше всего, бывший Темный Лорд без раздумий бы ответил: посмертие. В первую очередь было парадоксально, что оно у него вообще было - после того, сколько преступлений против Смерти и Магии он совершил. Но, видимо, эти же преступления и были причиной его воплощения в призрака: похоже, огрызки его души были настолько зыбкими, что из отделившейся от них "душевной пыли" сформировался полноценный отпечаток личности. Второй парадокс посмертия состоял в том, что влачить своё призрачное существование Тёмный Лорд воплотился на собственной могиле. Да-да, у него была собственная могила: вполне приличный пяточок земли на каком-то небольшом и, похоже, полусемейном кладбище с небольшой оградкой и небольшой стеллой с его именем, с его прозвищем и годами жизни. Тёмный Лорд демонстративно закатил глаза - стало понятно, кто поставил могилу. Только Поттеру хватало наглости и храбрости называть его Воландемортом... и Томом. Мерзость. Вопрос, зачем Поттер ставил могилку своему злейшему врагу, из-за которого потерял семью и лишился нормального детства, оставался открытым. Но последним фигуральным гвоздем в крышку метафорического гроба стало то, что к нему на могилу ходили люди. Прям настоящие люди, живые и даже с какими-то "гостинцами", которые обычно носят на кладбище. Сначала пришел - ну кто же ещё? - Мальчик-Который-Выжил-хрензнаетсколькораз, Национальный Герой и бла-бла-бла Гарри Джеймс Поттер. Приволок несколько букетов: два букета белых лилий, несколько букетиков алых гвоздик, которые маглы традиционно носят на могилы военных, и черные ирисы. Ему предназначались, как оказалось, именно последние. Глядя на цветы и молодого парня, присевшего на корточки перед его могилой, Лорд задался вопросом, понимал ли мальчишка значение цветов, которые принес? Да и мальчишка ли ещё? По прикидкам Марволо Поттеру уже ближе к тридцати. На нем потрёпанная мантия, словно он только с дуэли, суровая морщинка на лбу, словно он долго и упорно о чем-то думал или что-то его беспокоило, и первые проблески седины - отголоски бурной молодости. Воландеморт бы позлорадствовал. Но Том Реддл испытал жгучее чувство вины, усугубленное тем, что он даже не мог попросить прощения теперь. Пусть и призрак, но он, как уже успел выяснить, был невидим абсолютно для всех. И раз уж постаревшему герою нужно немного посидеть в тишине у чьей-нибудь могилы, что ж, бывший Тёмный Лорд готов ненадолго предоставить ему "политическое" укрытие своего памятника. Поттером же, скорее всего, установленного. - Знаешь... - через бесконечно тянущиеся минуты вязкой тишины хрипло шепчет Национальный Герой, - В чём-то ты был прав. Не ты-Воландеморт, но ты-Том-Марволо-Реддл, Наследник Слизерина. И словно плотину прорывает: Поттер говорит безостановочно, сбиваясь с одного на другое, охрипнув к концу, на удивление, связного рассказа о том, как Магическая Британия едва не перестала существовать. Сама Магия обозлилась на бестолковых потомков за бездарную трату её Дара, а под перекрёстный огонь магловских предрассудков, насаженных ещё инквизицией, и закостенелости волшебников как всегда попал Гарри. Теперь уже - Лорд Гарольд Поттер-Блэк, но суть то у них была одна: слишком рано выросший из детства и едва доросший до зрелых двадцати потерянный мальчишка. Уже не ребёнок, но ещё недостаточно взрослый для всех этих кичащихся своей сединой магов из Палаты Лордов, Визенгамота и Министерства, вынужденный, иногда буквально, с боем проталкивать решения, угодные Матери-Магии, и едва ли не в одиночку браться за их осуществление. Лорд понимал, Грязнокровка и Предатель Крови здесь юному Лорду были не помощники: им бы свои проблемы разгрести, всё же эти "обзывательства" не просто так им были даны. Под конец своего рассказа, который завершается предвыборной гонкой за место Министра Магии, которое Гарольду нужно занять любыми средствами, мужчина потерял голос и замолк. Только тогда Реддл понял, что уже какое-то время идёт дождь и совсем стемнело. Мальчишка (для него - всё ещё мальчишка) промок насквозь и дрожал - осень на дворе, а не июль всё-таки. - Поттеррр, - едва не зарычал Тёмный Лорд, сам не зная зачем, - Прекрати наматывать сопли на кулак и живо чеши домой, пока не подхватил лихорадку! Я могу ещё потерпеть тебя здесь живого, но не дай Магия ты на моей могиле окочуришься, придурок-авадастойкий. Поттер поднял на него какой-то потерянный взгляд, и Марволо отчего-то счёл возможным продолжить: - Если так переживаешь за выборы Министра - поговори с Малфоем. Ты спас младшего от Азкабана, да? У него должен быть перед тобой магический долг, и помощь с выборами - меньшее, что ты можешь с него стребовать. Поговори, в конце концов, с Гринграсами, Ноттами, Паркинсонами. Ты же за традиции и правила Магии радеешь! Преподнеси все правильными словами, и эти чистокровные снобы сами перед тобой побегут, расчищая дорогу. На несколько минут снова повисла тишина, разбавленная тихим шуршанием капель по бетону, пока мальчишка не поднял взгляд, несмело улыбаясь. - Спасибо, - прошептал он, и Том как-то сразу понял, что наглый Гриффиндорец вполне неплохо его видит и слышит, - Спасибо. Прошептав ещё одно слово благодарности наглец тяжело поднялся на ноги, чуть покачнувшись, и положил что-то, завёрнутое в плотную гербовую бумагу, поближе к стелле. - Это твоё. Потребовалось время, чтобы его починить, - и, спустя ещё несколько минут напряжённой для Лорда тишины, - Извиняться не буду. Мы изначально были в неравных условиях, и кто-то должен был умереть. - В таком случае, и я оставлю за собой право не приносить извинения. "Потому что никаких извинений не будет достаточно" - так и не было произнесено, но они оба друг друга поняли. Поттер ушел лёгкой, почти бесшумной походкой, скрывшись в ночных тенях, оставив бывшего Тёмного Лорда один на один с собственными мыслями. В смятом гербовом конверте лежал сверкающий гранями медальон Салазара Слизерина. Тот самый, который должен был быть уничтожен вместе с его крестражем. На утро Реддл обнаружил призрачную копию медальона на своей груди. Черные ирисы стали появляться стабильно каждые две недели: только успевали иссохнуть старые цветы, как их заменяли на новые. Следующим посетителем стал, как ни странно, Дамблдор. Пришёл вместе с первым снегом, как ни в чём ни бывало. Положа руку на сердце, Реддл не так сильно удивился тому́, что старик жив, как тому́, что пришёл на его могилу. Сделал мысленную пометку, о чём стоит предупредить мальчишку-Поттера, когда тот приползёт плакаться в следующий раз (вдруг тот не в курсе, что любимый учитель жив-здоров) и обратил внимание на то, что принёс с собой старый учитель. Набор был, как и сам старый маг, откровенно говоря странным: хороший магловский виски, судя по этикетке, семидесятипятилетней выдержки - такие этикетки Том видел на бутылках ещё до Войны. К бутылке прилагался подарочный набор из Сладкого Королевства: сахарные перья, всевкусные конфеты, пакетик лимонных долек (Том готов был огрызком своей души поклясться, что уж это точно из личных запасов старика) и шоколадные лягушки. Старик ушёл, не произнеся ни слова, но, несмотря на то, что Реддл был уверен - Поттер один такой всевидящий уникум, он все равно с трудом дождался, пока спина в аляповатой мантии скроется из виду, прежде чем согнуться в приступе нехарактерного для него хохота. "Уже вырос, но для меня всё ещё ребенок" - вот, что хотел этим сказать старик. А может, укорил его за первый крестраж, типа, ты для меня умер молодым. Кто ж его, старика, поймёт? Но хохотал Реддл от всей своей душевной пыли и даже сам едва ли мог объяснить - почему. Не было у этого смеха какой-либо совсем конкретной причины. Не было в этом смехе и горечи. Просто этот виски с шоколадными лягушками выглядел так нелепо, что он не удержался. И сам не заметил, как по щекам текли слёзы. Потом заходила Минерва. Реддл как-то не обращал до этого внимание на то, как же краснеющая и робеющая перед ним второкурсница, оказывается, постарела. И какая у неё несгибаемая осанка. Реддл внезапно поймал себя на раздражающе-одобрительной мысли, что женщина, как настоящая львица. Она ушла, ничего ему не сказав. Только положила на могилу букет из подзавявших уже жёлтых тюльпанов и хризантем. Сочетание было странное, но Лорд даже мысленно не посмел пройтись по этому поводу. Как-то не кстати вспомнилось, что ни мужа, ни детей у женщины так и не было... Под Рождество заскочил Поттер: была метель, и Реддл крыл его матом долго, громко и со вкусом, используя обороты ещё своей юности, пока не убедился, что идиот-Министр действительно ускакал с кладбища. Присыпанный снегом пряник с глазурью гриффиндорской расцветки, найденный по утру вместо привычных ирисов, почему-то даже не вызвал должного раздражения. Так, миролюбивое "наглый сопляк", не более. До весны приходило несколько аристократов из Пожирателей (называть их Рыцарями, как было изначально, у Тома язык не поворачивается - не осталось среди них рыцарей, давно не осталось). Кто-то подолгу молчал у могилы, кто-то ругал его на чём свет стоял, полоская родословную и по отцу и по матери до седьмого колена. Реддл, конечно, не отвечал - он вообще только Поттеру отвечал, если уж на то пошло - но слушал всегда внимательно. Не чтобы запомнить, что о нём наговорил, но чтобы помнить, за что он задолжал. Ближе к маю, когда уже зацвели первые жёлтые вырвиглазные цветочки, на кладбище, опасливо оглядываясь, словно Тёмный Лорд мог выскочить из-за очередного памятника и укусить их за задницу, пришли шестой Уизли и Грейнджер. Принесли что-то вроде обязательных гвоздичек, каких-то даже слегка помятых, но Реддлу все равно было почти приятно: пару человек к нему на могилу и просто плюнуть приходили, чего уж там. Кто снизошёл до оскорбления могилы, Реддл как-то не запоминал: не видел смысла. Поттер, который отмывал стеллу от уродливых пятен, конечно, был не сильно доволен, но Марволо уболтал его, начав выспрашивать про новую политику Министерства. И кто из них теперь герой, а кто - склонный к насилию безумец? Друзья Героя некоторое время стояли в тишине, неуютно ежась под порывами ещё холодного весеннего ветра, пока рыжий, положив гвоздики к ирисам и одинокой белой розе, не заговорил. - Ты, конечно, ублюдок, Реддл, - произнёс он под аккомпанемент злобного шипения девушки, - И ненавижу я тебя как минимум за то, что из-за тебя мой лучший друг стал убийцей... Но Гарри сказал, что мертвых нужно прощать. Мол, они там, в посмертии или ещё где, за всё ответят. Так вот, Том Марволо Реддл, Лорд Воландеморт. Мы, как друзья Гарри, тебя прощаем. Может, для тебя это и не имеет значения, но это было важно для него, так что... - Рон, заткнись, - рассерженной кошкой зашипела девушка (Реддл невольно провёл параллель с Маккгонагл и удивился, насколько они похожи) и поволокла друга к выходу с кладбища, но Марволо уже не обращал на них внимания. ... Гарри это важно, да? А второго мая, в день Национального британского праздника, на маленькое кладбище, расположенное в Годриковой впадине, ступила нога девушки в траурных одеждах с пышным букетом алых как кровь ликорисов. Лицо девушки было закрыто черной вуалью, а ладони скрыты черными перчатками с цветочным узором, едва выделяющимся на ткани. При появлении незнакомки, ещё даже не видя её, Реддл, до этого лениво сидящий на собственной могиле и греющийся в лучах редкого майского солнца, весь подобрался и встал. Стоило девушке приблизиться, он низко поклонился и, так и не подняв головы, прошептал: - Для меня честь видеть Вас, Госпожа. - Неужели? А у меня сложилось впечатление, что ты всеми силами избегал нашей встречи, - с мягким укором, от которого у Марволо волосы встали дыбом, произнесла девушка, укладывая цветы прямо призраку под ноги. - Был молод и глуп, Госпожа. - Знаю, дитя. И что раскаялся, тоже знаю, - девушка ласково провела рукой по голове мага, слегка растрепав черные волнистые волосы, - Поэтому и пришла за тобой. - Мне... Пора? - отчего-то неуверенно, почти робко уточнил очевидное Том, но быстро взял себя в руки, - Тогда окажите мне милость, Госпожа. Девушка взяла его за локоть, и они пошли, словно не два призрака, бредущие между могил, а как будто на светской прогулке в цветущем саду родового менора. - Я окажу тебе милость, дитя. В конце концов, сам Повелитель просил за тебя... - Могу я узнать, о чём он просил Вас, Госпожа? - тихо поинтересовался призрак, не зная, как ещё поддержать их странную беседу. - Мой юный Повелитель, - особенно нежно вздохнула девушка, словно мать говорила о робкой просьбе своего драгоценного дитя, - Он просил, чтобы в следующей жизни вы оказались рядом. Не только вы, на самом деле, но и несколько дорогих ему людей, которых в этой жизни он не успел и не смог понять, хотя у него было достаточно времени. - Разве я... Заслуживаю этого шанса? - осмелился спросить Реддл, когда до кладбищенской ограды оставалось всего несколько шагов. Это было действительно невероятно - ему собирались подарить вторую жизнь, шанс на искупление вины и собранную из осколков бесценную Душу просто по просьбе... Том догадывался, по чьей просьбе. Женщина мягко рассмеялась, и бывший Тёмный Лорд почувствовал себя мальчишкой, который сказал маме, что когда вырастет - станет бабочкой и улетит, а та рассмеялась. - Каждый заслуживает второй шанс. Просто он для всех разный... Если бы кто-то в этот момент проходил мимо кладбища в Годриковой впадине, то мог бы видеть две человеческие фигуры, женскую и мужскую, которые просто исчезли, растворились едва пересекли распахнутые ворота. Их бы посчитали видением или игрой света, а на могиле Тома Марволо Реддла, Лорда Воландеморта, 31.12.1926-02.05.1998 продолжали бы лежать красные ликорисы и черные ирисы...