По кочкам

      Арсений честно любит свою работу, вот прямо обожает. Она приносит ему искреннее удовольствие, даже если Макс постоянно повисает на шесте как макака когда он отворачивается; успокаивает потрёпанные преподами нервы, даже когда за своими дамами приходят альфачи и крестят его геем без причин (не то чтобы это такое уж вранье, но всё равно обидно); делает жизнь лучше, даже когда начальство ставит уроки на четыре, а у него ебанная пятая пара в пятницу, и Добровольскому приходится врать о больном коте. А самое главное – она приносит деньги. Достаточное количество денег, чтобы оплатить общагу и даже хватало на такие прелести как еда, что вкупе со стипендией делает его чуть менее бедным студентом. А если работа приносит и финансы, и радость, то цены ей нету.       Это он так пытается заставить себя угрюмо топать по тротуару на эту работу в гребаный выходной. Студия недалеко, а значит смысла тратиться на метро нету – это он так оправдывает свою скупость потому что студия далеко, ага. Дома же ждёт подготовка к уже приближающейся сессии, на которую никогда нету времени – а это, свое недовольное ебало.        В общем, всё как всегда, всё по канонам, сейчас он дойдёт до конца улицы, перейдёт на другую сторону и повернёт направо, а там уже полтора часа мук, и попыток научить людей, как особо одаренные говорят, «стриптизу». Арсений уже давно перестал реагировать на таких дебилов, и даже не устраивает часовые лекции, доводя, что стрип-пластика — это никакой, блять, не стриптиз. Хотя он и считает своим долгом быть занудным занудой, сил на этих оленей его больше нету. Ведь если в небесной канцелярии человеку не выдали мозг, это же не Арсеньевская проблема, верно?       Телефон в кармане гудит сообщением, и он тянется, чтобы достать его и заодно проверить время, хотя опаздывать он вообще не должен, но перестраховаться стоит. Мобильный выскальзывает из потных рук, и Арсений тут же жмурится на противный стук об асфальт, в голове уже высчитывая сколько дней без еды может стоить ремонт. Вдруг сбоку кто-то кряхтит, и он тут же открывает глаза, замечая того, кого ну вот вообще бы не хотел видеть.       — Аккуратнее надо, — Руслан, как всегда, немножко картавит, и глупо улыбается, протягивая его телефон и поднимается с корточек. Он вот никак не изменился, ну вот вообще. Такой же дебил, ей-богу.       — Ты что, следишь за мной? — он неосознанно прижимает телефон к груди, будто его сейчас украдут, и оглядывается по сторонам. Не то чтобы он считает себя такой уж важной личностью в жизни Руслана и вообще, чтобы тот следил за ним как злобный бывший, нежелающий ни с кем делить свое. Просто в стрессовых ситуациях он сам не знает, что несёт, а мозг генерирует слишком дебильные идеи. И да, он считает эту ситуацию очень стрессовой.       Они с Белым вообще разошлись спокойно, как в море корабли уплыли по течению, и все дела. Никто никого не хотел убить, никакой ненависти и драмы, только спокойный разговор и обоюдное желание разойтись и не мусолить чувства друг друга. А чего вы хотели, это не сериал по первому на двести серий. И вот после того как он заявил, что никаких чувств нету, не хочется узнать, что Руслан на самом деле врал и хочет всё вернуть, потому что никому этого, блять, не нужно, тем более Арсению. Если Белый затронет эту тему, он наплевав на всё убежит.       — Арсений, ну ты чего? Я тут каждый день езжу на работу, — он щурится придирчиво, — Мы же кажется всё решили, нет?       — Да, да, да. Прости, я просто рассеянный очень. Наверное, пойду.       Он на деревянных ногах разворачивается, и просто идёт, не глядя куда. Сейчас главное съебаться побыстрее, потому что несмотря на то, какой Руслан почему-то хороший, он всё ещё бывший. А это слово в мире имеет плохой окрас, и именно они в фильмах творят хуйню.       У Арсения жизнь не фильм, а какой-то цирк, где волки не выступают, потому что волки, а выступают долбоебы во главе с, собственно, самим Арсением. А раз это не фильм, то хуйню будет творить не бывший, а он сам. Уже творит резко дёргаясь в сторону и опуская руку на ручку рандомной машины стоящей на тротуаре, где парковка вообще-то запрещена, но кому какая разница.       В голове вертятся прокльоны, а Руслан всё ещё не сводит своего дебильного взгляда, и лучше бы у него были тайные способности, как у супермена и он пропалил лазерами из глаз ему дырку в лопатках, тогда бы не пришлось позориться, можно было бы просто сдохнуть. Арсений не знает, зачем это творит, но внезапно захотелось показать тому, кого он потерял, как те фифочки. Мол, смотри, мы расстались и я стал успешным и самодостаточным, у меня машина и деньги, пока ты пиздуешь на среднестатистическую работу пешком, потому что старый ланос сдох кажется окончательно. Ещё бы первая часть была правдой, ведь успешный Арсений только в умении варить магазинные пельмени, и отдавать потом почти все Серёже, потому что надо блюсти фигуру и жрать салат, толстым его никто не полюбит.       Чёрная, и наверняка пиздец дорогая, «Тахо» оказывается открыта и это либо удача, либо случайность. Одно хорошо, хотя бы перед Русланом он не опозорится, тут даже наоборот. Другая же сторона монеты – это возможные пиздюлеи от владельца машины, которое он надеется стойко выдержать, главное чтобы заявление не писали. Он ведь не злоумышленник, – просто придурок. Надеясь, что оправдания у него достойные, а ебало не слишком подозрительное, Арсений запрыгивает в салон, сразу же захлопывая дверцу и устремляя взгляд в тонированное окно.       Белый всё ещё стоит смотря в его сторону, сука такая, и даже не двигается. Двигается что-то у Арсения под жопой, и он запоздало понимает что, кажется, усадовился кому-то на колени, но хотя бы сидеть не тесно, потому что салон просто огромный, а кресло ещё и прилично отодвинуто назад.       — Ёбаный в рот! — восклицают сзади, а у Арсения сердце падает куда-то в мизинчик на левой ноге, тот самый который всегда страдает от металлической ножки кровати. Хочется, как минимум, провалиться под землю, прямо в ад. Хотя это сомнительное наказание, там же Люцифер, а Том Элис нереальный красавчик, а Арсений буквально залез в чужую машину и уселся хозяину на колени. Какой позор.       Ещё хуже будет, если его сейчас выкинут на улицу, потому что Руслан, скотина, продолжает, блять, стоять на грёбанном тротуаре всё всматриваясь в тонированные окна и почему-то надеясь там что-то увидеть. Ебанный стыд.       Он резко разворачивается проезжаясь задницей по всем важным местам и затыкает водителю рот, пока тот не начал орать благим матом, надо чтобы Белый сначала отошёл, а уж потом пусть его достоинство сжамкают как бумажку с контрольной. Арсений буквально олицетворяет мем: «Не сдавайся — позорься до конца», поэтому не сдается и позорится до конца встречаясь с большими офигевшими глазами цвета лягушаток. Зачем он это заметил, – хуй знает. Кажется, вы должны были уже понять, что Арсений с нюансами, то есть ёбнутый.       — Простите, пожалуйста, только не кричите, я вас умоляю, — надрывно шепчет он на одном дыхании и незнакомец только хлопает ещё больше офигевшими глазами. В них буквально читается «какого, блять, хуя?», хорошо хоть не бьет сразу, как некоторые. — Мне очень надо тут немного посидеть, прошу не выгоняйте, я могу заплатить.       Парень мычит что-то неразборчивое и Арсений смотрит в окно, будто Руслан мог отсюда услышать что-то, но тот разворачивается и медленным шагом направляется к переходу, как раз туда куда надо ему самому. Он мысленно стонет, пока не ощущает, что его ладонь облизывают и резко отдёргивает её невольно ерзая на чужих бёдрах.       — Ты кто, блять, такой?       — Арсений, — долбоеб.       Он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же затыкается подозрительно всматриваясь в чужое лицо. На самом деле Арсений сейчас маленько охуел, что это лицо до сих пор не побито, но этот незнакомец вообще не похож на человека, что решает всё кулаками. Он выглядит как-то мягко, и дело даже не в невероятно очаровательных кудряшках, или родинке на носу, которую можно рассмотреть только вблизи. Такой он добрый что ли, никого не обижает, таскает домой уличных котят и смотрит ромкомы вечерами. Ну прелесть же.       — И сколько тебе ещё надо переждать? — огорошивает тот бросая взгляд на часы. В смысле?       — Аэ… пока вон тот хуй не уйдёт, — Арсений кивает куда-то в окно и моргает несколько раз, в голове барахлят микросхемы и информация не хочет прогружаться, пока парень пытается высмотреть того самого хуя.       — Ладно, у меня ещё где-то полтора часа. Можешь переждать, платить не надо, только… кхм… слезь, пожалуйста. — он выразительно дёргает бёдрами и Арсений хватает ртом воздух отлично ощущая всё, что в принципе не должен.       — Да, да, я сейчас… простите ещё раз.       Арсений краснеет как сеньор помидор и дышит глубоко, усаживаясь на пассажирское как слон в посудной лавке, ударяясь сначала головой потом локтем, а потом коленом проезжаясь удерживающему его за бока парню аккурат по паху. Он ощущает себя как в грёбанном ситкоме, и сейчас для полноты картины надо лишь заглядывающего в окна Руслана, но тот уже завернул налево в другую сторону от студии.       Повисает неловкая пауза, в этих самых ситкомах на таких моментах стрекочут сверчки, и когда Арсений уже готовится замять её очередным простите-пожалуйста, пока незнакомец, пыхтя, елозит на месте, его прерывает Лазарев, нараспев вещающий про снег в океане, которым никогда мы не станем. Арсений замечает как кончики ушей у парня краснеют, а пятна медленно перетекают на шею, и тот пыхтя ещё громче и бубня себе под нос сгибается в три погибели и шарит рукой по полу, чтобы видимо поднять упавший, когда завалился Арсений, телефон.       — Да? — он косится, на него прикладывая телефон к уху и тут же сбавляя громкость, — Нет, ты выперла меня на два часа раньше. В машине, где же. Нет, Ир, я не брал твои чулки, я не ебанутый, — последнее добавляет почти что шёпотом, превращаясь в те модные арсеньевские штаны с дырками. Мама говорила, что красный – цвет лидера. Арсений не сдержавшись хрюкает, скорее с забавного вида парня, чем с услышанного, и в трубке вдруг слышится громкий активный девчачий лепет, что он аж телефон от уха отставляет, — Не один, но давай потом. Потом-потом-потом-потом.       И сбрасывает.       Арсений снова чувствует себя неловко, и можно бы ещё раз извиниться, но он будет выглядеть как придурок какой-то (хотя куда уж больше). Ну вот почему у него нет волшебной палочки, сейчас бы стереть память и уйти со спокойной душой, нейтрализатор из людей в черном тоже прекрасно бы подошёл. В фильмах всё гораздо проще, а у Арсения цирк и тут можно разве что ебнуть незнакомца и убежать с ещё большим позором. Пиздец в общем.       — Я наверное уже пойду? — получилось полувопросительно и слишком жалко.       — Уверен?       — Да, да, он уже ушёл и я тогда пойду, всё хорошо. Спасибо ещё раз. И простите.       И опять лопатки прожигают взглядом аж до самого поворота, но теперь это не так противно. Парень сам по себе не вызывает неприязни, и если бы не чувство стыда за происшедшее, Арсений бы даже предложил подружиться. Звучит как в детском садике, когда знакомишься с кем-то, а потом вы как истинные подружки какаете на соседних горшках.       Нет, это не цирк, тут сразу психиатрическое отделение.

...

      Арсений тяжело вздыхает и тянется к телефону, чтобы выключить песню, но колонка всё решает за него и с характерным звуком отключается – разрядилась. Сегодня почему-то всё идет наперекор ему, и когда он ставит её на зарядку, то та с грохотом падает с тумбочки, заставляя того снова жмуриться, высчитывая в голове затраты на новую.       Отражение в зеркале смотрит укоризненно, но Арсений натягивает улыбку и выглядит уже не так плохо. Он бы и рад выдохнуть и с кислой миной попереть домой, пока ещё не начался дождь, а то облака уже угрожающе собираются, будто прямо у Арса над головой, но в шесть у него ещё одна группа и об отдыхе можно пока только мечтать.       Он ещё раз выдыхает и, хрустнув затёкшими костями, медленно опускается в поперечный шпагат, продолжая пялить на себя в зеркало. Внутреннюю часть бедра приятно тянет, мышцы напрягаются и Арсений сцепив зубы резко дотягивает до конца, укоризненно осматривая не-идеальный-но-всё-таки-шпагат. Он любит физическую нагрузку, любит когда тело так сладко ноет, а ещё любит доводить дела до конца и если мостик не будет идеально ровным, то Арсений его таким сделает, поэтому этот шпагат и заслуживает арсеньевского скептического взгляда, сколько бы вы его не оправдывали.       Из-за стенки доносятся высокие смешки и даже какая-то музыка, Арсений только что отпустил «младшую» группу (ему не нравится такое название, они ведь всего на несколько лет его моложе), и девочки, которые почему-то невероятно быстро сдружились, должны были переодеться в темпе вальса, и освободить комнату для следующих, но очевидно они никуда не спешат. Сейчас придут Вадим с Колей и распугают бедных одиннадцатикласниц, как всегда.       На самом деле ему больше нравится работать со «старшей» группой, тут люди пришли на самом деле заниматься (если не по-приколу), а не флиртовать с Арсением, и крутить жопой в слишком коротких шортах. И вот не объяснишь же им по-нормальному, что на задницу в шортах он клюнул бы разве что Максову. Хотя нет, он не настолько отчаялся, чтобы спать с Зайцем, да и не рыба вообще, чтобы клевать. Если только по гороскопу.       Он закрывает глаза и медленно выдыхает, опускаясь грудью на пол, но пятая точка, предательница такая, по инерции приподнимается над землёй, наверняка это выглядит будто он её отставил специально, но тут всё с точностью до наоборот, он пытается уложить её обратно, но она, кажется, живёт своей жизнью. Вот, как всегда, всё кажется идеальным, но нет, должна вылезти вот такая вот жопа.       Вдруг за спиной слышится хриплое покашливание, и Арсений отрывается от своего занятия, но не поворачивается, а лишь поднимает голову, чтобы раздраженно напомнить, что у него сейчас перерыв и всё потом. Но в отражении зеркала в студии не один из учеников, а тот самый водитель. Бегает глазами по стенам и крутит в руках кольца. Да, блядская хуета, блядь.       — Чем.. кхм… чем могу помочь, — Арсений сводит ноги вместе и резким движением поднимается на них. Положение было слишком компрометирующее, но ничто уже не переплюнет того инцидента. Незнакомец (нет, это уже знакомец) наконец встречается взглядом с ним и совсем по-мультяшному открывает рот.       — Ты.?..       — Если вы всё-таки решили взять деньги, можно было попросить перед тем, как я уходил. Необязательно было выслеживать.       — Нет, нет, нет,.. я… нет. Я Антон, кстати. Я пришёл на занятие, на стрип-пластику, кажется, на входе сказали, что это тут. Меня подруга записывала, она вам звонила… должна была... — под конец его голос становится менее уверенным, а кончики оттопыренных ушей слегка розовеют. У Арсения аж улыбка прорывается от такого вида, ну вот как взрослый мужик может быть таким очаровательным.       Он правда вспоминает, что недавно звонила девушка, и оформляла другу занятия. Это всё могло бы выглядеть шуткой, какие бывают часто, тем более, что звонили ему лично, а не в администрацию танцевальной студии, если бы она не перекинула тогда Арсению полную оплату за месяц. Он уже и подзабыл об этом, но видимо это и есть тот самый друг, который «никогда нихуя сам не может» – это цитата.       — Да точно, помню. У вас оплачено на месяц, подруга обо всём позаботилась. — он отходит к тумбочке делая вид, что ищет какие-то бумаги, и таки поднимает колонку, потому что зрительный контакт он точно не выдержит. Арсений слишком озабоченный и при взгляде на Антона у него в голове лишь воспоминания как было хорошо сидеть у того на бёдрах, и как приятно член упирался ему в пах. Надо бы уже потрахаться, да. — Можете переодеться и подождать в раздевалке, сейчас у меня перерыв, занятие через минут десять. Там ещё в холле есть кофе, чай, и туалет сразу найдёте.       — Да, конечно.       Арсений сглатывает, и поворачивается таки к нему встречаясь глазами, ну что он трус что ли?        — Антон! Я бы хотел, чтобы тот.. случай. В общем, чтобы он остался только в памяти, понимаете? — Арсений правда надеется на его благоразумие, ибо придётся таки искать нейтрализатор.       — Понимаю, я никому, — Антон делает вид, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключ, а потом улыбается так обезоруживающе, что он топится от этого света, растекаясь по ламинату потерявшимся кубиком льда. Пиздец, что это такое происходит.       Арсений думает. Он не мыслит о чем-то конкретном, он просто думает. Думает о том, куда докатился в свои почти двадцать два, не разорится ли он если купит сегодня хорошего вина, и кто, блядь, режиссёр в этом ебаном фильме (цирке!). Пашков поет в голове, что он сценарист в нём, он режиссёр, и Арсений не смеет возражать. Господи какой ужас, скоро дойдёт и до того что волки будут выступать, а ведь они слабее льва и тигра.       Он нехило так подвисает в веренице своих (об)долбаных мыслей (хорошо хоть люди не умеют их читать, хватает на сегодня позора) и даже не замечает, как почти вся группа уже собралась и тихо переговаривается между собой. Арсений, получается, всё свое законно свободное время простоял у тумбочки, ковыряя заусенец до крови и втыкая на пятно на зеркале? Точно нужно будет купить вина и грейпфрутового сока для Матвиенко, потому что эта падла вообще не пьет.       Арсений трясёт головой, осматривает учеников и, хлопнув несколько раз в ладоши, – больше для себя чем для них, – начинает занятие, по традиции, с разминки.       Антон тоже оказывается тут, – кто бы сомневался. Неловко выполняет упражнения, размахивая своими конечностями и пытаясь не задевать ими стёкла и других людей чтобы, не дай Бог, не покалечить. От усердия лицо вон покраснело, так он старается, и Арсений давит внутри улыбку от того, как это выглядит почему-то мило, он даже кончик языка высунул, пытаясь согнутся в три погибели.       За работой все мысли уходят на второй план, к дальнейшим разбирательствам, и Арсений расслабляется, отпуская себя. Он кажется уже подмечал, что занятия приносят ему искреннее удовольствие, и даже Шевелев пришедший в розовых лосинах с единорогом на заднице не так сильно бесит. Тем более ему нравится слушать остроумные подколки Артёма и Ани на этот счёт. Он вообще сам за креатив в плане одежды, но в случае с Серёжей, это долбоебизм, и он не удивится если у того имеются и трусы со слоном на письке (тайно в душе Арсений всегда такие хотел, но не признавался, и не признается).       Антон, кстати, быстро вливается в этот балаган и познает общий дзен, иногда даже добивая глупые шутки Макса, чем делает их менее глупыми, но всё равно дебильными. Он тоже расслабляется, но, Арсений замечает, то и дело неловко дёргает за края красных шорт, и жамкает белую футболку. В этой одежде он похож на флаг Польши, и Арсений по-приколу заставляет его сделать берёзку, чтобы превратить во флаг Индонезии. Не Монако, потому что Монако маленький, а Антон вон какой двухметровый. Бадум-тс.       Как всегда, его высокоинтеллектуальный юмор никто не заценил, потому что они просто ничего не понимают вот и всё. Обидно когда твою гениальность принимают за ебанутость, но Арсений как-то уже научился с этим жить. Если вы не понимаете шутки про клубнику викторию, то это проблемы исключительно вашей необразованности, окей?       В раздевалку все уходят(уползают) вымотанные, но довольные. Арсений не спеша убирается в зале, чувствуя приятную телу усталость и наслаждаясь спокойной тишиной. Вечер и ночь вообще любимая его пора дня, когда хочется покорять горы как минимум. Будто солнечная батарея, что заряжается весь день, чтобы светить ночью во всю. Он бы остался ещё и потренировался в одиночестве, может и усовершенствовал бы этот дебильный шпагат, но сегодня очередь Маши закрывать студию, а значит нужно бежать в комнату для персонала за вещами, чтобы его опять не закрыли тут на ночь.       С холла доносятся голоса, и Арсений даже пугается, спускаясь лестницей вниз: он-то ожидал, что все уже ушли. Хотя есть вариант, что за Миногаровой приехал очередной хахаль, главное сейчас случайно не сломать ему нос. Такое уже было, но ему ни капельки не стыдно, потому что нехуй подкрадываться сзади, он просто оборонялся. Не успевает он обдумать это всё, как из-за угла выпрыгивает подруга, чуть не сбивая его с ног.       — О, Арсэн. Прекрасно, что я тебя нашла, слушай… — Миногарова это такой человек, который вот вообще без комплексов. Вы хоть соситесь при ней, она продолжит невозмутимо рассказывать о мопсе в комбинезончике, которого видела на днях. Будь Арсений сейчас хоть трижды мёртвым, она бы всё равно донесла до него свои слова, потому что они очевидно у неё в приоритете.       — Ты, меня нашла?       — Ну ладно, ты сам нашёлся, — Маша закатывает глаза, поправляет задравшийся топ, а потом начинает рыться в сумочке, что-то ища. — Бля телефон на столе забыла. В общем, я знаю что сегодня моя очередь тут всё закрывать, но я очень спешу, и надеялась, что ты, как хороший друг, меня выручишь.       — Нет.       — Да, Попов. У меня свидание, и я не хочу ничего слышать, — хочется наговорить в лицо всяких гадостей, но это же Маша. Маша, которая вытягивала задницу Арсения из говна (в переносном конечно смысле. В какашки, последний раз, он садился лет в пять и предпочитает об этом не вспоминать. Вообще никогда, ага) и отказать ей он просто не имеет сил, поэтому лишь вздыхает, мол ладно, так уж и быть. Чего ему стоит, в самом-то деле.       — С тебя подробный рассказ, как всё прошло.       — Спасибо, ты самый лучший, — она коротко целует в щёку и направляется вверх, видимо, чтобы забрать телефон, но вдруг оборачивается, — Кстати, там в холле твой парень ждёт, он просто душка у тебя, так что не майся тут так долго…       — Мой кто? — Арсений аж давится воздухом, но девушка не отвечает, уже убегая по лестнице.       У него в голове селятся не очень хорошие догадки, и если этот «парень» это Руслан, который всё-таки следил за ним, то он лучше закроется в туалете, чем будет перед ним объяснятся. Хотя Миногарова вообще-то знает что с Белым они расстались, и «душкой» его никогда не считала. Кто же это тогда может быть, у Арсения же вроде нету гарема, и склероза чтобы он забыл что с кем то встречается. Да и не сильно его это сейчас интересует, это же надо стараться, отдаваться своему партнёру, – нет, отношения он мог предложить лишь в пьяном угаре, а в последние месяцы он слишком заебался даже, чтобы пить, поэтому казусов быть не должно.       В холле сидит Антон что-то усердно тыкающий в телефоне, замечая Арсения он тут же его прячет и улыбается как-то слишком мило для взрослого мужика. Арсений уже хочет задать вопрос, как его опережают (и немножко обескураживают).       — Арсений, привет... снова. А я тебя ждал.       — Меня? Вам нужна какая-то помощь, Антон? — он мнётся сжимая лямку рюкзака, и даже не представляет, что может понадобиться Шастуну. Зачем он вообще ждал тут, если мог просто подойти сразу после занятия и спросить всё что интересует?       — Нет, я просто хотел предложить тебя подвезти. На улице темнеет, и дождь льет как из ведра, а мне несложно. Если ты конечно не против? — Арсений так офигевает, как никогда в жизни ещё не, но он же глубоко в душе актёр, поэтому держит лицо ровно. На самом деле Антон ему нравится, он весь такой комфортный что ли, и общаться, или даже дружить с ним не хочет только дебил наверное. Но каждый раз смотря тому в глаза его накрывает волна стыда, а сев опять в ту машину, уровень неловкости возрастёт к отметке триста из ста.       — Это очень мило с твоей стороны, но не стоит. Я могу добраться сам, спасибо.       — Хорошо, тогда.. до встречи? — Антон как-то тускнеет сразу, но старается не подавать виду, что расстроился. Неужели так сильно хотел ему помочь?       — Да, до встречи.       Арсений улыбается, извиняясь, и наблюдает как поникший Шастун уходит под дождь, даже не надев капюшона на голову. Может таки надо было соглашаться?