Стоимость жизни

Эдварда редко вызывали на ковёр к начальству.       Кабинет казался удивительно невзрачным: черное стекло письменного стола, белая кожа кушеток, серые оконные сетки. Снаружи могло происходить хоть светопреставление, но здесь сохранялся островок постоянной непроглядной ночи.       — Вы единственный человек-исследователь, оставшийся в лаборатории, — как бы невзначай отметил Бромли.       — Не обратил внимания, сэр, — пожал плечами Эдвард. Ну да, конечно. Он ведь такой рассеянный, что не замечает плотоядные взгляды, направленные на его горло всякий раз, стоит ему отвернуться.       Старше рациональности человеческий инстинкт выживания прекрасно чует зубы в темноте.       — Большинство людей видят неоспоримые преимущества в новом состоянии… Некоторые могут сказать, что вы просто оттягиваете неизбежное.       Бромли говорил любезно, благожелательно, но это только больше разозлило Эдварда.       — Разве мы не все этим занимаемся? Оттягиваем неизбежное? — раньше они создавали лекарства. Раньше они спасали жизни.       — Отныне смерть перестала являться чем-то неизбежным, — золотые глаза блеснули поверх наполненного далеко не вином изящного бокала. Теперь в мире практически не осталось тех, кто нуждался в обычных лекарствах. Поэтому, компания целиком и полностью сосредоточилась на разработке заместителей крови.       Эдвард стиснул зубы. Вежливость, не забывай про вежливость.       — Полагаю, условия моего трудоустройства несколько изменились?       — Ни в коем случае, — успокаивающе проговорил Бромли. — Вы слишком ценный сотрудник, чтобы вынуждать вас пойти на этот шаг. Однако ваше присутствие… слишком примечательно.       Эдвард знал, что он на самом деле имел в виду. Отвлекающе. Подрывающе. Искушающе.       Попахивает подвохом.       — Могу предложить вам альтернативу, — Броули располагающе улыбнулся. — Я могу взять вас под крыло. Обеспечить личную поддержку. Никто и не усомнится в вашей приверженности.       Вампиры были ужасными собственниками. Никто не посмеет на него даже взглянуть, если он будет помечен их более сильным сородичем.       — Дайте мне подумать, — тактично ответил Эдвард. Но он уже знал, что скорее продаст своё тело, чем душу.

***

Частные встречи стали еженедельными. Потом ежедневными. Все в лаборатории знали, все понимали. И никто не шутил. Эдвард заслужил их уважение своим опытом. Хищные взгляды сменились настороженными.       Каждый вечер, когда Эдвард приходил на работу, он первым делом поднимался на верхний этаж. Устраивался на кипенно-белом диване, дожидаясь, когда Бромли закончит свои дела и плавно поднимется из-за огромного чёрного стола. Затем Эдвард ослаблял галстук и расстёгивал воротник, прежде чем закрыть глаза.       Ему оставалось только надеяться, что Бромли контролирует себя. Не вводит мутирующий яд. Слишком нуждается в нём, Эдварде, чтобы так глупо лишиться его доверия.       Каждое утро, когда Эдвард возвращался домой, он проверял свои орхидеи. Брызгал на них водой из пульверизатора и поднимал жалюзи на окнах. Он никогда не уставал восхищаться этими персональным чудом. Бледные цветы распускали нежные лепестки, жадно подставляя их солнцу. Всё живое тянулось к свету.       Потом он проверял уже себя. Тщательно рассматривал радужки глаз в мутном стекле. Всё ещё синие. Ничего необычного. Он протягивал руку к свету. Всё ещё человек. По крайней мере, сегодня.

***

Эдвард, очнувшись, подскочил на диване, когда клыки исчезли. Бромли вежливо предложил ему носовой платок, чтобы прижать к шее. Эдвард автоматически поблагодарил его. Его бодрствование и сновидения сливались воедино, создавая кошмарную гремучую смесь, заставляющую сомневаться в действительности.       Бромли положил руку ему на плечо, глядя на него с явным беспокойством.       — Выглядите усталым, Эдвард. Почему бы вам не отдохнуть здесь ещё немного?       — Я в порядке, сэр. Пора возвращаться к работе, — Эдвард вскочил на ноги, вцепившись в спинку дивана для равновесия. — Мне просто нужен хороший ночной сон.       — Очередная проблема, о которой мне больше не нужно беспокоиться, — улыбающиеся губы Бромли были ярко-красными. — Никогда в жизни не чувствовал себя настолько энергичным.       В жизни, как же. Эдвард прекрасно понимал, что на него таким хитрым образом пытаются надавать, заставить изменить принятое ранее решение. Однако он был к этому готов. Вернувшись домой, он решил не заморачиваться с приготовлением стейка или печени и залпом проглотил парочку таблеток от анемии. Снова.       Он всё ещё видел себя в зеркале. Его шея превратилась в один сплошной синяк, пронизанный крошечными уколами. Должно быть, Фрэнки не побрезговал бы от души позубоскалить над непутёвым братцем. Фрэнки наверняка бы обозвал его конченым идиотом. Но что он знал? Есть выбор, который должен сделать каждый, если он хочет жить в согласии с самим собой.       Упрямо стараясь не думать о том, что наверняка останутся шрамы, Эдвард коснулся свежего укуса двумя пальцами. Это просто очередное напоминание о том, ради чего он столь усердно работал. Ради чего он вставал с постели каждый день, когда небо уже темнело.