Он вернулся...

       Утром Дириан проснулся от дикой боли в ноге и пояснице. Его тошнило так, что он лучше бы предпочёл умереть, чем сделать с этим что-либо. Однако, и это утро не обойдётся без приключений.       На кровать запрыгнул Салли, настойчиво лазая по своему хозяину, пытаясь заставить его встать.       Дири знал, что просто не в силах оттолкнуть питомца от себя, сел на кровати, смотря ему в глаза.        — И зачем ты меня разбудил в шесть часов утра? — посмотрев на время, сказал парень шёпотом, стараясь не разбудить Балди.       Конечно, глупо было предпологать, что пушистый что-то ответит. Однако, он лишь тихо мурлыкнул, подбежал к сумке с вещами хозяина, и, взяв в зубы ручку, начал её тянуть к юноше. Тот, в свою очередь, тихо хихикнул.        — Она же раз в шесть тяжелее, чем ты, Салли! — улыбался тот.       Однако, усатик продолжил стоять на своём. Через минуту сумка была у Блека в ногах. Потом, Салли побежал в гостиную. Спустя некоторое время, он вернулся, волоча за собой костыль. Положив его к сумке, котик сел рядом, ожидающе смотря хозяину в глаза.        — Ты хочешь, чтобы мы сбежали? Ты уверен? — директор явно сомневался в таком дерзком плане.       В ответа на это, кот нырнул головой в сумку, достав оттуда синюю клетчатою рубашку с длинным рукавом, Салли запрыгнул на кровать, настойчиво пихая её в руки Дириана. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться со своим питомцем.       Дири одел эту рубашку, чёрные джинсы и синие кроссовки. Быстренько зашнуровав их, он, опираясь на костыль, взял сумку в руки и проследовал за Салли через всю квартиру к входной двери.        — Но она ведь заперта. — возразил Блек. А разве котафею не всё равно?       Салли толкнул дверь лапой и она открылась. Парень, хоть и был в шоке, всё равно продолжил идти за котом. Так они с 7 спустились на 3 этаж. Тут кот резко рванул вперёд, явно испугавшись чего-то. Юноша не совсем понял, что происходит, но времени подумать у него не было: секунда другая, и его резко хватают за шею, втыкая шприц в шею. Ещё несколько мгновений он бился за свою свободу, но глаза невольно начали смыкаться, разум помутнел, и в скором времени, директор оказался на чьих-то руках. Похоже, Дириан даже догадывался, на чьих…       …Спустя 30 минут Дириан проснулся. Конечно… Глупо было пологать, что человек с невероятно хорошим слухом не услышит то, как он копался с сумкой, шуршал одеждой… Дири опять попал в иллюзию своих надежд…        — И снова по-новой… — сказал уже давно знакомый голос — Тебе ещё не надоело безрезультатно пытаться убежать от меня? Или ты просто не понял, что я не отпущу тебя опять?!        — Мне не надо твоей любви… — тихо, безцветно, словно робот, выдал Дири — Мне не надо твоей заботы, твоей дружбы, твоих волнений… Мне ничего от тебя не нужно. Я просто хочу вернуться домой и жить как раньше. Я хочу увидеть брата, ну или, хотя бы, позвонить ему, чтобы тот не волновался и знал, что у меня всё хорошо, и чтобы я тоже знал, как у него дела… Я просто надеюсь на свободу…        — То есть, ты хочешь сказать, что не любишь меня?! — сорвался Балди        — Да как я могу любить того, кто, блять, изнасиловал меня только вчера ночью! — крикнул Блек в ответ.        — Мне позволительно! Я три года этого ждал, между прочим!        — А то, что я там чуть сто раз не блеванул, что мне больно было, тебя это не интересует?! Или ты настолько теперь «заботишься?» обо мне, что тебе насрать?!        — А нехера было рождаться таким идеально-милым!        — А, то есть, по твоему, виноват в этом даже не я, а мои родители, просто потому, что благодаря ним я родился и вырос?!        — Ты же, вроде как, их ненавидишь?        — Ненавижу? Нет! Я не могу их ненавидеть, хотя бы потому, что благодаря ним я вообще существую. Да, осуждаю своих родителей за то, что они делали со мной, когда я был ребёнком, но… Но я люблю их. То, что они делают не отменяет тот факт, что они — те, кто растит меня, заботяться обо мне и воспитывают меня!        — Заткнись! Я больше не хочу ничего слушать! — Балди резко схватил с комода кухонный нож (уж не знаю, как он там оказался) и уже был готов перерезать парню горло, как в дверь кто-то постучал.       Балдимор положил нож, и пошёл открывать дверь. Он очень сильно удивился, увидев на пороге свою соседку.        — Линда? Что заставило тебя проснуться в такой ранний час? — спросил учитель.        — Балди, извени, если потревожила, но… Я услышала вчера стоны и крики из твоей квартиры и… Решила спросить у тебя об этом — она улыбнулась, как 12-ти летняя девочка, шиперящая всё подряд {чтож, не я одна не переросла эту пору… НИКОГДА НЕ ПОЗДНО БЫТЬ ШИПЕРОМ! }        — Ну… Эм… — Математик резко покраснел. Видимо, они действительно были очень громкими вчера ночью.        — Да ладно вам, чего стесняться! — выкрикнула её подруга — Риана. — Мы же слышали, что стонал парень! Можете даже не оправдываться!        — Ну так, какой ваш парень? — спросила Линда, всё так же улыбаясь — Новерное, моложе вас…       И тут, так неожиданно для всех (даже для самого себя), в диалог включается Дириан.        — Эм… Здравствуйте — робко произнёс юноша.        — Боже, Риана, он совсем ещё молодой! — шепнула Линда своей подруге — И такой красивый!        — У него, похоже, D007! — прошептала девушка в ответ — Но он действительно красавчик! Мне б такого парня!        — Кхе — кхем… — кошлянул Балди, как бы напоминая девушкам, что они не дома за чаем беседуют. — Я, конечно, дико извеняюсь, что мешаю, но вы тут не одни.        — Ну, вообще-то, мы хотим поговорить не с вами, а с вашим… — Риана задумалась — дружком. Как вас зовут — девушка мило улыбнулась директору.        — Дириан. — ответил тот, тоже невольно улыбнувшись, при виде такого милого лица.        — Рианка! У него и имя ещё красивое! — шепнула Линда.        — Сколько вам? Где живёте, где работаете? — продолжала спрашивать Риана, всё так же улыбаясь.        — Мне 27 лет, я работаю дире-и тут его резко заткнул Балди, которому совсем не понравилось такое резкое вмешательство в его личную жизнь. Он запер дверь прямо перед девушками, кинув Дириана на диван в гостиной.        — Ты совсем ебанулся? Страх потерял что ли?! — крикнул Балдимор, дав Дири нехилую пощёчину.        — Хватит! — крикнул парень, оттолкнув его от себя — Мне это всё надоело! Мне надоело то, как ты себя ведёшь, мне надоело то, что ты даже не пытаешься меня слушать, мне надоело то, что ты постоянно мечешся от мнения к мнению, никак не можешь определиться с итоговой целью! Ты сам даже не понимаешь, чего конкретно хочешь! И другие тут вовсе не причём!        — Ох, вот оно как? — мужчина похотливо улыбнулся, вновь почувствовав некое возбуждение при виде раздражённого юноши. — Может быть, это заставит тебя передумать на мой счёт? ~       Учитель навис над директором, закинув его ноги себе на плечи. Но тот не растерялся — впился зубами в руку, и пока математик освобождал её из пасти «хищника», он быстро взяв костыль, вскочил с дивана. Через несколько минут он уже стоял возле дверного прохода в кухню.        — И куда же ты так торопишься? Я же пытаюсь тебя разогреть ~ — всё с тем же по-извращенски ласковым тоном проговорил Балдимор.        — Прекрати! — крикнул Дириан. — Если я блевану, то знай — сделаю это прямо тебе в лицо! Пидр недотраханный!        — Кого из нас тут ещё в очко трахали, а, котик? — усмехнулся Балди, глядя на ничтожные попытки пленника показаться сильнее своего похитителя.        — Замолчи! — из глаз Дири брызнули струйки чёрной слизи — Ты… Ты просто ебучий садист! Т-ты даже н-не пытаешься стать л-лучше! Ты всегда хо-хочешь держать м-меня при себе!.. Но зачем?! Зачем?! ПОЧЕМУ Т-ТЫ МОЛЧИШЬ?! ТЕБЕ НА-НАВЕРНОЕ ПРИЯТНО, ДА?! СМЕШНО СМОТРЕТЬ НА ЧУЖУЮ БОЛЬ, НЕ ТАК ЛИ?! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ ПРОСТО МЕНЯ УБИЛ! — Парень кричал это голосом, как будто бы даже не своим. Это был он, но другой…        — Дири, это не так! — вздрогнув, Балди бросился к юноше, что сжался в углу, дрожа — Я люблю тебя! Я не хотел причинять тебе боль! Но… Но как я могу не угрожать тебе, когда ты от меня вечно убегаешь, когда ты смотришь на других… Я не перенёс бы твоей смерти, понимаешь? Я бы скорее себя убил, чем тебя, ангелок…        — Ты врёшь… ТЫ ВСЕГДА МНЕ ВРАЛ!       Директор открыл подвисной шкафчик над дверным проёмом, достав оттуда концелярский нож, он воткнул его себе в левое плечо. Дириан начал всхлипывать громче, иногда что-то невнятно стоня или бормоча.       Балди застыл в ступоре. Он не знал что делать. Сердце, козалось, остановилось в груди в тот момент, когда мкжчина увидел, как с раны, по рубашке стекает стуя алой крови, а за ней ещё и ещё…       Выйдя из ступора, учитель вынул нож, откинув его подальше.       Дири отпустил костыль, схватившись за плечо. Он упал прямо математику на руки, от чего ему не становилось легче ни на грамм…        — Котик, не надо… Не уродуй себя… Нет… Я… Я правда люблю тебя… Не делай больше так!.. Ты меня очень напугал… — у Балдимора уже стояли слёзы в глазах.       Парень, хватаясь за Балди, сел на колени. Юноша резко вцепился в зелёную майку и начал громко рыдать. Мужчина принялся успокаивать его, гладя по голове, уже чувствуя, что вот-вот расплачется сам.        — Хей, ну чего же ты так? Тише, тише… Всё хорошо. Всё нормально… Всё будет ещё лучше, если ты перестанешь плакать. — успокаивал его учитель.       Как ни странно, это сработало. Мало по малу, директор начал успокаиваться, лишь изредка тихо всхлипывая.        — П-пожалуйста, подай мне н-нож — попросил Дириан, глядя на окровавленное лезвие концелярского ножа через плечо математика.        — Солнышко, не делай этого… — сказал Балдимор, прижав Дири к себе — Я знаю: тебе больно, но не делай себе ещё хуже… Я не могу смотреть на это… На этом ноже не должно быть твоей крови… Просто… Просто… Давай остановимся, пока не стало слишком поздно?        — Х-хорошо… — парень чуть расслабился в объятьях Балди. Прикрыв глаза, он старался успокоиться, привести дыхание в норму, чтобы потом нормально оценить ситуацию…

***

      Сегодня вечером Балди и Дири, в знак примерения, решили повспоминать, что такого хорошего они значили друг для друга, сколько счастливых моментов пережили вместе…       Было восемь вечера. Балдимору сегодня было лень готовить, поэтому он купил два бич-пакета и заварил их, в качестве ужина. Мужчина и юноша сидели на диване в гостиной, укрывшись тёплым одеялом. Как ни странно, именно сегодня вечер был очень холодным.        — Знаешь — начал учитель, тарелка которого была уже почти пустой — Я долго думал, что бы такого сказать тебе, если уж мы когда-нибудь сядем и спокойно поговорим, но сейчас… Я всё забыл… Может расскажешь мне о… — он ненадолго задумался — О всём, что думал обо мне раньше и сейчас?        — Даже не знаю… — пробормотал директор, жуя комок лапши — Раньше я считал тебя… Ну, скажем, очень странным, но, вместе с тем, забавным человеком и приятным собеседником. Мне нравилось проводить с тобой вечера после работы. Ты… Ты действительно был для меня хорошим другом. До поры до времени… Когда же всё это началось я резко осознал, что ошибаюсь в тебе… Ты совсем другой. И даже маска не спасла тебя от краха перед тем, кого ты ценишь и любишь… Я ненавидел тебя и боялся, но знал, что в хороших руках. Пусть ты, откровенно говоря, ненормальный, всё же, любишь меня и заботишься обо мне даже после всего того, что я говорю тебе. И знаешь, иногда я даже понимал, что ты волнуешься, глядя мне в глаза. А волнуешься ты потому, что уже и не знаешь полюблю я тебя или нет… Но… Но ты ведь не хочешь причинять мне боль, пусть иногда тебе приходиться это делать…        — Воу… Это было неожиданно — математик даже слегка покраснел, услышав что-то хорошее о себе.        — Теперь ты — Дириан поставил тарелку на кофейный столик, потом улёгся у Балдимора на груди, улыбаясь.        — Я всегда тебя любил… — сказал тот, приобняв Дири за талию — ещё на первой беседе я понял: ты — моя истенная любовь. Я много лет искал в себе силы принять это. Но, итог ты видишь сам. Я признался тебе в этом ещё вчера. И да… Я планировал нашу тайную свадьбу. Ну, понимаешь, я хотел обвинчаться с тобой без лишних глаз. Только ты и я… Но потом я понял, что мне стоит повременить с этим. Нам нужно обсудить всё это вместе. А за вчерашнее… Извени. Я знаю, мои слова уже ничего не исправят и девственность тебе не вернут, но… Мне действительно стыдно за это. Я так сильно возбудился, что просто не мог держать себя в руках. Но… Скажи, тебе хотя бы чуточку понравилось?        — Ну… Знаешь, я не люблю резкозть и грубость. И теперь я понимаю, что у меня такие критерии не только в общении. Игры с сосками, насколько я знаю, могут очень сильно возбуждать, но мне не очень понравилось… Может я просто слишком «не такой, как все» или это просто D007? Я не знаю…        — Ох, Дири, я правда не хотел… Я взаправду мог подумать, что тебе это понравиться…        — Ну… В конце концов, ты этого три года ждал… Я понимаю, тебе тогда вообще башню сорвало, но не делай так больше, ладно? Мне было очень больно…        — Я обещаю, что в следующий раз буду нежнее!        — Погоди… «В следующий раз»? Мы так не договаривались!        — Ну хотя бы парой мы можем стать?        — Я подумаю над этим. Когда-нибудь.        — Дири…        — Хах, опять твои дурацкие попытки уговорить меня!        — Что б ты знал, они такие же дурацкие, как и твои попытки сбежать!        Не поспоришь!        — Ну так что насчёт моего вопроса?        — Я стану твоим парнем, если ты во-первых: перестанешь держать меня у себя и отдашь мои вещи, во-вторых: мы пойдём искать Салли, и в-третьих…        — Ладно! Я понял, что это будет непросто…        — Я ещё недоговорил!        — Извени…        — В-третьих: ты ещё 3 года будешь у меня без секса сидеть!        — Это нечестно!        — А похищать, избивать и насиловать меня — честно?        - Ну Дири! Пожалуйста, хотя бы месяц!        - Два месяца.        - Спасибо.        - Незачто.        - Слушай, а если честно, ты сам вообще этого хочешь?        - Чего?        - Ну, быть моим парнем, и всё в этом духе... Просто ты ставишь условия так, что всё это выглядит даже не как договор, а как сделка. Нет, я понимаю, что делаю далеко не самые лучшие вещи, но, кажется, ты всё ещё от души смеёшься и улыбаешься, когда мы вот так вот с тобой сидим и просто разговариваем о чём-то неважном. Просто... Я хочу, чтобы между нами всё было честно - никаких секретов. Ну так, ты хочешь этого или всё же нет?       Дириан задумался. Честно говоря, у него было весьма двоякое чувство к такому человеку, как Балди, пусть он сам понимал, что это, скорее всего, и есть та самая любовь, которую Дири не замечал все эти три года. К тому же, как ни крути : математик всё-таки был тем ещё, мягко говоря пиздецом, пусть и его натура больше ничем не пугала, нежели это было раньше. Парень бы может и согласился, но отвратные воспоминания об изнасиловании, о попытках возбудить его, вызывала столько отвращения, что у него просто язык не поворачивался сказать что-то вроде о взаимности в чувствах... Но он даже не стал ничего отвечать, а просто отвернулся от Балдимора.