it's bad meaning bad (like bad meaning good)

приходить сюда было дурным решением, думает хёнджин, потому что, если честно, иногда лучше притворяться, что ничего не происходит, чем реагировать и принимать действительность так, словно это что-то приятное. он, в принципе, не то чтобы хотел приходить — но быть единственным человеком, который пропустил традиционную еженедельную встречу их восьмерых, особенно когда этот день припадает на их пересекающиеся отпуска — вот этого он не может сделать точно. он любит всех своих друзей и обожает проводить время с ними, потому что это объективно весело и очень, очень здорово, когда тебе комфортно даже с таким большим количеством людей одновременно. так что хёнджин не хочет ставить под сомнения свою преданность и искреннее удовольствие от времяпрепровождения с друзьями — но вот только… если честно, его неделя была ужасной со всеми дедлайнами, которые надо было успеть закончить перед выпускными экзаменами университета (отсюда, собственно, и отпуск в арт-студии, где он преподаёт рисование для малышей), и его ресурсов, в принципе, хватает уже только для того, чтобы лежать пластом и стараться не думать лишний раз о жизни — но, кажется, именно поэтому феликс, его замечательный любимый феликс, лучший друг во всём мире, который знает хёнджина лучше его самого, вытащил его из их общаги и сказал ему: — все будут у минхо-хёна. твоё отсутствие слишком заметно, ты же знаешь, больше не прокатит, а я не хочу повторения прошлого раза. хёнджин тогда закатил глаза в ответ, конечно же, только чтобы заставить феликса фыркнуть в ответ, но всё же пришёл — потому что после того самого пресловутого прошлого раза они с феликсом слишком долго приводили в порядок их комнату в общежитии, где объективно не было места для восьми взрослых людей, семеро из которых были весьма обеспокоены внезапным отсутствием их завершающего звена. так что хёнджин забивается в угол дивана и в принципе старается особо не шевелиться, крутя в руках банку уже немного неприятно тёплого пива — он видит отсюда феликса в дверном проёме, о чём-то оживлённо болтающего с сынмином и чонином, а чуть дальше из кухни слышит шумные восклицания джисона, который помогает с чем-то минхо, и хёнджин решительно не хочет знать, что там происходит. бан чан и чанбин ранее вышли на балкон, потому что им явно нужна была приватность, явно чтобы что-то обсудить, и хёнджин, конечно, немного чувствует себя странно брошенным, но всё же не придаёт этому особого значения — так или иначе, все его друзья знают, что он в любом случае придёт и присоединится тогда, когда ему это нужно. хёнджин вздыхает и делает глоток из банки — пиво на вкус кажется ему ещё отвратительнее, чем до этого, он кривится и отставляет банку на журнальный столик, достаёт телефон и листает ленту твиттера какое-то время, чтобы занять себя чем-то, пока все не соберутся снова в комнате, чтобы продолжить просмотр фильма, который они до этого поставили на паузу. он смотрит очередное видео с щенятами, когда слышит, что балконная дверь открывается, и бан чан и чанбин возвращаются в комнату — бан чан мягко улыбается и говорит: — я пойду позову всех остальных. хёнджин рассеянно кивает в ответ и снова поворачивается к телефону, когда чувствует, как диван прогибается под весом ещё одного человека рядом, а потом он понимает, что чанбин улёгся ему на колени. хёнджин хмыкает и говорит, толком не глядя на собеседника: — привет, хён. тот прикрывает глаза и отвечает: — и тебе привет, хёнджин-а. хёнджин рефлекторно гладит чанбина по волосам, не особо придавая значения своим действиям, потому что в этом нет ничего такого, на самом деле — они все обнимаются и касаются друг друга постоянно — даже те, кто не слишком стремится к этому на словах. чанбин прикрывает глаза и спрашивает: — тяжёлая неделя? хёнджин кивает и блокирует телефон, убирая его подальше — он прекрасно знает, что чанбин будет справедливо обижаться, если он это не сделает и не будет уделять ему должного внимания, да и тон его не звучит так, словно он спрашивает его просто так, чтобы поддержать разговор. он говорит: — мягко говоря. я за неделю сдал три эссе, пять рефератов и несколько видеопроектов по танцевальному классу. я искренне думал, что не доживу до выходных. чанбин фыркает и дует щёки: — драматично. хёнджин улыбается и пожимает плечами, легко щёлкая чанбина по лбу, восклицает: — хён! ты же знаешь, это занимает много времени. чанбин открывает глаза и смотрит на хёнджина сосредоточенно, хотя тот и видит в его чертах добродушную смешливость, которая также слышна в его тоне, когда он говорит ему: — знаю. к счастью, я закончил университет год назад, и это было лучшим событием моей жизни, — чанбин делает паузу, и хёнджин уже хочет продолжить и сказать что-то, но чанбин внезапно добавляет, и звучит это неожиданно серьёзно, словно он хочет убедиться, что хёнджин обратит внимание на его слова: — хотя, не совсем лучшим. хёнджин выгибает бровь и удивлённо спрашивает: — есть что-то ещё? чанбин широко улыбается и отвечает: — конечно же, есть! день, когда я встретил тебя, хёнджин-а! хёнджин закатывает глаза и шлёпает чанбина по плечу, говорит ему: — ха-ха, ну конечно же. чанбин не прекращает улыбаться, однако, и считает нужным продолжить: — нет, правда. почему тогда я с тех самых пор зову тебя на свидания, как думаешь? хёнджин поджимает губы и отвечает: — думаю, что я ни разу тебе не отказывал, вообще-то, мы с тобой постоянно гуляем вместе и время проводим, не виделись только на этой неделе, но я даже феликса толком не видел, а мы живём вместе. чанбин вздыхает, поднимается и садится рядом, и хёнджин почему-то ёжится от странного ощущения отсутствия привычной тёплой тяжести на коленях. чанбин хлопает его по плечу и говорит ему мягко, словно идя на попятную от своей серьёзности, от которой хёнджину немного не по себе: — и то правда. я горжусь тобой, знаешь? я уверен, что твои экзамены пройдут отлично. хёнджин по его тону слышит, что что-то не совсем так, не в полном порядке, потому что, хоть чанбин и улыбается, его глаза не совсем соответствуют тому, какое общее выражение лица он пытается состроить, но у него также нет времени на более подробный анализ — в комнату заходят все остальные ребята, рассаживаются кто где, и хёнджин теряет нить разговора с чанбином, сползает ниже и опускает голову ему на плечо — потому что это буквально его любимое положение для просмотров фильмов. чанбин одобрительно гладит его по коленке, и хёнджин начинает думать, что напряжённый тон старшего ему показался, потому что вечер проходит как обычно — шумно и весело, и чанбин больше никак не показывает то странное выражение лица, что хёнджин заметил ранее, и он окончательно расслабляется и на самом деле наслаждается последним на некоторое время свободным вечером с друзьями. он действительно оказывается безумно занят после — кто-то умный поставил ему четыре экзамена подряд начиная с понедельника, и после этого, через день перерыва в пятницу, финальный тест в субботу, и хёнджин перестаёт в какой-то момент понимать, что вообще вокруг происходит, а потому напрочь забывает про свой разговор с чанбином и его чужие выражения лица. он довольно успешно сдаёт первый экзамен и приходит домой, чтобы подготовиться к следующему, плохо спит всю ночь, потому что кто вообще сказал, что нужно спать ночью, утром следующего дня сдаёт следующий экзамен — к счастью, полностью письменный и больше в форме теста прямо по вопросам из учебника, и хёнджин справляется с ним довольно легко, но дома его ждёт чёртова подготовка к третьему экзамену и очередная скорее всего бессонная ночь, потому что преподаватель этого предмета самый строгий и требовательный, и хотя на протяжение семестра хёнджин справлялся на отлично, никто не знает, что может случиться на экзамене; он снова не спит почти всю ночь и идёт отвечать первым, чтобы быстрее освободиться и прийти домой, где — сюрприз! — его ждёт ещё больше распечаток и изрисованных разными маркерами конспектов, и хёнджин начинает немного чувствовать себя так, словно сходит с ума от недосыпа, потому что, кажется, он засыпает прямо лицом в учебник за письменным столом, потому что утром его будит феликс, суёт ему термос с кофе, просит перезвонить после окончания на тот случай, если нужно его встретить по пути домой, и выпроваживает на экзамен, который хёнджин сам толком не понимает, как сдаёт, потому что это ничто иное, как чудо, потому что он не уверен, что вообще прочитал вчера вечером хотя бы страницу из всего необходимого объёма материала. у него есть время в четверг после экзамена, но он приходит домой и ложится спать тут же, и умудряется проспать целый день до часов трёх ночи, и вот здесь он окончательно понимает, что его режим всё же пошёл к чёрту. хёнджин решает, что терять время нет смысла, поэтому решает начать готовиться к финальному тесту, и потом, кажется, снова отключается где-то ранним утром среди конспектов, разбросанных хаотично по всей его кровати — что совершенно отвратительно, потому что это означает, что он просыпается где-то под вечер и снова не спит всю ночь в попытках запихнуть в голову всю информацию, которая только может ему пригодиться. так что, когда хёнджин выходит из здания университета в субботу после финального теста, он даже не пытается проверить его сообщения, потому что, честно говоря, он больше не уверен, что он на самом деле существует, потому что мир вокруг подозрительно яркий и слегка подёргивается по краям, а его тело кажется ватным и не слушающимся, и его мысли совершенно не имеют никакого смысла, потому что он, вроде как, стоит прямо посреди дороги уже несколько минут в попытках понять, где находится поворот к его общаге. хёнджин вздыхает и вскользь думает над тем, чтобы попросить феликса или, может, чанбина, его встретить и провести до комнаты, потому что он объективно не думает, что мир вокруг добрый и настоящий, чтобы дорога до дома была безопасной, но потом быстро отбрасывает эту идею — он помнит, что сегодня суббота, а по субботам чанбин безвылазно сидит в студии бан чана с запретом на использование мобильных телефонов, чтобы не прерывать творческий процесс или что-то в этом духе (хёнджин знает, что чанбин нарушал это правило множество раз, как минимум чтобы отправить ему милые селфи или короткие файлы с прогрессом, который они проделали за последние пару недель, но хёнджин не хочет быть обузой, правда). феликс тоже наверняка занят на работе, потому что, если он правильно помнит, тот говорил ему, что его экзамены закончились ранее, и он может начать брать смены в конце недели. так что, на самом деле, получается так, что хёнджин толком не проверяет свой телефон на сообщения — просто смахивает разом все уведомления с локскрина, чтобы разобраться ними когда-нибудь позже — только смотрит на пропущенные звонки, которых он видит в наличии три штуки, и все они от мамы, так что он быстро ей перезванивает и болтает по дороге в общежитие — она, конечно же, говорит ему, как гордится им и что он большой молодец, и что ему стоит приехать домой, хотя бы на выходные, и он, как обычно, говорит, что подумает. он не особо помнит дорогу до общежития, кажется, спотыкается пару раз по пути, но потом он заходит в свою комнату, прощается с мамой и с трудом заставляет себя переодеться, и тут же падает в кровать, и мгновенно засыпает. так что, на самом деле, хёнджин не замечает назревшую над ним проблему достаточно быстро, и это, кажется, его очередное дурное решение и большая человеческая ошибка, которую ему было суждено совершить, так или иначе. он просыпается в чудовищное и абсолютно незаконное время шести утра следующего дня и понимает, что в итоге проспал часов восемнадцать, но, на самом деле, он рад, что это сделал, потому что, несмотря на долгий сон, он, к счастью, больше не чувствует себя так, словно может умереть в эту же секунду на месте, как было ещё вчера утром; и вот тут он решает проверить, наконец, заброшенный на неделю какаоток. его встречает больше тысячи уведомлений группового чата, которые он благополучно пролистывает, потому что, на самом деле, там крайне редко бывает что-то важное — разве что парочка истерик чонина из-за нескольких подозрительно симпатичных кей-поп айдолов, около тридцати фотографий котов минхо, который сейчас навещает родителей, нескольких проигнорированных мемов от бан чана и десятка ссылок на тик-токи от феликса. в личных сообщениях он видит несколько файлов от джисона, который отправил ему пару демо, над которыми тот работал для хёнджина по его просьбе для потенциальных прослушиваний после окончания университета, несколько милых сообщений от феликса с вопросами о том, как у него прошёл последний экзамен (здесь хёнджин чувствует небольшую вину, потому что, кажется, его друг и правда за него переживал в то самое время, как хёнджин боролся за выживание в свою последнюю выпускную экзаменационную сессию), и одно сообщение от сынмина, который тоже уточнял, не помер ли он там и как его экзамены оставили его в живых (хёнджин правда ценит его заботу). хёнджин всё ещё сонный и немного медленный, поэтому он сначала разбирается с сообщениями группового чата, чтобы убедиться, что он не пропустил никакие внутренние шутки (не будет в первый раз, но он не хочет снова оказаться в этой ситуации ни за какие деньги, потому что его друзья наверняка найдут способ сделать его объектом этих шуток), потом отвечает сынмину и отправляет сотню сердечек феликсу, который, кажется, сегодня ночует у бан чана, если судить по заправленной постели напротив. хёнджин сначала удовлетворённо вздыхает, когда видит прочитанные и отвеченные чаты, которые наконец не горят раздражающими цифрами уведомлений, и зарывается в подушку поглубже, прикрывая глаза и подумывая над тем, чтобы снова попытаться уснуть, потому что столь ранний подъём, пусть и спустя миллиард часов после того, как он уснул, всё равно является незаконным и грешным, но потом понимает, что что-то всё же не так. хёнджин не совсем понимает, что именно не так, потому что, в теории, он должен испытывать облегчение от того, что сложная неделя подошла к концу, но странное ощущение его всё же не покидает. он вздыхает и снова берёт в руки телефон, потому что понимает, что, пока не разберётся, уснуть всё равно не сможет, и он смотрит на список чатов на разблокированном экране и спустя несколько мгновений понимает наконец, что не так. у него нет ни одного сообщения от чанбина. это странно, думает хёнджин, потому что, хоть они и не переписывались между собой больше всех в компании, кто-то из них всё же писал другому хоть раз за день. и, да, хёнджин действительно был безумно занят всю неделю, и, да, чанбин знал об этом, но даже раньше, когда у хёнджина дел было выше крыши, он открывал чат и видел хотя бы несколько сообщений от старшего, которые тот отправлял просто так — милые картинки, милые слова, которые хёнджину всегда было очень приятно потом читать (и перечитывать, только об этом никто не должен знать), и это казалось ему… ну, их штукой. чем-то привычным и довольно личным тоже, чего у него не было с другими друзьями. хёнджин перепроверяет общий чат на всякий случай, потому что, мало ли, вдруг чанбин писал там, и это тогда наверняка значит, что он его игнорирует, и от этой мысли у хёнджина неприятно сжимается что-то внутри, но понимает тут же, что последние сообщения были от него в день их общей встречи, когда он спрашивал у них с феликсом, безопасно ли они добрались до дома. хёнджин задумчиво хмыкает, потому что такое поведение совершенно не свойственно его хёну, а потом открывает чат с чанбином и смотрит некоторое время на последнее сообщение, отправленное ему примерно неделю назад. бинни-хён: я бы хотел, чтобы ты пришёл. не оставляй меня наедине с этой оравой, мне нужно, чтобы ты сидел рядом и молча требовал внимания, как обычно! хёнджин улыбается — он не ответил на это сообщение только потому, что на тот момент феликс уже переубедил его, и они, на самом деле, уже были на пороге, когда у него звякнуло уведомление. хёнджин тогда думал над тем, чтобы подразнить чанбина и сказать, что он подумает над тем, чтобы прийти (тогда ещё ему, конечно, хотелось всячески отрицать тот факт, что он когда-либо требовал внимания от чанбина даже невзначай, но почему-то он этого не сделал. возможно, из-за страха, что это может привести к разговору, который ему не хочется пока что поддерживать, потому что он ни за что не хотел бы упустить внимание своего друга из-за дурацкой шутки), но всё же решил не дразниться. дразнить чанбина всегда весело, потому что тот не может не дразниться в ответ, думает хёнджин. чанбин замечательный, он всегда поднимает ему настроение, и хёнджин всегда может на него положиться, и он очень добрый и понимающий, правда, хёнджин искренне считает, что он один из лучших людей, что ему довелось встретить в жизни (ещё он нереально горяч, но хёнджин скорее собственноручно зашьёт себе рот, чем скажет это вслух даже наедине с собой), но суть в том, что он всегда пишет сообщения хёнджину, даже если знает, что тот не может на них ответить сразу. хёнджин задумчиво кусает нижнюю губу и переворачивается на бок, а потом всё же пишет чанбину сообщение. вы: хён! вы: ты пропал совсем, но я, наконец, свободен, поэтому не хочешь встретиться? вы: я свободен целый день сегодня. хёнджин откладывает телефон и подтягивает ноутбук поближе, включает первую попавшуюся дораму, которая трендится на главной странице сайта, и намеревается провести так целый день, если никто не предложит ему планов получше. и он действительно проводит в кровати целый день, делая перерыв только на завтрак и доставку еды ближе к обеду, переписывается немного с джисоном и феликсом, который обещает ему, что придёт домой ближе к вечеру и принесёт ужин, потому что минхо приготовил еду на всех и отнёс её в студию к бан чану, и тот, естественно, оказался тем, кто был вынужден терпеть посетителей всю вторую половину дня, раздавая готовые порции. хёнджин видит, что стрелка часов подбирается к семи вечера, когда входная дверь пищит, впуская феликса внутрь, и тогда он ставит, кажется, уже предпоследнюю серию на паузу, чтобы выбраться из кровати и встретить друга. феликс широко улыбается и спрашивает, ставя пакеты с едой на стол: — хёнджин! как ты? хёнджин лениво потягивается, так что, кажется, позвоночник немного хрустит, и вздыхает, говорит: — я в порядке, как ты и чани-хён? феликс достаёт тарелки из шкафчика и начинает расставлять их на столе, хёнджин в это время помогает ему вытащить всю еду из пакетов, феликс говорит: — отлично. провели с хёном последние два дня в студии, мне нужно было убедиться, что он ест и спит хоть эту ночь, чанбин-хён и джисон-и были с нами всю субботу, сегодня приходил минхо-хён в попытках накормить всех нас — ты знаешь, какими они становятся, когда процесс затягивает. хёнджин замирает ненадолго, когда слышит упоминание чанбина, потому что, если верить словам феликса, тот не был занят сегодня в студии, и хёнджин знает, что у того обычно нет особо дел в воскресенье, но потом всё же ставит тарелку на стол и достаёт телефон из кармана, чтобы проверить уведомления. ничего. хёнджин поджимает губы, но всё же кивает в ответ на слова феликса, говорит: — знаю. когда-то я застрял в студии на пару дней по просьбе чанбин-хёна, и это хоть и было весело, но потом я отходил от опыта ещё долгое время. феликс понимающе хмыкает и говорит: — он спрашивал о тебе, кстати. хёнджин, кажется, чувствует, как сердце странным образом пропускает удар, и тут же хмурится. он уточняет: — что спрашивал? феликс пожимает плечами и ставит стаканы с водой на стол, садится и жестом просит хёнджина последовать его примеру, он говорит: — видел ли я тебя, как твои экзамены, всё такое. я сказал ему, что понятия не имею, как твои экзамены, но, раз ты не позвонил мне в слезах, что всё провалил, то явно всё в порядке. хёнджин берёт палочки в руки и начинает есть, а потом кивает в ответ на слова друга, говорит: — в следующий раз скажи ему, что он мог бы мне и сам написать, как он делал обычно. феликс выгибает бровь и уточняет: — он не писал тебе? хёнджин смотрит в свою тарелку и отвечает уныло, глядя на маринованный редис: — нет. феликс молчит какое-то время, и хёнджин поднимает взгляд на него, потому что такие паузы обычно его другу не свойственны. феликс выглядит удивлённым, и хёнджину становится немного неловко от того, что он вообще рассказал об ему этом. хёнджин уже хочет что-то сказать, в духе «ничего особого» или «глупости, на самом деле», когда феликс его прерывает, говоря очень выверенно и взвешенно, явно обдумывая каждое слово: — хён выглядел очень… уставшим. словно у него многое было на уме. и в основном он сидел в наушниках и, кажется, принципиально работал только над свежими треками, где до написания лирики ещё далеко — несмотря на то, что они планировали эти выходные посвятить тому, чтобы довести до ума то, что уже есть почти готового. здесь феликс делает паузу и тычет палочками в хёнджина, продолжает, когда убеждается, что друг смотрит на него и слушает внимательно: — я это к тому, что я бы на твоём месте позвонил ему. сегодня или завтра, как тебе угодно. возможно, он просто не хочет тебя беспокоить, но от твоей компании он вряд ли откажется, ты же знаешь. хёнджин кивает в ответ и продолжает беспорядочно ковыряться в еде ещё некоторое время, пока феликс не отвлекает его разговорами о том, как он провёл предыдущую неделю, о том, что они договорились встретиться все вместе в ближайшее время, и о том, какой прогресс был проделан в студии — бан чан, чанбин и джисон готовились к очередному общему релизу на саундклауде, где, на самом деле, на них было подписано довольно большое количество слушателей, и дел у них было невероятно много в процессе подготовки — отсюда и практически бесконечная жизнь безвылазно в студии. компания, на которую работали бан чан, чанбин и где уже стажировался джисон, довольно маленькая, но в то же время кажущаяся надёжной; в ней нет своих артистов на продвижении, нет и стажёров, но есть множество безумно талантливых продюсеров, хореографов и учителей по актёрскому мастерству, и этот тип аутсорсинга позволяет, по словам бан чана, попробовать свою руку в работе над самыми разными жанрами и стилями, и это как раз то, что он бы хотел для себя на данном этапе карьеры. набраться опыта, как говорит он, чтобы знать, чего большего он хочет на самом деле. хёнджин имеет склонность с ним согласиться, даже раздумывает о том, чтобы попробовать пройти прослушивание и к ним тоже, как только получит диплом и убедится в том, что, на самом деле, закончил университет по-настоящему, и если честно, ему было бы любопытно поработать в одной компании с друзьями, потому что он привык к этому ещё с тех времён, когда они все были студентами и часто объединялись для общих проектов. хёнджин заканчивает ужин быстрее феликса, моет свою часть посуды и говорит ему: — я попробую позвонить хёну. феликс мягко улыбается и отвечает: — правильно. хёнджин выходит из комнаты в длинный коридор и почему-то делает глубокий вздох, словно волнуется, хотя, на самом деле, это же чанбин. это чанбин, его хён, его особый друг, который всегда заставляет его смеяться и всегда рядом с ним, всегда ждёт того, чтобы хёнджин пришёл к нему тогда, когда ему тяжело, и которого хёнджин тоже всегда ждёт в ответ. просто… просто дело в том, что чанбин никогда так себя не вёл раньше. не пропадал странным образом, и этот факт странным образом не даёт хёнджину покоя, и предложение феликса позвонить чанбину тоже почему-то вызывает лишнее волнение и обеспокоенность. хёнджин снова вздыхает тяжело, но всё же достаёт телефон и звонит чанбину. он слышит гудки: один, второй… на третий гудок он думает, что тот уже не ответит, потому что тот всегда держит телефон рядом, даже если занят или что-то в этом роде, однако чанбин всё же поднимает трубку, и хёнджин частично облегчённо выдыхает: — привет, хён. чанбин спрашивает: — хёнджин-а, что такое? хёнджин немного нервно кусает губу, а потом отвечает: — я просто хотел спросить, всё ли в порядке. ты не писал ничего ни мне, ни в общем чате, поэтому я почему-то заволновался. хёнджин говорит всё это и начинает чувствовать себя довольно глупо, потому что, на самом деле, ничего слишком серьёзного не произошло наверняка, потому что иначе бы он и другие знали, потому что они всегда решают сложные проблемы вместе, потому что чанбин никогда не прячется и не скрывает ничего, но он всё же с затаённым дыханием ждёт ответа чанбина. тот молчит некоторое время, и это тоже вынуждает хёнджина чувствовать тяжёлое что-то в груди, а потом он слышит привычное, доброе и смешливое: — что, соскучился по хёну, да? хёнджин возмущённо восклицает, потому что, эй, он и правда переживал и дело не в том, что он скучал по чанбину или нет — он даже не думал об этом, если он будет совсем честным: — хён! я просто хотел понять, почему ты не отвечаешь целый день. чанбин тихо смеётся, но почему-то через динамик телефона его смех кажется хёнджину ненастоящим, совсем фальшивым. он говорит: — я в порядке, хёнджин-а, не волнуйся так за меня. мне приятно, конечно, но оно того не стоит. хёнджин выдыхает облегчённо; ему хочется сказать, что, нет, оно того стоит, чанбин того стоит, так как его чувства важны, потому что хёнджин хочет ему помочь, что бы это ни было, но он молчит, потому что эти слова ему самому кажутся одновременно чересчур и совсем недостаточными. словно они, слова эти, — это ещё не всё, словно он сам не уверен, чего хотел бы добиться своими словами, которые он пытается найти в себе. хёнджин трясёт головой, словно пытаясь отбросить странные мысли, а потом говорит: — я хотел увидеть тебя сегодня, хён. целый день дома провёл один. чанбин издаёт странный горловой звук, но он такой короткий, что хёнджин думает, что ему показалось, а потом чанбин говорит: — извини. возникли дела, я телефон не брал в руки целый день, мне очень жаль, но, я думаю, ты всё равно хорошо время провёл? ты всегда хорошо справляешься с такими днями, в отличие от меня. хёнджину хочется спорить, потому что речь вообще не об этом, потому что это правда, что ему и одному хорошо, но он вообще не говорит про себя сейчас, а про чанбина, потому что волнуется он за него, а не за себя, а ещё он дует губы, хотя чанбин этого даже не увидит, потому что они же не говорят по видеосвязи, но хёнджин уверен, что это будет слышно по его голосу, и он старается этим воспользоваться, потому что он знает, что чанбин очень слаб, когда дело касается тех моментов, когда хёнджин деланно обижается. хёнджин спрашивает: — мы сможем увидеться скоро? чанбин сперва вздыхает, а потом отвечает, и он правда звучит для хёнджина так, словно здесь есть что-то ещё, о чём он явно отказывается говорить с ним: — феликс должен был тебе сказать, я думаю, что мы хотели все вместе на неделе собраться?.. извини, я правда занят буду для личных встреч, но я обещаю тебе это возместить, как только появится возможность, хорошо? хёнджин нервно дёргает рукав толстовки и думает, что чанбин всегда приходит к нему, когда наступает нужный момент, поэтому он решает не настаивать. он говорит: — это ничего, хён. всё в порядке. но ты же знаешь, что я всегда здесь, чтобы тебе помочь, если нужно? он слышит тишину сначала, а потом мягкий голос чанбина: — всё хорошо, ладно? отдыхай сегодня, скоро увидимся. а потом он кладёт трубку. хёнджин озадаченно смотрит на потухший экран телефона, потому что вот это точно что-то новое, вот так класть трубку, а потом чувствует, как у него горят щёки от внезапной мысли о том, что он случайно влез не в своё дело, что он показался назойливым против своих лучших намерений, потому что они не были лучшими друзьями раньше, не являются ими и сейчас, потому что у чанбина есть бан чан, а у самого хёнджина есть феликс, так что они просто друзья, пусть и близкие, и если чанбин не хочет ничего ему говорить, то он имеет на это полное право, и хёнджин не может его лишить этого права совершенно. хёнджин проводит дни до встречи, которую, как оказалось, назначили на среду, в какой-то странной прострации — он ищет квартиру для съёма, потому что после получения диплома об окончании университета им с феликсом нужно разъехаться, и феликс уже начал перевозить свои вещи к бан чану, и хёнджин понимает, что найти что-то сейчас, когда множество выпускников занимается тем же, будет действительно непросто, хотя он и ищет простую студию, которая желательно не будет в ужасной или опасной части города и которая не будет в месяц стоить как все его сбережения за год, и это оказывается проблемой. хёнджин знает, что у него ещё есть время, потому что выселяться ему примерно через две с половиной недели, но он чувствует себя… странно. многое меняется, потому что окончание университета совсем не похоже на окончание школы — это то, к чему он готов больше, чем он думал, но меньше, чем ему хотелось бы, и, хоть он несколько лет живёт независимо и отдельно от родителей, он всё никак не может избавиться от тянущего ощущения, что вот это вот — тот самый момент, когда больше нет никаких отсрочек у независимой жизни, которой ему казался университет, когда он только в него поступил. хёнджин чувствует, что немного теряет почву под ногами, потому что больше ничего вокруг не кажется ему настоящим, и он искренне старается отвлечься, ходит на долгие прогулки, потому что это помогает упорядочить мысли; он проводит весь вторник дома, потому что ставит себе за цель заполнить зарисовками последние страницы скетчбука, потому что это помогает расслабиться и почувствовать себя так, словно он имеет всё под контролем; всё свободное время среды он снова ищет квартиры и даже находит несколько вариантов — конечно же, тот, который нравится ему больше всего, он может потянуть с натяжкой, но если он сможет достаточно быстро устроиться на работу на полный день, ежемесячная оплата не будет такой ужасной, и ему правда повезло, что он смог отложить достаточно денег для залога и первых нескольких месяцев платы. хёнджин думает иногда, что его мысли водят его за нос, потому что не дают ему видеть то, что он должен видеть, потому что он явно что-то упускает из виду, но он думает: всему своё время, и нет смысла себя мучить глупыми размышлениями, к которым он оказывается не готов. он пишет иногда сообщения чанбину, потому что ему кажется, что старший бы его понял, потому что тот год назад был в том же положении, потому что год назад хёнджин видел его у себя в комнате, практически молча наблюдающего за тем, как он рисует, множество раз, потому что чанбин говорил, что ему нравится это видеть, это методично, и это его успокаивает и помогает привести мысли в порядок — даже если хёнджин, на самом деле, практически не говорил в эти часы, а чанбину сложно быть тихим долгое время, если только дело не касается его работы над музыкой. чанбин отвечает ему, даже пишет что-то ему сам, но это занимает долгое время, это занимает часы, которые раньше уходили не на ожидание ответа, а на само общение, и хёнджин искренне не понимает, что сделал не так, но всё же не решается расспросить. так что он отправляет ему фотографии своих скетчей, чтобы получить добрые комплименты, на которые чанбин никогда не скупится, пусть это и занимает сейчас слишком много времени, он отправляет ему несколько вариантов квартир, которые он хотел бы посмотреть, и просит чанбина сходить с ним, потому что хёнджин не чувствует себя уверенно, принимая такое решение в одиночку, на что чанбин пишет ему уже на следующий день: «извини, вряд ли получится в ближайшее время, попроси лучше минхо-хёна, тот говорил мне, что будет свободен ближайшие пару недель от работы». хёнджин разочарованно вздыхает, но не слишком удивляется происходящему, потому что, кажется, чанбин решил окончательно продать душу работе, и хоть раньше это очевидно было перспективой бан чана, но… наверное, стоит ожидать то, что чанбин переймёт вредные привычки от своего лучшего друга, который в последнее время хорошо справляется с жизнью, кажется, в основном только благодаря тому, что феликс и минхо взяли над ним шефство. и встреча в среду вечером наступает быстрее, чем хёнджину хотелось бы признаться, потому что почему-то он снова оказывается к ней не готов. он думает: наверное, это и правда глупое решение, приходить сюда, когда его мысли не могут сосредоточиться на чём-то одном, когда он чувствует себя так, словно в его животе сидит только огромный неприятный комок нервов, которые даже не остро тревожные, нет, они просто сидят там и не дают ему расслабиться в полной мере, но в какой-то степени это празднование в честь окончательного переезда феликса к своему парню, поэтому он не хочет пропускать это. так что хёнджин приходит, конечно же, и на этот раз сынмин сидит с ним рядом и позволяет ему играть с его пальцами, потому что хёнджин бесконечно чувствует себя так, словно не может найти себе места. все болтают между собой, и хёнджин позволяет звуку голосов отойти на задний план, потому что он смотрит на чанбина, который снова говорит о чём-то с бан чаном и… хёнджин знает, что тот посмотрел на него за весь вечер около трёх раз, и один из них был тогда, когда он только подошёл, чтобы поздороваться, и получил мягкую сдержанную улыбку и кивок в ответ. это было настолько не характерно для чанбина, который всегда обнимает его при встрече и говорит глупые милые вещи и сразу зовёт на свои глупые свидания, что хёнджин опешил на мгновение и почувствовал себя так, словно завис в воздухе посреди прыжка в воду, температура которой является для него загадкой. а потом оказалось, что под ним — чёртов кипяток, потому что почему тогда его щёки покраснели так, что ему стало неловко и странно от самого себя? он думает: неужели никто не замечает эту странность, неужели это поведение чанбина никого не удивляет так же, как его самого? хёнджин переводит взгляд на сынмина и шепчет так, чтобы слышал только он: — ты знаешь, что случилось у чанбин-хёна? тот косит взгляд на него, вообще смотрит странно и пожимает плечами, говорит: — понятия не имею. хёнджин удивлённо выгибает бровь: — только не говори мне, что только я это вижу. сынмин хмыкает, вздыхает и хлопает хёнджина по тыльной стороне руки, говорит мягко: — не только ты, поверь мне. но я не могу сказать о причине, хён либо скажет тебе, когда посчитает нужным, либо ты это увидишь сам. правда, хёнджин-а, при всей твоей наблюдательности ты совсем не видишь очевидные вещи, которые касаются хёна. хёнджин садится ровно и поворачивается всем телом к сынмину, прячет руки под себя и спрашивает: — что ты имеешь в виду? сынмин пожимает плечами и говорит: — что у тебя всё перед носом, но ты не понимаешь до сих пор, что случилось. и! — тут сынмин поднимает указательный палец и легко стучит хёнджину по носу, продолжает, не давая себя прервать: — я тебе ничего не скажу, я знаю только, потому что сам догадался и хён подтвердил, когда я спрашивал у него, потому что он и правда ничего не пытается скрыть от нас, но это не моё право говорить за него. и за тебя в том числе. хёнджин разочарованно выдыхает и бормочет себе под нос, но так, чтобы сынмин его услышал: — всегда ты так. сынмин улыбается и хлопает хёнджина по плечу, говорит: — ты просто должен обратить внимание на детали, не прятаться за шутками и собственной стеснительностью, хёнджин-а, вот и всё, не отвлекайся на глупости. хён тебе прямо говорит всегда обо всём, тут сложно упустить что-то, даже если хочется. тут он смеряет хёнджина смешливым взглядом и добавляет: — а тебе явно хочется. хёнджин закатывает глаза и встаёт с места, потому что он больше не намерен терпеть издевательства. он хочет найти феликса или джисона, расспросить их, но тут он взглядом натыкается на чанбина снова, и на этот раз он один, бан чан, кажется, ушёл куда-то, и он стоит к нему спиной, и хёнджин видит в этом возможность поговорить с чанбином, которую упускать не намерен. так что он направляется к нему, подходит ближе и зовёт: — хён! чанбин крупно вздрагивает, у него словно колени подгибаются даже, и он поворачивается, и его бесценное выражение лица заставляет хёнджина немного улыбнуться; чанбин хмурится и говорит: — ты решил совсем меня с ума свести, хёнджин-а? хёнджин пожимает плечами и сцепляет руки в замок, склоняет голову на бок и даже не пытается объясниться: — ты меня игнорируешь весь вечер, у меня не осталось выбора. и не морщи лоб, хён, ты же не хочешь за вечер постареть на десяток лет, — добавляет он после короткой паузы, чтобы добиться хоть какой-то знакомой реакции в ответ на свои слова. но чанбин, кажется, хмурится ещё сильнее, и хёнджин чувствует себя неловко, так как тот не отрицает ничего, потому что тот не поддаётся на провокации, как обычно, просто смотрит на него и спрашивает: — разве ты не болтал всё это время с сынмин-и? хёнджин вздыхает и отвечает: — разве это имеет значение, хён? я хотел с тобой поговорить, ты же знаешь. чанбин опускает взгляд вниз и говорит так, будто его это не касается, словно весь этот разговор — что-то, за чем он предпочёл бы наблюдать со стороны: — теперь знаю. он поднимает взгляд на хёнджина и смотрит так, будто ожидает, что тот что-то скажет ему, пояснит свои расспросы, и хёнджин в который раз чувствует себя так, словно вмешивается во что-то, что является личным для чанбина и закрытым от него, и это настолько сильно не похоже на то, как чанбин ведёт себя с ним, что хёнджин перестаёт на мгновение дышать. хёнджин спрашивает, стараясь звучать так, словно он не чувствует себя так, будто ему дали под дых: — я что-то сделал не так, хён? взгляд чанбина мгновенно смягчается, когда он, кажется, видит что-то в хёнджине, что будто бы вынуждает его сменить своё мнение, потому что он тут же делает шаг ближе и берёт хёнджина за руку, и — о, вау. хёнджин чуть ли не вздрагивает от неожиданного прикосновения, и тут же ругается про себя, потому что он не должен реагировать так на что-то привычное, вот только… прошло какое-то время, и он, кажется, отвык. не должен был отвыкнуть, на самом деле, просто в последние дни он слишком много думал про чанбина и про его странное поведение, и забил себе голову тем, что тот игнорирует его специально, и он чувствует себя таким виноватым, хотя и не понимает, что не так, что он сделал не так, потому что он вроде бы не менял своё поведение и отношение, поэтому он просто… это всё чересчур, и хёнджин не намерен спускаться по спирали ниже, не намерен анализировать всё подряд настолько, что это сведёт его с ума окончательно, потому что анализировать тут нечего — раньше он всё знал про чанбина и намеревается знать всё и сейчас, но только если старший ему позволит. чанбин говорит ему мягко, очень, словно говорит с маленьким ребёнком: — конечно же, нет, хёнджин-а, ты никогда не делал ничего, чтобы меня обидеть, не переживай об этом. хён просто… в своих мыслях, правда, я постараюсь быть лучше, поступать правильно, ты не заслуживаешь другого отношения к тебе, кроме идеального. хёнджин чувствует, что у него почему-то краснеют щёки, он чувствует, как его пальцы в лёгкой хватке чанбина подрагивают, и он хочет сбежать от этих ощущений, потому что они не кажутся ему нормальными и привычными — хотя ему и очень нравятся слова чанбина. хёнджин просит: — ты же скажешь мне, если что-то случилось? если я могу что-то для тебя сделать, хён? чанбин говорит ему: — конечно. как всегда. хёнджин кивает и улыбается мягко, крепко сжимает руку чанбина и спрашивает: — я могу тебя обнять? ему хочется сжаться и скривиться от того, как неестественно и глупо это звучит, но не спросить почему-то кажется ему ещё более странным и совсем неправильным, словно он не имеет больше права нарушать личное пространство чанбина так легко, как привык делать раньше. чанбин, похоже, окончательно смягчается, потому что он тут же притягивает хёнджина к себе и обхватывает одной рукой за талию, а другой осторожно гладит по спине, говорит: — ты не должен спрашивать разрешения. хёнджин чувствует облегчение, потому что, наконец, всё кажется так, словно оно встало на свои места, словно по щелчку, словно мир весь скручивается в спираль, а потом распрямляется на старые позиции, где всё так же, как было раньше, где ничего не менялось и не исчезало из-под пальцев. хёнджин… он же ошибается. естественно. потому что чанбин после встречи пропадает с его радаров окончательно. хёнджин замечает это почти сразу, спустя пару дней кричащей тишины, потому что чанбин не пишет ему вообще и потому что сам хёнджин, кажется, настроен на ту частоту, на которой они раньше общались, и метафорические звуки статики теперь единственное, что он слышит в ответ. чанбин пишет в общем чате, по большей части отправляет стикеры в ответ на сообщения других, но никогда не отвечает на его комментарии, не читает их личную переписку вообще, словно хёнджин обидел его чем-то, и когда хёнджин звонит ему на третий день, он не берёт трубку. хёнджин тут же перенабирает его снова, ждёт долгие гудки, пока вызов не сбрасывается автоматически, а потом пишет чанбину сообщение снова, потому что, возможно, тот опять слишком занят, чтобы взять трубку. он ждёт некоторое время, а потом сдаётся, думает написать в общий чат, спросить там при всех, что происходит, но всё же решает против этого — если он и правда виноват, если он совершил ошибку по отношению к чанбину, то он хочет решить это лично и извиниться, если тот захочет его услышать. в любом случае, хёнджин не намерен разводить грязь там, где есть потенциальная возможность этого избежать. хёнджин терпеть не может выяснять отношения, вот правда, поэтому он всё ещё надеется, что они смогут как-то поговорить, поэтому пока что решает оставить чанбина в покое и вместо этого заняться поиском квартиры. примерно через неделю после их встречи он пишет минхо, как чанбин ему и советовал, потому что ему бы и правда не помешал совет друга, который уже через всё это проходил и который может помочь ему с выбором, и они просматривают несколько вариантов онлайн, а потом договариваются о смотре вживую, и минхо говорит ему о том, что желательно впихнуть всё в ближайшие пару дней, чтобы у хёнджина было больше времени на размышления и выбор, пока этот выбор ещё есть. так что они проводят два полных дня в почти десяти разных квартирах, и хёнджин безжалостно отметает все варианты, кроме трёх последних — они все не идеальные, но все они по-своему подходят, поэтому он снимает их на видео и отправляет в общий чат с просьбой проголосовать, и джисон пишет ему, что находится в том же районе и может встретиться с ними где-то поужинать. они встречаются в небольшом семейном барбекю ресторане, и джисон тут же говорит, что минхо будет отвечать за жарку мяса, потому что тот по какой-то причине ему должен, и хёнджин только поднимает руки в беззащитном жесте, ведь спорить с личными делами этих двоих только себе дороже. хёнджин задумчиво проверяет сообщения от других ребят в чате, и он видит, что бан чан и сынмин проголосовали за студию, которая самая просторная и с окнами в пол, а феликс и джисон выбрали ту, в которой много источников искусственного света. чонин сказал, что лучший вариант тот, где кровать больше всего, и был очень разочарован тем, что во всех студиях спать предлагают только на диване, потому что, правда, кровать там не поместится, и на видео это заметно. ответа от чанбина всё ещё нет никакого, и хёнджин разочарованно вздыхает и отбрасывает заблокированный телефон на стол с резким стуком. минхо поднимает на него взгляд и выгибает бровь, спрашивает, не прерывая жарку мяса: — что случилось? джисон хмыкает и отвечает вместо хёнджина немного нараспев, словно пытаясь одновременно поддразнить друга и разбавить атмосферу: — чанбин-хён игнорирует хёнджина. минхо бросает быстрый взгляд на джисона, словно говоря ему замолчать, но джисон пожимает плечами и говорит: — хочешь сказать, что это не так, хён? все заметили и все знают, в чём дело. хёнджин немного повышает голос, потому что он терпеть не может такие моменты, когда его исключают из круга общения, и на фоне того, что его самые неприятные подозрения подтверждаются, он чувствует себя совсем глупо и расстроенно, он говорит: — и в чём же дело? минхо кладёт готовые кусочки мяса ему на тарелку, жестом просит начать есть и отвечает: — хёнджин-а, я не скажу тебе, извини. если ты сам не знаешь, что не так, то говорить не о чем, и чанбин абсолютно прав. хёнджин переводит выжидательный взгляд на джисона, который нервно кусает губы и выглядит так, словно уже готов сдаться, потому что он никогда не был тем, кто станет держать что угодно в секрете от хёнджина. по крайней мере, не после того, как они глупо и долго притирались друг к другу в общении, не в последнем случае успешно благодаря стараниям того же чанбина, но всё же, кажется, его друг решает промолчать в итоге и не дать ему нужный ответ. вместо этого джисон поджимает губы и переглядывается с минхо, а потом задаёт хёнджину вопрос: — почему тебя это так волнует, хёнджин-а? что ты расспрашиваешь всех вокруг вместо того, чтобы узнать у чанбин-хёна напрямую. хёнджин возмущённо отвечает: — потому что он не говорит со мной! я пишу ему и звоню, всё без ответа. и мы говорили в последний раз на той вечеринке у чани-хёна и феликса, на которой собирались мы все вместе, и тогда он мне пообещал говорить со мной, если что-то случилось, но он молчит. вообще ничего не рассказывает, не читает сообщения и не берёт трубку. джисон вздыхает немного устало и протягивает через стол руку, чтобы накрыть ладонь хёнджина успокаивающим жестом, он говорит: — потому что ничего не случилось. минхо тихо хмыкает себе под нос, и джисон явно пинает его под столом, чтобы тот замолчал, и хёнджин закатывает глаза в ответ на всё это. он спрашивает: — тогда в чём дело? джисон говорит с мягкой и немного виноватой улыбкой: — ничего нового не произошло, понимаешь? просто хёну нужно время, чтобы принять некоторые вещи, как он сам мне сказал, но мой вопрос к тебе, хёнджин-а, остаётся прежним: почему ты не спросишь напрямую? ты знаешь, где он живёт и работает, ты мог бы спросить у чани-хёна и уточнить у него, на месте ли чанбин-хён и прийти туда, чтобы вызвать его на откровенный разговор. я думаю, если ты спросишь прямо ещё раз, приткнёшь его к стенке, он не откажется ответить, потому что тебе он точно не откажет, раз не скрывал ничего от всех нас. хёнджин хватает ртом воздух, потому что, хоть он и хочет сказать что-то в ответ, он не знает, как ему оправдаться и объясниться. он откидывается на спинку диванчика и озадаченно спрашивает: — и почему я до сих пор этого не сделал? джисон снова улыбается и сжимает его ладонь перед тем, как отпустить и вернуть её куда-то под стол и поближе к минхо — и нет, хёнджин не собирается анализировать поведение своих друзей — те слишком долго были в отношениях, чтобы задавать им лишние вопросы. джисон говорит: — подумай над этим, правда. ты слишком озабочен тем, чтобы не нарушить динамику ваших отношений случайно, но, правда, ничего не произойдёт страшного, если ты попросишь рассказать хёна о том, что он чувствует, потому что, я думаю, ты всё поймёшь и точно примешь, так или иначе. хёнджин повторяет про себя последние слова джисона, что чувствует чанбин, думает он. хёнджин надеется, что это не ненависть и что старший всё ещё хочет быть в его жизни, потому что хёнджин не намерен терять чанбина, только не его, только не человека, который всегда принимал его таким, какой он есть и который был с ним в те моменты, когда даже феликс не мог его удержать. так что он вечером он пишет бан чану и спрашивает, будет ли он работать завтра с чанбином вместе, и тот говорит ему, что тот планировал провести всю вторую половину дня у него. хёнджин удовлетворённо вздыхает и думает о том, что, наконец, завтра решится проблема, о которой он думал всё это время, и он наконец сможет заполучить чанбина обратно, всего чанбина, своего чанбина, своего друга, и, возможно, если всё будет хорошо, они пойдут поужинать вместе, и чанбин будет заботиться о нём так же, как всегда, и хёнджин сделает всё, чтобы быть ему хорошим другом тоже, потому что это наименьшее, что чанбин заслуживает. что является наибольшим, хёнджин предпочитает не думать, но он чувствует, как в животе поселяется знакомое тепло, когда он думает о перспективе провести время с чанбином, уговорить его, если получится, на ночёвку, а потом, если тот согласится и у него будет время, то, возможно, сходить с ним посмотреть квартиры, которые хёнджину понравились больше всего, потому что, очевидно, советы друзей не оказались слишком полезными, а чанбин всегда хорошо знает, какой совет ему дать, потому что он каким-то образом понимает его лучше, чем он сам, и хёнджин знает, что у чанбина должны быть выходные в эти дни, потому что ему так сказал бан чан. хёнджин правда хочет… всё исправить, что бы он ни натворил, потому что он… хёнджин не хочет думать дальше, не хочет искать дополнительную подоплёку, никакие лишние поводы, ведь он не считает, что это честно по отношению к ним двоим, потому что ему не нужна никакая мотивация другая, кроме той, что говорит ему о том, что ему нужен его хён обратно в его жизнь как можно скорее. так что на следующий день хёнджин внезапно для самого себя просыпается раньше утром, чем в любой другой день по доброй воле, и он даже не особо волнуется, нет, совсем нет, потому что, правда, о чём ему переживать (маленький противный голосок на задворках сознания говорит ему, что весь сегодняшний день может пойти ужасно не по плану, потому что хёнджин сам не знает, как чанбин может отреагировать на его конфронтацию, но, правда, разве у него есть выбор?), и хёнджин не может не чувствовать непривычное беспокойство. оно не слишком сильное, не такое, которое заставило бы его отменить все планы, нет, но такое, которое может заставить его, возможно, выбраться из кровати, сходить в душ, позавтракать и оказаться собранным гораздо раньше, чем он намеревался изначально. хёнджин думает, что, в принципе, тут нет ничего страшного — он может выйти раньше и посидеть в кафе возле здания компании и порисовать, и, в случае чего, пересечься с чанбином, если он решит провести ланч там, и тогда они смогут поговорить и, если получится, решить всё. если чанбин будет не против, так-то. хёнджин очень надеется, что тот не будет против. чанбин редко когда ему в чём-то отказывал, и хёнджин всегда был хорошим младшим, который никогда этим не пользовался (и, если он будет честен с самим собой, он и сам бы вряд ли нашёл в себе сердце отказать чанбину, что бы это ни было — он знает его и доверяет ему, и. правда, хёнджин не хочет думать о своей мотивации сейчас, когда у него есть план, которому он искренне намерен следовать). хёнджин приходит в кафе и заказывает холодный американо, садится в дальний угол на диванчик — туда, где раньше они много сидели вместе с чанбином и бан чаном, когда он приходил к ним на ланчи; он достаёт скетчбук (это новый, тот, который он фотографировал чанбину до этого, уже закончился; новый же подарил ему феликс на окончание университета вместе с подарочным сертификатом в любимый художественный магазин хёнджина, и он правда хотел бы начать его использовать). время проходит незаметно, на самом деле, потому что хёнджин сидит в наушниках и слушает музыку, он рисует и ловит себя в какой-то момент на том, что листает старые фотографии и ищет референсы среди сотен снимков рук чанбина, и- да, он не может сказать, что у него есть адекватное пояснение тому такому огромному их количеству у него в телефоне. хёнджин думает: его друг красивый и добрый, ужасно хороший человек, он такая огромная и важная поддержка для него, он так старается, даже если шутит странно и иногда хёнджин не уверен, всерьёз ли старший к нему обращается, потому что чанбин обожает его дразнить, обожает делать это с первого дня знакомства, когда всё, о чём хёнджин мог думать тогда это. мило. и — руки. у него щёки горели весь вечер, и феликс потом на правах лучшего друга пользовался этой информацией как поводом для подлого шантажа, когда хотел заставить хёнджина выйти на улицу и встретить курьера с едой на ужин; и хёнджин не глупый и знает, что, если он не попытается исправить что угодно, что вынудило чанбина остерегаться его, то будет жалеть всю жизнь, потому что, хах, это же чанбин, неотъемлемая часть него самого. и ему так повезло, очень повезло, правда- видеть его сейчас? по правде говоря, хёнджин отрывает взгляд от изрисованной страницы только потому, что замечает боковым зрением то, как открывается дверь и как внутрь заходит два человека: девушка впереди, за ней — за ней заходит чанбин, который очевидно открыл для неё дверь, и чанбин всегда был безусловным джентльменом, который никогда не полезет впереди девушки в открытую дверь, но что-то в хёнджине странным образом заставляет его заледенеть. он не уверен, в чём конкретно дело — то ли в том, что спустя столько дней морозной тишины он видит чанбина, и не просто видит его — тот улыбается, выглядит спокойно и уверено, расслабленно даже, как раньше, выглядит почти что таким, каким он всегда был вместе с хёнджином. они подходят к прилавку и делают заказ — хёнджин видит, что чанбин платит за их напитки и- хёнджин сперва хочет встать с места, чтобы подойти к другу, но что-то в нём вынуждает его сидеть на месте — правда, он не пытается следить, не пытается сталкерить и быть странным на этот счёт, но парочка выбирает место за круглым маленьким столиком у окна, в противоположном конце кофейни, девушка — боком к хёнджину, чанбин — спиной к нему, и хёнджин ловит себя на том, что ему нелепым и непонятным образом хочется знать, что будет дальше. ничего особого не происходит, на самом деле — они о чём-то говорят, и девушка (она хорошенькая, понимает хёнджин. красивая даже, если бы он действительно посмотрел на неё внимательно, не позволяя странной мешанине чувств затмить его суждения, но он… он почему-то позволяет), она улыбается, смеётся много и откидывает свои длинные тёмные волосы на спину — жест кажется хёнджину почти что кокетливым, и он, наконец, понимает, что происходит. они встречаются, думает хёнджин. он наблюдает за свиданием, и- о боже. ох. ох… ему это совсем не нравится. он ужасный друг, понимает хёнджин, самый худший друг на свете, потому что он смотрит на то, как девушка смеётся, прикрывая ладошкой улыбку, в ответ на какую-то шутку чанбина, и хёнджин знает, что он должен порадоваться за чанбина, потому что тот на его памяти не встречался вообще ни с кем (хёнджин знает, что тот, как и он сам, ходил на какие-то свидания, на некоторые даже помогал ему собственноручно собраться, но всё это — оно не было потенциальными отношениями, и хёнджин не думал, что сам факт отношений у чанбина может ощущаться как ледяной душ ранним утром, когда ты ещё почти что спишь, но ужасно нуждаешься в пробуждении). хёнджин ужасный друг, так как он не может радоваться, и хёнджин сначала озадаченно застывает, потому что, эй, а почему? что мешает ему искренне улыбнуться и подойти к чанбину, поздороваться и сказать, что заскочил сюда по пути, что мешает ему просто соврать и сказать, что он хотел встретиться с бан чаном, что они договорились на более позднее время, а он пришёл раньше времени и решил скоротать его в кафе за рисованием — хёнджин знает, что чанбин поверит, и это не будет странно, даже тот факт, что он подошёл не сразу — это тоже не странно, потому что чанбин знает, что он имеет привычку проваливаться в свой мир и отключаться от реальности, когда сконцентрирован, и- хёнджин правда не знает. он просто. вот же чёрт, думает он, когда опускает взгляд на полностью изрисованный разворот скетчбука и понимает, чем он занимался последние несколько часов почти без перерыва. это всё чанбин. это его руки, его глаза, его улыбка, его всё — он весь, его маленькие подарки, что он ему дарил, его слова, вплетённые в каждый добрый жест, это всё чанбин, чанбин, был, есть и будет. хёнджин чувствует, как краска заливает его щёки, и из ледяного оцепенелого состояния его выдёргивает резкий жар в центре грудной клетки, прямо под рёбрами, потому что он, наконец, понимает. он понимает, и это понимание его ужасает, потому что… как он мог быть так слеп? как он позволил себе такую глупую зашоренность? как он мог? он снова поднимает глаза и старается дышать глубоко через нос, чтобы взять себя в руки, а потом он видит, как чанбин кладёт руку на тыльную сторону ладони девушки и мягко улыбается, кивает ей, и она кивает в ответ с такой же улыбкой, и- хёнджин немножко хочет плакать. о боже, он и правда хочет плакать, и это так глупо и нелепо, и именно поэтому всё это не имеет никакого смысла — всё то, что он чувствует, что он упустил, и также этот его ужасный стыд совсем бестолковый, потому что, кажется, чанбин догадался о его чувствах раньше него самого. хёнджин думает: он влюбился в чанбина давно, боже, очевидно же, что почти с самого начала, и чанбин наверняка узнал и не смог вернуть его чувства, и он просто был ему хорошим другом, в то время как хёнджин был глупым слепцом, и потом, когда у чанбина появился шанс на нормальные отношения, он просто решил раствориться постепенно из его жизни, чтобы не мозолить глаза, чтобы не причинять ему большую боль, вальсируя у хёнджина перед глазами с хорошенькой девушкой, которая наверняка не такая глупая и медленная, как хёнджин, чем если бы он просто… исчез. хёнджин смотрит на то, как парочка встаёт со своих мест, чанбин снова открывает девушке дверь и пропускает её вперёд, хёнджин видит, как они поднимаются по улице в сторону здания компании и легонько сталкиваются плечами по пути — это выглядит так, будто они уже давно знакомы, и хёнджин чувствует, как его глупое наивное сердце словно сжимает раскалёнными тисками. он смотрит им вслед, пока его угол обзора ему позволяет, а потом с глухим стоном сползает вниз по дивану и закрывает руками лицо, чувствуя себя прескверно. он сидит так некоторое время, потому что он не уверен, что вообще может пошевелиться после такого великого самоосознания, но потом всё же собирается с силами и решает пойти домой, потому что это кажется самым безопасным вариантом. он не хочет ни с кем говорить, правда, и он не думает, что может вынести сейчас разговоры с друзьями, потому что они знают, как минимум, явно в курсе про отношения чанбина, и хёнджин подозревает, что они могут догадываться о том, что он влюблён в чанбина тоже. он не может этого вынести, не сейчас, может быть, завтра, когда он вернётся домой прямо сейчас, зароется там в одеяло и проплачет под дораму всю ночь и уснёт рано или поздно, и сон всё сделает лучше, потому что хорошие слёзы и сон после них хоть и делают тебя опухшим ужасно на следующий день, но всё же помогают здорово перезагрузиться после таких ужасных дней, как этот. он знает, что друзья не будут его дразнить, возможно, он даже получит огромную порцию объятий от феликса и джисона, и он знает, что завтра… завтра он точно будет хотеть всего этого, но точно не сегодня. хёнджин идёт домой и ловит себя на том, что ему ужасно унизительна мысль о собственной глупости, о собственной слепоте и глухоте — он так много раз был близок к истине, на самом деле, так много раз мог остановиться и проанализировать то, как чанбин себя вёл всё это время и как хёнджин реагировал на это, как всегда хотел больше, как говорил всем, что не любил долгие объятия, и при этом сидел чуть ли не на коленях у старшего за каждым кинопросмотром, потому что это уютно и приятно, и очень-очень спокойно, и это было так правильно, что не хотелось лишний раз думать ни о чём. хёнджин заходит в квартиру, разувается и падает лицом в подушку чуть ли не с разбега — он устал, он не хочет ни о чём думать, он всё ещё ужасно хочет плакать, потому что последний час превзошёл все его лимиты, и он зарывается лицом в подушку поглубже, потому что ему хочется раствориться, ему хочется в какой-то степени ничего и никогда не знать о том, почему чанбин так себя вёл, ему хочется, чтобы тот просто однажды сам был честным перед ним, но теперь хёнджин всё понимает самостоятельно. теперь он знает даже больше, чем ему бы хотелось, и он думает о том, что ему придётся очень постараться не нарушить динамику их компании, чтобы не приносить ещё большего дискомфорта никому своими страданиями, потому что его друзья не заслужили такого, они искренне любят их двоих, и хёнджин ни в коем случае не хочет, чтобы они пытались делиться на части и выбирать стороны. потому что тут выбирать нечего, правда, они оба ничего не сделали плохого — это хёнджин понимает отчётливо. как бы ему ни было стыдно, он чётко понимает: он не виноват в том, что влюбился и сам того не понял, как и чанбин не виноват в том, что догадался и не смог никак принять его чувства, и просто начал двигаться дальше — это… естественный ход вещей, который хёнджин немножко ненавидит, потому что он же романтик в душе, он верит в красивые истории, и он подозревает, что, если бы только он знал чанбина лучше, если бы был быстрее и увереннее в том, что чувствует, он бы смог иначе закрыть эту страницу, и это всё вряд ли закончилось бы вот этой ситуацией, где он с трудом дышит сквозь наволочку в подушку. но имеем то, что имеем, и хёнджин не намерен, на самом деле, слишком долго себя жалеть и страдать от этого; только сегодня, напоминает он себе и соскребает себя с кровати и достаёт со шкафчика экстренных запасов кучу снеков — если уж проводить вечер за просмотром дорамы, которая проверено выжимает из него все слёзы, чтобы не было так позорно плакать из-за мальчика, который ему очень нравится, то только с большим количеством вкусной еды, которая его радует всегда и в любой момент. хёнджин бестолково смотрит первые несколько серий и на удивление ловит себя на том, что с трудом может уследить за сюжетом — он случайно вспоминает, как однажды, давно, больше года назад, когда они ещё жили в одном общежитии, чанбин пришёл к нему в комнату смотреть дораму вместе и буквально физически удерживал себя от комментариев — хёнджин ничего не говорил ему, вообще не особо реагировал, потому что сюжет был интересный, а персонажи — хорошо прописанные, и поэтому, когда он услышал от чанбина немного неловкое «я, пожалуй, пойду, не хочу тебе мешать», он сперва искренне удивился. потому что чанбин не мешал ему даже, хёнджину нравилось его присутствие — пусть это и не было чем-то, что он бы предпочёл в обычное время, но… но, когда чанбин уходит, это заметно. хёнджин сухо сглатывает и достаёт новую пачку чипсов, упрямо раскрывает её и засовывает в рот сразу горсть — когда чанбин пропадает, это холодно и пусто, и теперь хёнджин должен к этому привыкать. он легко обычно приспосабливается ко многим неудобствам, легко принимает некоторую правду, которую ему открывают обстоятельства, просто никогда раньше ещё эта правда не была настолько личной. она не была такой личной и такой отвратительно липкой, неловкой и в какой-то неожиданной степени постыдной, и хёнджин почему-то всё ещё упорно не плачет, хотя, вообще-то, в этом и был его изначальный план, и, правда, держать в себе чувства не слишком полезно, но что он может поделать с этим? и он не хочет терять чанбина, потому что они друзья, и неважно, что сейчас хёнджин сознаёт, насколько большего он хочет, чем просто быть друзьями — он не может потерять чанбина, только не так глупо и странно, и совсем без обсуждения, неважно, что он там видел тайком, и хёнджин чувствует, что, о боже, вот оно, и он снова почти что плачет, и- он ставит дораму на паузу, потому что, очевидно, ему и так тяжело сосредоточиться, одёргивает футболку и выкарабкивается из кровати, по пути цепляясь за одеяло (чуть не падая, по пути, но! он в полном порядке, никакого эмоционального разлада), потому что внезапно вспоминает, что у них с феликсом оставалась бутылка соджу после того, как они праздновали его переезд в последнюю ночь феликса в общаге; хёнджин достаёт бутылку из холодильника, встряхивает её на свет и понимает, что осталось почти две трети большой бутылки, и он удовлетворённо хмыкает. он думает: смена планов. потому что, эй, да, ему больно, но он не намерен плакать из-за мальчика, потому что, эй, какая разница, если этот мальчик его не любит? разница, конечно же, есть, шепчет хёнджину крошечный голосок. разница есть, ведь мальчик на самом деле любит его, нельзя так говорить, просто дело в том, что хёнджин не нравится ему так, как чанбин нравится ему, и именно поэтому он открывает бутылку и даже не церемонится со стопками — делает глоток прямо из горла, задумчиво смотря из окна на полыхающее оранжевым закатное небо, которое он видит в распахнутое окно — хёнджин удивлённо замечает, что уже дело близится к ночи, а это значит, что он провёл в прострации и странном ощущении ледяных предслёз большую половину дня. и ему это не нравится, такое состояние, потому что оно ему не свойственно, поэтому он пьёт снова, на этот раз больше. и, если он будет совсем честным, хёнджин знает, что ему много не надо — если он выпьет эту бутылку достаточно быстро, то его не спасёт даже то, что он в принципе ел что-то на протяжении последних пары часов, и, ну, в этом смысл, думает хёнджин. в этом весь чёртов смысл, потому что он немножко начинает злиться на самого себя, потому что как за всё это время он мог не понять, что чанбину вообще не нравятся парни? не то чтобы он пытался предположить хоть когда-то, правда, но, если так подумать, то он вообще не слишком интересовался тем, на какие свидания ходил чанбин, даже когда помогал ему собираться и подобрать одежду — он просто советовал ему то, в чём чанбин понравился бы самому хёнджину. ну конечно же. (конечно же, чанбин понравился бы хёнджину в любом виде, потому что он его видел едва ли не во всех возможных обстоятельствах, которые только доступны близким друзьям, что проводят огромное количество наедине друг с другом и в компании остальных столь же близких друзей. он видел чанбина и он нравился ему всегда, о боже). хёнджин разочарованно фыркает и снова делает глоток, вновь подносит бутылку на уже слабый свет от окна и понимает, что соджу осталось у него не так много. комната вокруг всё ещё выглядит раздражающе чёткой, и хёнджину это не нравится, поэтому он пьёт ещё, а потом отворачивается от окна, чтобы вернуться на кровать, и… о. вот оно. наконец, хоть что-то. картинка перед глазами немного качается и расплывается по краям, и хёнджин довольно улыбается — как раз то, что ему надо, но всё ещё не совсем там. хёнджин садится на кровать, включает на ноутбуке первый попавшийся плейлист (он начинается с какой-то пронзительной японской баллады о разбитом сердце) и задумчиво доедает пачку чипсов, а потом тянется за бутылкой и разочарованно понимает, что соджу осталось всего лишь на самом дне. хёнджин вздыхает и понимает, что у него есть всего два варианта: свернуть эту вечеринку самокопаний и одиночества, пойти в душ и лечь спать, а потом утром написать феликсу и попросить его о встрече (этот вариант кажется хёнджину правильным, но совсем не привлекательным, потому что! он не намерен поступать правильно, понятно? он поступит правильно потом, когда припрёт чанбина к стенке завтра или послезавтра, или когда там старший соизволит с ним поговорить, он поступит правильно и будет хорошим другом, который окажет нужную поддержку и сделает вид, что никаких чувств он не испытывает на самом деле, но сейчас ему, если честно, не так уж и есть до этого дело, потому что дурные решение преследуют его по пятам, и он не намерен отмахиваться от возможностей поступать опрометчиво только потому, что это может расстроить его друзей — тем более, что единственный человек, реакцию которого ему и правда хотелось бы узнать, наверняка ничего не узнает даже); второй же вариант говорит ему о том, что он может выйти в круглосуточный магазин неподалёку и купить ещё пару бутылок, а потом… а потом отправиться куда глаза глядят, на самом деле, он же не обязан сидеть дома и жалеть себя весь вечер? конечно же, не обязан, думает хёнджин, когда балладу сменяет какая-то поп-рок песня девичьей группы, которую он слушал последние несколько дней с большим удовольствием. и да, возможно, идти куда-то в темноту не слишком безопасно, но не то чтобы сейчас было слишком поздно и не то чтобы хёнджин намеревался бродить по небезопасным местам, он же не враг самому себе. чем больше он об этом думает, тем больше ему нравится идея выйти на улицу — торчать в комнате и правда довольно уныло, хоть ему и нравится музыка, которая играет через динамики ноутбука, и он допивает остатки соджу залпом, берёт со спинки стула толстовку на всякий случай (потому что! вдруг он замёрзнет, и у него не будет чанбина, который одолжит ему одежду, потому что хёнджин в который раз позаботился только о том, чтобы выглядеть красиво) (и, да, он заботился об этом не в последнюю очередь из-за самого чанбина, понимает хёнджин, и его не совсем трезвому мозгу, в принципе, уже не так стыдно в этом признаться хотя бы самому себе, но сейчас, правда, какая уже разница, раз ничего положительно не изменится. и отрицательно тоже, потому что откровенно некуда). хёнджин осторожно спускается по лестнице на первый этаж и старается смотреть себе под ноги, потому что, хоть он и танцор, его чувство равновесия сейчас находится под не самым благоприятным воздействием, и он не может рисковать тем, чтобы травмироваться перед потенциальными прослушиваниями. (у него уже есть готовые видео, которые он готов разослать — несколько вариантов в нескольких стилях; их одобрили минхо и феликс, но хёнджин всё ещё сомневается в том, насколько это… продаваемо. у него ещё есть время на размышления и правки, впрочем — чанбин не раз говорил ему, что нужно заботиться о собственной готовности решиться на что-то, чтобы не поддаваться так легко сомнениям впоследствии). на улице оказывается неожиданно свежо и почему-то пахнет дождём, и хёнджин ёжится в тонкой футболке и надевает толстовку, потому что, ну, правда, ему нельзя никак болеть сейчас и быть ещё большей обузой для друзей, чем он и так будет со всем его эмоциональным багажом — и он точно не хочет никого испугать своим глупым поведением, потому что он совершенно наверняка не намерен рассказывать о том, что делал этим вечером, потому что вряд ли из этого получится что-то хорошее. в магазине он быстро покупает бутылку соджу и ещё пачку желейных мишек, и он не особо уверен, зачем хватает их с полки, если честно, но, возможно, он не хочет выглядеть так, словно страдает алкоголизмом, так что в какой-то степени его выбор оправдан. хёнджин выходит из магазина, запихивает сладости в карман толстовки и открывает бутылку соджу — пахнет алкоголем и персиком, понимает хёнджин, и осознаёт, что даже не проверял этикетку — но, собственно, какая разница, ему всё подойдёт. он делает глубокий вздох и снова пьёт прямо из бутылки — не то чтобы ему нравилось так делать, правда, просто он не хочет сидеть на месте, вообще, поэтому какая разница, как он пьёт? хёнджин бредёт в сторону ближайшей остановки, и, когда он к ней подходит, оказывается, что там уже стоит автобус. хёнджин задумчиво склоняет голову набок, пьёт ещё и закручивает крышку, он проверяет маршрут и видит, что автобус едет в сторону ханган, и хёнджин внезапно вспоминает, как год назад почти точно так же они с чанбином поехали туда почти среди ночи — чанбин с ума сходил из-за того, что переживал, что не сможет устроиться на работу вместе с бан чаном, а это был их общий план — его, бан чана и джисона, и он ужасно не хотел никого подвести. они поехали туда вместе, просидели почти до рассвета и проговорили о множестве вещей, и хёнджин помнит, что уснул тогда, лёжа у чанбина на коленях, а проснулся укрытым его джинсовкой — и у хёнджина щемит сердце. он забирается в полупустой автобус и сканирует проездной, садится на заднее сидение автобуса и натягивает капюшон максимально глубоко; он смотрит в окно на мелькающие огни, когда автобус начинает ехать дальше, чтобы не пропустить остановку. хёнджин жалеет, что забыл взять наушники, примерно через минуты три пути, потому что шум двигателя автобуса и тихие разговоры пассажиров никак не отвлекают его от того, что происходит в его глупой и несчастной голове — всё то, что не даёт ему покоя, и всё то, что, он знает, заставляет его накручивать самого себя, спускаться по дурной спирали вниз — это всё раздражающее и неприятное, и… хёнджин знает, что он никуда от этого не денется, потому что ощущение стыда всё никак никуда не денется. в какой-то момент он вспоминает про свой телефон, который, кажется, так и остался в режиме «не беспокоить» с ночи, и проверяет на всякий случай сообщения, когда понимает, что давно не открывал мессенджер, чтобы убедиться, что хотя бы он никого не игнорирует, потому что это было бы совсем некрасиво с его стороны после того, как он на уши поставил большую часть их компании из-за того, что чанбин вёл себя подозрительно. он щурится от белого света экрана телефона и тут же приглушает яркость, и видит… о боже. он видит несколько сообщений в общем чате, от феликса и бан чана, видит пропущенные звонки от них же, но предпочитает их игнорировать, потому что он видит- он видит, что чанбин просмотрел его сообщения. это кажется ему в какой-то степени самым важным фактом, на котором со скрежетом фиксируется его мыслительный процесс, совсем как поезд на экстренной остановке. хёнджин смотрит на исчезнувшие единички у его сообщений в чате и внезапно понимает, что видит сквозь пелену — вау, он, наконец, плачет. о боже, он плачет, и ему это совсем не нравится, и он проводит рукавами по щекам, вытирая слёзы, но толку в этом нет никакого — чанбин словно ненароком открутил кран на полную, даже не будучи рядом, и хёнджин задирает голову, чтобы слёзы прекратили литься так неожиданно сильно, и это в какой-то степени помогает, потому что отвлекает его от самого факта того, что он плачет — это и правда очень глупо, думает хёнджин, лить слёзы из-за мальчика, который внезапно решил прочитать сообщения, что он ему слал на протяжение целой недели по несколько штук в день в попытках привлечь внимание хоть как-то. он не хочет лить слёзы, правда. (уже не хочет, понятно, потому что больше это не кажется чем-то, что ему поможет — скорее ещё больше расстроит и не даст взять себя в руки тогда, когда наступит нужный момент). и вообще, он видит, что автобус подъезжает к нужной ему остановке, выходит из него и переходит дорогу в сторону набережной, садится на ближайшую лавочку и быстро отпивает соджу из бутылки — он не намерен оставаться трезвым сегодня вечером, правда. хёнджин достаёт телефон снова и проверяет время — оно движется ближе к часам десяти вечера, и хёнджин решает на всякий случай включить звук (он никогда не пропадал так сильно, никогда не прекращал отвечать на звонки и сообщения вот так внезапно и без предупреждения, и он знает, что такое поведение заставит его друзей волноваться, но также он понимает, что в таком состоянии ему лучше не отвечать ни на что). хёнджин снимает режим «не беспокоить» и видит, что в общем чате количество сообщений сильно увеличилось с тех пор, как он проверял их в автобусе минут десять назад, и хёнджин задумчиво хмыкает — он подозревает, что именно он может быть тому причиной, но, правда, они очевидно слишком сильно паникуют, потому что вот он, в полном порядке. хёнджин смотрит на то, как циферка на иконке какаотока сменяет одна другую, и решает, что это отличное время, чтобы допить вторую бутылку соджу. он рассеянно делает мелкие глотки и чувствует, что голова начинает кружиться всё сильнее, но разве это важно? хёнджин и сам не уверен, что помнит, что конкретно важно, но! он начинает чувствовать себя беспокойно, поэтому тут же встаёт с места и бредёт по дорожке туда, где будет менее людно, потому что лишний шум его раздражает, правда, и он хочет- хёнджин не слишком знает, чего хочет, если честно, потому что ему неспокойно, и он почти допивает соджу и встряхивает бутылку, понимает по звуку, что осталось совсем немного, и потом он понимает, что. ему- ему одиноко. он резко останавливается посреди тропинки, когда понимает, что наконец забрёл в ту часть набережной, где людей мало и в основном это просто прохожие на дальних дорожках, и тут он удовлетворённо вздыхает и снова падает на лавочку, спотыкаясь по дороге. хёнджину и правда… одиноко. ему одиноко и неприятно, и ему больше не хочется быть одному, потому что это неправильно, и надо было попросить хотя бы феликса о компании, потому что, хоть сперва ему и нужно было побыть одному, потому что это было стыдно и довольно позорно — то, что чанбин знал про него раньше, чем хёнджин даже задумался об этом, но сейчас… сейчас он вообще не хочет быть один. хёнджин вздыхает глубоко и достаёт телефон снова, щурится от яркого света экрана, открывает сообщения, и, не глядя толком, нажимает на верхний диалог, который, как он помнит, был с феликсом. хёнджин щурится ещё некоторое время, а потом пытается настроить резкость — он, кажется, пьян больше, чем он изначально ожидал, потому что картинка перед глазами сейчас подёргивается не только по краям, но и плывёт по центру, и ему действительно сложно увидеть то, что показывает дисплей. а потом он, наконец, фокусирует зрение и сначала тихо ругается себе под нос. а потом чётко говорит вслух: — твою ж мать. хёнджин запрокидывает голову и разочарованно скрипит зубами, и издаёт разочарованный грудной звук, потому что это не то, что он хотел изначально сделать. а потом он думает, что, раз уж открыл диалог с чанбином, в котором тот — о боже — написал ему с десяток сообщений с вопросами о том, где он, в порядке ли и в безопасности ли, потому что, оказывается, они все его ищут, и чанбин уже понял, что его нет дома в общаге, и он просит его перезвонить ему срочно, потому что он волнуется и, судя по пропущенным за последние десять минут, он пытался ему не раз дозвониться, и хёнджин- хёнджин понимает, что, если честно, начинает злиться. он и сам не слишком понимает, откуда берётся эта неожиданная ярость, но он думает, что она как-то связана с тем, что чанбин внезапно решил начать с ним общаться снова, как раз тогда, когда, если честно, хёнджин не очень хотел бы слышать хоть что-то от старшего, но! но это всё ещё чанбин, и хёнджин закрывает глаза и делает глубокий вздох, чтобы взять себя в руки, и он видит под закрытыми веками родное обеспокоенное лицо, и он понимает, что его гнев иррационален, но он и правда не думает, что может что-то с этим сделать сейчас. разве что? хёнджин сомневается всего несколько мгновений, а потом пьёт соджу и нажимает иконку голосового сообщения. он выдыхает: — хён. он делает паузу, потому что сначала не уверен, что может ещё сказать, а потом всё же позволяет странному раздражению взять верх, и он продолжает говорить, забывая про всякие фильтры, потому что, если честно, он уже так сильно… устал. хёнджин говорит: — ты меня избегал всю неделю, и я знаю, что ты бы не сделал так в обычное время, и мне очень неприятно это, знаешь? но ты не думай, что я бы не понял, что у тебя отношения, что у тебя есть девушка, ты же не думал, что я бы пытался тебе помешать или как-то вмешаться? это просто нечестно, хён, и я не понимаю, как всё исправить, чтобы всё вернулось на свои места так, чтобы я снова мог быть тебе другом, хорошо? пожалуйста. хёнджин ощущает дурацкий комок в горле, к которому он уже должен был бы привыкнуть за этот длинный дурацкий день, и потому он судорожно хватает ртом воздух (он не уверен, слышно ли это в голосовом сообщении, но в какой-то степени ему хочется этого, потому что чанбин никогда не был равнодушен к его слезам) и говорит: — давай начнём с начала, хён, пожалуйста. потом он быстро отправляет сообщение, пока не передумал, пока не удалил всю эту глупую запись, и потом внезапно понимает, что ему очень сложно усидеть на месте. он сначала убирает телефон в карман толстовки и снова пьёт соджу, и персиковый вкус уже не кажется ему таким приятным, потому что он очевидно выпил больше, чем ему следовало бы, и внезапная злость его отпускает так же быстро, как она к нему пришла, и хёнджин сейчас, если честно, хочет только домой. он не встаёт с места, тем не менее, потому что не считает, что это отличная идея прямо сейчас, принимая во внимание его состояние, и снова достаёт телефон. он видит, что чанбин не только открыл диалог с ним, но и прослушал его голосовое, и хёнджин немного ощущает холод внизу живота от волнения, потому что… о боже, он наговорил там всяких вещей, и наверняка чанбину будет неловко, потому что он избегал хёнджина по причине, даже если самому хёнджину эта причина не нравится — он вмешался в то, во что вмешиваться наверняка было нельзя, и это действительно максимально глупое решение, но оно уже было принято и воплощено в жизнь, поэтому тут нет ничего, о чём он должен жалеть. он вздыхает и прикрывает ладонью лицо, а потом думает: будет, что будет, что тут уж лишний раз будоражить мутную воду. если чанбин захочет, то хёнджин с радостью вернётся в его жизнь, потому что он… он не уходил никуда и не собирался, а сейчас, когда он, наконец, понимает, что на самом деле чувствует, он и не сможет никуда уйти, правда, потому что он не собирается осознанно отказываться от дружбы с чанбином, даже если старший не хочет ничего большего с ним. хёнджин сидит на месте некоторое время, обдумывая каждый жизненный выбор, который привёл его сюда, потому что, очевидно, были совершены некоторые ошибки, но хёнджин не думает, что он жалеет о чём-то, потому что он всё это время делал только то, что хотел, и, кажется, больно было только ему, поэтому о чём тут беспокоиться ещё? а потом. вау. с ума сойти. он слышит, что ему звонят. хёнджин почему-то думает, что это снова феликс или бан чан пытаются до него дозвониться, и он не хочет их пугать ещё больше, зная то, насколько они оба волнуются и переживают за него всегда. поэтому он в который раз не смотрит на имя звонящего (не то чтобы он в принципе смог быстро достаточно сфокусировать свой рассеянный взгляд) и просто отвечает на звонок. он слышит нервное: — хёнджин-а! и его глаза поражённо расширяются, и хёнджин тут же убирает телефон от уха, видит, что ему и правда звонит чанбин, и он мгновенно сбрасывает звонок. его сердце колотится сильно, очень сильно, где-то в горле, и он ужасно напуган, потому что он не уверен, что сможет говорить с чанбином после вообще всего, что произошло за последний день, но его телефон звонит снова. на этот раз хёнджин точно видит, что ему снова звонит старший, он видит, что это именно его имя отображается на дисплее вместе с глупой фотографией, которую ему поставил сам чанбин, и он встаёт с лавочки с практически пустой бутылкой и подходит к ограждению, которое отделяет его от гладкой поверхности воды; он облокачивается на него и задумчиво качает в руках бутылку, вращая жидкость по стенкам; телефон звонит ещё какое-то время и прекращает, а потом сразу же звонит снова. у хёнджина кружится голова, и он снова начинает раздражаться, а ещё он в какой-то степени внезапно очень близок к истерике — поэтому он отвечает на звонок и отвечает резко и недовольно: — что? чанбин, кажется, даже не собирается реагировать на его явную грубость, поэтому просто спрашивает: — где ты, хёнджин-а? хёнджин фыркает, закатывает глаза даже, а потом отвечает: — какая разница, хён? чанбин говорит ему с усталым вздохом: — сейчас полночь, хёнджин-а. тебя нет дома и нет ни у кого из друзей, и я переживаю. хёнджину хочется фыркнуть снова, хочется десять раз закатить глаза так, чтобы стало больно, чтобы голова заболела, и он прекратил быть таким глупым, но он не делает ничего из этого, потому что в голосе чанбина он слышит неприкрытое волнение, и это волнение такое… оно ставит хёнджина в центр внимания чанбина впервые за долгое время, и хёнджину очень сложно этому сопротивляться, и он очень, очень хочет просто сдаться. но сложно не значит, что невозможно, так что он собирает всё упрямство в кулак и выдавливает (сквозь зубы, чтобы не заплакать по-настоящему прямо в трубку, потому что ему впервые так тепло за последнее время): — откуда ты знаешь, хён, ты не можешь знать всех моих друзей. ты ничего не знаешь о том, через что я прошёл за всю неделю и весь сегодняшний день, потому что ты был занят своей девушкой, и ты решил, что я тебе больше не нужен, потому что тебе, видимо, тяжело справляться с моими чувствами, но это просто нечестно, хён, знаешь. это несправедливо совершенно, потому что я не ужасный друг, я бы никогда не смог быть ужасным другом по отношению к тебе и позволить своим чувствам затмить мои суждения и нарушить нашу связь, потому что мне она всё ещё бесконечно дорога. ответом на всю эту тираду хёнджину служит абсолютная тишина, и он даже быстро проверяет экран, чтобы убедиться, что они всё ещё на связи и звонок не прервался — но нет, имя чанбина всё так же на экране, а таймер всё ещё отсчитывает секунды, и хёнджин снова подносит телефон к уху и осторожно спрашивает: — хён? чанбин откашливается и говорит: — я не уверен, что понял хоть половину из того, что ты мне сейчас сказал, хёнджин-а, но… ты пьян? хёнджин тут же отвечает: — нет. а ещё он раздумывает над тем, чтобы заплакать всерьёз, потому что ему ужасно неприятно то, что чанбин пытается играть в глупца и просто говорить ему, что ничего не понял, и хёнджин раздражённо дёргает рукой с бутылкой и- она выпадает из его руки прямо в воду c громким хлюпом. чанбин тут же спрашивает: — ты что, у реки хан и пьян? и хёнджин, конечно же, не выдерживает такой дурацкой унизительной ситуации, поэтому он тут же сбрасывает звонок и с разочарованным стоном опускает голову и упирается лбом в холодный камень ограждения. он знает, что чанбин найдёт его примерно в течение следующих пятнадцати минут — он живёт рядом, и хёнджин, конечно же, как настоящий глупый романтик, сейчас находится на том самом месте, где они были вдвоём год назад и несколько раз с остальными друзьями, и чанбин, к сожалению, слишком хорошо его знает, чтобы не догадаться, куда хёнджина приведут пьяные ноги — и тот факт, что он пьян, конечно, не даёт чанбину права обвинять его в этом, потому что это не его чёртово дело вообще-то, и хёнджин ненавидит осуждение от близких в свою сторону, когда он очевидно делает небезопасные вещи не от хорошей жизни, даже если они пытаются помочь, и хёнджин боится, что чанбин и правда его осуждает. хёнджин разочарованно смотрит на воду и снова вытирает рукавом мокрые щёки, потому что, эй, он может быть излишне драматичным, и это его полное право, потому что так и правда проще бороться с дурной реальностью, и ему вообще-то честно больно. так что он просто возвращается на лавочку и смиренно ждёт своего смертного часа в лице его друга (он не думает, что у него есть много сил для того, чтобы попытаться сбежать от чанбина или просто избежать неприятного разговора) — он не уверен, что чанбин может так называться всё ещё, но, эй, отличное время всё выяснить? он задумчиво смотрит вдаль на воду и думает о том, что ему жутко хочется повернуть время вспять и ничего не знать о произошедшем, хочется не подсмотреть случайно свидание чанбина; ничего не знать благословенно о собственных чувствах, чтобы ничего не портить и не болеть этим так сильно, как сейчас, и хёнджин уже не уверен, насколько для него сейчас возможно успеть остановить слёзы до прихода чанбина, но он честно пытается проглотить ком в горле и успокоиться. он вздыхает и сжимает голову в ладонях, смотрит в землю под ногами и закрывает глаза, потому что мир вокруг немного вращается и его начинает укачивать от того, насколько сильно он пьян и насколько сильно он нервничает сейчас. он не уверен, на самом деле, сколько времени проходит, потому что он очень занят тем, что спускается по спирали волнений вниз и не может вырваться из этого дурацкого водоворота глупых эмоций, но, когда он чувствует тёплую руку у себя на плече, он буквально подскакивает с места и едва ли не кричит. хёнджин хватается за сердце и натурально задыхается — хватает ртом воздух как глупая рыба на суше и едва ли не падает, потому что его ноги не пытаются даже удержать его на месте от испуга, и- чанбин, конечно же, с обеспокоенным «хёнджин-а!» тут же взволнованно протягивает руку и пытается ему помочь. хёнджин отшатывается от него и тут же шлёпается на задницу, потому что, очевидно, координация и гравитация не на его стороне сейчас, и ему снова становится ужасно неловко и стыдно, и он просто ложится полностью на траву и натягивает капюшон на голову, закрывает ладонями лицо и бормочет себе под нос едва слышно: — зачем ты тут, хён? чанбин, кажется, присаживается на корточки рядом с хёнджином и протягивает руку, осторожно касается его ладоней, пытается отнять руки хёнджина от его лица, но, когда встречает отчаянное сопротивление (потому что хёнджину стыдно, и он не собирается показывать чанбину своё заплаканное и наверняка немного опухшее лицо), сдаётся и, судя по звуку, садится полностью на траву рядом с ним. он молчит немного, а потом говорит: — я волновался. хёнджин хмыкает и поворачивается в противоположную от чанбина сторону, потому что ему надоело закрывать лицо руками, и он спрашивает немного сипло: — с чего бы? ты не переживал обо мне всё это время. чанбин вздыхает, и хёнджину очень любопытно, как выглядит лицо друга в этот момент — виновато? устало? так, словно хёнджин ему надоел? ему хочется знать, правда, но он не уверен, что вынесет простую дружескую заботу в этот момент, поэтому не поворачивается. чанбин просит: — посмотри на меня, пожалуйста. хёнджин морщит нос, потому что трава щекочет ему лицо, а ещё потому, что ему не очень нравится упрямиться тогда, когда это ему самому не приносит никакого очевидного удовольствия или веселья, или хотя бы элементарной пользы, но всё же говорит: — нет. хёнджин слышит, как чанбин двигается за его спиной, а потом чувствует, как тот устало упирается лбом ему в плечо; слышит: — пожалуйста. он звучит… ужасно устало, кажется, так, как сам хёнджин себя чувствует. хёнджин жмурится крепко, потому что от тона голоса чанбина ему снова хочется выплакать все глаза, а потом медленно разворачивается и садится, скрестив ноги, смотрит на чанбина и спрашивает: — почему ты так себя вёл? чанбин прикусывает губу и отводит взгляд, говорит: — пойдём домой, хорошо? и эти слова, честно, выводят хёнджина из себя. потому что он не намерен терпеть глупости и не собирается ждать никаких пояснений, которые чанбин очевидно никогда не намерен ему дать, поэтому хёнджин вскакивает на ноги, и чанбин тут же следует за ним, и хёнджин щурится и раздражённо отвечает: — нет! он говорит громче, чем когда-либо позволял себе со старшим, но ему, если честно, всё равно — он всё ещё нетвёрдо стоит на ногах, а картинка перед глазами немного двоится (троится?..), и он знает, что, если не выскажет всё сейчас, ничего не скажет потом, поэтому он не даёт чанбину ответить или попытаться его уговорить; он рассерженно взмахивает руками и говорит: — нет, хён! не пойду я с тобой никуда! ты меня игнорировал, ты всё это время прятался от меня, как от чумы, ты нарушил обещание, хён. ты ничего не пояснил, потому что, ты что, думал, я позволю своим чувствам нарушить нашу дружбу, когда ты пытался начать новые отношения с девушкой? ты что, меня не знаешь совсем? тебе что, настолько плевать на меня и нашу дружбу? хёнджин смотрит на чанбина широко раскрытыми глазами, и он всё ещё злится, и ему даже, возможно, хочется его ударить, но больше ему хочется, чтобы старший сказал хоть что-то — плохое или хорошее, неважно, потому что тишина становится невыносимой, а выражение лица чанбина отображает чистый шок, и хёнджин немножко гордится собой, потому что, очевидно, не многое количество людей мало того, что видели чанбина в таком состоянии, так ещё и были теми, кто умудрялся полностью лишить его дара речи. чанбин открывает рот, потом закрывает его, словно не знает, как лучше отреагировать на слова хёнджина, а потом всё же открывает рот снова и спрашивает озадачено, склонив немного голову набок: — девушкой? хёнджин разочарованно отворачивается и скрещивает руки на груди, говорит: — твоей девушкой, хён, ты что, не слышал меня? забыл про её существование? чанбин подходит к нему ближе, берёт хёнджина за подбородок и заставляет его повернуться и посмотреть на него снова, и хёнджин автоматически отмахивается от его руки, но не может не обратить внимание на то, что чанбин глядит на него так, словно хёнджин отрастил вторую голову. чанбин говорит ему: — я слышу это во второй раз от тебя за сегодняшний день, и я всё никак не могу понять, о ком ты говоришь. хёнджин говорит: — я видел вас в кафе сегодня, и все вокруг мне твердили, что у тебя есть вещь, которую ты от меня скрываешь, но расскажешь, если я тебя попрошу, и что я должен был вообще подумать? ты знаешь о моих чувствах к тебе, и ты просто решил проигнорировать меня, просто забыть про моё существование, чтобы не ранить меня? хёнджин чувствует, что снова начинает повышать голос, и слёзы немного клокочут у него в горле, и он снова пытается отвернуться, потому что ему не должно хотеться смотреть на чанбина так, как ему на самом деле хочется, но чанбин ему не позволяет — кладёт руку на щёку и осторожно вытирает его слёзы, и хёнджин больше не может злиться — не после такого нежного жеста. он говорит глухо: — ты поступил несправедливо, хён. я бы никогда не позволил ничему разрушить нашу дружбу, правда, была бы на то моя воля. чанбин делает глубокий вздох, обхватывает лицо хёнджина ладонями и говорит: — я не уверен, что хочу говорить об этом всём сейчас, так как мне нужно, чтобы ты был абсолютно трезв и слышал, и понимал чётко каждое моё слово, потому что, очевидно, ты не сможешь сделать это сейчас, а мне есть, что тебе рассказать, это правда, но я скажу всё же вот что, потому что ты явно не пойдёшь иначе никуда со мной, а я хочу забрать тебя домой. у меня нет девушки. никогда не было, потому что у меня не может быть девушки, они мне не нравятся ни в романтическом смысле, ни в каком-либо ещё, а даже если бы и нравились — это всё неважно, потому что у меня есть чувства к другому человеку, и всё, что всегда знал о них — это то, что у меня нет с ним ни шанса. поэтому, пожалуйста, пойдём домой, и я объяснюсь перед тобой завтра утром. надлежащим образом. хёнджин, конечно же, не может смотреть чанбину в глаза, потому что ему всё ещё стыдно, всё ещё хочется плакать и всё ещё сложно взять себя в руки — он хочет упрямиться и не верить ни единому слову старшего, но ему очень хочется узнать, что чанбин скажет ему завтра — поэтому он медленно кивает и нервно кусает губу. чанбин гладит его по волосам и говорит: — вот и умница. и хёнджин шмыгает носом и обречённо думает о том, что завтра наверняка будет опухший, с синяками под глазами и точно не самый привлекательный после таких приключений. но ему всё равно, потому что чанбин берёт его за руку и ведёт к своей машине, и хёнджин бредёт за ним, как маленький ребёнок, и он вытирает слёзы незаметно, потому что он всё ещё не понимает толком, что происходит и где он повернул не туда, и он, кажется, совсем запутался, потому что то, что говорит чанбин, не имеет никакого смысла. вообще мало что имеет смысл, и хёнджин продолжает об этом думать, когда садится в машину, и чанбин помогает ему пристегнуться, и он ерошит ему волосы перед тем, как завести машину, а потом хёнджин прижимается горячим лбом к холодному стеклу; он смотрит на то, как проносится в окне улица, и думает о том, что это всё так глупо. хёнджин прикрывает глаза, потому что ему становится очень тяжело держать их открытыми, рассеянно сжимает в кармане пачку желейных мишек и думает о том, что ему хочется заставить чанбина говорить с ним сейчас, потому что тот сказал ему, что у него есть чувства к кому-то другому, к кому-то ещё, и наверняка это связано с тем, как он его избегал, и хёнджину хочется знать, кто это человек, что поймал взгляд его друга; кто это такой, что заставил его вести себя так неосмотрительно и больно; кто это такой, что мог не полюбить его в ответ? хёнджин думает о том, что не любить чанбина невозможно, потому что в чанбине замечательно всё. абсолютно всё. и это последняя мысль, с которой он засыпает. и первая, с которой просыпается. утро (хотя, судя по тому, как солнце пробивается сквозь неплотно задёрнутые шторы, время уже ближе к полудню) встречает его ужасной головной болью и отвратительным вкусом во рту, а ещё неудобно впивающимися в живот джинсами, и он реально жалеет о том, что вообще вышел из дома вчера. хёнджин тяжело моргает и пытается прогнать сон, когда понимает, что находится не дома. он широко открывает глаза и тут же садится на кровати, и слышит мягкое: — доброе утро, хёнджин-а. хёнджин быстро поворачивается в сторону голоса (от движения волосы падают ему на глаза, а мозг, кажется, бьётся о стенки черепа, и это больно, и он жмурится на короткое мгновение, а потом всё же вынуждает себя открыть глаза снова) и видит чанбина, который сидит за столом в стороне; старший стаскивает наушники на шею и немного отодвигает рабочий ноутбук в сторону, спрашивает: — как ты себя чувствуешь? хёнджин открывает рот, чтобы что-то сказать, но понимает, что не уверен, что именно хочет сказать, он глупо моргает какое-то время, а потом всё же говорит: — ужасно?.. его ответ звучит больше как вопрос, потому что он, если честно, с трудом помнит, что было вчера вечером, а ещё то, как он оказался у чанбина, потому что память услужливо подводит его, когда он пытается вспомнить, как он вообще попал сюда. он понимает, что ему нужно время, и он всё вспомнит, потому что ему даже в обычное утро сложно быстро начать день, поэтому он вздыхает и пытается выбраться из-под одеяла, не запутавшись в нём окончательно, и чанбин глядит на него с непонятным выражением лица и говорит: — на тумбочке таблетки и вода, выпей их, а потом можешь пойти в душ, я там оставил тебе твои вещи, которые тут есть, и твою зубную щётку тоже. хёнджин хрипит благодарно: — спасибо большое, хён. чанбин улыбается ему и говорит, надевая наушники в явной попытке вернуться к работе: — всегда пожалуйста, ты же знаешь. хёнджин чувствует, как у него краснеют щёки, и он быстро выпивает таблетки и вылезает из кровати, идёт в душ и видит, что чанбин и правда оставил ему его спортивные штаны и старую футболку, и он с облегчением снимает с себя вчерашнюю одежду (особенно чёртовы джинсы, их нужно запретить на уровне закона, если ты собираешься выпивать весь вечер) и залезает под горячие струи воды, он думает о том, что вчера вечером произошло, и думает о том, что пить вот так в одиночку он не собирается никогда больше. хёнджин вспоминает, как бродил по набережной один, как проверял сообщения постоянно и как драматично пытался избежать на них ответов, и ему становится неловко. потом он вспоминает про своё глупое голосовое сообщение, и вспоминает разговор по телефону, а потом- о боже. нет-нет-нет. нет. хёнджин замирает на месте и позволяет струям горячей воды бить по спине, и он шепчет: — да я совсем с ума сошёл. он вспоминает, как обвинял чанбина в том, что тот решил с кем-то встречаться, а потом вспоминает о том, как сказал ему про то, что у него есть к нему чувства, как чанбин отрицал то, что у него есть партнёр, но признал то, что ему кто-то сейчас нравится, и хёнджин думает о том, что он никогда не выйдет из ванной комнаты. никогда вообще. он вздрагивает, когда слышит, как чанбин стучит в дверь и говорит: — ты там в порядке? я выйду в кофейню на первый этаж и заберу наш завтрак. дождись меня, пожалуйста, не пытайся уйти, мы должны поговорить. хёнджин тихо ругается и отвечает уже громче: — хорошо, хён! он слышит, как хлопает входная дверь, и выдыхает тут же, чувствует себя намного лучше после того, как заканчивает душ и чистит зубы, он ставит щётку обратно в стакан рядом со щёткой чанбина и на мгновение думает, что не отказался бы видеть эту картину чаще — и у него щёки горят от своих таких наивных мыслей. он выходит из ванной и вытирает полотенцем волосы, садится за стол и оглядывается по сторонам. чанбин живёт в квартире-студии, и она достаточно большая, чтобы поставить в ней кровать, а не диван (чанбин много раз говорил, что это необходимость для хорошего сна и более здоровой спины), и хёнджин множество раз ночевал с чанбином вместе, потому что места хватало, но сейчас он видит, что рядом с кроватью лежит ворох одеял — он понимает, что старший почему-то решил спать на полу. хёнджин разочарованно вздыхает, потому что он совсем не хотел ставить чанбина в неловкое положение, и кладёт голову на стол. ему нравится квартира чанбина, потому что в ней одновременно всегда много естественного света из-за окон в пол, а ещё есть множество источников света вокруг, и он не раз приходил сюда рисовать, когда чанбин оставался в студии на целый день, потому что здесь и правда лучше, чем в его крошечной комнате в общежитии, которую он делил с ещё одним целым живым человеком. хёнджин закрывает глаза и сидит так некоторое время; ждёт, пока головная боль перестанет молотом стучать по вискам, а потом слышит, как чанбин открывает входную дверь. хёнджин поднимает голову и видит чанбина, который держит в руках бумажный пакет с выпечкой и два стакана кофе в держателе, и тут же встаёт с места нервно, не будучи уверенным, куда себя приткнуть, и чанбин смеряет его нечитаемым взглядом, а потом фыркает: — если ты попытаешься сделать это неловким, хёнджин-а, я расскажу джисону, что это ты взял его любимую толстовку, а потом случайно поставил пятно краски, которое не смог отстирать. хёнджин тут же дует губы и садится на место, чувствует себя так, словно он воздушный шарик, из которого спустили весь воздух, говорит: — я же купил ему новую потом в подарок, хён, это нечестно. чанбин ставит кофе и выпечку на стол и достаёт из шкафчика два блюдца, ставит их рядом с бумажными стаканчиками и говорит: — но джисон-и всё ещё не в курсе, что случилось с изначальной толстовкой, ты заставил его думать, что он потерял её при переезде к минхо-хёну. хёнджин имеет совесть покраснеть и шепчет обречённо: — пожалуйста?.. чанбин ерошит ему волосы (хёнджин старается не слишком ластиться в ответ на добрый жест) и говорит щедро: — хорошо. всё для тебя, ты же знаешь. хёнджин достаёт из бумажного пакета круассан и пододвигает блюдце поближе к себе, говорит серьёзно: — не знаю, хён. взгляд чанбина тут же становится напряжённым, и он поджимает губы, спрашивает: — хён подвёл тебя, да? хёнджин тут же мотает головой и отвечает в попытках объясниться: — нет! у тебя наверняка были на то причины, но ты мне ничего не сказал о них, поэтому мне очень сложно судить, знаешь? я хочу знать всю историю, пожалуйста, потому что, если ты не против, я хочу всё вернуть, я хочу вернуть тебя обратно, если ты только позволишь мне. чанбин слушает его внимательно, протягивает руку, но почему-то всё же не касается его, кладёт её безвольно на стол между ними, и хёнджину не нравится смотреть на это, но всё же он даёт чанбину пространство. он ждёт, пока тот очевидно соберётся с мыслями, потому что ему явно это нужно, и хёнджин терпеливый, и он тихонько ест свой завтрак в ожидании, а потом чанбин смотрит на него прямо и говорит: — я не уверен, что хочу возвращать всё обратно, хёнджин-а. хёнджин давится кофе. он широко раскрытыми глазами смотрит на чанбина, откашливается и пытается его прервать, спрашивает тревожно: — но почему? чанбин делает глубокий вздох и отвечает: — дай мне объяснить всё с самого начала, хорошо? хёнджин отставляет стакан с кофе и сцепляет руки в замок на столе, кивает и говорит: — пожалуйста, хён. чанбин тоже кивает ему в ответ, словно пытается убедить себя, что этот разговор действительно необходим, хоть и пугает до чёртиков очевидно их двоих, и хёнджин немного склоняет голову набок и решает, что личное пространство чанбина неплохо охраняет разделяющая их поверхность стола, поэтому он сам протягивает руку и накрывает тыльную сторону ладони чанбина, и ждёт. чанбин тут же переворачивает ладонь и обхватывает хёнджина за тонкое запястье. хёнджин едва слышно выдыхает и чувствует, как ужасное напряжение немного его опускает. чанбин говорит: — мне очень, очень жаль, хёнджин-а. я не должен был тебя игнорировать, и все меня отговаривали от этого решения, потому что это была абсолютно идиотская идея с самого начала, которая только всё испортила, но я не мог иначе. хёнджин шепчет (он правда не может говорить громче, потому что ему холодно внутри и страшно от этих слов): — почему? чанбин пожимает плечами: — мне было больно. я старше тебя, должен быть ответственнее, должен быть смелее или хотя бы сильнее, но я не смог, и я принял самое глупое решение, которым я не очень горжусь, потому что я впервые в жизни просто сбежал, и это совершенно не подходит мне. я никогда не сбегал ни от чего в жизни, но впервые страх оказался сильнее меня. хёнджин видит, что чанбину говорить непросто, он видит, как тот нервно кусает губы и водит пальцем бесконечные круги по его запястью, но он слушает, внимательно слушает, потому что чанбин явно открывает ему важные вещи сейчас. чанбин продолжает: — причина моему поведению — вообще всему, почти каждому поступку в твою сторону — она простая, хёнджин-а. ты мне нравишься, очень, я влюблён в тебя, почти с самого начала, и я всегда хочу о тебе заботиться, правда, но в тот самый раз, после которого я впервые решил тебя отпустить, я также решил позаботиться о себе, потому что я сам причинял себе боль, с которой не мог справиться. и не мог требовать помощи от тебя тоже. хёнджин замирает на месте. хёнджин замирает и не дышит почти, потому что- ох. ох. как это может быть правдой? как это может оказаться правдой, что чанбин в него влюблён, ведь он же… о боже. боже. нет. почему?.. хёнджин медленно опускает голову на стол и упирается лбом в деревянную поверхность, говорит: — так вот, почему… чанбин бережно сжимает его руку, словно пытается успокоить, а потом говорит: — это всё не было чем-то серьёзным с самого начала, хёнджин-а, ты не думай. сначала я увидел парня, который очень красивый, который безумно трудолюбивый и талантливый во всём, что бы он ни делал, который также безумно добрый и яркий, и я не имел ни шанса, знаешь. хёнджин приподнимает голову, потому что ему хочется смотреть на чанбина в этот момент, когда он говорит ему всё это, и тот продолжает: — с самого начала я звал тебя на свидания и болтал о том, как хочу тебя поцеловать, потому что, чем чёрт не шутит, вдруг бы ты согласился? ты мой друг, да, и я не хочу тебя терять, и ты очень важен для меня, и поэтому… я просто говорил, что думал, что думаю сейчас тоже, и я просто хотел знать, согласишься ли ты однажды. хёнджин выпрямляется и смотрит на чанбина широко раскрытыми глазами, потому что его резко насквозь пронзает глубокое чувство вины, и он восклицает: — о боже мой, хён! получается, каждый раз, когда я думал, что ты шутишь, каждый раз, когда я смеялся и думал, что это не всерьёз, это было по-настоящему? чанбин смотрит на него самым добрым взглядом из всех возможных, и он говорит ему: — это было бы по-настоящему, если бы ты хоть раз согласился. но ты не соглашался всерьёз, и это было отличной шуткой, поэтому не смей себя винить за то, что не догадался раньше — ты и не должен был. ты не обязан знать, что у меня в голове, поэтому мы и имеем сейчас этот разговор: я не объяснился вовремя и вынудил тебя вести себя неосмотрительно. хёнджин чувствует огромное желание обнять чанбина, но не уверен, что у него есть такое право, поэтому он продолжает сидеть на месте и смотреть на него широко раскрытыми глазами, и чанбин снова подаёт голос: — ты вчера упоминал, что видел меня в кафе с девушкой; это наш новый хореограф, мы с чани-хёном работаем над треком для группы, для которой она будет делать хореографию, она поймала меня на выходе из здания компании, когда я шёл на ланч, и попросила больше информации о том, в каком направлении мы двигаемся сейчас, чтобы тоже начать прорабатывать концепт — обычно мы так не делаем, хореографы работают с готовым треком, но это её первый проект у нас, и она очень хочет, чтобы всё получилось как можно лучше. я просто ей помогал. хёнджин с глухим стоном откидывается на спинку стула и прикрывает глаза свободной рукой. он шепчет: — я такой идиот… чанбин легонько стучит пальцем по его запястью и говорит: — неправда, хёнджин-а, ты не мог знать всё, и наши друзья тебе не помогли явно, потому что тоже не могли прямо с тобой говорить, чтобы не вкладывать всё так, как есть, потому что они не могли говорить за меня и брать на себя ответственность. хотя, возможно, и хотели бы, судя по тому, как меня отчитывал бан чан, когда ты пропал вчера. хёнджин смотрит на чанбина сквозь пальцы, говорит: — они мне сказали, что, если я спрошу у тебя напрямую, ты расскажешь мне, в чём дело. он убирает руку от лица и придвигается поближе, ставит локоть на стол и подпирает подбородок, продолжает: — это то, что я хотел сделать вчера, хён. я спросил у чани-хёна, будешь ли ты работать с ним в тот день, потому что знал, что ты мне не ответишь, и потом я пришёл в то чёртово кафе, чтобы подождать там, порисовать и зайти к вам после обеда. он видит понимание в глазах чанбина, одобрение даже, и решает продолжить, потому что, эй, чанбин сделал самую сложную часть, и хёнджин просто должен- он должен всё расставить на места, чтобы у чанбина больше не возникло никаких сомнений, что хёнджин нуждается в нём всегда, что бы ни случилось. он говорит: — я увидел тебя и ту девушку, и я не смог заставить себя подняться и поздороваться, как должен был, я сидел и смотрел, и я… я был так зол. на самого себя и на свою глупость, потому что… я понял кое-что, хён. сидя в том кафе, рассеянно рисуя только тебя на протяжение часов, глядя на то, как ты живёшь жизнью и эта жизнь совсем не пересекается с моей, я осознал кое-что очень важное — то, что ускользало от меня на протяжение всего этого времени. хёнджин делает небольшую паузу, словно решается на последний шаг — в какой-то степени так и правда есть — а потом сжимает ладонь чанбина крепче, пытаясь ухватиться за свой вечный тёплый якорь, он говорит: — я понял, что был влюблён в тебя всё это время. хёнджин видит, как глаза чанбина невозможным образом расширяются, он ахает тихонько, шепчет недоверчиво: — ты что?.. хёнджин мягко улыбается, почти что только уголками губ, и повторяет: — я влюблён в тебя, хён. сильно влюблён, всё это время был влюблён, и мне очень важно, чтобы ты сейчас меня услышал точно так же, как и я сейчас тебя внимательно слушал, хорошо? чанбин кивает, а потом говорит сипло: — конечно, хёнджин-а, я выслушаю всё, что ты готов мне рассказать. хёнджин делает глубокий вздох и говорит: — если что, во мне не ревность сегодня заговорила, я не просто так обиделся на то, что ты решил внезапно забыть о моём существовании — хотя теперь я ещё и прекрасно знаю мотивацию, и я её понимаю, хён, потому что я не уверен, что продержался бы так долго на твоём месте вообще. но я просто… я смотрел на то, как ты себя с ней вёл, и я мог думать только о том, как сильно я скучаю по тебе, как сильно я хочу вернуть твою заботу и как сильно мне хочется снова проводить с тобой время; а ещё мне было так стыдно — я был уверен, что ты догадался о том, что я чувствую, и поэтому мне просто хотелось спрятаться от всего мира, потому что тебе эти чувства не нужны, и я так привык быть центром твоего внимания совершенно эгоистично, но мне всегда это так безумно нравилось, потому что ты никогда не делал из этого ничего большего, чем оно являлось, и я… чанбин поджимает губы и явно хочет что-то сказать, и когда хёнджин делает паузу, он надеется, что старший скажет что-то ему в ответ, но тот только жестом просит хёнджина продолжить. хёнджин говорит: — я не знал, что мне делать, и мне было одиноко, и я был дома и грустил, и не хотел ни с кем говорить, а потом я выпил, и потом… потом ты знаешь, что случилось, — хёнджин делает паузу, а потом с милой улыбкой добавляет: — я так рад, что это ты меня нашёл, хён. чанбин откашливается и говорит: — я начал паниковать после того, как чани-хён рассказал мне, что ты хотел прийти к нам, но так и не явился, и я попросил его позвонить тебе, и потом к нам в студии как обычно в последнее время присоединился феликс. он тоже тебе звонил, но ты не отвечал, и я начал писать в общем чате, но оказалось, что все остальные вообще общались с тобой прошлым вечером, и после этого… я не мог оставаться на месте, и я поехал тебя искать, и я проверил все художественные и танцевальные студии, которые ты когда-либо упоминал, и когда я не нашёл тебя даже дома, я не знал, что делать. и тогда ты мне написал. хёнджин краснеет мгновенно и жмурится, просит: — не упоминай, пожалуйста, мне ужасно стыдно за всё то, что я делал тем вечером, правда. чанбин улыбается и склоняет голову набок, и хёнджин внезапно чувствует себя в центре внимания старшего; он одновременно наслаждается этим так, как раньше, и в то же время чувствует себя неожиданно смущённым, и чанбин спрашивает у него: — можно я тебя обниму, хёнджин-а? хёнджин тут же вскакивает с места, едва ли не сворачивая полупустой стаканчик с кофе, и чанбин тихо смеётся, делает шаг, другой, третий к хёнджину, протягивает руки и притягивает его к себе, обнимает его крепко, гладит по спине успокаивающе, и хёнджин тут же утыкается носом в плечо чанбина, наклоняется так, чтобы казаться как можно меньше, чтобы чувствовать себя в знакомой абсолютной безопасности, когда тебя окружает искренняя бесконечная забота, чтобы тот обнимал его как раньше, как всегда до этого, но всё же немного иначе — так, как никогда до этого, потому что чанбин не просто его друг теперь — он любит хёнджина, а хёнджин любит его в ответ. и хёнджин поднимает голову и слегка отстраняется, чтобы посмотреть на чанбина так близко, впервые настолько близко (чанбин такой невероятно красивый, что хёнджин не уверен, что на его лице написано хоть что-то иное, кроме искреннего облегчённого восхищения), и он шепчет: — что теперь, хён? ему страшно от этого вопроса, потому что за последние двадцать четыре часа его жизнь менялась такое множество раз, что у него сейчас нет никаких сил принимать больше решений, и он просто хочет, чтобы чанбин о нём позаботился. чанбин смотрит на него самым мягким и добрым взглядом на свете, и хёнджин не уверен, что это хорошо для его сердца, но он нервно кусает губу и всё же ждёт ответа, потому что, правда, он примет всё, что чанбин сейчас скажет, потому что он знает, что тот никогда не обидит его больше, потому что теперь чанбин знает. и чанбин действительно его не подводит; он говорит: — всё, что ты хочешь, — и когда хёнджин немного дует губы, потому что старший всё так же не помогает ему, чанбин тут же продолжает мягко: — хочешь быть моим парнем? хёнджин ахает и, кажется, краснеет ещё больше, прикрывает рот ладонью в граничном смущении и говорит: — да, хён, пожалуйста, я хочу! улыбка чанбина становится шире, он кажется абсолютно счастливым, и сердце хёнджина очень влюблённо и глупо пропускает удар, и чанбин говорит словно в неверии: — с ума сойти, ты такой милый, хёнджин-а, такой замечательный, самый лучший бойфренд на свете. хёнджин, конечно, положительно думает, что он взорвётся на месте, но чанбин только осторожно убирает руку хёнджина от его лица и спрашивает: — я могу тебя поцеловать? и вот тут. в этот самый момент. вот здесь хёнджин уверен, что его сердце точно не выдержит, потому что задавать такие вопросы так быстро — это совершенно нелегально. он, конечно же, кивает, но чанбин качает головой с совершенно ужасно привлекательной улыбкой (от которой у хёнджина, кажется, вот-вот подогнутся колени, потому что он совершенно не готов к такому), и говорит: — слова, хёнджин-а, ты должен мне об этом сказать. хёнджин моргает раз, второй, а потом говорит просто: — поцелуй меня, хён. разве мы оба не ждали слишком долго уже? и чанбин, конечно же, не даёт ему ни секунды промедления, ни одного мгновения сомнений — он подаётся вперёд и целует хёнджина, и вот здесь — вот тут у хёнджина и правда подгибаются колени. чанбин бережно обхватывает лицо хёнджина обеими ладонями, и хёнджин тут же закрывает глаза, потому что чанбин целует его напористо, уверенно очень — словно и правда ждал этого так долго, что сейчас хочет только выразить это в каждом своём жесте и касании, и хёнджину… это как раз то, что ему нужно. ему нужен такой чанбин, который не слишком с ним церемонится, который не обращается с ним как с безмолвной хрустальной куклой, которую запрещено трогать руками, — он целует его основательно, открывает рот и языком толкается в губы хёнджина почти сразу, и он, конечно же, позволяет ему, потому что это, оказывается, именно то, о чём он мечтал всё это время; чанбин пальцы вплетает в волосы на затылке хёнджина, другой рукой спускается ниже и останавливается где-то на поясе его спортивных штанов, и хёнджин точно знает, что никто и никогда не целовал его так, как это делает чанбин прямо сейчас — потому что чанбин всепоглощающий вокруг него, затмевающий бескомпромиссно абсолютно всё, весь он — его руки, его губы и его запах, и всё его бесконечное тепло, которое окружает хёнджина, всё это — оно не может не быть ужасно родным и знакомым при всём этом новом тоже. хёнджин отстраняется через чёрт знает какое время — он думает, что могло пройти несколько минут с той же вероятностью, что и несколько часов, и он шепчет: — не могу поверить, что ты предлагал мне поцеловаться всё это время, а я отказывался, как самый последний дурак. чанбин быстро облизывает губы, и хёнджин прикрывает на мгновение глаза (потому что, возможно, сейчас это для него действительно немного слишком, хотя он, на самом деле, не хочет взгляд отрывать от чанбина целое ближайшее никогда), а потом чанбин издаёт лёгкий смешок и говорит: — жалеешь об упущенных возможностях, да, хёнджин-а? хёнджин фыркает и отвечает: — разве что немного? я не люблю жалеть о том, над чем не имею власти. конечно, я мог бы целоваться с тобой всё это время, но это всего лишь означает, что теперь тебе нужно просто наверстать упущенное, хён. ты теперь обязан целовать меня всё время, знаешь. чанбин улыбается, обхватывает хёнджина за щёки и чмокает в губы, говорит: — как скажешь, малыш. и хёнджин уверен, что каждое его дурацкое решение было только ради этого момента, где он абсолютно счастлив. так что, наверное, эти решения имеют весь смысл в этом мире. он и правда так считает.