Существо, что сеет хаос

      Страшные картины прошлого разорвались тихой будничностью настоящего. Уильяма сильным толчком выкинуло из сна. Дикой хваткой вцепившись в шею, мужчина обливался холодным потом и жадно хватал ртом воздух, будто его душили прямо здесь, в собственной кровати, в его же спальне.       Несмотря на то, что Уилл всё-таки проснулся, кошмар не хотел полностью отпускать его, удерживая на грани реальности и сна, из-за чего он не мог до конца понять, где сейчас находится. Грубые мужские руки будто до сих пор сжимали шею, а голос словно звучал над самым ухом, внутри головы, закрадываясь глубоко в сознание, продолжая желать смерти. Как бы он хотел забыть его…       Но всё же постепенно реальность брала своё, и Афтон начинал медленно приходить в себя, осознавая, что ничего ему не угрожает. Никто не душит Уильяма, не собирается жестоко избивать, не изливается яростью прямо в лицо. Нет, это — его территория, его дом. И здесь главный — Уилл.       Как только страшный сон окончательно отпустил, к телу подкатила слабость, и мужчина обессиленно повалился спиной обратно на кровать, уперев молчаливый взгляд в потолок. Давно уже он не видел подобных снов, не вспоминал жестокого отца и его тиранию, не думал о своей семье. Почему вообще это произошло?..       Долго размышлять над этим не хотелось. Афтон устало провёл ладонью по лицу и заставил себя встать, чтобы хотя бы так отогнать навязчивые мысли о родителях. Какое ему теперь до них дело? Матери давно уже нет, а про отца Уильям ничего не слышал с тех пор, как покинул Англию, и даже собственных детей держал всё то время на достаточно большом расстоянии от них. Отец назвал Уилла трусом за то, что тот бежал от собственных проблем, но разве же он понимал сына?..       Холодная вода окончательно привела Уильяма в чувства. Словно глоток свежего воздуха, прояснила мысли, прогоняя остатки кошмарного сна. Куда подальше, лишь бы он не находился в голове.       Умываясь, мужчина на мгновение взглянул в зеркало и едва отшатнулся, увидев напротив себя чёткое отражение собственного отца, будто на него смотрит не его отражение, а самый настоящий тиран, которого он знал с детства. Так уж свезло, что Афтон отхватил чуть ли не под копирку внешность мужчины, передав её затем собственным сыновьям. И именно это злило Уильяма. Только лишнее напоминание о жестокости и насилии. Словно этот человек постоянно преследует его.       Пальцы сжимают бортик раковины, а затем одна из рук подлетает вверх, совершая рывок, но так же резко останавливается на весу. Кулак застыл в воздухе, так и не совершив удар. Уилл с яростью смотрит на своё «отцовское» отражение и шипит сквозь зубы:       — Я никогда не буду похож на тебя… Слышишь?.. Я всегда пытался стать выше и лучше тебя… Я идеальный отец!..       Мимолётная злость вперемешку с помутнением отступают, и мужчина успокаивается, наконец понимая, что лицо в зеркале — всего лишь плод его больного и уставшего воображения. Он медленно расслабляет и опускает кулак, но не сводит внимательного и подозрительного взгляда с зеркала. А вдруг всё увиденное — нисколько не выдумки, и отец вернулся, чтобы снова издеваться над «любимым» сыночком? Больше всего Афтон мечтал найти нечто такое, что выделило бы его среди остальных, дало понять его значимость, доказало, что какой-то «лишний» ребёнок, на самом деле, — не просто случайность двух взрослых людей, а та самая неожиданность, готовая изменить мир. Но пока что успехи заканчивались на задумке с новым аниматроником…       Весь в мыслях о предстоящих рабочих делах, — а сегодня забот у Уильяма было много — он даже не стал тратить время на завтрак. Так не терпелось Уиллу поскорее приступить к разработке нового маскота. Всё-таки, Майкл подал неплохую идею, пускай мужчину и задевало то, что придумал это не он. Но не воспользоваться этим не мог. Искать выгоду везде — в его стиле.       Накидывая на ходу свой чёрный пиджак, придерживая губами ещё не зажжённую сигарету, — закурит в машине — Афтон спустился по лестнице и устремился ко входной двери. И только собравшись взяться за ручку и повернуть её, чтобы покинуть дом, услышал голос за спиной.       — Опять уходишь?       Уильям обернулся. Сзади стояла Элизабет, робко перебирая пальцы, а затем, не дожидаясь ответа, двинулась к отцу и взяла его за руку, явно не желая отпускать из дома. Уилл всегда куда-то уходит, а Лиззи так хотелось, чтобы он чаще оставался с ними. Почему мужчина не может поработать дома? А дочь посмотрела бы, как Афтон что-то в очередной раз усердно и молчаливо мастерит. Но вряд ли она бы выдержала и одной спокойной минуты рядом с Уильямом. С отцом Элизабет едва ли могла усидеть на месте. Дочери всегда казалось, что даже короткий, мимолётный взгляд папы в её сторону — это уже привилегия и повод гордиться собой выше собственной головы.       Подобный жест вызвал смутный переполох чувств. Недовольство смешалось со смущением, заставляя Уилла замешкаться и помедлить со словами. Что-то сегодня с ним творилось не то. Похоже, недавний стресс сказывался последствиями. Казалось, что сон лишь ненадолго покинул мужчину, чтобы теперь с новой силой захлестнуть его. На миг ему почудилось, что перед ним стоит вовсе не его дочь, а Клара, ведь девочка так похожа на свою маму. Задаёт в очередной раз один и тот же вопрос.       — Опять уходишь? — говорит Элизабет, а перед глазами стоит образ жены, такой точный и яркий, будто она вовсе и не умирала, а всего лишь ушла куда-то на время — ну неужели Уильям начал сходить с ума?..       Вот она делает шаг в сторону Уилла, подаётся вперёд, протягивает к нему руку. Мужчина слегка отстраняется в полном недопонимании — но разве не он собственными глазами видел, что стало с женщиной? Так почему же тогда она сейчас стоит перед ним, живая, разговаривает, но, что самое главное, касается его?..       Пальцы дотронулись до руки Афтона, обхватив её полностью, и не собираясь отпускать вовсе. Зелёный взгляд ухватился за глаза напротив. Усталость встретилась с оторопелостью. И вновь — тот же вопрос, смешивающийся со вздохом:       — Почему ты всегда уходишь?..       — Я работаю, — убирая сигарету за ухо, Уильям даёт давно уж отчеканенный ответ. — Работаю ради всех вас.       — Зачем столько? Ты словно забываешь про нас, сбегаешь. Уходишь так, будто мы для тебя — целая проблема… Мой папа говорил…       — Замолчи! — голос Уилла неожиданно почти сорвался на крик, как только Клара хотела заговорить о своём отце. — Ты сама выбрала меня! Он дал тебе право! А теперь я не хочу больше ничего про него слышать!       Жена осеклась и замолчала. Кажется, тема отцовства была довольно болезненной в их семье, да так, что тянулась уже целым поколением. Ведь, как бы ни старался Уилл убедить себя в том, что он явно во всём лучше собственного, выходило всё совсем наоборот. Разве получал Майкл заслуженное внимание и помощь? Разве чувствовала на себе Элизабет полноценную любовь отца к дочери, могла быть уверена в его защите? Разве ощущал Эван от мужчины родительскую заботу, которая сейчас была так необходима ему? Об этом можно было только догадываться. Но ответ ясен и без всяких предположений.       Вдруг Уильям заметил, как на нём застыл печальный взгляд Клары, полный слёз. В глазах замерли тысячи слов, которые жена уже долгое время хранила в себе, ожидая момента, когда же можно будет выплеснуть всё наружу. Женщина терпеливо ждала, изо дня в день проживая события, похожие одно на другое, пока тот самый случай не настал. И хотя она прекрасно знала, как Уилл не переносит чужую эмоциональность, а в особенности, женские слёзы, всё же не могла упустить заветный шанс, что выпал ей прямо сейчас.       Неожиданный рывок. Женские руки обхватывают спину мужа, а к груди со всей силы прижимается щека. Раздаётся короткий всхлип. Мужчина стоит в полном молчании, ошарашенный ещё больше. Что происходит? Это реальность или странная иллюзия, зачем-то ломающая его сознание? Афтон точно окончательно проснулся или до сих пор пребывает в цепких лапах кошмара, не желающего отпускать беднягу из собственного прошлого?       Всхлипы участились, а женское тело, сжавшееся в комочек у груди Уильяма, начало потряхивать. Пальцы вцепились в пиджак и ни за что не хотели отпускать за порог дома. Казалось, она пыталась найти защиту рядом с ним, будто, когда Уильям покинет дом, оставив жену одну, она потеряет всё, останется уязвимой.       — Пожалуйста, не уходи… — через всхлипы пыталась говорить женщина, жмуря глаза и не поднимая головы от груди Уилла. — Останься с нами… Я скучаю по папе…       Папа? Но разве?.. Вырвавшись из оцепенения, мужчина вновь взглянул на Клару, вот только теперь её образ расплывался. Всё это вызывало беспокойство, заставляя Уильяма начинать нервничать. Голос, который уже как почти месяц исчез из этого дома, стал смешиваться с нотками детского, и Уилл ещё раз более пристально посмотрел на плывущий в никуда, ломающийся реальностью силуэт. Теперь же вместо него мужчина видел собственную дочь, жавшуюся к его груди. Похоже, всё происходящее ему только показалось…       Понимая, что попросту переутомился, отец тихо выдохнул и осторожно, даже как-то удивительно мягко убрал руки Элизабет от себя. Дочь отстранилась, быстро вытирая бегущие по щекам слёзы, которые всё никак не могли перестать течь. Так и норовили побежать маленькими тонкими струйками из глаз, а плакать перед папой — так ужасно. Девочка знала, что мужчина обязательно начнёт ругаться. Но сегодня всё почему-то шло не своим чередом.       Он опустился перед ней на колено и положил ладони на плечи. Почувствовав отцовские руки на себе, она оторопела и даже забыла, что ещё недавно очень хотелось плакать. Ещё немного и тихо всхлипывая, Элизабет уставилась удивлёнными большими глазами на Афтона. Удивительное спокойствие, которое обычно не увидишь в нём, перемешивалось сейчас с усталостью.       — Перестань, — начал приглушённым голосом Уильям, внимательно наблюдая за взглядом Лиззи, проникая в него и заставляя смотреть только на себя, хотя даже сейчас в его глазах блестела строгость, которую она отчётливо видела и понимала. — Я вернусь. Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь.       Короткий, робкий кивок. Лиззи дала понять, что слышит и внимательно слушает отца. Едва заметная удовлетворённая ухмылка проскользнула по лицу мужчины. Дочь была для него самым послушным ребёнком из всех троих. Будь на её месте сейчас Майкл, Афтон яростно сравнял бы его с землёй, а слёз и слабости Эвана попросту не выдержал. Неужели здесь играла роль какая-то особая связь между отцом и единственной дочерью в семье? Можно было говорить о том, что Уильям, на самом деле, любит её? Или попросту заставлял себя быть с ней помягче только потому, что она девочка? На эти вопросы Уилл никогда не хотел и не собирался отвечать.       Всхлипы постепенно прекратились, а лицо Элизабет стало выглядеть спокойнее, только мокрые красные глаза, в которых застыли ещё оставшиеся слёзы, говорили о том, что она плакала. Отец поднялся, продолжая смотреть на Лиззи.       — А теперь займись чем-нибудь и, пожалуйста, веди себя в моё отсутствие как подобает моей дочери.       — Да, папочка, конечно, — послушно закивала дочь. — Я буду с Эваном, чтобы Майкл опять не доставал его и по твоему прибытии здесь было тихо.       — Отлично, — удовлетворённо ответил мужчина. — А теперь мне пора. Рабочие дела ждать не будут.       Слегка небрежно махнув рукой, он покинул дом, закрывая за собой дверь. На негнущихся ногах добрался до машины, а как очутился внутри, не заметил. Всё произошло мимолётно, будто и не было этого странного разговора и страшного сна. Но ведь Уильям видел это собственными глазами, проживал злосчастные моменты снова, чувствовал всё каждой клеточкой своего тела, будто и не спал вовсе.       Тяжёлый, надрывный вздох вырвался наружу, и ладони покрыли замученное работой лицо. Уилл согнулся к рулю, почти что ложась на него. То, что он, казалось, забыл очень давно и навсегда, пробивалось теперь зачем-то наружу, заставляло помнить, откуда пришли всего его проблемы, хотели указать на что-то, чего мужчина не понимал или не хотел понимать. Впрочем, одно было ясно точно — ему показалось. Это были игры его воспалённого от трудоголизма мозга и уставшего без отдыха воображения, последствия переживаний после событий с Генри. Всё смешалось в один своеобразный ком и по стечению обстоятельств стало прорываться наружу. Но о передышке и речи быть не могло. У Уильяма ещё достаточно много грядущей работы. Если же он станет на месте, как же тогда добьётся заветного признания? Для чего столько работал всё это время? Уилл всегда пытался не повторить ошибок собственного отца, а о том, что сделал с Кларой, даже не вспоминать. Они — всего лишь проблемы, стоящие у него на пути. От них мужчина навсегда избавился. Но тогда зачем они всплыли в его памяти? Что это было? Кажется, в ближайшее время его ждёт новый визит к психотерапевту и уже давно ставшая привычной жизнь на препаратах, лишь бы очередной приступ вновь не подкосил в самый неподходящий момент. Спасибо, папа.