Ракан

— Не слишком. И не кошачье дерьмо, — устало вздохнули рядом, стоило разогнать любителей пустопорожней болтовни и на миг окунуться в созерцание. Властитель Кэналлоа скосил взгляд за правое плечо на рэя Суавеса, который сопровождал новоиспеченного кансилльера Талига. Явиться во дворец в компании кэнналийских стрелков было бы дурным тоном. — Я говорю — нет, вы не слишком стары. И было бы вовсе не глупостью предпринять некоторые шаги для налаживания отношений, — пояснил Хуан, почти не размыкая губ. — Замечательно, а то я уже начал грешить на издержки занимаемой должности. Прежние кансилльеры, знаешь ли, имели склонность к обхаживанию легковерных деревенщин. Может быть, конечно, и не все, при отце они менялись слишком часто, чтобы Рокэ мог запомнить о каждом хоть что-то определённое. Зато последний кансилльер отличился по столь многим статьям, что слушание пришлось проводить закрытым, а тома дела — нумеровать. Уцепился он за эту должность со злости и из желания задеть побольнее. Право же, можно было просто намекнуть, чтобы отказаться от его услуг в качестве Первого маршала — он был бы только рад, да и до сих пор не верил в такую удачу. Но кто стоял в очереди последним, когда Ушедшие наделяли детей своих разумом и даром речи? Вместо того, чтобы второй раз в жизни приносить кровную клятву, он, застыв посреди зала, наблюдал бездарнейшую истерику. Послал Создатель короля. Цены нет такому правителю, не будь Рокэ уверен, что всё происходящее было искренним и непреднамеренным. В результате под присягой оказался Лионель, что, наверное, стало второй крупнейшей удачей для Талига из возможных. В тот день с интересом взирал на действо, достойное Дидериха, Валме, нервно тёрла висок висок Катарина. Самого Рокэ тянуло то ли бросить вызов, то ли издевательски расхохотаться. И выпороть. Все три желания преследовали его неотступно с того момента, когда обнародовали завещания Эрнани, последнего короля Талигойи, и Франциска, первого короля Талига, заодно с письмами дальнего предка, сменившего столицу с Гальтар на Кабитэлу. В письмах говорилось, что дом Раканов утратил силу, а согрешившая с его старшим братом супруга Повелителя Скал разродилась мальчиком уже после смерти Анэсти. Ни женщина, ни младенец по понятным причинам в суде над Ринальди Раканом не участвовали и отбыли из столицы раньше, чем начались беспорядки. Ещё Рокэ своими глазами видел упоминание дочери Беатрисы Борраска, которую та родила позже, но был, пожалуй, единственным, кого в тот момент впечатлил пол ребёнка. Официальные хроники иногда пишут правду, а Вороны Алва — ошибаются, надо же. Когда стало ясно, что потомку рода Алва повторная первомаршальская клятва не грозит, он имел неосторожность высказать радость на сей счёт. Ну а дальше — слово за слово. От посыла проваливать на малую родину он почти привычно огрызнулся, в пику заявил о нехватке разумных управленцев при дворе. Хотел посмотреть, как перекосит его величество при упоминании скорой казни «эра Августа» и его «заслугах». Он до сих пор утешал себя мыслью, что может в любой момент вскочить в седло и покинуть проклятый Талиг навсегда. Утром и вечером утешал. Вот надоест игра на нервах его величества или её бывшего величества... Впрочем, Рокэ лукавил. Как это — бросить Талиг, оставить столицу, признать, что стал не нужен? Такая свобода, когда он начинал о ней задумываться, была жуткой. Хорошо, что постоянно находились всё новые и новые срочные дела и всё новые поводы позубоскалить над окружающими. Возможность нахально смотреть в бездонные серые глаза во время советов и сетовать, что он теперь старый больной человек, а иначе бы сразу и непременно, — была бесценна. Его величество спешил отвернуться к любому, у кого хватало глупости или духа попытаться предотвратить скандал или сменить тему. Но ничего, ещё пара дуэлей, и даже до самых туго соображающих дойдёт. Его величество испытывал инстинктивную неприязнь к людям, которых, по мнению Рокэ, следовало бы непременно разместить на ключевых должностях, и не имел привычки скрывать эти чувства. Рокэ стал подозревать, что если король ещё пару раз застанет Валме в его компании, виконта ждёт почётная служба отечеству — хорошо если в Фельпе, а не на каких-нибудь полудиких островах. На месте Марселя он бы также воздержался и от упоминания бакранов с их идолами и верховыми животными. Всё же для некоторых дел виконт ещё может пригодиться в местах более цивилизованных и в виде не совсем окозлевшем. Как ни странно, несмотря ни на что, дела Талига шли неплохо. Мир после изломного года стремительно приходил в равновесие, а может, действительно была доля правды в легендах о сакральном короле и грядущем благоденствии. Впрочем, возможно, соседи пока просто не в силах были поверить в своё счастье — Ворон Рокэ покинул армию. Рокэ же учился довольствоваться малым. То ли нелёгкая жизнь наконец начала сказываться, то ли негаданно свалившаяся корона добавляла ума, но его величество равно не доверял никому из своих подданных. Некоторое крушение планов Рокэ даже довелось наблюдать лично. За вытянувшимися лицами графа Крединьи с подельниками он следил с гордостью и с трудом удержался от добивающего напутствия. Да, вышло бы нагляднее и всем бы напомнило, чьим воспитанником являлся его величество. Однако что простительно герцогу, непростительно королю — намёк на тень Ворона за троном может создать превратное мнение, что там есть место для кого бы то ни было еще. Король был преступно холост, и за это Рокэ был почти готов поднять Эгмонта и расцеловать, прежде чем упокоить снова и с особой жестокостью — имеющие незамужних дочерей, племянниц и своячениц ызарги съезжались в столицу со всё возрастающей прытью. Глядя на танец его величества с дочерью Ноймаринена, Рокэ позволил себе лёгкую злорадную улыбку. Всё же его чутьё ещё ни разу не подводило, не только в бою, но и во дворцовых интригах. Не зря пару дней назад спьяну понесло в королевскую опочивальню на ночь глядя — решившаяся попытать удачи девица выбежала в слезах и неглиже. Следом за ней чуть не припустил и король, пришлось откланяться. Рокэ Алву кидало в крайности, и он ничего не собирался с этим делать. От мысли, что это не он сейчас гнездится на троне, хотелось броситься в пляс, навести шороху и спустить кого-нибудь с лестницы. Расположились тут как у себя дома. Присматриваются. Принюхиваются. Ждут, что что-то перепадёт. Размечтались. Кансилльер со смешком отставил бокал «Чёрной Крови» и постарался изобразить на лице одновременно отеческую строгость и благодать. У Сильвестра хорошо получалось, от Рокэ Алвы же окружающие с опаской отступили ещё на шаг. Променять это на море, солнце и душные сквозняки Алвасете? Решился бы разве что совсем мальчишка или глупец, коим Рокэ никогда не был. Интересы Кэналлоа отстаивать тоже надо, и желательно не из отрезанного от остального мира замка. И налаживать отношения с королём Талига. Не быстро, не зря же до этого несколько лет старался их испортить. Но так, чтобы наверняка. Лучше поздно, чем никогда. И начнёт он, пожалуй, с того, что заклюёт отвлёкшего короля беседой Давенпорта.