линии жизни

Закрытая презентация первой песни дуэта «Главная роль» состоялась пятнадцатого сентября — в одном из клубов Меркулова. Станислав постарался: приглашена была если не вся богемная тусовка Москвы, то её большая часть точно. Столько красивых людей, одетых во всё модное, яркое и блестящее, и собранных в одну кучу, Катя ещё ни разу в жизни не видела, и даже несмотря на то, что сам Милко постарался над её первым публичным образом, девушка чувствовала себя крайне неуверенно. Страшно было петь перед большим количеством людей песню, которую до этого они пели со Ждановым только вдвоём. Страшно было показывать себя хоть кому-то. Страшно было подглядывать из-за кулис за толпой и выхватывать взглядом лица, которые до этого видела только по телевизору — вон, там, это что, Дима Билан, или ей кажется?!.. — Нет, тебе не кажется, — подошёл Андрей как всегда неожиданно, — это реально Дима Билан. А вон там — Панайотов. — Одну руку он положил на Катино плечо, а второй начал водить по видневшемуся залу. — А вон там — парни из «Корней». Правда, не в полном составе. — И что, ты с ними со всеми общаешься?! — со священным трепетом спросила Пушкарёва. — Общается с ними дядя, — хмыкнул Жданов Кате на ухо, — и отношения эти не дружеские, а взаимовыгодные. И нам дополнительная раскрутка, и им — лицами лишний раз посветить. — По ходу я до сих пор плохо понимаю, насколько большой человек — твой дядя… — Я и сам иногда охреневаю, — довольно подтвердил Андрей. — С его ресурсами он бы мог раскрутить кого угодно, но взялся почему-то только за меня. — Роман прав, — улыбнулась Катя, чуть обернувшись к Андрею, — ты золотой мальчик. Тебе очень повезло. — Как и тебе, — сверкнул своими тёмными глазами Жданов, — просто нереально повезло! Золотая мышь. Лучше скажи мне, ты готова к первому в своей жизни выступлению? А?! — Если честно… — Да, я всё понял. Конечно, испугалась и уже готова спрятаться у себя в норке. Андрей был человеком-хаосом. Его руки совершенно точно не могли находиться в одном месте больше тридцати секунд; ими он поправлял волосы, активно жестикулировал при разговоре или, если рядом была Катя, находил на ней всевозможные поверхности, чтобы их пристроить. Конечно, только те, что дозволены. Плечи, руки, голова, иногда, весьма деликатно — талия. Жданов умел доносить информацию только с тактильным подкреплением, а Пушкарёва старалась не думать, что это воздействует на неё очень даже благотворно, и что, возможно, этого ей в жизни очень не хватало. Такого вот взаимодоверия с помощью прикосновений. Вот и сейчас Андрей начал активно растирать Катины плечи и руки, чтобы донести до неё то, что волноваться совершенно не стоит. Уже не в первый раз. — Катя, все эти люди, — он кивнул на зал, — конечно, будут тебя оценивать. Но переживать можно только тогда, когда ты знаешь, что им будет, за что зацепиться. Поверь, сейчас не за что. Ты прокачалась в вокале? Прокачалась. Ты одета красиво? — Он обвёл рукой её золотистое обтягивающее платье. — Без вопросов — все знают, кто нас одевал. А, — заметив стремительную Катину бледность, Андрей разулыбался, — может, ты считаешь себя записным уродом? Но и тут, вот незадача, промах — к твоей внешности вообще не придраться. А в этом наряде ты не только красива, но и сексуальна. — Спасибо за откровенность, — не удержавшись, фыркнула она. — Ты со всеми девушками так прямолинеен? — Только с пугливыми мышами, — похвалился Андрей. — Катя-Катя. Ты должна навсегда усвоить одну вещь. Ты — не просто девушка. Ты мой соратник. Очень красивый и сексуальный, но в первую очередь союзник. Голос моих песен. Поэтому не сравнивай себя с другими, ладно? К тебе — отношение всегда будет особым. Нам ведь нужно друг друга беречь, раз мы в одной упряжке? Нужно. И ты меня побереги — отпусти свои страхи, окей? Признание, сказанное таким обыденным тоном, было внезапным, и, тем не менее, Катя почувствовала, как благодаря этим словам внутри неё потихоньку начинает расцветать ощущение силы. Так здорово — быть чьим-то союзником! Быть тем, кому доверяют, кого ценят, берегут и выделяют среди остальных. Андрей подмигнул Кате весело и абсолютно по-дружески; она улыбнулась ему самой искренней на свете улыбкой. — Хорошо, — выдохнула Пушкарёва. — Мысленно выкинула их в мусорку. Всё! — И правильно. — Жданов наклонился к девушке и тихо-тихо прошептал: — Слышишь аплодисменты? Нас ждут. — Ни пуха, ни пера?.. — К чёрту. Наконец, ведущий мероприятия объявил громким, восторженным голосом: — А сейчас встречайте! Пора бы им уже, наконец, явить себя миру, чтобы все девочки сошли с ума, а парни — истекли слюнями. Ведь на то они и дуэт эм плюс же! Наша новая группа — «Главная роль»! Презентация их первой песни! А-а-аплодисменты, чёрт возьми! Катя очень долго и красочно представляла, каким будет этот момент — когда она впервые выйдет на сцену. Нервничая, она прокручивала в голове тысячу мелочей: в какую руку взять микрофон? Как его держать, чтобы это не было смешно и пошло? Как не забыть все отрепетированные движения? Куда больше смотреть — на Андрея, на публику или в рандомную точку в пространстве? Ей даже пару раз снились кошмары — как она, наконец, выходила петь, и у неё в этот момент то отключался этот чёртов микрофон, то рвалась одежда в самых неприличных местах, а зрители безжалостно покатывались со смеху, и Андрей равнодушно стоял где-то в стороне… На самом деле всё оказалось куда прозаичней: Катя даже и не заметила этих мелочей. Всё случилось как-то само собой. Они вышли, поприветствовали публику, Андрей немного пообщался с людьми в зале, обменялся шутками… А затем они начали петь. Жданов начал — и начал настолько расслабленно и классно, что у Кати не осталось других вариантов кроме как соответствовать. Она, конечно, чувствовала огромную внутреннюю дрожь, но вроде как держалась. Не было другого выбора, кроме как держаться. Микрофон никуда не упал, об одежде и причёске думалось вообще в последнюю очередь, проблема взглядов тоже была решена — они с Андреем по большей части смотрели друг на друга; а если даже и нет, Пушкарёва была настолько поглощена исполнением, что погрузилась в какой-то собственный прекрасный мир. Песни Андрея были такими, что с ними можно было забыть, где ты, кто ты и что ты. Пожалуй, именно сегодня Катя впервые ощутила, насколько сильно их взаимодействие. Не в студии, не на съёмках, не при дружеском трёпе о жизни — а когда они на виду у всего мира. Мир, конечно, ограничивался парой сотен людей, но Кате и этого вполне хватало. Жданов смотрел на неё так, будто она одна-единственная на свете. «Ты должна петь мои песни, — говорил затягивающий взгляд его карих глаз, — и никто больше. Я тебе доверяю. Я с тобой делюсь. Вместе мы — сила». Это пьянящее чувство настолько крепко оплело её своими паучьими лапами, что под конец выступления она вообще забыла, о чём там переживала и тужила буквально десять минут назад. Публика взорвалась бурными аплодисментами; Катя стояла, прижавшись к Андрею, и не могла поверить своим ушам. Они сделали это. Она сделала это. Людям понравилось! Они хлопают в ладоши и что-то выкрикивают. И где-то среди них — Билан и «Корни»... Пусть даже они пришли по приглашению Меркулова. Неважно! Эти люди здесь, а Катя смогла что-то большее, чем в одиночестве сидеть на подоконнике с гитарой. Она взглянула на своего союзника, и по его широкой улыбке поняла, что он ей на самом деле гордится. — Молодец, — шепнул он ей очень тихо. — Ты выстрелила. Все в восторге, видишь? — У меня перед глазами всё расплывается, — поделилась Катя в эйфории, — ничего не вижу. — Тогда пойдём к дяде. Он познакомит тебя со всеми поближе. Ведущий, который занял место на сцене, рассыпался в комплиментах новоявленному дуэту. Пушкарёва не помнила, как Андрей вёл её к Меркулову. Все продолжали аплодировать, улыбались и что-то говорили, а она лишь ощущала тепло чужой руки. Однако, Станислав Георгиевич, которому все эти артистические эфемерные материи были чужды, быстро вернул её с небес на землю, когда всучил ей бокал шампанского и начал представлять гостей — в своей колкой манере: — Знакомься, Катрин, — взял он под локоток яркую блондинку, большая грудь которой слишком упорно стремилась выпрыгнуть из чёрного корсета, — это Лена Морозюк. Для народа — Хелен. Такая же начинающая певица, как и ты. Леночка у нас — бывшая горничная, любовница владельца «ТБВ-холдинг». Думаю, его фамилию тебе сообщать не надо. Вот это я называю везением — из тысячи горничных по всей Москве так умело насоса… Кхм, все всё поняли. — Стасичка, ну ты чего! — нисколько не обиделась Лена, мило хлопая накладными ресницами. — Не смущай Катеньку. Она выглядит слишком невинно для таких откровений. — Мне очень приятно, — улыбнулась Пушкарёва. — И не бойтесь, я уже привыкла к откровенности Станислава Георгиевича. — Вы классно выступили! — похвалила дуэт начинающая звезда. — Просто бомба! — Спасибо большое. — Да уж не то что некоторые, — с гордостью ответил Меркулов, — только под фонограмму рот раскрывать да трусами светить. Да, Лена? — Ой, Стасик, не начинай! Ну нет у меня слуха и голоса, и что? Сейчас другое время — слава богу, люди не слепые. Знают, куда смотреть. — Станислав Георгиевич, — вступилась за Леночку Катя с долей иронии, — вы на меня посмотрите. Музыка музыкой, а вырез Милко мне тоже подобрал немаленький. Сами же говорите, что это издержки шоу-бизнеса. — У тебя вырез — это дополнение к песне, — фыркнул Станислав, — потому что артист должен быть лакомым кусочком. Но это не основное средство завлекания публики! Лена, ты дура! Лучше займись вокалом или хотя бы открой свой салон красоты, пока есть возможность. Твой Ромео найдёт новую горничную — что делать-то будешь? — Стасик, — Леночка нежно погладила продюсера по щеке, — ты мне каждый раз говоришь, что я дура. Но я уж как-нибудь продержусь, поверь. Мой котик — без ума от меня! Вся Москва в курсе, и краля его престарелая — тоже. А уж я-то знаю, как удержать мужчину возле себя. — Ну-ну, — усмехнулся в свои пышные усы Меркулов, — волосы последние не пережги, пока строишь из себя Брижит Бардо усть-пиздюйского разлива. — Для Кати он пояснил: — Мужчина у нас просто поклонник фильмов с молодой Брижит. Копия, как мы видим, наспех сделана китайцами, но пока его всё устраивает… Ладно, у нас ещё много таких экземпляров! Вон, — показал он на худосочную брюнетку с короткой стрижкой, которая стояла неподалёку, — это Ната Старцева. Бывшая проститутка, любовница гендиректора торговой сети «Генезис». Она так хотела в шоубиз, что после одной-единственной ночи с ним наутро начала резать себе вены прямо у него на глазах. Он — в отношении женского пола мягкотелый, так что Ната шантажом добилась своего. А вон там — Оленька, богатая молодая вдова. Не вылезает с Рублёвки. Когда разнюхается, пишет охренительно бездарные книги. Настолько бездарные, что сложно от них оторваться — особенно когда тоже разнюхаешься. Добро пожаловать в наш старый-добрый блядюшник! Так, ну Милко с Романом ты уже знаешь… — Они тоже — чьи-то любовники? — с любопытством уточнила Катя. — Если только друг друга. — Станислав ухмыльнулся. — Милко уже может себе позволить выбирать сам. А Рома слишком хорошо шифруется — все делают вид, что верят, что он пробился только лишь талантом, но только делают вид. Впрочем, он уже тоже достиг того уровня, что его и так знает каждая собака. Конечно, о цене, которую пришлось заплатить за славу, никто вспоминать не любит. Можно понять. И ты, Катерина, — впал он в одно из своих любимых состояний — морализаторское, — должна быть благодарна судьбе за то, что Андрей тебя выцепил среди огромной толпы… Катя отвела взгляд в сторону — Жданов, оставив её на Меркулова, уже наводил мосты с какой-то особой в ну очень коротком платье. Даже непонятно было, платье это или майка, к которой случайно забыли надеть юбку. Андрей вился вокруг девушки, которая улыбалась ему слишком многообещающе, и периодически, с томным видом мартовского кота, что-то шептал ей на ухо. Да, с поклонницами у Жданова проблем не было: Катя его уже не раз видела с разными девушками, и ни разу они не повторялись. Интересно, а если их дуэт на самом деле станет популярным, возле неё так же будут виться поклонники?.. Возле Кати, если честно, никогда никто не вился. Интересно, как это было бы? Меркулов продолжал преподавать жизненный урок: — …И тебе даже не пришлось с ним спать за место в группе. Хотя понятно, если бы мы искали девушку по такому принципу, Андрей выбрал бы кого-нибудь другого. Без обид. Да даже если бы и спали — ничего такого, Андрей молодой и красивый, а не престарелый жирный хрен, у которого стояк, как бой курантов — раз в год на минуту. Но у тебя, я считаю, вообще всё в шоколаде. Понимаешь, насколько тебе повезло? Как это здорово — быть на сцене только лишь благодаря таланту? Я своего племянника хорошо знаю — он мало к кому так благодушно относится. Может, ему младшей сестры не хватало, я не знаю. Так что, Катрин, бога ради — продолжай стараться изо всех сил. Ты сегодня хорошо выступила, но это вовсе не повод расслабляться. Никакая раскрутка не поможет, если нет желания совершенствоваться… — Станислав Георгиевич, — прервала его Катя, счастливо улыбнувшись, — я и не собираюсь расслабляться. Я понимаю, как мне повезло. Я осознаю, какой мне выпал шанс. И я буду стараться дальше изо всех сил! Честно-честно. Она, в самом деле, понимала. Понимала, что её оценили не за внешность, длину волос и упругость попы, а просто за то, что она — Катя Пушкарёва. От неё не требовали ничего, кроме, собственно, трудолюбия. И даже то, что Меркулов настаивал на смене имиджа в сторону более раскрепощённого и сексуального, было цветочками в сравнении с остальными певицами, которые буквально могли выйти на сцену в одном нижнем белье. В общем-то, Катя могла спокойно заниматься своим главным делом — музыкой, как она и хотела; ей не нужно было думать, что сказать и кого приласкать, чтобы получить даже не шанс на успех, а хотя бы шанс на шанс. Всё это она прекрасно осознавала. И была безмерно благодарна и Андрею, и Станиславу Георгиевичу. Ведь исключений в этой жизни так мало — и почему-то именно Катя попала под это исключение. Мужчина прекратил, наконец, читать нотации и улыбнулся Пушкарёвой почти что по-отечески. Редко когда он улыбался именно так. Это означало, что он на самом деле увидел в человеке что-то, чтобы считать его достойным своего потраченного времени. — За тебя, наша восходящая звезда, — поднял он бокал с пузярыщимся шампанским. — Точнее, за вас. — Меркулов оглянулся в поисках Жданова: — Ты посмотри, этот шлюхан малолетний опять баб клеит! Не успел со сцены сойти, и уже кому-то под юбку лезет. Хотя… там даже юбки нет! Сволочь, он же должен был с тобой везде под руку ходить, вас же фотографируют! Катя сделала глоток; почувствовала, как в горле слегка покалывает, и на секунду зажмурилась. Затем открыла глаза и сказала вполне расслабленно: — Не ругайте его, пожалуйста, Станислав Георгиевич. Мы ещё успеем сфотографироваться, вечер ведь только начался. Меркулов разгневанно замотал головой: — Для него он сейчас закончится! От меня какое указание было? Везде быть вместе, чтобы все думали, пара вы или нет! А теперь — ясно, что нихрена не пара! — У нас для этого будут интервью, — попыталась Катя успокоить Меркулова, осторожно погладив того по плечу. — Мы же не обязаны вообще друг от друга не отлипать. — Обязаны, Катрин! Вы оба обязаны! Это вы к себе домой можете приводить кого захочется, когда на вас никто не глазеет. А когда появляется хоть какая-то публика — всё, вы на работе. И сейчас вы тоже на работе! Каждую минуту, каждую секунду! Ну, Жданов… Станислав Георгиевич всё же направился на разборки с племянником; остановить его не удалось. Катя какое-то время пообщалась с представительницами столичного бомонда, не особо понимая, о чём говорить. У неё не было богатого любовника, она не ходила в салоны красоты ради удовольствия и уж тем более не собиралась написать книгу о своей бесподобной чихуахуа. «Искусством пустого трёпа тебе ещё придётся овладеть, — вспомнились слова Андрея, брошенные между делом, — это искусство не самое приятное, но всё-таки нужное». Катя надеялась, что у неё получится, а пока что порадовалась, что из толпы, наконец, выплыла Кира, которую она же сама сюда и пригласила. Воропаева не растерялась — весь вечер лавировала то там, то здесь, обзаводясь полезными знакомствами. Подруга и впрямь сияла; эта среда была её природной средой, и Кира вписывалась в неё гораздо легче, чем сама Катя. — Пушкарян! — воскликнула Воропаева, подхватив Катю под руку. — Ты настоящая звезда! Ты себя видела вообще? Это просто аут! Вы со Ждановым — лучшая коллаборация года. Да что там года, века! А песня, песня!.. Да как только она выйдет, её тут же подхватят все радиостанции. Даже «Радио Шансон», потому что никому не захочется такое пропустить! — Спасибо, — Катя с радостью обняла лучшую подругу, — я рада, что именно тебе понравилось. — А ты думала, что мне могло не понравиться? — возмутилась Кира и тут же расплылась в многозначительной улыбке: — Кстати, ты сегодня секси. Смена стиля пошла тебе на пользу. — За это надо благодарить Милко, — отмахнулась Пушкарёва. — Я только исполняю роль манекена. — Ну, знаешь, из дерьма конфету не сделаешь, — отвесила комплимент Воропаева, — а ты в этом наряде просто… Да все мужики у твоих ног будут! Кстати, — она приблизила губы к уху Кати и заговорила тихим, заговорщическим тоном, — о мужиках. Видишь, — кивнула она на какого-то лысого толстяка неподалёку, — вон того? Рестораны «Лиссабон» — все его. И ещё казино. Мы уже успели пообщаться. Кира нежно помахала толстяку рукой, и тот отсалютовал ей бокалом. — И о чём вы общались? — с иронией спросила Катя. — О природе и погоде, блин, — фыркнула Кира. — Катя, у него квартира в «Сити»! И ещё куча разной недвижимости. И самое главное — он холост и очень хочет вложить свои капиталы в какой-нибудь талант. А у меня талантов, — девушка плотоядно улыбнулась, — масса. — В твоих талантах я не сомневаюсь, — сделала новый глоток шампанского Пушкарёва. — А вот в его благих намерениях — очень. — Пушка, не будь занудой! Знаешь, не всем так везёт, как тебе. Кому-то надо локтями толкаться. Понятно, что он меня не за красивые глаза будет продвигать, но я, ты знаешь, готова на многое. — Знаю. Только как бы не оказалось, что он тебя попользует, как многих других, и пошлёт куда подальше. — Не-е-е, — самодовольно протянула Кира, вновь подмигивая толстяку, — этот не свалит. Я же не бездарная поролоновая курица, как все эти здесь. Всё при мне. Так что, если не дурак, то поймёт, какое это удачное вложение. А я уверена, что он — не дурак… — Слушай, — вздохнула Катя, — давай я лучше тебя с Меркуловым познакомлю? Он к тебе присмотрится… — Нет! — Воропаева решительно перебила Катю. — Точнее, конечно, я буду рада познакомиться с ним поближе, но у меня нет времени ждать его милости, соизволит он или не соизволит… В конце концов, они со Ждановым изначально выбрали тебя, не меня. А тут — удача сама плывёт ко мне в руки. — Девушка поцеловала подругу в щёку. — Ладно, я пойду, а не то толстячок меня уже заждался! Не скучай, Катрин, — счастливо улыбнулась она напоследок, — хотя, я думаю, заскучать тебе не дадут… Кира упорхнула, а Катя осталась наедине со своим беспокойством. Нет, эта сумасшедшая и в самом деле готова на всё! Мужик, который уже через несколько секунд бодро и по-хозяйски обнимал Воропаеву за талию, выглядел хоть и внушительно, но приязни не вызывал вообще. Сколько у него могло быть таких молодых наивных девиц? Скольким из них он обещал красивую жизнь и карьеру?.. А если даже он не соврёт и в самом деле возьмётся за Киру, стоит ли оно того? Впрочем, одёрнула себя Пушкарёва, ей самой рассуждать легко. Ей всё досталось просто так, без усилий. Имеет ли она право рассуждать, кому как было бы лучше? И всё-таки… Погрузиться в тяжёлые размышления Кате не дала Юлиана Виноградова — известный в столице пиар-менеджер и просто душка. Эта девушка поистине успевала быть всегда и везде, во всех точках пространства одновременно. Вот и сейчас она одной рукой держала телефон, крича на невидимого собеседника, что если он не скинет ей список гостей к завтра, она самолично закатает его в бетон; другой — держала под локоть самого Диму Билана. — Привет, Катюшечка, — Виноградова быстро поцеловала Пушкарёву в щёку, на секунду отвлекаясь от важного разговора. — Это был настоящий успех! Слушай, я даже не ожидала, что получится так проникновенно. Никогда не думала, — хихикнула она, — что Жданов сможет не только спать с девушками, но ещё и нормально работать с ними… Я же сказала, ЗАВТРА, К ДЕВЯТИ УТРА И НИ СЕКУНДОЙ ПОЗЖЕ!!! Я тебя не в бетон закатаю, я тебя в ларёк шавермы на Павелецкой отправлю. И ШАВЕРМОЙ БУДЕШЬ ТЫ!!! Извини, — Юлиана бросила трубку и вновь улыбнулась Кате как ни в чём не бывало, — сама понимаешь. Работать приходится даже во время отдыха. Я всю жизнь на работе! — Да ничего страшного, Юлиан, — ласково ответила Катя, не в силах совладать с собой и уставившись на самого настоящего Диму. — Я вообще не знаю, как у тебя на нас на всех сил хватает. — Юлиана сделана из титана, — неожиданно живым, не телевизионным голосом заговорил Билан, и показался Кате очень дружелюбным. — Я всегда это знал! — С вами как будто получится по-другому, — хмыкнула Юлиана, легко, по-свойски, стукнув Диму зонтиком, который был её неизменным аксессуаром. — Вон, правильно Стас Жданову люлей вставлять пошёл. Мне как слухи о вашем романе распускать, если он у всех на виду с другой обжимается?! Неподалёку разворачивалась живописная картина: Меркулов резво отрывал племянника от его очередной пассии и что-то гневно ему втолковывал. Катя не удержалась от тихого смешка. — А слухи распускать — это обязательно? — спросила она Виноградову. — Разве без этого мы не будем интересны публике? — Будете, котёнок, — Юлиана по-матерински потрепала Катю по волосам, — конечно, будете. Но природа зрителя такова, что он не может наслаждаться творчеством в отрыве от любимого артиста. Поверь, каждый будет стремиться узнать о вас побольше. А учитывая, что вы всё-таки мужчина и женщина, домыслы будут всё равно. Так что интерес публики нужно подогревать. Дим, ну подтверди! — Подтверждаю, — приветливо кивнул Билан. — На все сто процентов. К сожалению или к счастью, артист — это далеко не всегда только музыка… У Виноградовой вновь зазвонил телефон. Смачно выматерившись, женщина торопливо кивнула своим собеседникам: — Я вас оставлю. Дима, как старший товарищ, расскажи Кате побольше о буднях нашего террариума. Научи её всему хорошему, — подмигнула она напоследок, — плохому пока не учи! Когда Юлиана удалилась, Дима встал напротив Пушкарёвой, которая всё никак не могла поверить в то, с кем она сейчас беседует, и вполне охотно начал болтать: — Тебе нужно быть готовой, что людей вокруг будет интересовать всё. Что ты ешь на завтрак, сколько зарабатываешь, куда ездишь отдыхать, какого цвета на тебе трусы… Ну и все твои любовники, конечно! Но, — улыбнулся он ободряюще, — это только поначалу обескураживает. Потом привыкаешь и начинаешь закрывать на это глаза. В конце концов, главное — это всё равно то, что ты делаешь. А вы с Андреем делаете это круто и очень талантливо!.. Казалось, Дима был абсолютно искренним в своей похвале. У него даже глаза загорелись. Катю этот вечер переполнил окончательно: и их с Андреем первый совместный выход в свет, и громкие аплодисменты, и общение со звездой, как со старым приятелем. Не то чтобы Билан был Катиным кумиром — она, конечно, не коллекционировала его фото из журналов. Но то, что талантливый музыкант, добившийся большого успеха на своём поприще, оценил её, простую Катю Пушкарёву… Это не могло не подействовать на неё! И даже страшное будущее в этот момент совсем Катю не пугало. Прежние мысли о том, что удовольствие от творчества можно получать наедине с собой, отступили на второй план. Всё-таки приходилось признать, что успех — это очень приятно. — Спасибо вам, Дима, — Катя приложила ладони к раскрасневшимся щекам. — Я даже не знаю, что сказать. Это так неожиданно, что именно вы… оценили. Господи, у меня ощущение, что я сплю! Билан тепло рассмеялся и приобнял Пушкарёву: — Только не на вы, — попросил он. — Мы теперь по одну сторону баррикад. И не в моих правилах преуменьшать успехи коллег. Коллег! О боже. — Но ты готовься к тому, что в шоубизе далеко не все такие лапочки, как я. Завистников будет хватать. И помоями вас будут поливать изрядно, и бездарностями обзывать. Могу гарантировать, что когда ты прочитаешь первые статьи о себе и Андрее, у тебя волосы встанут дыбом. — Звучит угрожающе, — рассмеялась Катя. — Спасибо, я постараюсь к этому подготовиться. — Это всё ничего. Это просто издержки профессии. Самое главное — помни, ради чего вы всё это затеяли. Если в тебе звучит музыка, то ничто не сможет её заглушить. — И тебя совсем не задевают сплетни о тебе? Насколько я знаю, их хватает. — Нет, ну я же живой человек, — пожал Билан плечами. — Всякое бывает. Но, поверь, это всё не перебивает ощущения кайфа, который можно ощутить только на сцене. И, тем более, когда тебе бывает плохо — только сцена и спасает. Ты потом это обязательно ощутишь на себе. Катя в очередной раз заворожённо посмотрела на Диму, толкующего о простых истинах жизни поп-звезды; чтобы осознать этот разговор и, вообще, сам факт разговора, ей, наверное, потребуется не один вечер. Она не знала, сколько они так проговорили. Наверное, не очень долго, потому что известный певец был нарасхват — кто-то из толпы перехватил его по срочному делу. Дима распрощался с Катей практически как с родной и сказал, что будет рад делить места в чартах с их с Андреем дуэтом. Наверное, в самом деле, не стоило ожидать такого дружелюбия от всех подряд — Катя это хорошо понимала. Ей просто в очередной раз повезло. Или хитрая Юлиана просто знала, с кем именно нужно её познакомить, чтобы она не потерялась от многообразия впечатлений… Наконец, в поле зрения появился Андрей. Он был слегка помятым и взъерошенным, но расстроенным не выглядел. — Ну что, мышь, уже успела втрескаться в Билана? Смотрела на него, как ребёнок на огромный чупа-чупс. — Ничего я не успела, — поджала губы Катя. — Мы просто говорили. Он делился опытом! — Ну и как, много узнала? — Будет над чем подумать сегодня ночью. — Подумать ночью! — фыркнул Андрей явно не совсем трезво. — Мышь забурится к себе в нору и будет там тихо сидеть и не высовываться. Катя, нормальные люди по ночам занимаются совсем другим! И для «подумать» там места не остаётся. — Я же не ты, — усмехнулась она, — при любой возможности искать себе развлечение. — Ну и зря! Скоро у тебя для этого будет куча возможностей. Знаешь, сколько у тебя будет поклонников? — Не знаю. В любом случае, это не значит, что стоит быть неразборчивой в связях. Жданов уставился на Катю удивлённо: — Это на меня намёк, что ли? Ну, Пушкарёва! Катя от души расхохоталась; у Андрея в этот момент было очень смешное лицо. — Да ладно, я не осуждаю. Каждый живёт в своём… темпе. — Ещё бы ты меня осуждала! Я просто беру от жизни всё! — Андрей было возмутился, но так же быстро сник. — Но вообще дядя прав. Не надо было тебя оставлять одну в этот вечер. Простишь свинью? Посмотрел он на Катю, однако, взглядом не свиньи, а кота из «Шрека»; только в его взгляде ещё читалось и веселье. — Куда ж я денусь, — отмахнулась Катя. — Мы ж не попугайчики-неразлучники. Тем более, я ни секунды не была одна. Да и в целом эта идея с нашим возможным романом… Странная какая-то. Ты что думаешь? — Ну если дяде что-то взбрело в голову, — вздохнул Андрей, — то это всё. Придётся слушаться. Я думаю, что можно было бы вообще ничего не изображать — люди и сами всё додумают. Хоть бы я был женат, а ты замужем. Мы же вдвоём, времени вместе много проводим, общим делом занимаемся, — он неожиданно посмотрел на Катю с ехидным интересом, — ну, и в целом, неплохо смотримся. — Думаю, ты со многими женщинами смотришься вполне неплохо! — осклабилась Пушкарёва. — Да что ты пристала ко мне с этими женщинами?! Я с ними песни не пою и дуэты не создаю! — Это я к тому, что пусть додумывают про тебя и про них. А у нас — именно что общее дело! — Ну ты вообще непробиваемая! Даже шуток не понимаешь. Шутки Катя понимала прекрасно. Не понимала она своё ощущение волнения и тесноты в груди, когда Андрей шутил на эту тему. Ей это не нравилось, и она предпочла ничего не обдумывать. Вероятнее всего, шампанское всё же ударило в голову. — Ладно, — миролюбиво предложил Жданов, легко подхватывая её под руку, — пошли фоткаться! Мы же здесь именно для этого — лицами светить. И улыбаться не забывай. Желательно так, чтобы все остальные думали, что я — это лучшее, что случалось в твоей жизни. — Это обязательно? — с иронией уточнила Пушкарёва. — Обязательно! К тому же, мне будет приятно. Кате не пришлось бы сильно притворяться, чтобы улыбнуться именно так, как попросил Жданов. Но об этом она, конечно, промолчала.