Между прошлым и будущим

Несмотря на то, что сражение закончилось глубокой ночью, Лань Чжань проснулся точно по расписанию, в пять утра. Впервые за долгое время он проснулся, улыбаясь от наслаждения — любимый друг сопел под его боком, довольно и безмятежно. Лань Чжань не мог отвести взгляда. Это лицо, которое он столько лет с болью в груди мечтал вновь увидеть, находилось так близко, что стоило лишь вытянуть шею, и эти нежные губы окажутся вновь в его власти. Но Лань Чжань не хотел тревожить сон любимого друга. В предрассветном полумраке, заливающем комнату мягким голубым, Лань Чжань мог отчетливо видеть обнаженное тело, покрытое темнеющими следами его плотской любви. Его взгляд задержался на широкой груди, на которой уродливой меткой горело знамя солнца. Прошлой ночью, в порыве страсти и голодного желания, он даже не обратил внимания на столь знакомый шрам, который когда-то сиял и на его собственной груди, у сердца. Сейчас, восстановив трезвость сознания, он разглядывал каждый рубец на бледной коже любимого друга с болезненным сожалением в груди. Его взгляд скользнул ниже, на рельефный живот, чьей красотой и стройностью Лань Чжань втайне восхищался, едва замечал вдалеке обтянутую красным поясом узкую талию. Он едва удержался, чтобы не припасть губами снова к этим твердым рельефам, медленно опускаясь еще ниже… но что-то задержало его взгляд. Длинный ровный шрам в области нижнего даньтяня пересекал живот. Неровные рубцы от снятых швов давали понять, что рана была такой глубокой, что ее пришлось зашивать. В груди Лань Чжаня засвербело сожаление. Он не мог не понять, откуда у Вэй Ина этот шрам. Два дня и одну ночь провести в агонии, чувствуя, как ци безвозвратно покидает тело, глядя на то, как золотое ядро вырывают из даньтяня, обрубая все духовные каналы точно корни у сорняков. Пожертвовать своим талантом к совершенствованию ради человека, который даже не знает, на что ради него пошли, и продолжает плеваться ядом. Обречь себя на службу тьме, чтобы совершить месть и защитить свой орден какими угодно средствами. Лань Чжань содрогнулся и закрыл глаза, чувствуя, как больно стягивает горло. Он был так неправ и так несправедливо равнодушен в прошлой жизни, таким узко мыслящим в рамках своей мнимой праведности. — Я сожалею, — произнес он одними губами, невесомо касаясь пальцами шрама на животе. Вэй Ин в ответ на его легкое касание дернулся и заерзал, укладываясь по-другому на подушках. Он не проснулся, но тут под пальцами Лань Чжаня, еще лежащими на коже, вдруг раздалось грозное рычание, от которого, похоже, все внутренности Вэй Ина, туго обтянутые кожей, содрогнулись. Лань Чжань изумился, не совсем понимая, что происходит, и перевел взгляд на безмятежное лицо на подушках. Вэй Ин сквозь сон нахмурился и что-то пробормотал, но Лань Чжань не разобрал с первого раза. Он пересел поближе и прошептал: — Что? — Пельмешки, — повторил Вэй Ин, не просыпаясь и пуская слюни на подушку. — Шицзе, А-Сянь такой голодный… приготовь пельмешки… — … Лань Чжань все понял. Будучи сильным заклинателем, он уже давно не испытывал такой мирской потребности как голод и даже забыл, что у голодных смертных так громко урчит живот. Лань Чжань снисходительно выдохнул, протянул руку и укрыл любимого друга потеплее одеялом. Затем поднялся с кровати, привел себя в безукоризненный вид и отправился на кухню. Он провозился с пельмешками все утро и когда поднимался со своей стряпней в комнату, солнце уже ярко брезжило в окна. В комнате было очень светло и уютно, но любимый друг, утомленный ночным сражением, все еще сопел на кровати, зарывшись в одеяло с головой. Лань Чжань не стал его будить, а просто поставил тарелку пельмешек рядом на столик и подождал, когда аромат мяса и специй сам вытащит голодного А-Сяня из кровати. Это произошло быстрее, чем он ожидал. Буквально тут же одеяло откинулось, и показалась лохматая голова. Лань Чжань не знал, чему больше обрадовался Вэй Ин — ему или тарелке пельмешек рядом с ним, но тут же на лице любимого друга засияла широкая улыбка. — Я все еще сплю, да? — произнес Вэй Ин, смеясь и выползая из кровати во всей своей обнаженной красоте. Лань Чжань учтиво подал ему уже приготовленную одежду. Вэй Ин небрежно набросил чистое нижнее белье на тело, и его взгляд задержался на Лань Чжане. — Ты принес мне завтрак? Как ты узнал, что мне снились пельмени? Лань Чжань безмолвно помог ему усесться за стол и сел рядом. — Ты говорил во сне. Глаза Вэй Ина загорелись, когда он жадно схватил палочки и подвинул к себе тарелку. — Да ладно? А что я еще сказал? Какое-то бесстыдство, правда? Лань Чжань с любовью глядел на то, как он закидывает горячие пельмени себе в рот и закатывает глаза от наслаждения. Выбрав момент, он решил пошутить: — Ты просил кого-то, кого ты очень любишь, приготовить тебе пельменей. Лань Чжань и юмор — вещи прямо противоположные. Это была его первая в жизни попытка пошутить. Но Вэй Ин вместо того, чтобы посмеяться, выпучил глаза и подавился пельменем. Задыхаясь и кашляя, он выговорил: — Я правда так сказал? И ты… и ты… — Я выполнил твою просьбу. Лицо Вэй Ина стало пунцовым, его глаза сочились слезами, а из груди вырывались хрипы. Лань Чжань перепугался и подсел ближе, чтобы постучать по его спине, но не рассчитал силы руки клана Лань, и Вэй Ин заорал, распластавшись на столе, чудом не рассыпав пельмешки. Лань Чжань опешил. — Мне так жаль, — произнес он, помогая стонущему Вэй Ину сесть обратно. Вэй Ин мотнул головой. — Ничего, ничего… Я заставил тебя… ах, заставил готовить ни свет ни заря… ай, Лань Чжань, то, что ты очень мне нравишься, не обязывает тебя готовить мне еду, — он улыбнулся сквозь боль в спине, и посмотрел нежно Лань Чжаню в глаза. — Но спасибо… пельмешки очень вкусные. — Вэй Ин, я… — произнес Лань Чжань, сдерживая нежную улыбку. — Я на самом деле… — Что? — изумленно произнес Вэй Ин, даже не представляя, что он собирается сказать. — Что такое, Лань Чжань? — Я пошутил, — выдал Лань Чжань. Вэй Ин недоуменно моргнул. — Чего? — Во сне ты просил старшую сестру Цзян приготовить тебе пельменей… Вэй Ин просидел в замешательстве добрых несколько мгновений, пока наконец до него не дошло. Он хрюкнул, потом его хрюканье переросло в нервный смех, а через секунду он уже хохотал, катаясь по полу. — А-ха-ха! Действительно! А-ха-ха! Какая смешная шутка! Лань Чжань! Я думал, у тебя нет чувства юмора, а ты, а-ха-ха-ха, такой смешной! Уши Лань Чжаня загорелись, и он смущенно отвел взгляд. Вэй Ин, отсмеявшись, поднялся, опираясь о его плечо, и уселся в ту же позу. Переведя дух и вытерев слезы, он добавил: — Но больше не шути так. Я чуть не умер! Я думал, что сентиментально признался тебе в любви, пока спал! Лань Чжань сдвинул брови. — Разве это неправда? Вэй Ин замешкался, румянец плавно пополз по его щекам. — Это правда, но я бы не стал делать это так сентиментально! Лань Чжань незаметно усмехнулся. Этот человек признался ему в любви на глазах у старшего брата в разгаре межкланового конфликта, потому что не мог терпеть, и выбрал самые романтичные слова и клятвы, какие только можно придумать, чем сумел так растрогать каменного Лань Чжаня, что тот заплакал! — Мгм. Доедай, пока не остыло. Вэй Ин довольно заулыбался, даже не подозревая свое поражение, и уплел всю миску пельменей. Затем он блаженно выдохнул и развалился у стола. — Спасибо, Лань Чжань. Правда, очень вкусно, — его благодарная улыбка отразилась в глазах Лань Чжаня. — Но кое-чего не хватает. Лань Чжань выдохнул, поднимаясь. — Идем. Винные лавки уже открылись. Вэй Ин подскочил, довольный. — Ты выпьешь со мной? Лань Чжань изящно выгнул бровь. — Ты уверен, что хочешь именно этого? Вэй Ин подумал немного и сказал уверенно: — Да. А что? Лань Чжань опустил веки, слабо улыбаясь. — Я не отвечаю за последствия твоего желания.