Safe

Сильно затянувшись, Сэм блаженно выдыхает колечко дыма. Черт, ну какой же кайф, сколько уже курит, все никак не может привыкнуть. Надо еще… Но только он собирается сделать следующую затяжку, как сигарету у него наглым образом вырывают и сами начинают курить, правда, тут же закашливаясь и откидывая окурок прочь. Ну, конечно, Рэйф последний раз курил лет десять назад, отвык уже. — Ты достал дымить, — он поясняет свою внезапную выходку, обвинительно тыкая пальцем в его грудь, — какая это по счету за сегодня? В пачке двадцать сигарет, сколько у тебя осталось? Две? — Вообще-то три. — О, ну это в корне меняет дело. Забавно. Он думал, что Рэйф будет возмущаться по чему угодно — по слишком жаркому климату, по тому, что приходится тащиться пешком, что придется отказаться от десятка наемников, что нужно будет скакать по каким-то развалинам самому… а он возмущается только потому, что Сэм слишком часто курит. — Все, перерыв окончен, — раздраженно произносит Адлер, стряхивая со штанов прилипший ком грязи, — мы даже половину пути не прошли…чертов навигатор, опять барахлить начал… Он не знает, как ему удалось обойтись без скандала и уговорить Рэйфа пуститься в новую погоню за сокровищем. То есть, нет, скандал таки был. Ему в скулу так от Рэйфа прилетело, когда тот узнал, что он так долго планировал и что в этом замешан Виктор Салливан. Потом еще и орал на него, врезал в солнечное сплетение и, если бы Сэм не успел прийти в себя, собирался кинуть прогибом и пробить его головой пол. Благо, что Дрейк успел прижать его к кровати и зацеловав его шею, зашептав его уши, умоляя выслушать — смог его убедить. Убедить в том, как Рэйф сам в этом нуждается. Дело ведь не сколько в Сэме, успевшим соскучиться по адреналину и жажде наживы, нет, все это затеялось ради Рэйфа. Ради его мечты. Всю свою жизнь, ему приходилось делать то, чего от него требовали. Занятия на скрипке, фехтование, ведение бизнеса — это все было привито его семьей, и даже если большим из этого, он мог заниматься с удовольствием, все же его не покидало ощущение, что сам, в своей жизни, он ничего не решает. Тогда и возникла одержимость поисками сокровищ. Еще ребенком, Рафаэль Адлер зачитывался приключенческими книжками, изучал историю и слушал рассказы о первооткрывателях. Это стало его первым, серьезным увлечением. Его собственным. А сокровище Генри Эйвери — первой и, как казалось тогда, единственной возможностью достигнуть желаемого. Стать кем-то, кто заслужит уважения отца и матери, кто заслужит уважения…перед самим собой. Но этому не суждено было сбыться. Так он думал, пока Сэм не собрался доказать ему обратное. — Черт…снова придется перепрыгивать обрыв, — Рэйф морщится, но прежде чем Сэм успевает его подбодрить, разбегается и ловко перескакивает через приличное расстояние, — теперь ты! Если что я тебя подхвачу. И, вау, надо же. Ему казалось, что Рэйф не только будет возмущаться направо и налево, но так же не способен будет выдерживать те же нагрузки и повторять те же чудеса акробатики, что братья Дрейки. Но оказывается, что все он может не хуже, а порой даже лучше. И это только подтверждается, когда Сэм едва ли не поскальзывается на мокрой от дождя траве, но Рэйф вовремя подхватывает его за талию и вытягивает на безопасное место. — Все в порядке, держу тебя. А если по пути он и раздражается, или морщится от того, что под ногами слишком грязно, то все это по большей части напускное. Сэм не может не заметить, как на лице Рэйфа проскальзывает удовлетворенная усмешка, когда они видят очередное подтверждение существования на этой территории затерянной цивилизации, как он моментально становится серьезным, когда находит интересную находку и подолгу ее изучает, а затем, отправив в свой рюкзак, обещает отправить на экспертизу, когда они вернутся на базу. От всего этого он сам начинает лыбиться, как говорит Рэйф — «придурковато», но что поделать, раз он так чертовски счастлив? Ведь они вдвоем занимаются тем, что любят больше всего на свете — ищут приключения. — Через два часа сделаем еще привал, — бросает Рэйф через плечо, видно решив, что раз Дрейк замедлился, значит, устал, — поставим палатку и поспим, потому что ночью я опять не смогу уснуть… — Да? Почему? — Потому что один чертов огромный комар ко мне присасывается и не отлипает до самого рассвета. — Что, какой еще комар? Здесь нет… а-а-а. Теперь, у него на лице расцветает довольная ухмылка. Эй, ну кто же знал, что заниматься сексом на природе настолько придется ему по вкусу? Да и как устоять, когда Рэйф, после долгого дня снимает пропитавшуюся потом футболку, демонстрируя крепкие мышцы и белесые шрамы, которые старший Дрейк уже считает сексуальными? Как не впиться в его губы поцелуем, когда тот начинает довольно улыбаться, рассказывая, что он думает о сегодняшних открытиях? Как не взять его, когда он так умоляюще трется пахом о его колено? Или как не дать ему, когда он нависает сверху, обдавая ухо горячим дыханием? А когда он утыкается лбом в его грудь и шепчет — «спасибо, Сэм, за то, что привел меня сюда», как не сказать ему, что… — Ты же в курсе, что я люблю тебя, Рэйф? Он и сам не понимает, почему это вырвалось только сейчас и почему так легко, так правильно и без всех этих мыслей о том, что он чувствует, настоящее ли это, и каковы чувства самого Рэйфа? Но когда Рэйф, его Рэйф, оборачивается к нему с привычной усмешкой на лице и спокойно произносит: — Догадываюсь. И я тебя. Он чувствует, что давно уже следовало это сделать, просто момент подходящий не подворачивался. А сейчас — вот он. Влажные джунгли, дорога, ведущая к очередному затерянному городу и Рэйф в лучах палящего солнца, что просит его поторапливаться, иначе привал придется отложить, и все так, как должно было быть с самого начала. Они делают то, что любят больше всего на свете. И они вместе. И это — самое важное.