Все ты можешь, Наруто-кун

Проводить эксперимент утром в день перед советом Каге было не лучшей затеей. Виски Орочимару пульсируют болью, и он начинает медленно их массировать. Свитки из Узушио доставили несколько лет назад, и руководство деревни предоставило полную свободу действий — их необходимо расшифровать и научиться применять в обороне деревни. И он приступил к расшифровке. Техника скрытого водоворота включала в себя несколько этапов: снадобье и набор печатей. Свиток казался старше Рикудо-самы, но делать было нечего. Деревне нужен рост, новые техники и разработки оборонной промышленности. У Орочимару дел стало воз и маленькая тележка, но что поделать, если у них полтора гения в этой области: он, да Кабуто. Пока он заканчивал испытания фуин из свитка, его вызвали сопровождать Седьмого вместе с Шикамару на совет. Что там было сказано? Услышите самые скрытые намерения, мысли и желания: что ж, посмотрим, может и выйдет что-то путное. Совет Каге начался ленно, обсуждаются вопросы торговли, защиты от нукенинов. Бубнёж Каге погружает в дрёму. На языке перекатывается горький привкус снадобья. Пока змей не слышит ничьих мыслей. Возможно снадобью нужно время, чтобы подействовать. Сидя с остальными советниками на диванчике, недалеко от круглого стола, он старается не заснуть. Орочимару вскидывает руку и убирает выбившуюся прядь из причёски обратно за спину. «Сделай это снова, даттебаё» — раздается в голове. Он не может не узнать этот голос, тем более с этим фирменным словечком. «О, ну давай же. У тебя такие восхитительные волосы. У Хинаты похожий оттенок, но это не то, совсем не то. Такой умопомрачительный водопад, наверное на ощупь как нежнейший шёлк. Вот бы пропустить сквозь пальцы. Прикоснись к ним ещё раз.» «Интересная реакция» — думает саннин и улыбается уголком рта, исполняя просьбу. Головная боль постепенно уходит, ведь Орочимару решил сосредоточиться совсем на другом. Седьмой что-то увлеченно обсуждает с Райкаге и то, что происходит кажется еще одной шуткой разума змея. «Что ж, давай поиграем». Орочимару грациозным движением откидывается на спинку диванчика и делает максимально нейтральное выражение лица. Ему хочется согреться и он делает согревающую печать. Крошечная частичка чакры разрушает крепёж заколки, и волосы водопадом рассыпаются по плечам и спине. Куски заколки укатываются по полу. «О, Ками! Курама, ты это видишь?» –раздаётся в голове восхищённый шёпот Наруто. «Он точь-в-точь, как наложницы со старых свитков: грациозный, расслабленный, изящный, с этим чудесным водопадом восхитительных гладких волос. Манящий…» Орочимару пропускает удар сердца. «Седьмой, этот нахальный мальчишка. Он правда считает его привлекательным?» Неловко. Саннин уже не помнил каково это, нравиться кому-то, ощущение, когда становится чуть жарче, чем было до этого. Смущение, что он мог понравиться кому-то. В это время Наруто мастерски поддерживает два разговора одновременно: отвечает Кучикаге и спорит с Курамой: «Да я понял! Но не могу же я поставить перед ним «тот самый «ящик и сказать: Орочимару-сама, это вам. С каждой крупной миссии заколочка. Он же посмеётся надо мной и ещё как-нибудь обзовёт, если не проклянет. Подумаешь, что я для него их собирал, подумаешь, что я думать ни о чём не могу, когда вижу его волосы, а тем более когда он их трогает. О Ками! Хватит ворчать! Я не для неё собирал их, поэтому и не дал ей и Химавари ни одной. Не для них.» Орочимару с трудом переваривает полученную информацию: «Седьмой — фетишист. Причём фетишируют он на мои волосы, понакупал кучу заколок, хранит их.» Змеиный саннин снобом не был. Да, его опыт был небольшим и с женщинами, но всё же он у него был. «Нужно послушать ещё.» Стало ещё жарче и Орочимару чуть распахнул ворот кимоно. «Интересно. Ему же больше 50? Наверное столько любовниц или любовников трогали его восхитительные волосы. Эта молочно-белая кожа… Вот бы узнать, какой Орочимару на вкус.» — С вами всё в порядке, Орочимару-сан? — спрашивает Шикамару, сидящий рядом. Орочимару переводит расфокусированный взгляд на второго советника, облизнув губы. — Всё в порядке, Шикамару, просто стало душно. Шикамару хмурится, он уважает старших. Встаёт, наливает стакан воды и подает его саннину. — Ку-ку-ку, какой воспитанный ребёнок, спасибо, — змей принимает стакан и начинает пить. В голове не умолкают: «Курама, Курама! Видел язык Орочимару? Интересно, он такой длинный» — мечтательные интонации становятся отчётливее. «Даттебаё! Да он член, скрутив язык спиралью, может обхватить!» Орочимару давится, вода должна была его успокоить, но после такого она идёт совсем не в то горло. Каге обернулись. Орочимару кашляет и кивает, мол, всё хорошо. Шикамару подхватывает его под руку и выводит из зала Советов, помогает добраться до туалета. Орочимару думает, что слышимость мыслей зависит от нахождения в одной комнате, но он ошибается. «Как он там? Он здоров вообще? Всё же он не молод. Курама, как ты думаешь они с Саске… ну… того? Всё-таки об Орочимару ходит много слухов. А его дети? Почему он не женился и не завёл детей обычным способом? Член не стоит? Вот бы проверить.» — чуть севшим голосом выдыхает Наруто в голове Орочимару. Орочимару споласкивает лицо прохладной водой, его мысли в полном беспорядке. Седьмой думает о нём, смакует такие непристойные вещи, и даже о детях его задумался. «Почему его интересует стоит у меня член или нет?» Странно, ни словом, ни делом Наруто никогда не показывал, что у него может быть интерес к нему. К нему! По меркам Наруто он чёртов старик! «Заманчиво». Орочимару часто бывает скучно, но сейчас скуку как рукой сняло. Он возвращается в зал и, сделав скучающее лицо, принимается играть с прядью волос. «Есть ли у него сейчас кто-то? Кто-то, кто ласкает это красивое лицо, расчёсывает восхитительные волосы, вырывает из его груди стоны. Кто-то, кто любит его? Каков он в сексе? Секс ему интересен вообще, в его-то в возрасте?» Вдруг поток мыслей прекращается и в голове Орочимару возникает нечто другое. Наруто прижимает его к своей груди забинтованной рукой. Орочимару не видит его лица, только чувствует спиной учащённое сердцебиение. Другая рука гладит его по волосам, играя с ними, пропуская сквозь пальцы прядь за прядью. Цепляет серьги, чуть оттягивая их. Нежно прикасается подушечками пальцев к скуле и добирается до губ, обводит очертания. Орочимару ловит пальцы ртом, облизывает длинным, прохладным языком мозолистые подушечки. У Наруто вырывается стон. Он вжимает Орочимару в себя, дав ему возможность почувствовать результат этой почти невинной ласки. А змей лишь тихо смеётся, заводя руку за спину и ощущает под пальцами горячее возбуждение седьмого. Наруто тяжело дышит в изгиб изящной шеи, инстинктивно толкается в руку, прося о большем. Орочимару ласкает его, неожиданная чувственная близость волнует кровь змеиного саннина. Ворот кимоно спускается с плеча змея, оголяя молочно-белую кожу. Дыхание седьмого вызывает возбуждающую волну, каждая клеточка Орочимару дрожит. Он не помнит, чувствовал ли такое в юности, при близости с женщиной. Кажется, будто это вообще впервые. Новые, запретные, но такие правильные ощущения. Будто пазл наконец встал на место и стало легко. Седьмой выцеловывает скулу, изгиб шей, точёное плечо, прикусывает оставляя засос, будто метит его. Член Наруто толкается в руку Орочимару, защищённый лишь тонким слоем брюк. — Красивый, манящий… что же ты делаешь со мной…? — Поцелуй меня, — свистяще просит Орочимару, разворачивая Седьмого лицом к себе. Наруто приникает к губам личного фетиша, почти робко, у него нет опыта с мужчинами. Орочимару заводит его неопытность, и он перехватывает инициативу. Кончик проворного языка очерчивает губы джинчурики медленно, дразняще. Наигравшись, он скользит внутрь. Наруто стонет, судорожно расстёгивает штаны, одновременно распахивая кимоно Орочимару. Рука Наруто дрожит, но упорно скользит по члену Орочимару. От головки до основания. Вверх и снова вниз. Ощущения невероятные. Воздух кончается, в груди стучит набатом, будто сердце сейчас взорвётся. Наруто запутывается пальцами в волосах на затылке Орочимару, притягивая мужчину теснее к себе, другой рукой соединяя влажные, дрожащие от напряжения члены в сильном, уверенном хвате. Губы в губы. Стон в стон. Член к члену. Обжигающе, сладко, ощеломительно и правильно. Трение влажных от возбуждения членов усиливается, поцелуи становятся жёстче, они почти близки к кульминации. — Наруто, а что насчёт устья реки? Картинка рассыпается. Орочимару рычит, споласкивает лицо ещё раз и возвращается на собрание Каге. Дыхание сбито, кровь горит неудовлетворенным возбуждением, губы искусаны. Невыносимо. Фраза, которую он услышал, стучит в его воспалённом мозгу, отдаваясь в висках болью. Фраза, которая ранит его в самое сердце: «Зря я женился. Надо было хотя бы попытаться» …