На двух полюсах

Пара по философии была такая же скучная, как обычно. Часть студентов, сидящих на первых партах, усиленно пытались вслушаться в занудную речь профессора. А те, кто занимал последние ряды имитировали бурную деятельность и что-то невнятное писали в тетради, надеясь позже списать лекции у более ответственных однокурсников. Джисон периодически поглядывал на часы над входной дверью. Наконец они показали долгожданные 15:00. Профессор напомнил о предстоящем тесте и отпустил учащихся на волю. — Ещё одна такая пара и я не выдержу. Как можно настолько скучно давать материал? — Минхо с раздражением передёргивает плечами. — Нда уж. Хорошо, что это последний семестр по философии. Джисон потирает затёкшую шею и достаёт из портфеля телефон. На дисплее сразу всплывают сообщения. Он видит фото с любимым чаем и Хёнджина на фоне какого-то дерева. На губах сразу появляется улыбка. Джисон печатает ответ, сохраняет фото в галерею и выходит из кабинета вслед за Минхо. — Ты сейчас куда? — интересуется Минхо, вглядываясь в силуэты студентов на улице. — В общагу. Ты? — К тёте котов покормить, потом в клинику. — А твой друг? Прости, не помню как его зовут. — Чанбин? У него сегодня съёмки. Сам съезжу. — Понятно. Джисон, проследив за взглядом парня, тоже посмотрел в окно. У ворот собралась группа студентов. Рядом с ними стояли две камеры на штативе, а трое парней в руках держали отражатели и укрывались с их помощью от солнца. — За кем наблюдаешь? — Да вон Чанбин со своими миньонами всё ещё мается. Хан внимательнее присматривается к толпе и замечает накаченного парня в кепке, который горячо спорил с беловолосым юношей. Чуть дальше за спиной у него стоял мужчина в костюме и что-то читал. — Со съёмками проблемы? — Можно и так сказать, — задумчиво ответил Минхо, отворачиваясь от окна и направляясь к лестнице. Когда они спустились к выходу, Джисон в окне первого этажа увидел родное красное худи и поспешил к дверям, на бегу прощаясь с Минхо. Хёнджин стоял в тени огромного дуба, держа в руке спортивную сумку. — Привет! Не представляешь какой ад мы только что пережили. В следующий раз буду регистрироваться в универе, — вымученно стонет Хан, забирая сумку. — Давно пришёл? — Недавно. Опять зануда мучил? — усмехается Хёнджин, протягивая стаканчик с уже остывшим чаем. — Да блин, на здоровую голову и то сложно что-то у него понять, а после пьянки мы вообще герои, что высидели полтора часа. Наш препод реально хуманизация снотворного. Хёнджин посмеивается с забавного сравнения и машет Чанбину: — Мы пошли, увидимся вечером! — кричит ему Хёнджин и тянет Джисона за рукав. Чанбин на это лишь кивает, снова погружаясь в рабочую атмосферу. — Каким ещё вечером? — спрашивает Джисон, потягивая холодный чай из соломинки. — Чанбин предложил у них с Минхо посмотреть кино, в качестве извинения. Ты не против? Джисон мысленно прокручивает в голове план на день, который хотел посвятить уборке. Но так как она в его мироустройстве занимала чуть ли не последнее место, решает, что компания Чанбина с Минхо отличный способ скрасить вечер, не обременённый подработкой. Они с Хёнджином редко устраивали подобные посиделки, потому что никак не могли прийти к компромиссу при выборе картины: Хёнджин ненавидел ужастики, а Джисон не особо любил мелодрамы. Трагичные судьбы влюблённых навевали тоску и только лишний раз напоминали о собственных чувствах. Надеясь на выбор профессионала в лице Чанбина, Джисон с лёгкостью соглашается. Дойдя до общежития, Хёнджин на прощание обнимает Джисона, будто они прощаются навсегда, а не на пару часов и обещает, купить что-нибудь вкусного к фильму. Джисон следит за удаляющейся спиной друга, а как только она исчезает за поворотом, поднимается на свой этаж. Когда-то родная комната, уже не кажется такой уютной. За последнюю неделю он привык просыпаться и видеть по утрам взлохмаченную голову Хёнджина и теперь казалось, что без этого уже не сможет начать свой день. К его приезду вся высохшая мебель стояла на своих местах и только ждала, когда пустые полки вновь наполнятся вещами хозяев. На кровать было грустно смотреть. Матрац весь в разводах, а с краю лежало аккуратно сложенное и выстиранное постельное бельё. Даже такая мелочь немного порадовала Джисона. Меньше расходов на новое, хотя скорее всего сэкономленное всё равно придётся потратить на починку многострадального компьютера. Потратив пару часов на разбор вещей, он замечает, что за окно давно стемнело. На телефоне светится 18:23, когда ему звонит Хёнджин: — Купить тебе кимбап? — Тогда надо на всех. — Не проблема, я взял ещё чипсов и колу. Так уж и быть, отравимся вместе. — Твои пародии на Дазая когда-нибудь сведут меня с ума, — Джисон закатывает глаза, стараясь не улыбаться, как дурачок с такой дебильной шутки. — На то и расчёт! — Хёнджин посмеивается в трубку. Уже через четверть часа они оба с пакетом стоят у двери новых знакомых и Хёнджин, беря инициативу в свои руки, стучится. Дверь открывает лохматый Чанбин и, сонно моргая, улыбается гостям. В комнате парней было необычно светло от гирлянд, развешанных под потолком. На стенах весели плакаты с фильмами, из которых Джисон узнал от силы штук пять. Навесные полки по завязку заполнены толстенными фолиантами и что-то подсказывало Джисону, что книги принадлежали не Минхо. Две сдвинутые друг к другу кровати стояли у стены ближе к окну. Заправленные огромным пуховым одеялом, на них в разброс валялись три подушки и чья-то дакимакура в виде кота. Это место никак не вязалось в голове Джисона с комнатой парней, которую он ожидал увидеть, но так даже лучше. Рядом со шкафом он заметил собранную белую занавеску, которая вместо окна, предположительно, должна была закрывать стену. На одной из полок с книгами обнаружился проектор, размещённый между историей кино и англо-корейским словарём. Джисон всё больше удивлялся, как некоторые люди умеют обустроить своё пространство так, что ни одна вещь не казалась лишней. Но оставалась лишь одна недостающая часть в этом месте. — Атмосферненько, — прошептал Хёнджин и уселся на кровать. — А где.? — только начал Джисон. — Уже едет. Сказал, что пробки и пришлось идти пешком, — отвечает Чанбин, почему-то улыбаясь. — И какой же фильм выбрал маэстро? — спрашивает Хёнджин, поудобнее обхватывая дакимакуру. — Секрет. Ближе к семи возвращается уставший Минхо, принеся с собой две коробки с пиццей и вызывая восторженные восклики парней. Джисон садится между Хёнджином и Минхо, ревностно отобравшим своего плюшевого кота, а Чанбин наконец включает долгожданный фильм. К превеликому несчастью Джисона и радости Хёнджина это оказывается мелодрама «500 дней лета». Во время вступительных титров Чанбин рассказывает что-то про историю создания, актёров и режиссёра, но всё пролетает мимо и нисколько не запоминается. Хёнджин рядом внимательно следит за сюжетом, а Джисон за рукой, которой друг обхватил его плечо. Его как-будто случайные касания не давали даже шанса уследить за событиями, разворачивающимися на экране. К середине он худо бедно уловил общую суть и теперь также переживал расставание вместе с героем. Он не казался ему жалким или глупым, скорее просто обычным человеком. Расставание двух людей в фильме не огорчало, как в других похожих картинах, которые ему приходилось иногда смотреть с Хёнджином. «Просто парень встретил девушку». Небольшая история о неудавшейся любви, которая разбила шаблонную установку Джисона о мелодрамах. Когда заиграла музыка и пошли заключительные титры, Джисон заметил, как украдкой, Хёнджин вытер слезу и старался как можно тише шмыгать носом. — Ну как? — гордо спрашивает Чанбин. — Я не фанат жанра, но мне понравилось, — чуть зевая, отвечает Джисон и доедает оставшийся в коробке кусок пиццы. Под боком был странно притихший Хёнджин, обычно, ярко выражающий свои эмоции. Джисон обеспокоенно обернулся к другу. Лицо его было задумчивым и, будто, расстроенным. Неужели не понравился? Ему то? — Отличный фильм. Странно, что я столько времени проходил мимо него, — подал голос Хёнджин. — Минхо? Все трое обернулись на мирно посапывающего парня. Облокотившись на дакимакуру, он, кажется, уже видел десятый сон и Джисон, не удержавшись, достал телефон. Фото получилось на удивление хорошо. В свете гирлянд его лицо обрело какое-то золотистое свечение, а сонная улыбка делала безумно милым. Джисон с нежностью взглянул на получившийся снимок и почувствовал в груди до боли знакомое тепло. Молчавший до этого Хёнджин, вдруг вырвал из рук телефон и недовольно хмыкнул. — Ты чего? — Джисон забирает сотовый и недоумённо смотрит на друга. — Когда это вы успели так сблизиться? — спрашивает Хёнджин, стараясь за улыбкой спрятать возмущённою интонацию. — В поездке. Ты же хотел, чтобы у меня было больше друзей. Вот он мой новый друг. Что не так? — Ничего. Просто удивился, что вы так быстро подружились. Чанбин, молча наблюдающий за неожиданной драмой, всё же подаёт голос: — А вы… встречаетесь что ли? — он показывает пальцем то на Джисона, то Хёнджина, гаденько при этом улыбаясь, — не переживайте, мы нормально к этому относимся. — НЕТ! ДА ТЫ ЧТО? — в один голос взрываются парни. — Я просто спросил. Вы ссоритесь, как парочки, когда у одного появляется знакомый и другой начинает ревновать. Не знал, что и в дружбе такое бывает. Густо покрасневший Джисон старается не смотреть в сторону друга, что не может скрыться от любопытного взгляда Чанбина. Но он, к счастью, не развивает эту тему дальше. На часах уже за полночь. Хёнджин неловко отшучивается и, пробормотав что-то о ранних парах, быстро уходит. Джисон собирался сделать тоже самое, но совсем не вовремя его остановила рука Чанбина. — Он тебе нравится? — тихо спрашивают, когда за Хёнджином закрывается дверь. — Что? — Я же режиссёр. А хороший режиссёр — это проницательный психолог. Если не хочешь, можешь не рассказывать. Но что-то подсказывает, что тебе нужно выговориться. — Предлагаешь поплакаться в свою жилетку? — тоскливо усмехается Джисон. — Почему нет? Она повидала на своём веку много чужих слёз. Тем более ты стал другом Минхо и, поверь мне на слово, это не так просто, как тебе кажется. А друг моего друга — мой друг. — Не заметил, чтобы с ним было тяжело подружиться. — Я знаю его, наверное, столько же, сколько ты Хёнджина. Ему всегда было сложно заводить друзей. Даже со мной это получилось довольно спонтанно. Можно сказать, что я вцепился в него, как пиявка и ему пришлось вступить в симбиоз с таким прилипчивым мной, — Чанбин хищно улыбнулся, явно пытаясь парадировать Венома, что довольно не плохо получалось. — Такое на трезвую голову не расскажешь. — Можем сбегать до холодоса. Я там на прошлой неделе припрятал две бутылки соджу, если какая-нибудь крыса их ещё не стащила. — Замётано. В общем пространстве стоял старый пыхтящих холодильник. Оставлять в нём еду отваживались только наивные первокурсники, старшие же чаще скидывались и покупали себе мини версии, оставляя в общем только то, что было не жалко. В комнате Минхо и Чанбина тоже такой имелся, но места в нём хватало только для контейнеров с едой от родителей. Отодвинув чью-то капусту, начавшую порождать новую жизнь, Чанбин с надеждой заглядывает в выдвижной ящик и радостно достаёт чудом уцелевшие бутылки. Они с Джисоном заговорщески переглядываются и возвращаются в комнату. — А ничего, что мы тут будем пить? Он всё-таки спит, — Джисон с сомнением смотрит на Минхо. Уйти в свою комнату точно не вариант, сосед таких посиделок не оценит. — Он, обычно, спит, как убитый. А учитывая, что сегодня пришлось пол дня провести в ветклинике, не факт, что с утра вообще сможет встать. Так что не боись, не разбудим, — Чанбин подмигивает, доставая из шкафа плед. Он расстилает его на полу у противоположной от кровати стены и присаживается, жестом приглашая присоединиться. Немного помявшись, Джисон садиться лицом к нему и забирает протянутую бутылку. В один глоток выпивает половину и глухо вздыхает. — Даже не знаю с чего начать… — нервно теребя рукав толстовки, говорит Джисон. — Да хоть со знакомства. Ты автор сценария своей жизни. Пафосные реплики Чанбина смешили и расслабляли, а алкоголь, который немного заглушил неловкость, вновь открыл в Джисоне зашуганную болтушку. Он рассказал о их первой встречи, о родителях, которые никогда не интересовались его жизнью, о том, как Хёнджин всё это время заботился и опекал его. Как невозможно было не влюбиться и, как трудно было скрываться все эти годы. Заплетающимся языком он рассказывал о тех ночах, которые проводил взаперти, чтобы поплакать. По щекам покатились слёзы. Сдерживать их не было никаких сил. Чанбин молча слушал, лишь иногда прерывая, чтобы задать уточняющие вопросы. Он не осуждал и не винил. Этого оказалось достаточно. С Хёнджином они старались обходить темы, касающиеся родителей или работы. Обычно, Джисон сворачивал все попытки друга узнать что-то о его семье. А через каке-то время Хёнджин и вовсе перестал задавать вопросы, не желая снова ссориться. Очень быстро бутылки опустели и рассказ Джисона закончился. Вытирая мокрые щёки рукавом, он печально смотрел на собеседника, ожидая какого-то вердикта. Но Чанбин только сочувствующе похлопал его по колену и горько улыбнулся. — Что будешь делать? — А есть смысл? За столько лет ничего не поменялось и вряд ли я могу что-то изменить. — Ну, друг мой, кто не рискует — тот не пьёт шампанское! Может ты этого не видишь, но, как человек со стороны, мне кажется, что он тоже к тебе явно не дружеские чувства испытывает. — Он со всеми такой. Пообщаешься побольше, он и от тебя отлипать не будет. Такой уж Хёнджин человек. — К Минхо он точно приревновал. Или Хёнджин так на всех твоих знакомых реагирует? — Честно, кроме него, у меня и друзей-то не было, поэтому даже сравнить не с чем. — Вот тебе и переменная. Сама судьба свела нас, чтобы подтолкнуть тебя. Грех не воспользоваться ситуацией. — Ты случаем свахой не подрабатываешь? Такой талант пропадает даром. — Эксклюзив только для друзей. Не проморгай. — Может ты и прав. Джисон задумчиво переводит взгляд на спящего Минхо. В голове туман и соображать удаётся с трудом. Решив на трезвую голову обдумать сказанное Чанбином, он благодарит того за возможность выговориться и наконец прощается. Добравшись до комнаты, он сразу падает на кровать и проваливается в сон. На утро слова Чанбина кажутся полным абсурдом. Сообщения от Хёнджина ещё больше укрепляют эту мысль. Даже предположение, что всё может быть взаимно вгоняет в ужас. Вновь вспыхнувшая надежда больно режет по сердцу. Если всё повториться так же, как и те года в школе, то, что он будет делать сейчас, если ничего не получиться? Единственный способ, который знал Джисон — душить эти чувства, пока они не умолкнут настолько, что отголоски будут долетать только в моменты физического контакта. Он уже начал жалеть, что Чанбин воскресил поганую надежду. Лучше было бы, если б она медленно умирала в одиночестве, не тревожа и так беспокойного Джисона. Хёнджин: «Не слушай этого дурочка. Чанбин, видимо, всё не так понял. Ты же не обижаешься? Джисон?»