На двух полюсах

За окном уже стемнело. Джисон с трудом разлепляет глаза. Просыпаться после тяжёлой рабочей недели, ещё и под ночь, не самое лучшее пробуждение. Взяв телефон с прикроватной тумбочки, он просматривает уведомления за день. На экране только спам и пара пропущенных вызовов от незнакомых номеров. Кажется, из-за плотного графика друзья потеряли надежду вытащить его погулять или съездить куда-нибудь вместе. Это огорчает, но в приоритетах Джисона на данный момент были только деньги. Приходилось мириться с новым для него чувством одиночества. Как бы не хотелось веселиться и наслаждаться студенческой жизнью, но кредит сам себя не покроет и жить ещё на какие-то средства было нужно. Смирившись с поздним подъёмом, он с трудом выползает из-под тёплого одеяла и плетётся на кухню. Наскоро жарит яйца и принимает обезболивающее. Голова всё еще жутко гудела, а в ушах стоял шум пьяных голосов посетителей. От фантомных криков бара Джисона отвлекает вибрация телефона в штанах. «Как ты? Ещё не проснулся?» — высветилось на экране сообщение от Хёнджина. Он единственный кому Джисон уделял крохи своего свободного времени. Для него всегда находились и причина, и время, чтобы вместе покушать. Хоть им и не удалось поступить в один университет, как они мечтали в старшей школе, но Хёнджин нашёл квартиру рядом с общагой друга и их дома теперь находились в пяти минутах друг от друга. «Нормально, но с радостью продрых бы и до утра» — печатает Джисон, домывая сковородку. «ЛОЛ. Понимаю, сам проснулся только час назад. Может поесть сходим?» В животе предательски урчит в ответ на сообщение, хотя всего 5 минут назад он умял целую сковородку яичницы. «Давай. Кажется, моему желудку надоело питаться одними яйцами ахахха» «Тогда через 10 минут встречаемся у входа в общагу» «Окей» Закончив на этом, он быстро натягивает носки, которые валялись на стуле рядом с кроватью. На нём же нашлась растянутая домашняя футболка и худи ярко красного цвета. Джисон без раздумий выбирает последнее, надевает замызганные найки и, закрыв за собой дверь, выбегает на улицу. — А ты быстро, — удивляется парень в такой же красной худи, как у Хана. — Копируешь мой стиль? Он хитро прищуривается и тыкает Джисона в бок. — Руки свои, молодой человек, держите при себе, — в шутку возмущается Хан. — И кто ещё кого копирует. Я первый её купил, — заявляет он, гордо подняв подбородок. Хёнджин только усмехается, закидывая руку на плечо друга. Он полностью застёгивает куртку и начинает тянуть Хана к переулку, который выходил к бесконечному рою кафешек. — Куда ваша милость решила идти на этот раз? — Может к тёте? Джисон задумчиво мычит, вспоминая уютное кафе на углу улицы. Рот сразу наполняется слюной, а желудок урчит, вспоминая лучший нанмён в округе. — Согласен! - Пищит парень, ускоряя шаг от предвкушения долгожданного ужина. На улице под ночь горела куча фонарей и вывесок разных заведений. Создавалось впечатление, что ночи для этого места не существует. Все кафешки и бары были забиты пьяными студентами и рабочими, которые радовались окончанию недели. Из каждого окна орала музыка, сливаясь в непонятную какофонию из звуков, смешивались запахи, исходящие от уличных забегаловок, только сильнее разгоняя аппетит. Вскоре за углом появилась уже знакомая блёклая вывеска с деревянной чашкой нанмёна, зазывающая насладиться домашней кухней. Погода была уже достаточно холодной для такой еды, но друзей это не останавливало от желания вновь почувствовать уют дома. Хозяйка ресторана хоть и скупилась на улучшение интерьера, оставляя старые деревянные полы и, в цвет им, такие же столы с пуховыми маленькими подушками вместо стульев, но это как будто сильнее привлекало туристов и приезжих из других провинций. Устроившись в дальнем углу около окна, они заказали тоже самое, что и неделю, и месяц, и год назад, даже не смотря в сторону меню. Головная боль, которая мучила Джисона всю дорогу, отступила. Лёгкая мелодия из колонок расслабила мозг и тело, а шум города за закрытыми дверьми больше не раздражал слух. — Мне кажется, я скоро повешусь с этими экзаменами. Знаешь сколько раз она заставила меня перерисовывать эту работу? — Начинает жаловаться Хёнджин. — Ту огромную, которую мы еле до универа дотащили? — Её самую, — через сжатые зубы шипит парень. — Ладно, первые её замечания действительно были по делу. К этому у меня претензий нет. Я всё исправил, и она её уже одобрила для выставки. Сегодня заходит и знаешь, что слышу? — Он вопросительно поднимает бровь и начинает цитировать речь преподавательницы, намеренно передразнивая её интонацию. — «Мистер Хван, я же вам уже говорила, что эту лавочку нужно сделать посочнее. На ней должно хотеться посидеть. А пока что мне хочется её сжечь или увезти в деревню к бабушке. И эта скатерть вообще не живая. Воскресите её наконец, это же не похороны, а праздник. Если не справитесь до понедельника, то я сниму вас с выставки. У меня ещё десять человек метят на это место». И смотрит на меня, как на идиота. Будто я не знаю, — совсем расстраивается он. К концу тирады как раз приносят две чашки с лапшой и чайник с имбирным чаем. Запах еды полностью переключает внимание Хёнджина от обсуждения проблем на возможность наконец наполнить желудок. Горячий чай немного согревает тело и прогоняет остатки злости, а холодная лапша остужает разум, заставляя молча наслаждаться едой. — Кстати, — Хёнджин отрывает взгляд от миски, — тебе очень идёт, — он палочками указывает на волосы Джисона. — Ещё при встрече хотел сказать, — как бы невзначай говорит Хван, продолжая жевать. — А, это... — нервно поправляя чёлку, улыбается Хан. — Вчера после работы решил поэкспериментировать. Не знаю с чего вдруг потянуло, — он опускает взгляд в свою тарелку, чтобы Хёнджин не заметил, как у него начали краснеть щёки. На губах против воли появляется улыбка. Конечно же Джисон врал. Он знал, как его другу нравится синий и как сильно этот цвет ему хотелось увидеть на Хане. Долгие несколько месяцев он ныл, как Джисону бы подошёл такой оттенок, как все девчонки бы сразу начали обращать на него больше внимания. А Хан лишь загадочно улыбался на эти уговоры, смеясь, что не согласен на такой хардкор. Да и во внимании женского пола он не заинтересован. Но стоило ему увидеть Хёнджина с блондинкой из актёрского отделения около универа, как желание покраситься вспыхнуло в голове и не смолкало до вчерашнего дня. Перед вечерней сменой он забежал в ближайший парикмахерский магазин около работы и долго мялся у стеллажа с яркими красками. Неловко постояв ещё минут пять, он всё же обратится к консультантке. Та с радостью помогла подобрать не дорогой вариант и проинструктировала как ей пользоваться. Светящийся от радости Джисон поблагодарил её и побежал на работу. С трудом дождался закрытия бара и пулей рванул домой, чтобы опробовать покупку. Естественно вся ванная теперь была уделана синими брызгами, которые уже, скорее всего, останутся там на веки вечные. Но это ничуть его не расстраивало. Никогда ещё он так сильно не ждал встречи с Хёнджином. Хотелось поскорее ему похвастаться и увидеть счастливое лицо друга, который, кажется, уже перестал надеяться, что его уговоры сработают. И вот увидев его на лестнице в красной, к у него самого, худи на лице сама собой появилась глупая улыбка. Но её и след простыл, когда Джисон понял, что друг так и не заметил изменений. Настроение, которое поползло вверх, после встречи, тут же рухнуло обратно под плинтус. А Хёнджин, как обычно громкий и болтливый, даже не заметил перемены в его настроении, продолжая рассказывать о тяжести подготовки к экзаменам и просмотру. Сейчас, после мимолётного комплимента, сердце снова напомнило о дурацкой влюблённости. За секунду лицо снова помрачнело и стало задумчивым. Взгляд цеплялся за плавающие в бульоне овощи, а голова, будто, начала тяжелеть. — Ты чего-то притих, — вывел его из транса Хёнджин. — Заболел что ли? Аж покраснел весь. Джисон только покачал головой. — Жарко? — Продолжал допытываться друг. — Давай попрошу тётю не на долго выключить обогреватель? Беспокойство в его голосе грело сердце, одновременно обжигая. Всего лишь дружеская забота. Типичный Хёнджин с его синдромом мамочки. Такие мысли сразу отрезвляли и не давали сердцу ложную надежду на ответные чувства. Он отлично знал привычки и характер Хёнджина. Когда он был не на эмоциях, рассказывая какую-то историю, или делясь впечатлениями о прошедшем дне, то был довольно внимательным и обходительным. Мягкий и ранимый с самого детства, Хёнджин старался быть осторожным в общении с людьми, чтобы нечаянно никого не обидеть. Наверное, именно эта черта его характера когда-то давно в школьные времена влюбила Джисона в него. Тогда он ещё надеялся на взаимность, думая, что только с ним он такой. Что только ему позволено видеть эту заботливую сторону. Пока в поле зрения Хёнджина не попала новая ученица из Сеула. Она сразу нашла с ним общий язык и на какое-то время их дружеские прогулки, посиделки в библиотеке за домашкой стали происходить реже. Но в один день после школы Хёнджин подошёл, еле сдерживая слёзы, и без слов обнял его. Они стояли так минут пять. Джисон не знал, как утешать людей, поэтому просто обнял его в ответ и гладил по дрожащей от всхлипов спине. Позже, Хан осторожно спросил о причине его слёз. Оказалось, что та самая новенькая возвращается обратно в Сеул из-за работы родителей, поэтому она отказала ему, сама через силу пытаясь не плакать. Пока Джисон слушал друга, его сердце обливалось кровью от боли, которую испытывает Хёнджин и собственного разбитого сердца. Он держался до последнего. И только проводив друга до дома, зайдя в свою комнату, упал на кровать и громко закричал от отчаяния. Сердце саднило, а от слёз голову разрывало на части. Земля под ногами уже не ощущалась такой надёжной и крепкой. Уснуть в ту ночь получилось с трудом. Устав от слёз и вымотавшись переживаниями, он не просыпался до вечера следующего дня. А родители, постоянно пропадавшие в барах и игральных комнатах, даже не заметили, что в тот день он так и не пошёл в школу. Хёнджин даже забыл на какое-то время о своей печали, больше переживая за друга, который пропал с радаров на целые сутки и не отвечал на звонки. «Никогда больше так не делай! Понял? Знаешь, как ты меня напугал?! Я уже подумал, что ты там помер…» — Кричал на него Хёнджин, когда звонки в дверь уже невозможно было игнорировать и пришлось открыть дверь. Нормальных объяснений он тогда от Джисона так и не услышал, решив для себя, что это было просто от перенапряжения и стресса от экзаменов. Пересилив себя, Хан даже пошёл вместе с Хёнджином на вокзал, чтобы проводить ту сеульскую девчонку, из последних сил стараясь не заплакать. Он выбрал дружбу, затолкав свою любовь подальше в тёмный ящик, где-то в глубине сердца. Из воспоминаний его вытягивает рука Хёнджина, которой он махал перед лицом Джисона. — Чего завис? Точно не заболел? Выглядишь не очень,- его обеспокоенный взгляд блуждал по растерянной физиономии Джисона. — А? Да нормально всё со мной. Просто переутомился. — Возьми уже наконец выходной. А то такими темпами точно загремишь в больничку. — Сам знаешь, что не могу. Если не буду брать больше смен, то не смогу оплатить следующий взнос за кредит. Хёнджин неловко замолкает, поджимая губы. Обсуждение денег всегда заводило разговор в тупик. Он не знал как помочь Хану, но и оставлять его в таком состоянии не собирался. Тишину прерывает звонок телефона. — Это комендант… - удивлённо говорит Джисон, принимая вызов. Хёнджин заинтересованно наблюдает за ходом разговора, обдумывая слова друга. — Что? — Вдруг вскрикивает Джисон, начиная нервно покусывать ногти. Через пару минут разговор заканчивается и парень обессиленно ложится на пол. — Ну что там? — Не терпеливо спрашивает Хёнджин, пиная ногу Джисона под столом. — Какой-то мудак сверху затопил меня! — Рычит он, не сильно пиная в ответ. — Залило всю кровать соседа и мой стол. А я на нём свой ноут оставил... — договаривает он уже с печалью в голосе. — Беги тогда спасать своё сокровище. Хёнджин с сочувствие глядит на друга и начинает гладить его по ноге, пытаясь успокоить. Джисон тут же подскакивает, начиная собираться. — Надеюсь там ещё есть, что спасать. — Отпишись потом. Если что вместе пойдём разбираться с твоим проблемным соседом. — Я предпочитаю обходиться без рукоприкладства, — с насмешкой заявляет Хан. — Да, да, конечно, мистер пацифист. Топай давай. Джисон улыбается и, попрощавшись в тётей, быстрым шагом направляется к общежитию. Кажется этот год сулил больше неприятностей, чем просто не разделённая любовь.