※※※
Утром Коралина просыпается от стойкого запаха сигаретного дыма, что витает в воздухе. Едкий, довольно знакомый, привкус ментола, что оседает на язык, заставляя девушку слегка кашлянуть ещё в полусне. Панеттоне кривится, открывая глаза, и видит перед собой всю ту же квартиру. Её собственную. Ничего не изменилось со вчерашнего дня. Лишь Наранчи, караулящего её сон, уже давно нет. Девушка проводит рукой по щеке, осознавая, что та слегка пульсирует, отдаваясь во всё тело тупой болью. Крохотная рана, оставленная пулей, успела зарасти тоненькой корочкой. Молнии больше не было, однако она хотя бы помогла крови остановиться и сформировать новый, защитный слой в разы быстрее. Коралина негромко вздыхает, запуская пальцы в взъерошенные волосы, и приподнимается на диване, едва не сбрасывая на пол одеяло. Осознание приходит не сразу, путая мысли и заставляя девушку хмуриться. «Одеяло?» — мелькает в её голове, когда рука касается приятной тонкой ткани. Лёгкая прохлада, наконец, доходит до девушки, лаская своим воздушным порывом её кожу. Панеттоне поворачивается в сторону широких окон, что красуются позади аквариума. Те тянутся почти до самого пола, предоставляя прекрасный вид на набережную. Одно из окон слегка приоткрыто, давая возможность пускать сигаретный дым наружу. Однако это не слишком помогает курящему, уводя половину всех отходов в саму квартиру. Высокий мужской силуэт Коралина узнаёт сразу, даже спросонья. — Проснулась? — не слишком дружелюбно выдаёт Аббаккио, поворачиваясь в её сторону. Девушка замечает, как от сигареты, зажатой в его руке, отделяются сероватые остатки пепла, разлетающиеся по воздуху за пределами оконной рамы. — Спрашивать о твоём состоянии не собираюсь, — небрежно фыркает бывший полицейский, туша сигарету о собственные пальцы. Он еле заметно шипит, избавляясь от той таким образом, и выбрасывает окурок за окно. Коралина морщится, глядя на это, невольно вспоминая отца. — Когда ты успел прийти? — Утром, — отвечает Леоне, потирая обожжённые пальцы, — Буччеллати попросил прийти. Сказал, что есть работа для меня. Девушка молчит, поглядывая на зажатую в собственной руке ткань. Она ничего не говорит, и без того понимая, откуда взялось одеяло, небрежно накинутое на неё. Панеттоне невольно косит взгляд в сторону Аббаккио. — Который час? — Девять утра, — бросает в ответ Леоне, — Не переживай, на этот раз ты спала мало. Коралина неосознанно кивает, потирая ладонями всё лицо. Чувствуется, что тело хоть и отдохнуло, но явно не готово к новому дню. Девушка стягивает одеяло, комкая его и укладывая на дальний конец дивана. Ноги свешиваются на пол, и Панеттоне понимает, что уснула в той же одежде, что была вчера. Негромкий стон вырывается из её горла. «Я смогу, в конце концов, нормально поспать?» — мелькает в мыслях, подавляя рвущееся наружу раздражение. — Послушай, — стараясь концентрироваться на том, что сейчас важнее внешнего вида, произносит девушка, — Бруно ведь позвал тебя, чтобы просмотреть запись того, что происходило в квартире моего соседа, верно? Она смотрит на молодого человека слегка усталым взглядом, будто бы просящим один лишь положительный ответ. Бывший полицейский, на удивление, отводит глаза, смотря на плывущие за окном облака. — Не переживай, — цедит, наконец, он, — без тебя ничего делать не будем. Коралина вновь стонет. Она устало опускает голову, держа локти на коленях. Ладони вновь потирают лицо, путаются в волосах. Девушка поднимается с места, ощущая, как от подобной ночи, проведённой на диване, спина слегка ноет, давая знать о желанной более мягкой постели. Стоит девушке подняться на ноги, как дверь резко открывается. Петли слегка скрипят, оповещая о не слишком нежном обращении с ними, а ручка дёргается всего пару раз. Дверь хлопает, впуская за порог Мисту. — А постучать? — вскидывает бровь Панеттоне, смотря прямиком на молодого человека. Она лишь слегка дёргает краешком губ, выдавая своё раздражение. — Зачем? — будто бы искренне удивляется Гвидо, — Ты ведь не голая здесь. Коралина раздражённо проводит рукой по лицу, потирая заспанные глаза. Больше она ничего не говорит на счёт слишком резкого и внезапного прихода, ведь доказываться что-либо будет бесполезно. — Если тебе интересно, — произносит Миста, входя в гостиную, — вчера я нашёл использованную пулю в конце коридора. Ту, что предположительно задела тебя. — Да, ты молодец, что догадался подобрать её, — вяло улыбается Коралина. Стоит ей вспомнить вчерашний вечер и тёплую струю крови, медленно стекающую по щеке до подбородка, как по телу пробегают неприятные мурашки. Панеттоне вытягивает руку, жестом прося передать находку ей. Молодой человек тянется вниз, касаясь высоких кожаных сапог, и с секунду шарит по ним, вытягивая на свет небольшую пулю. Та смотрится ужасно маленькой на широкой мужской ладони, но её использованное состояние тоже играет в этом свою роль. Миста одёргивает себя от мысли подкинуть вещицу, ведь убитый вид девушки говорит о том, что она явно не поймает пулю. Крохотная металлическая часть пистолета ложится Коралине в руку. Она сжимает кулак, словно боясь, что пуля тут же выпадет из её ладони. Она уже успела остыть. Потрогай девушка её ещё вчера вечером — та сохранила бы тепло выстрела. Размыкая пальцы, Панеттоне смотрит на скрючившуюся пулю, слегка потерявшую свой изначальный вид. — Что за патрон? — Не могу точно сказать, — пожимает плечами Миста, — Скорее всего тоже от револьвера. Думаю, тридцать шестой калибр. Но, это примерно. Девушка крутит прохладный металл на ладони, разглядывая его со всех сторон. Она склоняет голову набок, словно бы это даст ей преимущество, и негромко вздыхает. — У меня тоже есть револьвер. Smith & Wesson Bodyguard. Но, у моего Смита калибр, кажется, тридцать восьмой. Пули совсем не похожи. — К моему тоже не подходит, — прокручивая барабан своего револьвера, произносит Миста. Он щёлкает магазином и пистолет закрывается. — Думаю, это какая-то старая модель. — Ничего, — продолжая смотреть на пулю, говорит, будто бы сама себе, Коралина, — у меня есть человек, который сможет определить, из какого револьвера стреляли. — Сейчас это не так важно, — звучит совсем рядом голос Аббаккио, — ты собираешься идти к соседу? Девушка отводит взгляд от пули, с особой аккуратностью укладывая ту в карман штанов. Лучше всего будет держать такую важную улику при себе. Только после этого Коралина спешит в ванную, приводя себя в порядок на скорую руку. Пустеющий коридор встретил девушку прерывистыми звуками лифта, шагами, раздающимися со стороны лестницы, и тихими переговорами соседей, встающих по своим делам или спешащих на работу. Стоило Коралине бросить взгляд в сторону, где находилось широкое окно, испорченное вчерашним вечером, как тошнота вперемешку с чувством вины, распускающим свой бутон, захватило девушку с головой. Она быстро отвела взгляд, смотря лишь на приближающуюся соседскую дверь. «Надеюсь, когда мои соседи вернутся с Сардинии, то вызовут мастера» — вздохнув, подумала Коралина. Сломанное окно само по себе не давало девушке покоя. Квартира находилась в нескольких метрах от того места, где маячила дверь самой Панеттоне. Из-за большого размера апартаментов, расстояние было достаточно большим. Не десяток метров, но всё же. Напротив соседской двери располагалось точно такое же широкое окно, сквозь которое виднелись силуэты парящих в небе чаек. Коралина взглянула в него, мельком выхватывая чернохвостую птицу, пролетающую в паре метров от дома. Она невольно остановилась на месте, что стало верным решением, потому что иначе девушка бы врезалась в идущего впереди Аббаккио. Тот резко затормозил, не доходя до квартиры всего метра, и покосился на спутницу. — Подожди, — пробасил бывший полицейский, ловя недоумевающий взгляд Коралины, — Я достаточно в своей жизни насмотрелся на то, как люди реагируют на трупы, так что… В горле у девушки пересохло, стоило ей услышать слова Леоне. Панеттоне сделала глубокий вдох, собираясь не только с мыслями, но и силами. «Труп, значит…» — пронеслось в её голове. Коралина уставилась на светлую дверь, почти сливающуюся с такими же наштукатуренными стенами. Она видела человека, живущего за этой дверью всего несколько раз. Первый — когда заезжала в свою квартиру, второй — у парадной двери дома, Тио тогда решил внезапно познакомится с кем-то из жителей многоэтажки и очень удачно выбрал соседа именно с их этажа, ну а третий был совсем недавно, за несколько дней до всего того ужаса, что произошли за последнее время. Сосед Коралины был приличным гражданином, честно выплачивающим своему государству налоги и даже никогда не думающим о криминале. Что уже говорить о том, что у него и отношений-то никогда не было. Обычно, по злому року судьбы, именно такие и оказываются «не в то время, не в том месте». — Вчера я успела достаточно насмотреться на мёртвое тело, — сухо бросила Коралина, игнорируя слова Аббаккио. Она направилась к двери, преодолевая оставшееся расстояние, а сам бывший полицейский не стал её останавливать или пытаться уговаривать. Переступив порог, девушка почти сразу ощутила неприятный запах, стоящий на всю квартиру. Тот настойчиво проникал в нос, щекоча и коля, словно был живым оружием, предназначенным для пытки. Коралина сглотнула, подавив ощущение тошноты. Она прекрасно знала — это запах смерти витает в воздухе. Неприятные ощущения перебивались лишь еле уловимым ароматом женских духов. Антонелли явно успела здесь побывать. — Коралина, — позвал голос Буччеллати, и его фигура показалась в дверном проёме, ведущем, по всей вероятность, в спальню. Молодой человек посмотрел на девушку, получая в ответ на безмолвный вопрос лёгкий кивок. — Не думаю, что тебе стоит его видеть. — Я хочу хотя бы знать, как он умер, — настойчиво проговорила Панеттоне, стараясь держать холодный и спокойный тон. Бруно помедлил с ответом, скосив взгляд себе за спину, а затем тяжело вздохнул. — Судя по тому, как выглядит тело, твой сосед погиб ещё до появления Антонелли. Может быть, за день до. Что-то кольнуло Коралину в грудь, превращаясь в острое осознание случившегося. Девушка прикоснулась к ложбинке ниже ключиц, словно бы могла прямо сейчас услышать своё сердце, и прикусила губу, надеясь, что выйдет до крови или ослепляющей боли в глазах. — Значит, человек, что приходил вместе с Соней был здесь ещё в тот день, когда я ушла из дома вместе с Аббаккио… — тихо произнесла Панеттоне, однако оба мужчины прекрасно услышали её. — Это лишь предположение… — осторожно проговорил Бруно. — Нет, — оборвал его Леоне, — так всё и было, и нечего прикидываться предположениями. Если у Антонелли был сообщник, то он наперёд избавился от ненужного в своём плане человека, когда на это была возможность. В тот день был самый удобный момент: никого в квартире Коралины не было. Коралина отвела взгляд, ощущая колкое чувство вины. Ощущение, что она косвенно, но виновата в смерти своего соседа, въедалось в мысли, сосредотачивая их лишь на этом. Буччеллати посмотрел на девушку, чей вид сам собой выдавал гнетущие её мысли, и бросил косой взгляд на своего подчинённого. — Аббаккио! — Как мы собираемся использовать «Moody Blues»? — игнорируя его выпад, произнёс Леоне. Бруно нахмурился, явно недовольный поведением одного из членов его команды, но оставил дальнейшие комментарии при себе, тяжко вздохнув и опершись о косяк двери. — Посмотрим, чем Антонелли занималась здесь до нападения. — Мы должны увидеть лицо человека, который пришёл сюда вместе с ней, — возразила Коралина, покачивая головой. Она смотрела в пол, сосредотачивая взгляд и мысли лишь на том, что должна видеть перед собой одну точку. Ногти слабо впивались в кожу, слегка царапая её от волнения. — Хорошо, — согласился Буччеллати, бросая на девушку слегка обеспокоенный взгляд, — Аббаккио? — Как скажет наша принцесса, — фыркнул бывший полицейский. За его спиной принялся медленно проявляться стенд, формирующий из блёклых черт полноценный высокий силуэт. Послышался низкий звук, сопровождающийся негромким щелчком, напоминающим снятие трубки с телефона-автомата, и перед собравшимися появилась стройная фигура стенда, отдающая фиолетовым оттенком. Moody Blues уставился на Коралину круглыми ребристыми глазами, напоминающими динамики плеера, и девушке показалось, что взгляд его такой же пронзающий, как и у хозяина. Девушка на миг вздрогнула, испытав давнее чувство, уже сопровождающее её однажды при взгляде на этот стенд. — Отмотаем на несколько часов назад, — проговорил Аббаккио, глядя на собственный стенд. Тот шевельнулся лишь раз, не совершая более никаких движений, а циферблат на его лбу пришёл в движение, отматывая секунды, минуты и долгожданные часы. — Думаю, они с Антонелли должны были говорить о чём-то перед нападением. Панеттоне кивнула, сосредотачивая всё своё внимание лишь на Moody Blues. Тот принялся менять форму, приобретая более человеческие черты. Сердце девушки забилось чаще, не скрывая её волнения. «Сейчас я увижу того, кто стоит за этим всем!» Стенд издал низкий тонирующий звук готовности и переместился на несколько метров в сторону, полностью обращаясь в человека. Коралина во все глаза взглянула на стоящую перед ней фигуру. Это явно был мужчина. Облачён он был в дорогой костюм коричневатого оттенка, — ткань пронизывают тонкие линии золотистой вышивки, заканчиваясь на рукавах запонками из чистого золота. На тех виднеются выгравированные инициалы «RA». Девушка поднимает взгляд выше, в надежде столкнуться взглядом с этим мужчиной, однако на неё в ответ смотрят темнеющие глазницы. Вместо лица Коралина видит перед собой огромную морду золотого дракона с тончайшими прорисовками каждой детали. — На нём…маска… — словно бы не веря собственным глазам, произносит Бруно. В его голосе слышится удивление, которому не занимать и всем остальным. Однако сама Панеттоне чувствует больше разочарование, ощущение полного провала. «Как же так?!» — в отчаянии кричат мысли девушки. Как её могли так провести, обмануть… — Я не буду ждать вечно, Антонелли… Голос из-под маски слышится довольно глухо, но вполне чётко. Мужчина поворачивается в сторону, где вчера находилась Соня, однако сейчас получается, что повторяющий его стенд смотрит прямиком на Коралину. Та сглатывает, ощущая, как от волнения сохнут губы. — Заканчивай свои дела как можно быстрее. Я здесь не для того, чтобы помогать тебе. — Я уже слышала это! — раздаётся на повторе голос Антонелли, звучащий с явным раздражением. — Как только я выбью из девчонки всё, что мне нужно на Буччеллати, мы уйдём. — Ты ведь знаешь, что она подозревает тебя в смерти Санто? — посмеивается мужчина. Панеттоне кажется, что она может представить себе, как на загадочном лице под маской расцветает усмешка. — Почему меня?! — буквально вскрикивает Соня, — Это на твоей совести! Я здесь вообще не при чём. Убивать его я не просила, это была твоя инициатива! — Коралина уже сама причастна к этому делу, — маска покачивается из стороны в сторону, намекая, что и сам мужчина качает головой, словно бы причитая, — бедная девочка ещё не знает, в какое ужасное дело втянул её Буччеллати. Может быть, ему я бы и мог позволить копать дальше, но этой девочке — ни за что. — Почему? — чуть остывая после слов, связанных с Санто, произносит Антонелли. — Ты задаёшь слишком много вопросов, — усмехается мужчина, — больше нам говорить не стоит. В команде Буччеллати есть много одарённых юношей, один из которых вполне может воспроизвести наш разговор не хуже камер наблюдения. В ответ на это Соня молчит, а Бруно невольно переглядывается с Аббаккио. У них словно бы происходит безмолвный диалог, заканчивающийся простым кивком головы. — Не будь бесполезна, Антонелли, — будто бы поучительно приподнимая палец, грозит мужчина. Маска сверкает своей позолотой от лёгкого движения, а чёрные глазницы пугающе дёргаются вслед за ней. — Если ты провалишь свою собственную месть… Смотреть запись дальше не имеет никакого смысла. Мужчина замирает на месте, поставленный стендом на паузу. — Он всё прекрасно знал… — тихо произносит Коралина. Взгляд её сверлит застывшую фигуру. — Что ж, мы провалились с вычислением его личности за счёт лица, — спокойно говорит Бруно, словно бы ничего и не было, — значит, попробуем копать с другого конца. — Он не мог всё время быть в маске! — чуть повышая голос, настойчиво твердит Коралина. Она поднимает взгляд на Буччеллати, безмолвно требуя от него больших усилий. — Коралина… — Я хочу посмотреть запись за тот день, когда он только появился здесь! Девушка ощущает, что внутри вся дрожит. Запись разговора заставляет её чувствовать себя ещё более бесполезной, ещё больше окунаться в отчаяние с головой. Панеттоне сжимает кулаки, сверля взглядом тёмных глаз Буччеллати, который кажется сейчас неприступной стеной. Тяжёлая рука ложится девушке на плечо, и Коралина даже не замечает, как Аббаккио появляется у неё за спиной, неслышным шагом преодолевая разделяющее их расстояние. — Я использую Moody Blues чуть позже, на улице, — произносит Леоне, смотря девушке в глаза. Он еле заметно кивает, не говоря больше ни слова. — Знаю, ты чувствуешь сейчас себя ужасно, — осторожно начинает Бруно. — Отвратительно, — перебивает его Коралина, — правильнее сказать — отвратительно. — Да, хорошо, — неловко кашляет молодой человек, — Но, сейчас важнее тот факт, что оставаться здесь тебе больше нельзя. В твоей квартире небезопасно. — Почему? — резче, чем хотелось бы, спрашивает девушка. — Думаю, в общем о ситуации говорить не стоит? — приподняв бровь, бросает в ответ Буччеллати. Коралина пристыженно отводит взгляд, притупляя его. — Антонелли мертва, Коралина, и многие её подчинённые могут решить, что убила её именно ты. Твоя безопасность под вопросом. Всё, кто работал на Большую Мамочку — люди из Пассионе, им ничего не стоит найти тебя. — И куда мне податься? — усмехаясь горьковатой улыбкой, спрашивает Коралина. — На моей квартире ты не можешь остаться, — перебирая вслух варианты, произносит Бруно, — слишком велик риск, что за тобой придут. Если кто-то, как тот человек с записи, знает о нашей связи, то явится за тобой, не боясь меня… Молодой человек негромко вздыхает, переводя задумчивый взгляд в сторону Аббаккио. Тот смотрит на своего капо в ответ, кривя губы в оскале. Он понимает, каким будет следующий вопрос Буччеллати, так что тянуть не собирается. — Чёрт с ним, пусть паршивка остаётся у меня. Панеттоне лишь вяло усмехается, слыша из уст бывшего полицейского подобные слова. Сейчас ей плевать с кем и у кого она останется ради собственной безопасности. Важнее — подавить расцветающее в душе отчаяние. Слишком сильно разворачивающиеся события начинают давить на Коралину. Когда вся компания решает покидать квартиру, девушка на краткий миг замечает в комнате, что всё время была скрыта от её глаз фигурой Буччеллати, распростёртое на кровати тело. Мужской силуэт, облачённый в самую простую рабочую рубашку, откинутые на конец постели очки — всё, что обычно носил сосед Панеттоне. Тяжело не заметить зияющую на его шее тонкую линию, отдающую алым оттенком. Именно она позволяет его голове быть откинутой назад с чётким ощущением, что та вот-вот отвалится, отделится от тела и упадёт вниз, тяжело стукнувшись о деревянный пол и оставляя на нём расплывающиеся тёмные следы. От одной подобной мысли Коралину начинает мутить, она спешит выйти из квартиры, поднять взгляд на широкое окно и встретить им бескрайнее голубое небо. Такое чистое, словно бы вмиг забывшее вчерашнюю непогоду…※※※
Приглушённый шум кафе не даёт девушке сосредоточить внимание на собственных мыслях. Те убегают от неё, стоит только зацепиться за нужную нить, потянуть её и начать формировать мысль. Коралина смотрит в никуда, полнейшую пустоту, хоть и видит маячащее на окраине зрения плечо Аббаккио, облачённое в тёмный плащ. Тот сидит напротив девушки, неспешно барабаня пальцами по светлому столу. — Он улучил момент и смог провести абсолютно всех… — тяжело выдаёт Панеттоне всего часом ранее, смотря на то, как Moody Blues возвращает себе первоначальный вид. Образ загадочного мужчины, облачённого в дорогую одежду и странную маску китайского дракона, тает на глазах. Отрывок, показанный стендом на записи, демонстрирует не самую лучшую картину. Убийца соседа и Антонелли в тот самый день, когда квартира Коралины пустовала, тенью проскальзывает мимо отошедшего покурить вахтёра. Тот усатый добродушный мужчина всегда находится в застеклённой кабинке на первом этаже, встречая жильцов. Однако, стоило Коралине попытаться расспросить его о загадочном мужчине в маске: «Вы видели его? Он не является жильцом нашего дома…» как она получила простой и честный ответ такого же честного человека: «Не думаю, что видел его в тот день. Я отходил на непродолжительное время… Простите» Убийца подгадал момент, использовал шанс. И всё также, по-прежнему, был облачён в золотистую маску. Он всегда был в ней. В любой из дней, в любой момент, запись которого мог показать стенд Аббаккио. Ответа не было. Они зашли в тупик. — Не всё на свете можно выяснить с помощью моего стенда, — кривит накрашенные губы Леоне, когда видит, как понуро выглядит Коралина после разговора с вахтёром и просмотра записи. — А я думала, ты считаешь свой стенд самым лучшим, — не находя силы на особо яркий ответный сарказм, говорит девушка. — Я никогда так не говорил… Бывший полицейский останавливает пальцы, барабанящие по столу тяжелую дробь, и смотрит на молчаливую Панеттоне. Выглядит та отвратительно. Кажется, словно бы на её лице отложились чётким следом мрачноватые тени. Леоне привык видеть в подобном состоянии одного лишь себя. Смотреть на подобную Коралину его даже раздражает. — Может быть, мы отправимся ко мне, и ты уже успокоишься? — стараясь спрятать недовольный тон, произносит Аббаккио. Девушка в ответ качает головой. — Я распорядилась своим людям собрать кое-какие вещи и решить куда деть Тио, так что мы пойдём к тебе только когда я буду полностью готова. Молодой человек негромко фыркает, и Панеттоне готова признать, что ожидала от него лишь одного действия: закатанных по самое «не хочу» глаз. Однако Аббаккио больше ничего не говорит, предпочитая молча поглядывать на малооживлённую улицу, что лежит за узким проулком, в котором располагается кафе. — Мы должны пойти с той пулей к Голду, — словно бы выпадая, наконец, из транса, произносит Коралина. — Он разбирается в оружии? — Он разбирается во всём, что имеет цену, — скривившись, отвечает девушка, — Думаю, старинные револьверы тоже часть его занятия в качестве работника ломбарда. Я видела у него как-то пару моделей. — Говорю же, как член Пассионе, он никогда не нравился мне, — вздыхает Леоне, откидываясь на спинку стула, — Не удивлюсь, если окажется, что он же и был причастен ко всей этой херне. — Нет, — вяло качает головой Коралина, — думаю, если он и был частью чего-то, какого-то плана, то ей и остался. Просто пешкой… — Ты иногда так наивна, — усмехается Аббаккио, даже не пытаясь прятать свою явно недружелюбную ухмылку, — меня это просто чертовски бесит. Как ты можешь сочетать в себе эту глупую наивность и довольно неглупый ум?! — Пожалуй, предпочту услышать только вторую часть твоей фразы, — пытаясь выдавить из себя улыбку, сухо отвечает девушка. За её спиной раздаются неспешные шаги и лёгкое шуршание. Коралина поворачивается, укладывая руку поудобнее на спинку стула, и смотрит на высокую фигуру молодого парня, что лучезарно улыбается ей. — Buon giorno, моя синьорина! — растягивая слова, почти поёт Данте. В свете солнечных лучей его рыжие волосы вновь вспыхивают не хуже костра, отдавая неким оттенком меди. — Ты всё также весел, Данте, — вздыхая, выдаёт девушка. Молодой человек ухватывает с подноса стакан с дымящимся кофе и с особой осторожностью ставит его перед Коралиной. — На этот раз я верно подписал, — игриво подмигнув, тихо произносит Данте. Девушка, сначала, в недоумении смотрит на него, хлопая ресницами, а затем смотрит на стаканчик из-под напитка. На том витиеватыми буквами, видно, что специально со старанием выведенными, красуется имя: «Коралина». Панеттоне довольно усмехается, беря в руки стаканчик. Аббаккио, глядя на всю разворачивающуюся перед ним картину, недовольно фыркает, отводя взгляд. Для себя бывший полицейский ничего не заказал, так что официанту нечего ему предложить. Однако тот продолжает крутиться рядом с их столиком. — До меня долетели слова из вашего разговора, касающиеся кого-то из сферы ломбардов, — неловко перебирая пальцами по опустевшему подносу, проговаривает Данте. Коралина, отпивая добротно наслаженный сахаром и карамелью напиток, бросает вопросительный взгляд в сторону официанта. — Тебе какое до этого дело? — приподнимая выразительную бровь, почти шипит Аббаккио, — Подслушивать разговоры, вроде как, не слишком прилично. — Да я и не подслушивал, — пожимает плечами Данте, с прищуром глядя на молодого человека, — само так вышло. — Какая разница, — махает свободной рукой Панеттоне, другой прикрывая рот — кофе оказался слишком горячим для её языка. Она жмурится, негромко шипя, а затем жестом показывает Данте продолжать. — Я лишь хотел сказать, — тянет официант, смотря на девушку, — что до меня дошли слухи о недавней смерти какого-то владельца ломбарда. Коралине кажется, что на этот раз она давится своим напитком, а не обжигается. Продолжая ладонью прикрывать рот, девушка за считанные секунды мысленно переваривает только что озвученную информацию. Слишком пессимистичные, явно преувеличенные мысли закрадываются в её голову, вынуждая теряться в пространстве. — О ком идёт речь? — задаёт вертящийся на языке вопрос Аббаккио, избавляя Панеттоне от нужды спрашивать тоже самое. — Не знаю, — пожимает плечами Данте, — лишь слышал, что где-то дня два назад застрелился какой-то владелец ломбарда. Услышав ваш разговор, я невольно вспомнил об этом. — А место? — справляясь с гнетущим чувством, спрашивает Коралина, — Место, хотя бы, знаешь? — Кажется, говорят, что где-то у набережной…※※※
В заведении Голда как всегда царит тишина. Мелкие пылинки, парящие в воздухе подобно снежинкам на морозе, виднеются в солнечном свете, проникающим в ломбард узкими лучами. Слишком тихо, тихо даже для обычного рабочего дня Бенджамина Голда. Коралина переступает порог. Замок, сбитый с помощью усилий стенда, поддаётся легко — тот уже трухлявый, почти полностью подвергшийся коррозии и многолетнему воздействию абсолютно всего. Пыль тут же лезет в нос, заставляя девушку негромко чихнуть. Ей кажется, что в этой безмолвной тишине, любой издаваемый ею звук звучит подобно взорвавшемуся снаряду. Резко и громко. Панеттоне разглядывает выставленные самые дорогие украшения и драгоценные вещи, что остались на стойке нетронутыми. Голд бы никогда не позволил кому-то войти в его лавку и просто так оставаться, смотря на его любимейшее золото. Мужчина появлялся в течение минуты, спешно выбираясь из своей каморки, словно безумец, любящий одни лишь драгоценные металлы. Теперь же ломбард пустует. — Бенни? — с какой-то отчаянной надеждой, ещё цепляющейся своими цепкими пальцами за девушку, спрашивает Коралина. Её голос растворяется в тишине, оседая, подобно пыли, на каждом сантиметре мебели. Никто не спешит отвечать девушке. Она смотрит в угол, надеясь увидеть там привычное зеркало с самый пол, что Голд хранил лишь потому, что то имело особую ценность, — однако всё, что видит Панеттоне — тёмная ткань, закрывающая пыльную гладь. Этот незримый траур, собирающийся в каждом углу ломбарда, поселяет ужас в сердце девушки, заставляя ту ёжиться, как при морозе. — Эй, — негромко зовёт её Аббаккио. Его басистый голос раздаётся подобно эху, точно также оседая в углах пустующего заведения. Молодой человек одним мягким движением шевелит пальцами, подзывая Коралину ближе. Она обходит прилавок, возвышающийся над полом темнеющей горой, и приближается к небольшой комнатушке, позади всего основного помещения ломбарда. Леоне стоит там, посматривая на заполненный разными украшениями рабочий стол, который едва теснится в узком пространстве. Moody Blues терпеливо ждёт, когда девушка окажется рядом, и лишь затем издаёт низкий звук, меняя свою форму. Стенд приобретает знакомые острые черты, подстраиваясь под образ давно знакомого Коралине плута и обманщика. На неё смотрят глаза, никогда не знающие совести, готовые обмануть любого, кто не слишком разбирается в драгоценностях и пробах золота. Тонкая линия усов подрагивает, стоит Moody Blues полностью повторить образ Бенджамина Голда. Мужчина восседает за тем самым столом. Вид у него не самый лучший: губы дёргаются, искажаясь то так, то так, а растёртые до боли глаза выдают лишь еле заметно мелькающие в них тени. — Как же тяжело, оказывается, жить с этим…с чувством вины… — горько усмехается Голд. Он перебирает пальцами по какому-то предмету, повторить который стенд не в силах. Слышится звук предохранителя, а затем негромкий щелчок, дающий Панеттоне всё понять. Курок взводится, а дуло пистолета, не видное на воспроизведённой Moody Blues записи, касается сначала языка, затем нёба. Холодный металл соприкасается с ртом владельца ломбарда, заставляя его в последние секунды подумать не только о своём любимом бизнесе и украшениях, но и о жизни. Секунда — и это всё в прошлом. Коралина сжимает до напряга глаза, лишь бы не видеть, во что превращается стенд после нажатия на курок. Аббаккио переводит на неё взгляд и сразу же отменяет действие своей способности. — Это, конечно, лишь самый последний и самый важный момент, — как ни в чём не бывало, произносит бывший полицейский, — Думаю, смотреть, что было до — не так важно. — Такого не может быть… — тихо бормочет девушка, — Голд не из тех людей, кто будет сожалеть или испытывать чувство вины. С чего бы ему умирать?! — Значит, он раскаялся… — пытается предположить Леоне, лишь бы успокоить нарастающую панику Коралины. — Нет, — качает она головой, кусая губу почти до крови, — тебе ли не знать, что подобные люди не раскаиваются никогда? Их не изменит даже тюремный срок… Аббаккио попытался бы возразить хоть что-то, однако любые его слова будут бессмысленны. Он безмолвно сжимает зубы, понимая, что он — явно не тот человек, что сможет сейчас утешить Панеттоне. Лучше оставить её пока что в тишине. Девушка продвигается дальше к столу, двигаясь почти боком. С другой стороны виднеются выпуклые ящики с маленькими округлыми ручками. Коралина открывает один из них, доставая оттуда револьвер. Наверняка подобных вещих у Голда было много, однако девушка почти не сомневается — это именно тот. Она отделяет барабан, смотря на почти пустующий магазин. Шесть зарядных камор, светящих своей тёмной полой внутренностью. Почти все пустеют. Лишь одна пуля поблёскивает металлическим боком. Панеттоне позволяет патрону скатиться на её ладонь. В приближенном варианте она видит перед собой пулю, идентичную той, что в испорченном виде хранится в кармане её штанов. — Точно такая же… — тихо произносит девушка. Леоне подходит к ней ближе, касаясь ладони, на которой безвольно лежит пуля, и рассматривает её, внимательным взглядом подмечая все детали. — Он просто хотел, чтобы это всё привело нас к Голду. Круг замкнулся… — Все пешки устранены, — мрачным тоном произносит Аббаккио, невольно вздыхая. Коралина сжимает в ладони пулю, ощущая, как прохладный металл касается кожи, и смотрит в одну точку, видя перед глазами лишь сплошную пустоту…