Как пахнут мои вены?

Сколько боли может вытерпеть человек? Цвет стен поменялся на приятный светло-зелёный, вокруг стало тише, как-то неуютно даже. А ведь уют для каждого свой, но всегда проще прятаться среди шума и толпы, в тишине любой безоружен. Морал неизменно держал ладонь Н., изредка на него посматривая, словно пытаясь понять его реакцию. Переход мальчишке дался нелегко, каждая секунда венчалась рвотными позывами, подступающими к горлу, со специфическим привкусом желчи. Где-то далеко раздался мужской голос, скандирующий названия каких-то препаратов, после послышался лязг несмазанных колёсиков каталки. Н. вопросительно посмотрел на мужчину, на что получил лишь приставленный к губам палец в жесте успокоения. Переспрашивать тот и не собирался, хватило и этого, он готов был слушаться Хранителя. На этой самой каталке вывезли симпатичную девушку лет двадцати, тёмные волосы, россыпь веснушек по ровной коже, она выглядела нездорово, но всё также излучала что-то похожее на живое тепло. В её венах всё ещё была кровь, такая обычная составляющая всего живого, но её тело было словно покрыто тонкой паутиной, она была похожа на дорогую фарфоровую куклу. Большинство коллекционеров заплатили бы большие деньги, чтобы поместить что-то подобное за стеклянную витрину. Так уж заведено, человеку нужно то, что сможет поднять его самооценку, будь то пластическая операция или какая-нибудь дорогущая вещица. Врачи заметно торопились, тыкая катетер в тонкую вену девушки, вскоре все скрылись за дверями операционной. -Я хочу тебе кое-что показать, -голос мужчины звучал всё также приятно и до боли знакомо. Он был готов его слушать постоянно. С порога операционной в нос ударил характерный запах. Неудивительно, что больным не нравятся больницы, здесь делают всё, чтобы вокруг не пахло смертью. А как же пахнет смерть? Свежескошенной травой и мокрым асфальтом, мальчишка в этом полностью уверен, он не может ошибаться. -Разряд! — раздался среди писка аппаратов громкий голос хирурга. Остальные звуки слились в громкий сигнал, он поспешил сообщить о том, что пациент находится за пределами клинической смерти. Интересно, сколько же боли может вынести обычный человек? Конечно, научные цифры в единицах измерения известны многим, но до каких пор будет продолжаться то состояние, в котором организм и мозг могут дать полноценный отчёт? Казалось, Н. почти не чувствовал боли, когда тушил о себя сигареты или когда выводил на коже надписи раскалённым лезвием. Он и сам не понимал зачем себя клеймил, лишь чувствовал успокоение и тепло. Не самое время задаваться какими-то философскими вопросами, но почему-то чужая смерть не особо трогала что-то замершее внутри, скорее даже наоборот, она вызывала неправильный интерес. -Время смерти? -громкий голос сейчас звучал потеряно и надрывно. -Девятнадцать часов, тридцать восемь минут, — ответила кареглазая медсестра, снимая марлевую повязку со своего лица. Тишина. Словно маленькая минута молчания в честь оконченной жизни. Шаги уносились прочь вдоль кафеля, не было сомнений, теперь «кукла» попадёт на слепой этаж и будет пылиться рядом с тысячей других в ожидании вскрытия. Морал вышел чуть позже врачей, движения его были лёгкими и плавными, а в тёмных глазах виднелась печаль. Мальчишка никогда не видел таких красивых людей, пряди длинных волос цвета мокрого асфальта спадали на широкие острые плечи и правильное лицо, мужчина выглядел очень строго и в то же время невесомо, это казалось слишком необычным и привлекательным. -Её история ещё не закончилась, идём, -начал мужчина, протягивая руку Н. Тот кивнул и, вцепившись в его ладонь, продолжил слушать эхо каждого звука, расходящееся по длинному коридору с тусклыми лампами. Дорога до морга выглядела бесконечной, но уже за следующим поворотом была заветная железная дверь, за которой находились трупные холодильники. Стальные ящики с номерами занимали все четыре стены, из всего количества пустыми были лишь три штуки, это можно было понять по написанным на поверхности фамилиям или же их отсутствию. Н. здесь не нравилось, было слишком холодно и светло, ему самому не хотелось бы находиться в таком месте, всё выглядело слишком стерильным. Громкий стук раздался изнутри железной тюрьмы. Девушка срывала голос в бессвязном рёве, колотила руками и ногами по окружающим её стенам, плакала, словно боялась умереть или замкнутого пространства. А ведь она была жива. Жива ещё несколько минут, а после затихла. Как же глупо, последние минуты своей жизни она тратила воздух среди трупов, надеялась на спасение, которого чудесным образом не произошло. -И сколько раз ты видел это? -подал голос Н. -Достаточно, чтобы возненавидеть это воспоминание, -ответил Морал, тихо рассмеявшись. Хранитель щёлкнул пальцами, и ландшафт вокруг вновь поменялся. Ужасно пахло гнилью и былой стерильности не было. Даже по всей длине коридора находились раненные люди. Это заставило Н. поморщится, быть может он испытывал ненависть ко многому, но война особого удовольствия ему не приносила. Он сразу понял какие годы перед его глазами, так как был наслышан. Тошнота вновь вернулась, как только мимо прошла женщина с мешком оторванных конечностей, действительно, не самое лучшее зрелище. Мужчина выглядел удручённым, парень где-то на задворках усталых мыслей понимал, что сам никогда бы не вынес видеть всё это с завидной частотой, он бы просто сошёл с ума. *** А ведь он мог терпеть достаточно боли, чтобы сойти с ума.