Грёзы о будущем

Когда Альбедо заходит в свою квартиру, его приветствуют голоса. Для него это не является чем-то непривычным. С ним живёт ещё один человек на постоянной основе, и ещё один человек часто гостит, хотя этого гостя уже можно вполне считать таким же полноправным членом этого дома. Так что этот вечер не был для него необычным. И головная боль под конец очень тяжелого дня тоже не была особенной. Он выдыхает, опираясь спиной об стену, и прикрывает глаза. Сумка с книгами неприятно давит на плечо, и Альбедо небрежно сбрасывает её на пол, на ковер. Снимая ботинки, он чуть не путается в своих ногах, но всё-таки проходит на кухню, и в мыслях только то, что, если он сейчас же не выпьет таблетку от головы, то он сможет совершить убийство. — Различают два типа сигарет: с фильтром и без, — первое, что ему удается отчётливо услышать за свое пребывание дома. Мужской голос так и сквозит важностью речи. — Сигареты с фильтром пользуются популярностью и оно неудивительно. Каждый человек хочет прожить дольше, верно? — Да! — послышался сразу же голос девочки, что явно со всем интересом слушала рассказ её собеседника. — Отлично, Кли. — Парень хмыкает и продолжает вести свою лекцию, даже не замечая постепенно подходящую беду к нему за спиной. — Твой брат, например, предпочитает тонкие сигареты с фильтром и с капсулой, то есть со вкусом, но как по мне это полнейшая... Он не успевает договорить, как ему отвешивают подзатыльник, а сигареты, служащие предметом рассказа, конфискуются в задний карман шорт. Теперь его приветствуют испуганная пара глаз и ухмылка на чужих губах. У Кли красное платье, и сидит она за кухонным столом. Её любимый рюкзачок сейчас у подножия стула, на котором она сидит, и глаза у неё страшно испуганные. Страшно виноватые глаза. Чего не скажешь по её соседу — Скарамучче, который лишь фыркнул и встряхнул головой. — Братик Альбедо, — Кли выпаливает, а после — запинается. Скарамучча вопросительно смотрит на Альбедо, но в его взгляде лишь насмешка. — Братик Альбедо, мы тут ничего не делали! Правда-правда! Альбедо вздыхает. Он чувствует себя так, словно прожил две жизни за раз. Головная боль лишь усилилась. — Кли, ложись спать. Сейчас уже одиннадцать, — Альбедо сверяется с настенными часами — секунды, уходящие в никуда, и снова смотрит на Скарамуччу. Тот улыбается, даже несколько смиренно, улыбкой нашкодившего кота, которого только погладят за такую пакость по голове. — Завтра я отведу тебя в парк, ладно?— он мягко проводит ладонью по её волосам и кратко целует девочку в лоб, всё же стараясь скрыть от нее нотки усталости. Кли шморгает носом и встаёт, чтобы уйти. Альбедо обещает себе, что извинится перед ней за то, что он такой ужасный старший брат. Она не заслужила его постоянного отсутствия из дома, его раздражительную усталость и злость на всё вокруг. Ему хочется дарить ей больше любви, учитывая, что Алиса снова уехала куда-то заграницу на какой-то консилиум, что опять затянется с вероятностью семидесяти процентов из-за её выкрутасов и сумасбродных идей. Не то, чтобы он как-то отличался от приёмной матери своими неожиданными идеями, но Кли нужна была любовь не только старшего брата и его друзей, но и мамы тоже. Он ждет, когда она уйдёт, прежде чем начать. — Я же говорил, больше никогда так не делать. Скарамучча откидывается на стуле и закатывает глаза. Ноги сразу же закидываются на соседний стул, а рука — за спинку собственного. — Ты ведешь себя как курица-наседка. Успокойся, тебе не о чем волноваться! — Я спокоен, как пульс покойника. — Альбедо выдыхает и подходит к шкафчику, в котором лежала одна из аптечек этого дома. Железная с алым крестом. Если он сейчас же не выпьет простейший цитрамон, то будет хуже разъяренной Алисы, у которой разбили очередную мега-супер-важную безделушку с какой-то там страны. — Я настолько спокоен, что готов сейчас выбросить тебя в окно. — У тебя сил не хватит, — Скарамучча взмахивает ладонью, но взгляд не сводит с действий химика перед ним. — Да и только из-за этих дурацких сигар? Она же их не курила. — Тем не менее она ребенок. — Альбедо говорит сдержанно, но в его голосе чувствуются нотки агрессии. Он пытается сдерживать себя, быть привычным добрым юношей, что способен на адекватный человеческий диалог, но разве с этим чудом в перьях можно нормально разговаривать? — А ты учишь её различать сигареты. — Ей это нравится. — Скарамучча склоняет голову на бок, и Альбедо честно клянется, что он готов ему разбить лицо. — К тому же я курить ей не даю, лишь подержать их в руках. Для неё это игра, да и к тому же интересная. И ей это нравится, господин алхимик. Альбедо кратко выдыхает. — Господи, какой же ты мудак. « — О, архонты, какой же ты мудак. » Голова неприятно покалывает, но всё-таки он успокаивается, когда слышит яркий смех Скарамуччи, который спотыкается, когда снова получает подзатыльник. Он желает перехватить руку парня, но не успевает, и едва ли не валится со стула, благо стоящий рядом Альбедо вовремя поспевает и кладет ладонь на ближайшее плечо, тем самым препятствует падению. Скарамучча благодарен, но не настолько, чтобы за это говорить "спасибо". — Мы пойдем сегодня на крышу? — Спрашивает он, бегло осматривая его взглядом. И какая тут только крыша с сигаретами и разговорами до утра? — Или ты опять надышался мышьяком над спиртовкой? — На его хитрую улыбку в голове может проявиться только одно желание – ударить. Но Альбедо умный, до ужаса умный. Он знает Скарамуччу уже не первый год, поэтому легко выдает последующие слова. — Я хочу мороженое. — С сигаретами что ли? — Скарамучча всплескивает руками и хмыкает. Его голос звучит обвиняюще. — Изверг. — Да ну тебя. — Альбедо почти что отмахивается от его слов. — Я с утра ел только какой-то салат по пути на работу и еще не ужинал. — Вау, хоть что-то у нас общее. — Стреляет полуулыбкой Скарамучча и поднимается со стула, подходя к тому и кладя на его плечо подбородок. Он похож на ту по-детски прозванную "колючку-липучку". Неприятный, колющийся. Его слова вечно цепляются за душу, они въедаются внутрь органов, ощущается это, словно настоящий ад. По началу это было ужасающе, по началу казалось, что ты умрешь в этом отравленном напитке, утонешь в собственной крови, а потом яд оказался целительной жидкостью. — Я тоже. Альбедо поворачивает голову в тихом недоумении. — Ты не покормил Кли? — Покормил конечно. — Пожимает плечами Скарамучча, взгляд переводится в сторону холла на второй этаж, куда и убежала малышка. — Она ужинала, а вот я – нет. Не хотел просто. — Альбедо набирает в легкие воздух, уже желая выразить всё своё недовольство по отношению к этому молодому человеку, но тот опережает его. — Да-да, дурак, а теперь бери свое мороженое и дуй со мной на крышу. Я не буду ждать! Альбедо успевает лишь схватить упаковку своего ванильного мороженого из морозильника, как Скарамучча берет его за руку и тащит на лестницу, ведущую на крышу. Голд лишь успевает закрыть дверь за собой. Его приветствует сильный ветер прямо в лицо и приходится повернуть голову в сторону потока, чтобы убрать волосы с лица. Скарамучча тянет его совсем к краю, но Альбедо не отпускает его руку, даже когда ветер стихает, и мир, кажется, сходит с оси и наконец останавливается — прямо тут, на краю крыши, рядом со Скарамуччей, который всегда рядом. Образовывается штиль. Они давно вместе, естественно не как пара, а как дуэт двух друзей. Они даже не помнят, как познакомились. Это вроде была комичная ситуация, а может и не очень. Химик, что всегда витает в свете фотокамер научных конференций, лишь помнит, как затянул в свой дом сидящего на бордюре парня с красным лицом от слёз. Он помог тому привести себя в порядок, не обращая внимания на злостные фразы, помнит, как встретил его после в самом простом магазинчике табачных средств. Тогда впервые он увидел взгляд непонимания. Его выбор открыто назвали хреновым. С ним считались, как с самым простым человеком, не светило науки, а просто "лох без чувства вкуса". С того дня он и курит эти сигареты с дыней. А свободная комната огромного дома пополнилась новым жителем. Не всегда постоянным, но очень важным. — Будешь? — Скарамучча протягивает ему сигарету, но Альбедо многоречиво показывает ему пачку с мороженым. — Ну не хочешь как хочешь. — И закуривает. — Не дыми мне только в лицо. — Альбедо открывает упаковку и сразу же откусывает сладость. — Как ты можешь курить эту гадость? — А как ты можешь есть эту гадость? — Ловко парирует Скарамучча, кивая на мороженое в чужих руках. — Оно приторно сладкое и плохо для пищеварения. — А оно, — Альбедо указывает на сигарету в чужих руках. — Убивает лёгкие и тебя заодно. Так что не критикуй меня. Скарамучча корчит недовольное лицо и только затягивается. — Я могу тоже самое и тебе сказать. — Он фыркает и кладёт голову на чужое плечо. Чужая толстовка пахнет дымом, какими-то химикатами и чём-то невероятно знакомым, возможно домом. — Мы сами выбираем орудия своей смерти. Своего рода мы убийцы собственного счастья. — Очень по-философски. Как раз для сигарет и мороженого на крыше. Скарамучча ничего не отвечает, но при тусклом свете уличных огней видно что он улыбается — почти что понимающей улыбкой. Теплой. Той, которой он не способен дарить окружающим чужим людям. Альбедо не видит нужды что-то говорить. Тишина между ними — это уют и знакомое не-одиночество, и звездные купола над их головами. Тишина между ними — это своеобразное согласие, которое даже природа не смеет нарушать. Они постоянно бок о бок, постоянно занимают места рядом друг с другом, постоянно стараются разрешить дело вдвоём, в особенности если это касается их дома. Так повелось, что им двоим одновременно было чуждо заботиться о чём-то сокровенном, о чём-то таком, что для них было дорогим и важным. Поэтому сейчас держаться друг об друга было не столько приятным, сколько необходимым. Постоянно вытаскивать друг друга из болота, которое не позволит так просто вылезти самому на берег: одному стоит вылезти из глубоких размышлений, что ежедневно разрушают сознание, второму — ложных мыслей, которые искажают реальность. Они могли бы жить и дальше, так и разойдясь летним днем на улочках, но кем бы они были? Просто Альбедо и просто Скарамучча. Ничего более. Одного окружают надёжные друзья, что, кстати, против такой компании у их друга, а у другого нет никого. Пара-тройка приятелей, на которых он постоянно зубоскалит, не могут сравниться с тёплыми взаимодействиями друзей Альбедо. Скарамучча даже завидует ему немного. Он часто наблюдает с окна своей комнаты во двор, где химик вместе с друзьями сидят во дворе и обсуждают прошедшую неделю. Они каждое чёртово воскресенье сидят в этой беседке, смеются, веселятся, развлекаются, пьют, и что самое ужасное – Альбедо до омерзения счастлив. Он так сильно наслаждается проведёнными минутами вместе с ними, что «хочется блевать». Но Скарамучча все равно молчит, лишь забирает пару сигарет в качестве некоего наказания. И хоть этот святоша и зовёт его с собой, но все понимают, что ни сам Скарамучча, ни его друзья не будут рады такой компании. Ох, он ужасен. Отвратительно ужасен. И его это не волнует, потому что чистейшее золото всё равно остаётся рядом с ним. Скарамучча откидывается назад и выдыхает последний дым в небо, покрытое звёздами. В воспоминаниях проносится смех и их бесконечные попытки разглядеть самые яркие звёзды в глубине космоса. Но порой, им обоим кажется, что всё как-то слишком плоско, словно покрыто застилающей взор плёнкой. — Ты всё ещё думаешь, что звёзды ложны? — спрашивает Альбедо, кладя себе в рот кончик рожка мороженого, и укладывается рядом. От него веет лилиями и золотом. Скарамучча вспоминает название одеколона, но всё ещё считает, что это собственный запах парня рядом. Как жаль, что не существует запаха усталости. Но её определенно можно увидеть в глазах смотрящего. — Более чем. — хмыкает он и снова отводит взгляд на небо. — Небо не меняется, и ты сам это прекрасно знаешь. Почему ты не признаешь это, я понятия не имею. Видимо, не хватает решительности. — Да? — Альбедо фыркает смешливо. — Не заставляй меня отвечать тебе грубо и невежливо, я стараюсь держать образ. Альбедо смеётся и добавляет: — Самого опасного преступника? «— Самого опасного предвестника? — Конечно. Меня статус обязывает, знаешь ли. Я же не ты. Альбедо вздыхает устало, но безмятежно. Скарамучча, как всегда, не теряет времени кого-то оскорбить. Альбедо, если честно, уже к этому привык и не реагирует, сберегая не только свои нервы, но и окружение вокруг. Не хотелось устраивать хаос руками парня напротив. — Меня должны бояться, Альбедо. — Скарамучча расслабленно сидит напротив, и косые солнечные лучи падают прямо на чужое лицо – его глаза прищурены, но в них лишь невиданное спокойствие для такого холодного места. — А вот то, что ты этого не делаешь и не понимаешь, почему другие должны, только твои проблемы. — Да-да, конечно, мистер самый опасный предвестник. — Альбедо лишь закатывает глаза на чужие слова. Он им не верит от слова совсем. Есть вещи опаснее предвестников, и даже опаснее самих архонтов. Безусловно, Скарамучча грозный оппонент, которого стоит остерегаться и проходить мимо за несколько километров, однако для алхимика нет никакой опасности находиться рядом с ним. — А теперь, будь добр, подай мне вот те книги с полки. Они мне нужны. — Ты просишь Шестого предвестника принести тебе книги? Поверить не могу. До чего докатился мир! Альбедо лишь вскидывает на это бровь, пока Скарамучча, несмотря на свои слова, поднимается со своего места и приносит ему запрошенные книги, складывая их перед ним. Поднимается рой пыли, и в лучах алхимической стойки, можно увидеть, как пылинки опадают, словно звёзды с неба. — Ты же понимаешь, что я могу тебя, вообще-то, убить здесь и сейчас? — Скарамучча на этот раз садится рядом и смотрит на него таким внимательным, пронзительным взглядом. Его глаза похожи на грозовое небо и разбитые осколки оникса – можно порезаться, если не быть осторожным. Альбедо улыбается. — Я знаю. Скарамучча ничего на это не отвечает, лишь смотрит долго-долго, а после отводит взгляд – это победа или поражение? Может быть, принятие собственных мыслей, что, как и всегда, ютятся в его голове в бесконечном вихре шторма? Альбедо делает вздох, даже если ему воздух и не нужен, и аккуратно берет Скарамуччу за руку, чувствуя, как чужие пальцы подрагивают.» Он задыхается, грубо хватается за руку рядом сидящего Скарамуччи. Удушающие чувства захлёстывают его с головой, невероятные и безумно неприятные ощущения окутывают его, заставляют теряться. Альбедо жадно вдыхает воздух, стараясь акцентироваться не на своих эмоциях и боли, а на словах друга, что пытается ему помочь. На самом деле так было всегда. Альбедо привык думать рационально, но в этот раз не получается вовсе. Шестой Предвестник? Он не знает такого Скарамуччу.