***
— Я могу лечь на диване, он раскладывается, а ты тогда на кровать. Зубную щетку я тебе выдам, где-то была нераспакованная. Майлз не помнит, как оказался в этой квартире. Вечер оседает в голове чередой коротких сцен. Вот Гамшу тормозит их у дверей. «Лучше через служебный выход, мистер Эджворт, а то этих журналюг там уже полный холл». Вот они вдвоем бредут по пустынной улице. Феникс катит велосипед. «Я Майю вожу иногда, но нас двоих он точно не потянет». Вот заглядывают в какой-то магазин. Бесконечно извиняющийся Феникс смахивает с полок нехитрые продукты и под конец демонстрирует Майлзу бутылку текилы. «Давай отпразднуем?» «Давай,— соглашается Майлз. — Поставь на место эти помои». Квартира небольшая — она поместится в спальню Майлза целиком, вместе с балконом и общим коридором, и еще останется, но здесь уютней, чем в особняке. Светлые шторы, цветы на подоконнике, на стенах фотографии — вроде бы родители и сестра, в стареньком кожаном кресле — стопка книг. — Шумоизоляция конечно так себе, и сосед слева иногда курит — и тогда все летит в квартиру. Зато с балкона шикарный вид на речку, пойдем покажу. Феникс тянет его к раскрытой двери. — Нет,— Майлз вырывает руку, позабыв про вежливость. Желудок скручивает в тугой узел при одной мысли о незастекленном балконе на двенадцатом этаже. — Что такое? — Извини. Я не люблю высоту. — У тебя вроде как офис самой крышей,— удивляется Феникс. — Ну не то чтобы у меня был выбор,— нервно улыбается Майлз. — И открытое пространство — это немного другое. — Ладно. Знаешь что, мне надо выпить. И тебе. Феникс шуршит пакетом, вытаскивая бутылку бурбона — на ценник Майлз ему смотреть запретил, опасаясь, что за этим может последовать сердечный приступ, и внезапно застывает, вцепившись взглядом ему в лицо. Майлз приподнимает бровь. — Что не так? — Все так. Просто знаешь, челка твоя. Под ней наверное от дождя прятаться можно,— Феникс закатывает глаза. — Черт, а ведь даже еще не начали. Майлз вдруг понимает, что тихий смех, звучащий в комнате, принадлежит ему. —Можешь потрогать, если хочешь. Сначала он думает, что Феникс откажется, но тот отставляет бутылку и протягивает руку, пропускает между пальцами тонкую прядь. Майлз судорожно вздыхает — сердце быстро стучит, отзываясь на прикосновение — и подается вперед. Поцелуй получается взахлеб, до огненных кругов перед глазами и горящих легких. Майлз запускают руку в густые волосы Феникса, продолжая терзать его губы. Пальцы скользят по гладкой коже ремня и уверенно щелкают пряжкой. Феникс мягко стонет ему в рот, когда Майлз отстраняется и поддевает резинку трусов, касаясь возбужденного члена. — Феникс,— забытое имя пляшет на кончике языка и Майлз вкладывает в него все, что хочет сказать. Феникс в ответ смотрит напряженно и голодно. Каряя радужка отливает янтарем, скулы розовеют, а губы смыкаются и размыкаются, словно он никак не может ухватить за хвост нужную мысль. Майлз запускает ладонь глубже и сбивчиво шепчет: — Давай? Это неуместно, и наверное неправильно — у него есть принципы, и один из них — не заниматься сексом с подвыпившими людьми, но сейчас ему слишком хорошо, чтобы думать об этом. — П…презервативы,— сбивчиво отвечает Феникс. — В смысле, у меня нет. — Тогда прямо так,— с убийственной серьезностью отвечает Майлз. — И немедленно.***
Майлз просыпается резко, будто от тычка под ребра. Из темноты на него таращатся два желтых глаза. — Райт, это что? — шепотом спрашивает он. — А, ты же у нас собачник,— сонно бормочет Феникс. — Знакомься, Майлз — это называется кот. —Твой? — Нет. На кой он мне? Это из соседней квартиры, у нас балконы смежные, вот и приходит в гости. Там в тумбочке пакет с галетами. Кинь ему парочку, а то всю ночь будем слушать концерт. Но только парочку, иначе обнаглеет. — По-моему он уже,— замечает Майлз. Кот мяукает и бьет его по плечу когтистой лапой. — Это еще что,— Феникс широко зевает, не открывая глаз. — Он ныкаться в квартире любит. Знаешь, как мы познакомились? Приполз я значит домой, голодный как собака. Стою, разогреваю рагу, и тут он прыгает мне на плечи. Я чуть со сковородой не поцеловался. Майлз пожимает плечами. Почему-то он не удивлен, что добротой Феникса пользуется все живое. — Поговорил бы с хозяином. — С хозяйкой,— уточняет Феникс. — Да она хорошая, сама извиняться приходила, мы с ней дружим. Я цветы поливаю, когда она в отъезде, а она мне булочки печет. И билеты еще в планетарий приносит — работает она там. Правда они на двоих, а мне не с кем, Майе такое не интересно. Пойдешь со мной в планетарий? —Там видно будет,— отвечает Майлз. Пружины матраса скрипят — это Феникс поворачивается на бок. Глаза влажно блестят в темноте. —Ты больше не исчезнешь?— очень серьезно спрашивает он. — Ну как тогда. Майлз утыкается ему в плечо и закрывает глаза. Ему хочется сказать «да», но срабатывает давняя привычка — не давать никаких обещаний. Никому. Никогда. — В прошлый раз мне помогли,— отвечает он. — А теперь больше некому.***
На кухне играет старенький радиоприемник — как бы не тот, который они вскладчину купили в детстве, чтобы слушать аудиоспектакли по сигнальному самураю (которые оказались коммерческим трупом и почти сразу исчезли из эфира). Феникс в одних пижамных штанах и фартуке стоит у плиты и мешает лопаткой омлет. —Хлеб порежешь? — спрашивает он, не оборачиваясь, и Майлзу вдруг становится так легко и спокойно, как было только в детстве, рядом с отцом. Будто кто-то выталкивает его из темноты на залитую солнцем улицу и говорит: «Дыши». — Порежу. Он подходит и обнимает Феникса со спины, все еще не в силах поверить, что все это происходит с ним. Феникс в его объятьях на мгновение застывает, а потом медленно разворачивается и с легкой застенчивостью говорит: — Забыл вчера сказать — тут замки интересные, открывается только ключом что внутри, что снаружи. Короче, я проснулся и решил, что мне нужен еще один комплект. — Торопишься,— Майлз кладет руку ему на пояс и очень аккуратно касается губами его губ. —Да, наверное,— слегка виновато соглашается Феникс. — Не наверно, а точно,— Майлз шумно вздыхает и отстраняется. — Огонь говорю убавь, а то будем есть угли.***
— Я правильно понимаю, что с Менни ты не общаешься? Майлз вообще не знает, как отвечать на такой вопрос. Как не знает, что заставляет комиссара Ганта думать, будто у него — у них обоих, если на то пошло, возникнет желание перекинуться хоть парой слов. Зато знает, что комиссару Ганту очень нравится выводить людей из себя. — Вот документы по последнему делу, которые вы просили вернуть лично в руки, — он расстегивает портфель и кладет на стол несколько папок,— я могу помочь чем-то еще? — Он и от меня отгородился, — жалуется Гант, обращаясь скорее к себе, чем к Майлзу. — Думаю послать ему открытку, поздравить с непотопляемостью. — С непотопляемостью? — уточняет Майлз. Внутри зреет предчувствие чего-то скверного. — О, Уорти, как это Дик тебе еще не донес? — Гант с ухмылкой кивает на кресло,— ты садись, в ногах правды нет.***
— Два месяца,— Майлзу снова кажется, что он тонет. Руки дрожат, принесенную Фениксом чашку чая хочется метнуть в стену,— это цена жизни моего отца. Даже пятьдесят три дня, если быть точным. Именно столько времени Манфред фон Карма проводит в тюремной камере, перед тем как отправиться… нет на виселицу, а в свое фамильное поместье. С оправдательным приговором в кармане, спасибо, что без прокурорского значка. Суд учитывает все: и его заслуги перед правоохранительной системой, и солидный возраст, и состояние аффекта, в котором пребывал господин фон Карма, когда стрелял в адвоката Грегори Эджворта. Наверняка не обошлось и без крупной суммы, осевшей в нужных карманах. Майлз гоняет по кругу злые мысли. После короткого разговора с Гантом он словно проваливается в бездну, полную отчаяния и черной ненависти. — Он пожизненно отстранен от должности, Майлз,— напоминает Феникс, аккуратно касаясь его локтя. — Вы с ним больше никогда не встретитесь. Эта попытка утешить неуклюжая, но искренняя, Майлз благодарен и за нее, и за чай. И все же ему хочется схватить Феникса и кричать, кричать ему в лицо: «Ты понимаешь, что эти ублюдки отпустили убийцу папы? Понимаешь или нет?» — Я буду знать, что он где-то есть,— говорит он вместо этого. Феникс тревожно заглядывает ему в лицо — прямо как тогда, в зале суда. — И ты хочешь что-то с этим сделать, так? — Например? — вскидывается Майлз. Феникс отвечает спокойным взглядом. — Например, подать аппеляционную жалобу. Ты пострадавший в этом деле, имеешь право. Майлз прикрывает глаза. Ничего не выйдет. Срок давности истек, и даже если случится чудо и его заявление примут — деньги и связи решают любые вопросы. Нет, тут нужно другое решение. И он знает какое.***
— Сожалею, господин Амано, но наше с мистером фон Кармой нахождение в одном пространстве может привести к неприятным последствием,— произносит Майлз, не в силах поверить в свою удачу. — Не хотелось бы омрачать вам праздник. Передайте Лэнсу мои поздравления. — Сложный узелок завязался,— по-стариковски вздыхает в трубку Эрнест Амано. — Мальчик мой, поверь, мне бы и в голову не пришло давить на тебя в подобных вопросах. Но люди на то и люди, чтобы совершать ошибки и мне кажется, Манфред пытался исправить свою. Возможно… только возможно, вам стоило бы поговорить. Майлз отвечает красноречивым молчанием, хотя больше всего ему хочется смеяться. Сначала Гант, теперь Эрнест Армано. Почему все ведут себя так, словно фон Карма дал ему пощечину или пнул его собаку? — Если ты все же выкроишь время, чтобы навестить мое поместье этим воскресным вечером — я буду очень рад. — Ничего не могу обещать, господин Амано. Майлз нажимает на отбой. Все складывается наилучшим способом. Должно быть судьба его любит. Или наоборот, ненавидит. Эрнест Амано души не чает в своем единственном сыне Лэнсе — каждый день рождения отмечается с размахом, достойным английской королевы. Фон Карма Лэнса Амано терпеть не может — во всяком случае, Майлз не слышал, чтобы он называл его как-то иначе чем «этот избалованный полудурок», но очень дорожит дружбой с его отцом, поэтому появляется на каждом праздновании. Да, это протокольные полтора часа, но Майлзу хватит чтобы свершить задуманное. Он заходит в ванную, опускается на ковер и осторожно вытягивает наружу перевязанный веревкой пакет. Добыть пистолет возмутительно легко. Майлз просто наведывается в тот магазин, где когда-то покупал дрона для Кей. Продавец делает круглые глаза и указывает на дверь в ответ на самые туманные намеки, но перед этим шепотом интересуется, где уважаемый клиент будет, скажем во вторник в полдень. Неприметный курьер вручает Майлзу коробку из-под торта, перевязанную пошлым алым бантом и будто проваливается сквозь землю. Майлзу никогда не приходилось подменять собой правосудие, но все когда-то бывает в первый раз. Он вытаскивает магазин и проверяет патроны — бесполезный ритуал, который однако помогает ему укрепится в своем решении. Майлз видел достаточно трупов — раскроенные животы, обгоревшие лица и пробитые черепа давно перестали сниться ему в кошмарах. И все же он не уверен, что готов увидеть, как в труп превращается живой человек. А еще есть Франциска. Они созванивались сразу после процесса, и она тогда сказала, что отец для нее мертв и похоронен, но… «Но это все слова, за которыми ты прячешься,— печальный голос в его голове подозрительно похож на папин,— она его дочь, и она будет плакать». Майлз прячет пистолет обратно под ванну. Сомнения — слишком большая роскошь. Фон Карма заслужил справедливый приговор за то, что он сделал, и этот приговор – смерть.***
— Извини, сегодня едим фастфуд,— Феникс вытаскивает из микроволновки пластиковые лотки,— Я помню, что у кого выходной, тот и готовит, но меня дернули на работу. Час назад из изолятора вышел. —Как-нибудь переживу,— усмехается Майлз,— кто твой новый клиент? Феникс смущенно копается в лазанье. — Да в каком-то смысле он старый. Это Янни Йоги. — Я думал, ты не работаешь с убийцами,- вскользь замечает Майлз. Ненависти к Янни Йоги у него нет, хотя как знать - если бы тот не ударился в панику. Если бы пистолет не упал к ногам Майлза. Если бы пуля не попала в плечо фон Кармы. Десятки если на любой вкус. Просто это все несколько внезапно. — Майлз. Рискую вызвать твой гнев, но все равно скажу. Да, с точки зрения закона он преступник, но знаешь кто он еще? Такая же жертва, как и ты. — Я пока еще никого не убил,— напоминает Майлз. Шутка выходит так себе, потому что это не шутка. — Я не оправдываю убийство из мести. Оно не вернуло бы ему невесту. Просто … он человек. Который думал, что если он покарает виновного, ему будет не так больно. — И? — Мы не говорили на такие личные темы,— совсем тихо отвечает Феникс. — Но мне кажется, он ошибся. Доедать будешь? — Нет. — Ты уже третий день ничего не ешь. Невкусно? — Плотно обедаю на работе,— Майлз давит из себя улыбку. — Детектив Гамшу решил, что я нуждаюсь в бургеротерапии. Давно зарплату ему не урезал — вот она и тянет карман. Гамшу и правда повадился таскать ему бургеры — Майлз же успел осчастливить всех знакомых приставов и одного незнакомого курьера. Феникс внимательно смотрит в его тарелку и длинно вздыхает. — Покупная еда все-таки дрянь. Слушай, а давай на выходных сообразим что-нибудь интересное? Я в общежитии два года прожил с одним парнем из Индии — так он научил меня карри готовить. А в воскресенье сходим уже в планетарий. — Посмотрим,— Майлз чувствует, как от этого слова во рту растекается холод. Если бы он знал, что все так повернется, ни за что не позволил бы себе увязнуть в этом чувстве. И Феникса бы не втягивал. — Да на что тут смотреть? — Феникс опускает ладонь ему на запястье и тихонько треплет. — Назначаю тебе свидание в шесть вечера. Потом идем за рисом и специями. Кулинарный мастер-класс от «Феникса Райта». Миллионы хозяек рекомендуют, и все такое. Майлз неопределенно пожимает плечами. В шесть вечера он уже будет сидеть в полицейской машине со скованными руками. Не тот опыт, который хотелось бы повторить. Хорошо бы в этот раз на вызов явился не Гамшу. —Майлз,— Феникс рассеянно улыбается и смотрит куда-то мимо него. — У тебя ведь все хорошо? У Майлза ноет сердце — лгать Фениксу тяжело и очень противно, и в конце концов принимает компромиссное решение. — Несколько дней назад мне звонил господин Амано,— он ловит удивленный взгляд — а ну да, Феникс же не в курсе. — Это старый друг фон Кармы. Хочет, чтобы я приехал к нему на день рождения его сына в это воскресенье. — Тут должно быть какое-то «и», правда? Даже за вычетом того, что ты не любишь вечеринки. — И чтобы мы помирилось с Манфредом. Это, знаешь ли, вышибает из колеи. — И ты… — Нет. — Майлз снова прибегает к полуправде. — Ноги моей там не будет. Он и в самом деле не собирается убивать фон Карму на территории поместья. Господин Амано, всегда относившийся ему с теплотой, оплативший его учебу за гранимей, такого не заслужил. К тому же, могут пострадать невинные люди. Майлз умеет обращаться с оружием. Он ходил в стрелковый клуб еще в колледже, чтобы немного разгрузиться от бесконечной зубрежки. Один раз даже завоевал какой-то кубок, который — вот ирония — до сих пор стоит где-то в особняке. Но никогда не знаешь, что может пойти не так. — Ладно, — в этом неприятном разговоре пора ставить точку. — Сегодня вроде как моя очередь убирать со стола. Майлз сгребает использованные салфетки, засовывает один контейнер в другой и несет это добро к мусорному пакету, но Феникс машет на него руками. — Не трогай, не трогай. Там пакет с молоком, я вскрыл с утра, а оно прокисло. Вот что, я пойду догуляю до мусорного бака. Ложись, я быстро.***
Утро начинается с шума поливальной машины и воплей подростков, играющей в волейбол на спортивной площадке. Майлз открывает глаза, отгоняя мысль, что это последний раз, когда он просыпается в этой квартире. Феникса нет, на холодильнике красуется лаконичная записка «Уехал делать дела». Майлз бросает взгляд на часы — полдесятого. Праздник начинается в три, значит, фон Карму стоит ждать не раньше четырех «Это дурной трон — приходить на торжество вовремя», но лучше приехать пораньше — во избежание. Он сбрасывает с себя одежду и долго отмокает в ванной — в изоляторе водили душ через день, и это было настоящей проблемой. Он собирает в пакет диски со стальным самураем и наклеивает на их стикер с надписью «Майе». Он пылесосит ковры, вытирает пыль с полок и выбрасывает из холодильника все подпортившиеся продукты — Фениксу какое-то время будет не до этого. Часы высвечивают полтретьего, когда Майлз запускает ладонь в зазор между ванной и полом. Пальцы загребают пустоту. Майлз ложится на пол, заталкивает руку глубже и отчаянно шарит по кафелю, хоть и понимает, что это бесполезно. Пистолет исчез, как исчезли ключи с подвеской в виде стального самурая. Недолго думая, он набирает номер Феникса и услышав знакомое: «Привет» едва ли не рычит в трубку. — Что за дурацкие шутки? Сейчас же вернись и выпусти меня. Это звучит предельно жалко, но другие слова как-то не ложатся на язык. — Не могу,— сожаление в голосе Феникса вполне искреннее. — Ты угрожаешь жизни моего клиента. — Каким боком здесь Янни Йоги? — снова рычит Майлз. Мысли путаются, в висках стучит кровь. — Никаким. Ты тоже мой клиент, пусть даже и бывший. Телефон чуть не выскакивает из вспотевшей ладони. Майлз сживаем его так сильно, что вот-вот треснет экран. — Шпионить за мной вздумал? —Я доставал кота из-под ванной,— без возмущения проясняет ситуацию Феникс. — Ну и нашел там то, что мне не понравилось. Извини, Майлз, я обычно не претендую на чужое имущество, но теперь это мой пистолет. Майлз бьет кулаком по стене. Оружие обошлось ему в неприличное огромную сумму, но проблема не в деньгах, а в том, что со дня своего освобождения фон Карма почти не покидает свой особняк — как будто-то что-то чувствует. Не вламываться же, в самом деле, к нему домой. — Скажи, что ты выбросил его не в мусорный бак, а в речку, — тихим, злым голосом просит Майлз. — Или хотя бы, что на тебе были перчатки. — Он пока еще у меня,— мирно отвечает Феникс. — Но я учту твои требования. Майлз возмущенно давится воздухом. — Ты рассекаешь по городу с заряженным оружием в руках? Дело даже не в том, что какой-нибудь полицейский может спонтанно его обыскать. Дело в том, что так человек как Феникс, вполне способен прострелить себе колено. — Сказал парень, который собирался рассекать по городу с заряженным оружием в руках. Ладно, если тебе от этого станет легче, то я сейчас за городом. У Майлза кружится голова. Нет, нет, все не может быть настолько плохо. — Знаешь, а у этого Амано настоящий дворец. Никак только не могу понять, что это за стиль. Вроде бы три года отучился на исскуствоведческом, а все из головы вылетело. — Неоклассицизм,— машинально отвечает Майлз, вспоминая трехчасовую экскурсию по дому, которую устроил радушный хозяин в его первый визит, — Какого дьявола ты там забыл, Райт? Там дресс-код тебя не пустят. —Я подумал, что раз тебе так важна смерть этого упыря, то я сделаю это для тебя,— просто отвечает Феникс. Майлз прислоняется к стене, чувствуя такую слабость, будто из тела вытащили все кости. — А кто тебя об этом просит? — Никто. Но я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы у тебя было будущее. — Тебя это не касается. — Вот это новости, — возмущается Феникс. — а шокером в хранилище кого стукнули — Ларри? Или я тебе эту историю не рассказывал? — Феникс,— Майлз заставляет свой голос звучать спокойно, но это нелегко, господи, как это нелегко. — Пожалуйста. Он убил моего отца, а не твоего. У меня есть небольшой шанс на смягчение приговора. А тебя повесят. — Ну что ж. Надеюсь, ты не будешь выступать в роли обвинителя, а то в прошлый раз мне как-то не понравилось,— почему-то радостно отвечает Феникс. — Извини за замок, я хотел бы сказать, что спрятал твои ключи где-то в квартире, но это не так. Но ты умный, найдешь какой-нибудь выход. Все, пока. Из трубки несутся короткие гудки. Майлз мечется по пустой квартире и ненавидит себя гораздо сильнее, чем Манфреда фон Карму. Зачем он растрепал про день рождения Амано? Проклятый идиот. Телефона Майи у него нет, Гамшу в командировке, а Ларри недоступен. Майлз замирает посреди комнаты. Выход, выход, должен быть выход. Что-то мягкое касается ноги. Взгляд сползает на пол, в поле зрения появляются пушистый хвост, а потом и его хозяин. — Удружил ты мне,— криво усмехается Майлз, а потом в голове щелкает. Выход и правда есть.***
15.17. Майлз мчится по леснице, перепрыгивая через ступени, вываливается из подъезда на улицу и бежит к машине. Но руки у него уже не просто дрожат, а ходуном ходят. После третьей попытки открыть дверь ответственный гражданин в нем берет верх и он ловит такси. 15.42. Город тонет в пробках. В салоне оглушительно орет радио — какая-то певица не поет, а скорее рассказывает про свое разбитое сердце. Пожилой мексиканец за рулем жалуется на высокие налоги и хамоватую молодежь. Майлз раз за разом набирает номер Феникса, пока у телефона не садиться батарея. 16.26. Когда машина наконец выныривает на шоссе, ведущее к поместью, Майлзу уже никак. Он понимает, что все кончено. Фон Карма не приходит вовремя, но никогда не опаздывает больше чем на час. Из темноты медленно вырастает громада дома. Майлз высовывается из окна, готовый увидеть полицейскую машину, труповозку, растерянную толпу— но не считая дорогих авто площадь перед воротами пуста. Взгляд Майлза цепляется за знакомую черную машину, и сердце прыгает куда-то в горло. Он лихорадочно отсчитывает купюры, отмахиваясь как от сдачи и выскакивает из салона. Феникса он находит метрах в десяти от парковки. Сидит на обочине и задумчиво прихлебывает что-то из картонного стакана. А когда Майлз приближается, сжав кулаки — ну держись, сукин ты сын — протягивает ему такой же. — Что это? — Майлз все же решается на переговоры. —Кофе,— отчитывается Феникс. — Американо. Остыл. Майлз отбрасывает крышку, пробует губами напиток — правда остыл — и выливает его на голову Феникса. — И не жди, что я оплачу химчистку. Феникс пожимает плечами. — Этот свитер связала женщина, которая хотела меня убить, так что мне как-то без разницы. —Я тоже хочу тебя убить. Где пистолет? — спрашивает Майлз, обшаривая взглядом его фигуру в тонком свитере. Под таким не то что оружие, нож не спрячешь. — В речке, как ты и хотел,— Феникс спокойно выдерживает его взгляд. — Я же не убийца. И не жди, что я оплачу тебе новый. — Ты на него за всю жизнь не заработаешь,— Майлз вспоминает астрономическую сумму, которую ему зарядили в магазине. От облегчения подкашиваются ноги. Он не выдерживает и садится на бордюр рядом с Фениксом. — Что-то ты быстро. Не говори, что выбил дверь, лендлорд меня закопает. Майлз вздрагивает. Воспоминание о том, как он выбирался из квартиры, хочется похоронить под свинцовой плитой. — Твоя соседка вчера вручила мне ключи, потому что не дозвонилась до тебя. А я про них забыл. Я перелез на ее балкон, открыл дверь и вышел. Они соприкасаются плечами, воздух пахнет какими-то цветами из сада Амано, оттуда же доносится музыка и радостные голоса и Майлз думает, что готов просидеть так часов пять. — Ты его видел? — Я его — да. Он меня нет. Я вон за машиной спрятался. Майлз даже не поворачивает голову, чтобы посмотреть на «вон ту машину». — И? Феникс вытягивает ноги. — Когда я впервые встретился с фон Кармой в суде, то подумал, что он появился на свет, чтобы кричать «протестую». Что отними у него это прокурорство — и ничего не останется. И знаешь что — я был прав. Это больше не человек. Это оболочка от человека,— он поворачивается к Майлзу и поднимает руку, словно пресекая возможные возражения. — Знаешь, я не этот твой Амано. Я не буду просить тебя простить или забыть. Но ты не накажешь его сильнее, чем он сам себя наказал. Майлз не знает, так это или нет, но знает, что не будет пробовать. Потому что Феникс, готовый пойти ради него в тюрьму, дурацкий Феникс, с растрепанными, пахнущими кофе волосами — в тысячу раз важнее, чем все это. Он встает с бордюра первым. — Планетарий закрывается в восемь. Пойдем. Мы еще успеем купить тебе новый свитер.