Как приобрёл божественную мощь Гео Архонт

Ночную тишину разрывает невероятной силы грохот, сотрясающий немощную землю. Безжалостный и беспощадный, настолько громкий, что только что проснувшийся чувствует неприятный звон в ушах. Но наступает тишина, которая кажется совершенно непривычной после такого шума. Долго не длится — через минуту блаженной тишины вновь разносится грохот, и только в этот раз, помимо него, Чжун Ли слышит отчаянные крики. И это заставляет его подорваться с кровати, путаясь в скомканном в ногах одеяле, и вылететь с невероятной скоростью из своего обветшалого дома. Первое, что он чувствует, стоило ему отрыть входную дверь — несносный запах гари и едкий дым, мигом заполняющий его лёгкие. Чжун Ли закашливается, прикрывая лицо рукой, стараясь спрятаться от этого кошмара, витавшего в воздухе. Но, конечно же, у него это не получается — горький дым даже и не думает ему сочувствовать, продолжая залезать в лёгкие юноши. В глазах стоят слёзы из-за витавшей в воздухе гадости, не давая осмотреть улицу. Но, проморгавшись, Чжун Ли видит: видит горящие дома, от которых густыми клубами валит чёрный дым, и он настолько чёрный, что на фоне бескрайнего ночного неба становится невидимым; видит как в этом самом небе всколыхивают яркие языки беспощадного пламени, желая достать до звёзд, которых из-за едкого марева не видно; видит развалины, которые только вчера были обычными деревенскими домиками. Это все-таки случилось. Все горит. Его родина будет уничтожена? Чжун Ли вздрагивает, когда снова слышится грохот, который кажется гораздо громче и сильнее, и только сейчас вспоминает, что его настоящий дом, не который стоит на честном слове позади него, находится непонятно где. Хайтама нигде нет. Он срывается с места, в ушах набатом бьется собственное сердце, руки и ноги дрожат от страха, что может что-то случиться. Чжун Ли бежит, огибая кричащих людей и ловит своими дыхательными путями все те разрушающие вещества, витающие в воздухе. Но ему все равно. Он даже не знает, куда ему бежать, а спрашивать у кого-то нет никакого смысла — все люди в панике хватают ведра с водой, тащат ослабевшие тела на своих спинах, и сами же спотыкаются от пожирающей слабости. Кричат, ревут, проклинают небеса, Богов, из-за которых сейчас горит их дом. И Чжун Ли тоже надо куда-то бежать. Ему нужно найти Хайтама и уйти от этого ужаса как можно дальше. Как можно скорее. Ему все равно, что будет потом — будут ли жить в трущобах, будут ли жить они на улице, правда, ему все равно. Главное, чтобы был Хайтам рядом. Его серая макушка и лёгкая, с некоторой хитростью улыбка, заставляющая сердце в приятном ощущении забиться быстрее. Он вбегает в переулок, и это кажется не самой лучшей идеей, когда все вокруг сильно шатается и рушится. Снова слышится грохот, а затем в чёрном небе появляется красное размытое пятно, которое опасно приближается к земле, становясь более отчётливым и видимым. Оно также беззвучно пропадает, оставляя после себя сероватые разводы, а затем воздух начинает глухо вибрировать, и раздаётся в нем режущий уши шум, вновь сотрясающий землю. Нечто, что приземлилось не так далеко от деревни, заставляет землю дрожать, а рядом стоящие дома, окружающие задыхающегося от быстрого бега Чжун Ли, опасно затрещать. Особенно слабый домик, который только пару дней назад признали аварийным, оградили, с грохотом покосился в сторону и распластался по земле, преграждая Чжун Ли дорогу. Он в последний момент успевает затормозить и резко развернуться, убежать, чтобы его по случайности не придавило под ослабевшими и подгнившими со временем досками, но не совсем успевает — что-то металическое отваливается от развалившегося дома и вгрызается в тощую лодыжку. Чжун Ли падает, вскрикивает от внезапно пронзившей его боли, но заставляет себя подняться и окончательно сбежать с этого переулка. Ему придётся побежать в обход, и это может занять больше времени, чем по первому запланированному маршруту, но если Чжун Ли побежит быстрее — есть большая вероятность, что он успеет. Успеет прибежать в центр деревни, ведь судя по крикам и плачам, там происходит эпицентр проблемы. А место, в котором кипит опасность — прекрасная наживка для Хайтама. Тот всегда лезет на рожон, и сколько бы Чжун Ли не просил его этого не делать, не умолял, чтобы тот берёг себя, он его не слушал. И даже пусть эти геройства Хайтам делал просто из желания умереть (иначе Чжун Ли не может объяснить той причины, по которой он всегда влезает во внутрь бурлящего вулкана), он, сдаваясь, просил лишь о том, чтобы Хайтам хотя бы живой вернулся домой. И он возвращался. Всегда. Чжун Ли приходится остановиться, когда боль в ноге становится слишком сильной, мешая ему бежать. Хочется упасть на землю и пролежать неизвестно сколько времени. Хочется, чтобы этот ужас закончился. Хочется просто выжить. Но Чжун Ли понимает, что это невозможно — не тогда, когда божества гробят земли, на которых вырос Чжун Ли. Не тогда, когда могучие элементы сжигают деревню, отравляя едким дымом малый народ. Не тогда, когда с неба падают неизвестные, красно-горящие огни, из-за которых потрясается земля в страхе. Никто не выживет. Но все равно, прекрасно осознавая это, юноша выпрямляется и стремится в центр деревни. Ему очень больно, ему хочется ползти по земле, чтобы перестать ощущать разрывающую боль в ноге, Чжун Ли задыхается от гари и бега, по его лицу текут слёзы от страха. От страха, что он не успеет. Не успеет в последний раз в своей жизни взглянуть в глаза цвета легкой зелени, которые в последние три года были для него самым родным домом. Он бежит, спотыкаясь и слушая, как из раза в раз в воздухе проносятся оглушающие грохоты. Виляет между улочками и стукается плечами о других людей, который также, как и он, до смерти напуганы. И вскоре он оказывается в центре деревни. Чжун Ли даже не смотрит на дома, которые все до ужаса обуглены, не смотрит на всполохи огня, смертельными челюстями сжирающие все вокруг живое. Не важно. Это все не важно. Он заглядывает в лица людей, безвольно лежащих на земле, с бешено колотящимся от страха сердцем, боясь, что среди этих пострадавших он увидит его. Но этого не происходит: в пространстве витает густой дым, из-за которого очень сложно рассмотреть что-то вокруг себя, но Чжун Ли, наконец, находит, что так отчаянно искал — Хайтам стоит в середине улицы и вертит головой, осматривая все вокруг. И кричит, игнорируя ту грязь, которая прилипла к лицу из-за не высохших на щеках слез и таких же сухих губ, безжалостно рвущихся от резкого движения: — Хайтам! Хайтам! Что происходит? Что ты делаешь? Чжун Ли снова бежит, но затем резко замедляется, переходя на быстрый шаг, хромая — нога не перестаёт болеть. И Хайтам его замечает — поворачивает голову в его сторону и что-то шепчет. Он такой же грязный, как и все люди, по несчастливым обстоятельствам и своим выбором находящийся в этой деревне. Он аккуратно кладёт руку себе на живот и начинает опускаться на землю. В глазах Хайтама столько боли и необъяснимой вины, заставляющие Чжун Ли забеспокоиться ещё сильнее и сорваться на бег, чтобы сократить эти жалкие метры. Чжун Ли в последний момент подхватывает Хайтама под мышками, не давая ему удариться коленями о землю. — Что происходит? Что ты натворил? — голос Чжун Ли дрожит. Но он ничего не говорит — лишь утыкается лбом в подставленное плечо. Юноша вплетается в серые мягкие пряди, успокаивающе поглаживая — и даже непонятно, для кого Чжун Ли это делает. — Все хорошо, я рядом, Хайтам. Я вытащу тебя отсюда и мы прямо сейчас уйдём. Хорошо? Все будет хорошо, правда же? — шепчет Чжун Ли в ухо Хайтама, который продолжает прятать лицо в изгибе шеи. А затем он чуть отстраняется и свободной рукой берет подбородок Чжун Ли, чуть опуская голову и отлепляет другую от своего живота. Сердце Чжун Ли замирает. Из-за одежд на Хайтаме и густого дыма не видно, что произошло, но зато отчётливо видно кровавое месиво, оставшееся на ладони. — Прости меня, — руки безвольно свисают, но Чжун Ли прижимает к себе крепче, не давая ему окончательно лечь на землю. В горле стоит ком. — Всегда знал, что надо тебя слушать и не лезть на рожон. Вот чем это обернулось. Чжун Ли заставляет себя ничего не говорить, но очень хочется. Хочется накричать, хочется треснуть разок, чтобы наконец-таки до Хайтама все дошло. Как жаль, что именно в этот момент он все-таки понял, чего добивался Чжун Ли годами. Понял тогда, когда уже поздно что-то исправлять. Хайтам снова кладёт голову ему на плечо, и шепчет постоянно «прости меня», а затем расслабляется и затихает. Чжун Ли чувствует, как дряхлая ткань промокла от слез мужчины, которого он продолжает отчаянно держать, а затем сам начинает реветь и задыхаться от боли, которая теперь безжалостно дерёт его душу. Он обнимает Хайтама крепче, зарываясь носом в грязные, но все такие же мягкие и трогательные пряди волос, и плачет. Поднимает голову к небу, видит, как ранее чёрная бездна возвышалась над деревней, украшая себя мириадами звёзд, а сейчас лишь красное марево окутало небеса из-за пожаров. Чжун Ли кричит, срывая голос, захлебываясь слезами от горя. Неосознанно закрывает уши Хайтама, чтобы случайно его не оглушить своим криком. Даже не понимает, что это уже не нужно: — Проклятые, Боги! Безжалостные твари и лицемеры! Вы губили наши жизни, когда мы в вас верили! Когда преподносили последние крошки еды, а вы что сделали? — Чжун Ли задыхается, надрывно плача, но даже и не думает останавливаться, — почему вы убиваете всех нас? Какое вам вообще дело до маленькой нищей деревушки? Здесь вам не поклоняются - поклонятся в другом месте. Вам лишь бы все благотворительности забрать, подпитаться верой нашей, а самим плевать, по какой причине вам вообще помолились. Вы твари, безжалостные и гнусные! Я вас ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Чжун Ли захлебывается слезами, но все также продолжает прижимать ослабевшее тело Хайтама, покачиваясь из стороны в сторону, будто желает его успокоить, показать, что все будет хорошо. Почему все так сложилось? Почему именно это произошло с ним? Почему это произошло с ними? Почему он остался один? Почему он такой неудачливый? Он закрывает глаза, не желая смотреть на хаос, происходящий вокруг. Лицо все мокрое и грязное от прилипшей грязи и слез. Чжун Ли икает, захлебывается и впервые в жизни так сильно плачет, что воздуха в легких не остаётся, а затем снова кричит, проклиная Богов, которые лишили его родного человека: — Если бы я был божеством, я бы никогда и никому не позволил сотворить такое с народом! Я не верю, что вы сделали это во благо! Никогда не поверю! А вокруг как-будто тишина. Будто его и Хайтама погрузили в изоляционный от шума купол, разрешая смотреть только на то, что происходит вокруг. На горящие дома и бегущих людей, смотреть на чужие слёзы и видеть в их глазах отчаянный страх и испуг. А затем слева от Чжун Ли и Хайтама что-то сверкает, привлекая к себе внимание. Он смотрит и видит на земле золотое свечение, такое яркое и чистое, исходящее от небольшого предмета. И Чжун Ли прекрасно понимает, что это и откуда, поэтому берет эту проклятую штуковину и кидает в неподалёку стоящий, горящий дом. Он сказал, что если бы был божеством, то не допустил бы этого всего, но это не значит, что он должен стать божеством сейчас и исправить чужие ошибки. У людей одна жизнь, чтобы исправить то, что они натворили, и она не всегда бывает длинной, и много кто не успевает сделать то, о чем мечтали. Но Боги - не люди. У них жизнь хоть и одна, но она очень длинная и полна событиями. Так почему тогда люди исправляют свои ошибки, а небесные сволочи даруют силу другим, чтобы подмести за собой? Чжун Ли не знает, сколько сидит так, обнимая Хайтама. Он уже даже не плачет, лишь иногда дёргается от не хватающего воздуха и покачивает их из стороны в сторону. Пожар должен был бы их обхватить, но он так и не осмеливается тронуть убитого горем мужчину. Когда огонь прекратил впиваться красными ручьями в небо, оно будто озарилось и просветлело — может быть это из-за того, что ужасная ночь прошла и на смену ей пришло утро. В любом случае это уже не важно. Чжун Ли уже ничего не чувствует. Его все положительные эмоции погибли также тихо и без лишних слов, как мужчина на его руках. А затем сбоку опять что-то сверкает, ярко привлекая к себе внимание, и Чжун Ли вяло смотрит в ту сторону, не особо-то и интересуясь, что там произошло. А там снова лежит дар Селестии, такой весь чистенький и аккуратненький, будто его вовсе и не кидали в необычный огонь. Чжун Ли берет его свободной рукой, другой прижимая Хайтама к себе. Божественный предмет висит в воздухе над его ладонью, и светится, но уже не так ярко, как в первый раз. Будто боится навлечь на себя гнев своего нового хозяина. Он станет Архонтом, но не для того, чтобы исправить чужие ошибки — он сделает все, что сможет для новых жизней, чтобы они никогда не почувствовали то, что пришлось пережить Чжун Ли. Сердце Архонта рассыпается на его ладони мелким золотом, а у Чжун Ли в голове лишь одна мысль: Даже высший дар не сможет вернуть ему дорогого человека.

***

Начинает смеркаться. Небо окрашивается в огненные тона — трудно сказать, по какой причине: то ли из-за того, что землю пожирают пожары и дым, то ли простое природное явление. Но тут однозначно спокойней, чем внизу. Сквозь гущу облаков весь ад, происходящий на земле, очень хорошо виден, но Моракс не особо зацикливается на этом. Гуй Чжун тоже погибла. Все люди и не совсем, покинули этот мир, оставив Чжун Ли одного. Она была добра к нему и снисходительна. Поддерживала и помогала ему забыть о том, что произошло пару тысяч лет назад. Чжун Ли правда ценит ту доброту, которую она ему подарила, но никогда не сможет забыть человека, чью жизнь так безжалостно забрали, не дав вкусить ее полные прелести. И тогда, когда теряешь абсолютно всех, понимаешь одну вещь, которая никак не помогает убрать тот груз, с тяжестью лёгший на уставшие от войны плечи: сколько бы людей не приходило и уходило в его жизни, Чжун Ли видит, что все не те. Кто-то слишком яркий, кто-то наоборот — слишком тихий и скромный; кто-то слишком молчаливый, а кто-то громкий. И нет больше той золотой середины, которая была свойственна Хайтаму. Каждый раз, стоило Чжун Ли завести новые знакомства, как его пожирало противное осознание, которое даже на секунду не оставляло его в покое, словно назойливый комар в жаркую летнюю ночь — он пытается найти замену. Пытается, оправдывая себя, что сможет найти человека лучше и забыть его, но все попытки оказываются тщетны. Может, дело в том, что Чжун Ли плохо старается, или в том, что даже спустя столько лет не смог забыть то, что произошло, что не смог отпустить. Ну не может он сделать это. Не может. Лишь та боль, которая сдавливала его очень долгие годы немного улеглась, но это не значит, что она стала менее ощутимее. Это не значит, что он забыл. И Чжун Ли ужасно устал от этого — устал искать образы, которые так сильно будут напоминать ему Хайтама. Устал от одиночества и убивающей его тоски. Сейчас идёт война — и разве это не идеальный шанс, чтобы уйти от тех чувств, тяжелой тяжестью поселившиеся в теле Чжун Ли? Почему он тогда так отчаянно старается выжить? Почему он сражается за себя, каждый раз находясь на грани жизни и смерти, все равно выходит живым? Почему? Для чего? Он потерял свой народ, его территории, когда-то сотворенные его же руками, тоже не обошли стороной войну — выглядят такими же, как и он сам: потрёпанные, грязные, разрушенные, сожженые, убитые горем и болью. У него не осталось друзей, знакомых, так почему он продолжает жить? Для чего он делает это? Для себя? Но какой прок от того, что он будет жить, продолжать ходить по землям? Также наивно надеяться, что найдёт человека, который сможет ему помочь выбраться из той тьмы сознания, в которую он с каждым днём все глубже и глубже проваливается? Почему он так зациклился на том, чтобы найти себе кого-то, кто станет смыслом его жизни? Кто сможет ему помочь и подарить счастливые моменты, которые он обязательно будет хранить в своей памяти, словно дорогой нефрит. Почему он не может стать для себя тем самым дорогим нефритом? А почему не может? Чжун Ли может. Он прожил уже очень много, слишком много потерял и приобрёл, лишь надо набраться больше сил и веры в себя, и тогда обязательно все получится. Моракс справится, конечно же, он обязательно справится. Ведь чтобы стать сильнее, надо отдать что-то взамен, а он и так отдал самое дорогое, что было у него в его бесконечной жизни. Он выйдет из войны живым, заново отстроит свои территории, посадит саженец маленького населения, и будет наблюдать как его почитатели будут расти и развиваться. Будет им помогать и защищать. Подарит им счастливую жизнь, и выполнит обещание, которое дал себе, когда принял гнозис в свои руки. Но даже такой план ни на долю не сбавляет груз на душе. На ошибках учатся, но это не значит, что их забывают. Отчасти это то, что заставляет людей двигаться дальше, заставляет сделать себя лучше, но иногда так бывает, что иррациональный страх повторить ту же ошибку берет своё — и ничего этот человек не делает. Продолжает корить себя за совершенную ошибку, тонет в бездонной пучине мыслей и чувствах. И Чжун Ли очень сильно не хочет наступать на те же грабли. Он не хочет заново переживать то, что до сих пор находится в душе. — Ты же знаешь, что бояться - это не признак слабости? — всплывает в голове Чжун Ли то, что однажды сказал ему Хайтам, — А вот если ты боишься что-то сделать, что обязательно повлияет на твою судьбу в дальнейшем или в ближайшем времени - то это да, это будет считаться за слабость. Чжун Ли мягко смеётся, улыбка трогает его губы все то время, что он проводит с мужчиной: — Хайтам, я не вижу здесь какой-то логики… — Значит, ты по-настоящему не боялся сделать какой-то особый шаг. Чжун Ли хмурится: — Возможно… А… А что насчёт тебя? Ты боялся по-настоящему? Брови Хайтама, которые и до этого были нахмурены, кажется, сильнее напрягаются, а на лице его описывается такой тяжёлый спектр эмоций, что Чжун Ли невольно хочется закрыть эту тему и больше никогда не поднимать. — Я слабак. Единственное, что он говорит, и в эту же секунду между ними повисает тишина. Тяжелая и давящая, Чжун Ли хочется что-то сказать, но не знает, что именно. Такое ощущение, что он упускает какую-то важную деталь. И от этого осознания становится ещё тяжелее. А Чжун Ли так и не узнал, что так тяготило Хайтама. Он перемещается на землю, когда чувствует, что не может больше парить в облаках. Падает коленями на высохшую почву, ударяется, но совершенно не обращает внимание на пронзившую боль — она буквально ничто, по сравнению с тем, что сейчас находится у него на душе. Ее будто стискивают когтистыми руками, протыкают острыми предметами сотни раз, и Чжун Ли даже не сопротивляется. Позволяет делать себе больно, чувствуя, как из глаз снова текут слёзы. Он никогда не сможет забыть, никогда не сможет простить себя, потому что Чжун Ли должен был быть тогда быстрее. Должен был забрать Хайтама, а не сидеть с ним на земле. Он дурак, полный идиот, как он может надеяться на лучшее, когда все, что происходило в прошлом, разрушилось по его вине? Как он может желать возвести народ и новый город, если старый стёрт с лица земли? По его же вине и ошибке, из-за его же страха. Чжун Ли падает в прямом смысле лицом в грязь, предварительно поставив руку, чтобы не испачкаться. Пальцы сжимают сухую землю, а слёзы так и продолжают литься из глаз, тихие всхлипы скромно выходят из горла. Как же он устал. Как же сильно он хочет, чтобы это все закончилось. Чжун Ли так хочет отключить свои эмоции и воспоминания, стать сильнее и ничего не бояться. Хочет забыть Хайтама, но с другой стороны совершенно не хочет этого делать — воспоминания с Хайтамом — единственное, что заставляет его сражаться за свою жизнь дальше. Чжун Ли не сможет отпустить его. Никогда. И пусть он будет слабаком, но все равно каждый раз будет вспоминать человека, который даже спустя столько времени является для него гораздо больше, чем просто друг. И хоть его чувства не были взаимны, и Чжун Ли мучился от неразделенной любви, это не отменяет того факта, что Хайтам был самым близким для него человеком. И ему так больно. Чжун Ли плачет, чувствуя, как все внутри него как-будто тоже все болит и ноет, тоже желает, чтобы это все поскорее закончилось. Он сможет подарить себе конец. Станет простым смертным и при первой же возможности попадёт в ее лапы. И с такой мыслью Властелин Камня потянулся грязной рукой к некогда белым одеждам, золотое свечение слабо появляется возле его груди, такое же слабое, как и его хозяин, а затем повисшую тишину в месте, в котором оказался Моракс, разрывает отчаянный крик боли и горя, и в руке появляется небольшой предмет с божественной мощью. Моракс смотрит на него и думает о том, что не надо было тогда его брать в свои руки. Он ничего не смог сделать из того, что хотел. Выпрямляется на земле и выкидывает божественную безделушку прочь. Сбившееся дыхание и тихие всхлипы так и слышатся с сидящего на земле молодого человека. Внутри все горит и болит, будто в который раз безжалостно врывали из Чжун Ли сердце. Поэтому он сравнивает эти ощущения так, потому что он уже пережил такое однажды. — Почему это все происходит? Архонты, почему это происходит? Помогите, пожалуйста, помогите нам, простому народу! Что мы сделали? Что мы такого сделали, что должны смотреть на то, как вы рушите наш дом? Вы убили моего ребёнка! Архонты, вы сделали это! Убили маленькую жизнь, которая даже ничего не успела сделать в этом мире! Вы лишили меня ребенка, как мне жить-то теперь? — надрывно плача, кричит какая-то женщина, держа на руках небольшой свёрток из потрёпанного мешка. Моракс делается невидимым, резко замолкает, чтобы его не услышали. Осматривается, только сейчас понимая, что оказался в какой-то деревушке. Скорее всего это именно она, но сказать на данный момент, что это, очень сложно — лишь пара-тройка развалившихся домов показывает, что здесь действительно кто-то был, но судя по тому, что сейчас Властелин Камня видит перед собой, то кто-то до сих пор здесь живет. Отчаянные крики женщины до сих пор стоят в ушах Чжун Ли, хотя сейчас она просто стоит и плачет, прижимает к себе маленький свёрточек и изредка поглядывает на небо. И эта картина кажется ему такой знакомой, до ужасной боли она ему знакома. Когда он так же кричал на Архонтов, держа в своих объятиях ослабевшего Хайтама. Не только ему одному тяжело. Люди тоже страдают, хотя они совершенно не причастны к этой войне. Так же было и с Чжун Ли. Он смотрит на эту женщину и видит в ней себя. Опускает голову, разглядывает под собой сухую землю, пару капель падают на неё, и она тут же намокает, и Чжун Ли даже ей завидует — чужие слёзы боли подарили ей крохотный шанс на жизнь. Сбоку слышится слабый кашель, тихий, но настойчивый, будто тот, кто только что издал этот звук, желает привлечь к себе внимание. Моракс вскидывает голову и поворачивает ее в сторону звука, и видит перед собой маленького мальчика, которому не больше восьми лет: он выглядит грязным, уставшим и исхудавшим… И Чжун Ли с екнувшим сердцем превращается в статую. Этот мальчик так похож на Хайтама… Такие же глаза, тёплого зелёного цвета с красной крапинкой, в которых плещется до боли знакомые искры обеспокоенности, такого же цвета волосы, правда, спутанные и в местах даже виднеются веточки и засохшие листочки. Уверенный размах плечей и острая осанка, которую держит этот мальчик, желая показать, что он не потрёпан жизнью, что не скажешь о его внешнем виде. Мальчик смотрит точно на него, вытягивает руки чуть вперёд, по направлению к Чжун Ли, и смотрит точно в глаза. А Властелин Камня так и сидит на земле, ошеломлённый, и плакать даже перестает от спектра эмоций, которые внезапно охватили его. Это же не может быть он. Это невозможно. Тем более Чжун Ли скрыл себя от простого народа, его невозможно увидеть обычному человеческому глазу. Мальчик ещё ближе подходит к нему и протягивает руки, в которых держит маленький кусочек хлеба, который выглядит не совсем уж аппетитно: пожелтевший в некоторых местах, загрубевший, и даже виднеются маленькие пятнышки начинающей разрастаться плесени: — Мама говорила, что когда болеешь, надо много кушать и спать, — мальчик делает ещё один несмелый шаг и протягивает несчастный кусок хлеба. Моракс хлопает глазами. Его будто парализовало. — Ты… меня видишь? — совсем тихо говорит он, почти не слышно, но мальчик активно кивает головой и присаживается на корточки возле Гео Архонта, впихивая в его руки хлеб. Только сейчас Моракс будто просыпается ото сна, и возвращает в маленькие ручки мучное изделие. — Я не голоден. Маленькие сероватые бровки хмурятся, а затем едва заметная улыбка трогает губы мальчика. Он разламывает кусок хлеба напополам и даёт одну половину Мораксу. — Не скромничайте. Сейчас всем очень тяжело и надо друг другу помогать. И вы так кричали… Вам, наверно, очень плохо из-за вашей болезни? В его руках снова появляется хлеб и Чжун Ли не спешит его отдавать. Только вот, о какой болезни говорит этот мальчик? И почему он его видит? И, судя по всему, мальчик видит его смятение на лице, поэтому объясняет: — Ваши руки… Они выглядят не такими, как у здорового человека… Поэтому я решил, что вы болеете. Я никогда раньше не видел таких болезней… — Он мнётся, опускает глаза в землю и тихо произносит, — а… вы можете сказать, как она называется?… Чжун Ли ведёт правой рукой по левому предплечью, неосознанно пытаясь скрыть свои руки, и эти попытки, конечно же, оказываются тщетны. Как ему объяснить, что это не болезнь, и что сейчас на высохшей земле сидит никто иной, как само божество? Поэтому он решает ляпнуть первое, что попадает ему в голову: — Х… кхм… это не болезнь, я просто таким родился. Мальчик тянет понятливое «аааа», а Чжун Ли хочется закричать и снова разреветься. Он так сильно похож на Хайтама… — Аль, ну куда ты подевался! Клянусь, если ты сейчас же не явишься, то тебе очень не поздоровится! — Из кустов слышится громкий голос какого-то мужчины и мальчик подпрыгивает и вскакивает с корточек. Быстро запихивает небольшой кусок хлеба за пазуху и поправляет на себе кофточку. — Простите, но мне надо срочно бежать. Не сидите на земле, а то и вправду можете заболеть! И убегает, махая на прощание худенькой ручкой. Чжун Ли, вопреки всему, ложится на землю и чувствует, как в груди снова поднимается это противное чувство горечи и боли. И лежат на земле два убитых горем: одна женщина, что потеряла ребёнка и божество, что окончательно сдалось в попытке выжить на войне Архонтов.

***

Чжун Ли вышел из просторного зала, в котором стоит непрекращающийся гул из голосов Архонтов и их фамильяров, чувствуя, что больше не может находиться в том душном помещении. Выходит на небольшой балкон, и вид с этого места разворачивается невероятной красоты: бескрайние горы, пытающиеся достать до самих небес выглядят чёрными пятнами на фоне темного ночного неба, редкие звёзды мелькают на бездонном полотне. Ветер мягко огибает фигуру Гео Архонта, словно старясь успокоить и облегчить его лёгкие терзания. Чжун Ли складывает руки на пояснице и смотрит на успокаивающий глаза пейзаж. Война Архонтов прекратилась ещё давно, но только сейчас почему-то решили собрать всех оставшихся Архонтов за застольем. Выжили только семеро, самые сильные и выносливые, и согласились они жить в мире и согласии, не нападать на чужие территории и учинять какие-либо беспорядки, которые ненароком смогут повторить то, от чего так сильно все пострадали. Мораксу самому себе трудно объяснить, как он смог выжить тогда, когда окончательно и бесповоротно сдался. Это было очень тяжелое время, которое он не хочет вспоминать. Из раздумий его вырывает открывшаяся позади него дверь, и Чжун Ли поворачивается в ту сторону, замирает, не в силах вымолвить ни слова, не может даже элементарно вздохнуть, а моргнуть то и подавно — вдруг пропадёт? — Я же обещал, что всегда буду возвращаться, — говорит Хайтам и закрывает аккуратно за собой дверь. И смотрит своими прекрасными глазами точно на Чжун Ли: и искры в них бликами играются, и улыбка, самая любимая и родная, трогает его губы. А Чжун Ли пошевелиться не может, не знает, взаправду это или нет. — Хайтам… это правда ты? — тихо шепчет, когда, наконец, отмирает. В глазах стоят слёзы. И стоило Хайтаму кивнуть головой, как они вдвоём срываются и бегут друг к другу на встречу: Чжун Ли обвивает своими руками его шею, рукой вплетается в серую макушку, сквозь ткань перчаток чувствуя шёлковые пряди. Заходится рыданиями и всхлипываниями и слышит, как Хайтам тоже плачет, очень крепко прижимая к себе. Чжун Ли не верит. Он не верит, что сейчас в его объятиях живой Хайтам, живой и тепленький, который плачет, временами затыкаясь, словно пытается скрыть такие сокровенные эмоции. Он будто во сне, в очень хорошем сне, и, на самом деле, он видел такие очень давно. И даже если это сон, то пусть он никогда не заканчивается. Чжун Ли спросит у Хайтама, что произошло, чуть позже. Сейчас они оба, в любом случае, ничего не смогут друг другу сказать — плачут, всхлипывают и захлебываются слезами. Чжун Ли крепче прижимает к себе Хайтама, гладит по голове и чуть покачивает их из стороны в сторону, желая успокоить, и даже непонятно кого — его или себя. Все будет хорошо. Если это правда Хайтам, то у них все точно наладится.