Любовь нечаянно нагрянет

После взбучки, полученной от Чжао Юньланя, возмущённый Ло Фушэн мотался по городу, стараясь успокоиться: спешка в таком деле не приведёт ни к чему хорошему. Ноги сами привели его в достаточно прилично выглядящий бар при гостинице Nine Kings. Вспомнив, что Хань Чэн оставил ему телефон, он решил написать. Рабочий день давно закончился, но Хань Чэн продолжал сидеть, тупо пялясь в экран. Он даже извинился перед Линь Цзином, тот только махнул рукой — не было премий и не будет, всё равно бы где-нибудь накосячил, не стоит переживать. Но Хань Чэн решил, что будет приносить ему завтрак. От размышлений отвлёк сигнал телефона: «Выпьем?» — коротко и информативно. «Согласен, где?» Ло Фушэн прислал локацию, криво ухмыльнулся и заказал у бармена виски. Хань Чэн заказал такси и через полчаса подсел к Ло Фушэну. — Мне то же самое, — он кивнул бармену. Они молча выпили. Ло Фушэн рассматривал чем-то расстроенного Хань Чэна. — Проблемы? — Да не то чтобы… Сам виноват, если честно. Не просчитал последствия своих действий, решил, что самый умный, — он усмехнулся и залпом выпил виски. — Получил нагоняй от начальника. Даже от двух. Многовато за один день, не думаешь? — он попросил бармена повторить. — Понимаешь, меня попросили помочь в расследовании, преступник попался умный, тщательно подставлял другого человека, поймать его можно было только за руку. Ну, я поймал. Почти. Хорошо, что все остались живы. Ло Фушэн подумал, что ему чертовски везёт на полицейских в ближайшем окружении. — Нагоняй — это неприятно, но раз ты говоришь, что сам просчитался, это можно пережить. — Всё можно пережить, кроме смерти, — ухмыльнулся Хань Чэн. — Я подвёл обоих своих начальников. Думаю, шансы на личную жизнь у меня резко уменьшились. А с тобой что? Не выглядишь счастливым. — У меня веселее. Я шёл по своим делам, на меня напали трое, и я же оказался виноват! Представляешь?! — Как это типично — обвинять жертву. Ты что-то сделал не так, раз на тебя напали. Не там шёл, не так смотрел, слишком громко дышал. Ненавижу! — Меня доставили в полицейский участок. Даже объясниться не дали! В камере на меня какой-то придурок полез, я что, должен был сидеть и ждать, пока меня начнут бить? — найдя понимающего слушателя, продолжил рассказывать Ло Фушэн. — Ну я ответил, это ничтожество выплюнуло зуб и завопило, что я сломал ему челюсть. Хотел бы сломать — сломал. — Не сомневаюсь, — кивнул Хань Чэн. — Видел твои шрамы. Впечатляет. — Мои шансы на личную жизнь вообще исчезли, ибо мой объект интереса вытащил меня из камеры, — фыркнул Ло Фушэн. — О? Рыцарь спас принцессу? Это так романтично, и почему тогда ты пьёшь со мной, а не с ним? — Как ты угадал, он меня именно принцессой и называл, а вытащив из камеры, не дал даже объясниться — наорал и заявил, чтобы я прекратил влипать в неприятности. Будто бы я нарочно! Шёл, никого не трогал, на меня напали, и я же виноват остался. Он велел мне убираться с глаз долой, поэтому и пью с тобой, а то ты против? — Я же здесь, — ухмыльнулся Хань Чэн. — Не против. Всё лучше, чем пить в одиночку. Ты хотя бы можешь позвонить и объясниться, сказать, что произошло недоразумение, что вообще-то на тебя напали. А я даже в глаза не могу посмотреть. И повода для встречи больше нет. Даже пропуск аннулировали, дело закрыто. — Ты знаешь, где он работает, если ты полицейский, можешь найти его адрес, прийти и попросить выслушать, если действительно понимаешь, что это твой человек. Я вообще пытаюсь вбить клин между ним и… А, неважно, давай выпьем ещё. Ганбэй*! — Нет, я и так воспользовался служебным положением и подставил человека. Ты не представляешь, как он на меня смотрел. За похороны личной жизни, — Хань Чэн поднял бокал. — Так что ты пытаешься сделать? — Он нравится не только мне, но и тому, кого я знаю, — чуть увильнул от истины Ло Фушэн. — Но у них ничего серьезного, друзья, и все дела. — Удачи. Пусть хоть у кого-то из нас всё получится. Кажется, профессор невзлюбил меня с первой встречи, я думал, что смогу показать себя с лучшей стороны, но только всё испортил. Может быть, стоило сразу заказать бутылку? Чья была идея снять номер, Ло Фушэн уже не помнил, они как-то очень плавно переместились из бара в номер, с хорошим, кстати, видом и парой бутылок отменного алкоголя. Хань Чэн был похож на Чжао Юньланя, а Ло Фушэну очень хотелось немного человеческого тепла. Поймав его пристальный взгляд, Хань Чэн спросил прямо: — Чего ты хочешь? — Займись со мной любовью, — последовал честный ответ. Возможно, виноват был алкоголь, или просто напряжение дня искало выход. В другой раз Хань Чэн бы сказал, что это очень плохая идея, а сейчас не мог найти аргументов. Должно же сегодня случиться что-то хорошее. Если закрыть глаза, можно представить, что рядом с ним Шэнь Вэй. Хань Чэн начал раздеваться. Ло Фушэн, увидев, что ему не спешат бить лицо за столь откровенный подкат, решил брать то, что дают, и поспешил избавиться и от своей одежды. Трудно было назвать любовью то, что они делали: злые поцелуи-укусы, борьба за первенство в кровати. В какой-то момент Хань Чэн почувствовал, что Ло Фушэн сдаётся — он вдруг замер под ним и подставил горло. Хань Чэн ласково поцеловал его в шею и потянулся за презервативом. В конце он был слишком пьян и слишком измотан, чтобы уходить. Они уже ночевали вместе, номер оплачен на всю ночь. Хань Чэн выкинул презерватив, обнял полусонного Ло Фушэна и закрыл глаза. Ему виделась мягкая улыбка Шэнь Вэя, его ловкие пальцы, перебирающие пробирки. — Шэнь Вэй, — прошептал он и уснул. Ло Фушэн подумал, что он идиот. Хань Чэн же говорил о профессоре, значит, вот почему он согласился — они с братом похожи. Смешно, он всего лишь суррогат, замена. Ло Фушэн горько улыбнулся, обнял подушку — Хань Чэн отвернулся во сне — и постарался заснуть. *** Чжао Юньлань долго стоял в чайном магазине, выбирая подарок для Шэнь Вэя. Предстояло извиниться за брата и скандал. Наконец он просто решил купить самый дорогой чай, всё равно в этом ничего не понимает. Потом долго стоял перед дверью, не решаясь постучаться, а когда поднял руку, дверь открылась. Чжао Юньлань протянул вперёд коробку с чаем. — Прости. Шэнь Вэй выслушал вопли недовольства от руководителя лаборатории, ректора химического факультета, вынужден был пообщаться со службой безопасности и лично позвонить семье пострадавшего декана. Он меньше всего хотел видеть Чжао Юньланя сегодня! Но его покаянное выражение на лице и упаковка «Те Гуаньинь»** в руках изменили его мнение. — Входи. — Наверное, ты меня сейчас ненавидишь, прости-прости-прости. Сяо Чэн раскаивается, выглядит, как побитый щенок, — Чжао Юньлань изобразил щенячий взгляд. — Я не оправдываю его, он должен был согласовать операцию, а не действовать в одиночку, но в одном он всё же был прав — этот ваш воришка действительно умён. — Чем ты думал, отправляя ко мне вчерашнего стажёра? — Шэнь Вэй забрал драгоценный чай и поставил воду кипятиться. — Ты знаешь, что он был у меня в последней группе курсантов? Уже там демонстрировал свой характер. Почему ты не предупредил его об особенностях дела? Субординации, в конце концов? — Шэнь Вэй заварил чай по всем правилам, сначала обдав его крутым кипятком и лишь затем заварив чайные листья. — Хань Чэн был лучшим на курсе, его прозвали Гением не просто так. Согласен, метод сомнительный, но он вычислил преступника! А субординация… Это у нас семейное, никто не знает этого слова. А что он натворил? Ты не рассказывал, что у вас были проблемы с ним. — Вычислил преступника? — Шэнь Вэй разлил чай и постарался успокоиться. — Замечательно, но почему не доложил о результатах? — он втянул носом терпкий аромат и подул на горячий чай, желая пригубить. — Семейное? Что ты имеешь ввиду? — Хей, а ты не заметил фамильного сходства? — удивился Чжао Юньлань. — Мы кузены. После гибели мамы её сестра забрала меня к себе, мы росли вместе. Учились, правда, в разных академиях — боюсь, ни одна бы не выдержала совместный натиск Гения и Раздолбая, а вот в спецотдел он впишется отлично. — Он твой младший брат?! Выросли вместе? Но вы же совершенно разные! Проблемы с ним были у меня, он ещё на курсах пытался привлечь мое внимание, а при совместной работе перепутал меня с трепетной девицей, решив поухаживать! — Шэнь Вэй, ты ранишь меня! — Чжао Юньлань театрально схватился за сердце. — Он написал, что начальник у него красавчик, я решил, что речь обо мне, ах, как я мог так ошибаться и пребывать в иллюзиях! Но, — он снова принял серьезный вид. — Надо признать, у диди хороший вкус. Ты действительно красавчик. И то, что ты не трепетная девица, не значит, что за тобой нельзя ухаживать! Что за дискриминация? — Чжао Юньлань! — возмущенно сверкнул глазами Шэнь Вэй. — О каких ухаживаниях может идти речь, когда мы оба работали, а перед ним была поставлена серьезная задача! — Сяо Вэй, не сердись, он хотел доказать мне или тебе, точно не могу сказать, что справится. Он справился. Этот ваш профессор Дун тот ещё мерзавец, именно его ключ скопировали для доступа в лабораторию, но как доказать, кто именно это сделал, не поймав за руку? Сяо Чэн превысил полномочия, как подумаю, что на месте пострадавшего мог оказаться он, так готов сам позвонить тётушке, она у нас мастер наказаний. Но он сумел вычислить и доказать, что воровал не профессор Дун. Шэнь Вэй кивнул, он сам недолюбливал коллегу за его поведение, высокомерие и скотское отношение к аспирантам. — Выпей чаю, это действительно прекрасный сорт, как ты сумел его приобрести? Он практически моментально исчезает с прилавков. — Наверное, мне повезло, очень хотел загладить вину перед тобой. Что я ещё могу сделать? Отчёт уже передали руководству университета. — Вы нашли того, кто помогал похищать редкие реактивы и наносил ущерб репутации лаборатории? — Да. После скандала в университете отправили к нему патрульных. Иногда интернет — зло. Парень работал в компании GHTV, они устанавливали камеры, а он подчищал данные за вашим вором. — А он назвал причину? Почему он помогал вору? Это же биотерроризм, им может грозить вышка. — Продавали только малую часть, основное стоит в шкафчике вашего профессора. Ребята хорошо подготовились. Профессор Дун годами воровал идеи, но это труднее доказать, а вот воровство химических реактивов — громкое дело, репутации профессора пришел бы конец. — Его репутации и так конец, — горько сказал Шэнь Вэй. — Перед уходом домой я имел глупость зайти в сеть, полюбуйся, — он дотянулся до телефона и открыл страницу в Байду. Видео уважаемого профессора с молодым парнем, видео, как этот профессор на индивидуальной консультации прямым текстом говорит о взятке, статьи, якобы написанные профессором, и выдержки из черновиков аспирантов, студентов, отчисленных якобы за неуспеваемость. — У твоего брата просто талант, мы хотели без особого шума спровадить его на пенсию, теперь же шума столько, что даже беруши не помогут. — Знаешь, вот мне этого профессора совершенно не жалко. Но если хочешь, я позвоню тётушке, сяо Чэн мне ещё за гастрит должен! — За какой гастрит?! — Какой гастрит? — Чжао Юньлань с невинным видом рассматривал потолок. — Так что с профессором? — Чжао Юньлань! Не заговаривай мне зубы! Ты не говорил мне, что у тебя был приступ гастрита, о котором знают твой брат и твоя тетушка, но не я. — Сяо Вэй, всё уже в порядке, тебе не стоит беспокоиться. Брат — мой экстренный контакт, ему… ему позвонили из больницы, массовое отравление в ресторане, помнишь? Это спровоцировало приступ, тётушка увидела новости и позвонила Хань Чэну, а он сдал меня маме, теперь мы вынуждены идти на концерт в конце месяца. Я просто слушаю, а Хань Чэну придётся отдуваться на сцене. Но если ты считаешь, что он недостаточно наказан, я позвоню тётушке и расскажу, что её сын пытался самоубиться максимально болезненным способом. Правда, боюсь, мне тоже влетит за то, что не уследил. — Хань Чэн играет? На чём? Что за концерт? Я люблю музыку. — О, так у диди будет шанс поразить тебя? Он играет на пианино. Тётушка и меня пыталась приучить, но мне слон ухо отдавил. — Медведь. — Нет, мне — слон, так тётушка говорила. Когда он заявил, что поступил в академию, но не музыкальную, а полицейскую, меня спасло только то, что я был на сборах. Тётушка страшна в гневе. — Боюсь представить. Что это должна быть за женщина, чтобы её боялся сам Чжао Юньлань, — фыркнул успокоившийся Шень Вэй — чай воистину оказал волшебное действие. — Тебе бы она понравилась. Невысокая, хрупкая. Скрипачка. У неё очень цепкие пальцы, — Чжао Юньлань отвёл взгляд. — Сестра моей мамы. Они были очень близки. — Я с удовольствием с ней познакомлюсь и послушаю её игру, как и твоего диди. Когда будет концерт? — Шэнь Вэй постарался уйти от болезненной темы. — В конце месяца, не помню дату. Но тётушка не даст забыть. Буду рад, если ты пойдёшь, не дашь мне уснуть. А я обрадую диди, он и правда очень расстроился из-за сегодняшнего. Главное, чтобы от радости, что ты будешь слушать его, не разнервничался на концерте. — Пусть для него это станет сюрпризом. Тогда я почувствую себя отомщенным. — Но после этого простишь и позволишь ему ухаживать за тобой? Серенады под балконом, цветы в лабораторию… От необходимости отвечать отвлёк жалобный звук, издаваемый желудком Чжао Юньланя. Шэнь Вэй, вперив в него грозный взгляд, спросил: — Когда ты ел в последний раз? — Сегодня было не до еды, — честно признался Чжао Юньлань. — Я обещал тётушке, что буду напрашиваться к тебе на ужин каждый вечер, вот, исполняю обещание, напрашиваюсь! — Ты абсолютно невозможен! — покачал головой Шэнь Вэй. — Я даже не начинал готовить. — Вот, значит, я напросился заранее, чтобы у тебя была возможность отказаться или приготовить на двоих.