утро, унесшее в рай.

— господин, ваш чай готов, — стучит Тома в двери, склонив голову. Возражений насчёт его присутствия не последовало, поэтому управляющий спокойно зашёл в покои молодого комиссара. — не помню, чтобы просил чай, — щурится мужчина, легко улыбаясь вошедшему. — вы не так давно вернулись в имение и наверняка устали, да и, зная вас, вы в скором времени обратились бы ко мне с этой просьбой, — с неловким смешком излагает слуга, оставляя поднос на специальном столике. Он берет чашку и ставит ее перед господином. — вы напряжены, — скорее для себя проговаривает Тома, вставая за чужой спиной. Он надавливает на поднятые плечи и слышит шипение, таким образом получая ответ на свое любопытство. — господин, не могли бы вы сделать мне одолжение? Возможно, будет трудновато, но, прошу вас, расслабьтесь настолько, насколько сможете, — тихо говорит управляющий, осторожно оглаживая плечи старшего. Дождавшись отдачи, Тома довольно улыбается, приступая к задуманному. Только он может самовольничать по отношению к Аято, лишь ему дозволено больше других, он может поступать так, как считает нужным. Глава клана лично сказал ему об этом некоторое время назад, наверное, он доволен работой чужестранца, резко появившегося в имении. Парень заметил особое отношение еще тогда, когда его назначили управляющим кланом, хотя он был совсем зелен в то время, да и кто-то другой явно больше подходил на эту роль хотя бы потому, что является более опытным. Как сказала госпожа Аяка: «брат заметил в тебе что-то особенное еще с первой встречи; он видит, что ты станешь для нашей семьи самым близким человеком» — это Тома запомнил на всю жизнь, наверное. — если будет больно, пожалуйста, не молчите, — заботливо молвит чужеземец, пытаясь нащупать те самые точки, что напряжены больше всего. Долго искать не пришлось, молодой господин дал знать о боли понятным способом, он схватился за чужую руку, заставляя остановить процесс. — извините, — виновато отозвался Тома, вздыхая. Так дело явно не пойдет, нужно уделить начатому должное внимание. — вам нужно раздеться и лечь на постель. Пока вы в сидячем положении, ни мне, ни вам лучше не будет, — управляющий поворачивает голову, заглядывая за ширму. Ложе в прекрасном состоянии, служанки позаботились об удобстве и комфортном сне своего господина, значит, сменить местоположение Камисато сможет прямо сейчас. Больше всего Тома любит часть, когда предстоит помочь Аято раздеться. В основном лишь он и занимается этим, чем крайне доволен, ибо осознание, что такая. Интимная для Томы работа, принадлежит лишь ему, несомненно вызывает радость. В отъезды Камисато не может брать с собой верного слугу, поэтому в такие, довольно частые моменты, рыжевласый расстраивается, заливаясь чувством, похожим на ревность. Но он понимает, что не имеет права ревновать своего господина к людям, выполняющим такую же работу, за которую им платят. Если говорить о чувствах, которые испытывает Тома рядом с Аято, закончить получится нескоро: это восхищение, гордость, изумление, искренность, комфорт… вместо того чтобы продолжать, можно сказать, что тома влюблен в своего господина. В сей обществе это называется «запретная любовь», поэтому никто не должен знать о мыслях в голове управляющего кланом. Наверняка над ним бы посмеялись, узнав об этом, приговаривая: «на что ты надеешься? Простолюдин из другой страны и властный Камисато Аято, управляющий комиссией Ясиро; и клан, носящий его фамилию» — а Тома ни на что не надеется, он осознает всю абсурдность ситуации и молча утопает в собственных чувствах, каждый раз мысленно извиняясь перед возлюбленным за извращения, которыми занимается, думая о нем. — на вашем теле появились новые ссадины, неужели приходилось вступать в бои? — интересуется слуга, скрывая беспокойство ровным тоном. — знаю, я обещал не дать ранить себя, извини, — закрывает глаза Аято, позволяя себе немного налечь на Тому. — вам не нужно извиняться, — проводит ладонью по мягким волосам господина, показывая, что тот может спокойно держать голову на его плече. Подобная близость невероятна, сердце трепещет. Порой даже такому стойкому и важному человеку, как Аято, требуется поддержка; тот, на кого можно положиться (в прямом смысле) и просто вместе постоять вот так, практически в обнимку. — я попрошу не беспокоить вас завтра, вы должны отдохнуть, иначе навредите своему здоровью. Отказы не принимаются, прошу меня простить, — поджимает губы и осторожно распускает и без того хлипкий хвост старшего, заставляя его волосы рассыпаться на собственных плечах. Сейчас господин кажется таким хрупким, он просто растаял в руках управляющего, показывая полное доверие. Это заставляет Тому как-то глупо улыбаться и фантазировать о взаимных чувствах. Мужчины простояли минут пять, ничего не делая, а затем переместились на постель, такую мягкую и прохладную, как и любит комиссар. Сейчас он в который раз лежит перед слугой в практически обнажённом виде, лишь белье перекрывает его интимные места, но чужеземец точно наврет, если скажет, что никогда не видел господина нагим. Его тело безупречно, как и он сам, даже шрамы символизируют душу Аято, — она долго страдала и терпела, но шрамы на то и шрамы, чтобы всегда напоминать о прошлом и видеть, что даже самая глубокая и сильная рана рано или поздно затягивается. — в этот раз обойдёмся без масел, — шепчет Тома, опуская руки на широкие плечи Камисато, что несут на себе огромную тяжесть. Теперь массировать гораздо легче. Процесс длился недолго, но слуга вложил в этот массаж все свои остатки сил, с уверенностью считая, что сделал Аято легче. — господин, вы уснули? — интересуется Тома, но в ответ получает лишь молчание. Улыбка сама всплыла на лице управляющего, контролировать в такой момент эмоции невозможно: Камисато спит прямо перед ним, словно беззащитный ребенок, чувствующий тепло матери. Тома склоняется на подушку господина и пальцами, с максимальной аккуратностью, убирает волосы с его лица. — прекрасен, — томно шепчет рыжевласый, позволяя себе провести рукой по щеке спящего. Его кожа нежна, губы тонкие, бледно-розовые, веки подрагивают, брови немного сведены, — это безумно красиво, но самым любимым на лице Аято является родинка под губой. В самых сокровенных мечтах тома желает коснуться ее своими губами, но это что-то ряда фантастики. Управляющий сам не понял как загляделся на «запретный плод», что безумно сладок и не менее желанен. Глаза уже начинают слипаться, дел днём было достаточно много, да и завтра немало. Нехотя поднявшись с места, Тома поправил одеяло мужчины и погладил его по голове, наконец разворачиваясь в сторону выхода. Он и шага вперёд сделать не успел, как его остановили, взяв за руку. — что-то случилось? Я думал вы спите, — взволновано говорит Тома, ибо есть вероятность, что Аято все слышал и чувствовал, хотя не должен. —прошу, спи здесь, я не хочу оставаться один, — просит мужчина, не ослабляя хватку. Он знает, что любая его просьба будет выполнена, но, дабы показать масштабность своего желания, отпускать прислугу не станет. — вы уверены? — зачем-то спрашивает рыжевласый, хотя и так знает ответ. Он неуверенно кивает, не зная как поступить дальше. Такой приказ Тома получает впервые, его чувства сейчас смешались в непонятное нечто, он мог лишь, как всегда, мечтать о разделении с Аято одного ложа, но все вполне реально, по крайней мере, ущипнув себя, обстановку изменить не получилось. камисато, удовлетворившись ответом собеседника, оглядел его и с улыбкой произнес: — раздеваться не собираешься? — явно зная, что ставит управляющего в и без того неловкое положение, спрашивает комиссар и наконец отпускает «жертву». Кончики ушей давно стали красными, Тома не знает куда себя деть, неужели придется раздеваться прямо здесь, перед взором господина? Немыслимо, но другого выхода нет. Слуга неспешно стал снимать с себя одежду, украшения, стянул резинку с волос и, перед тем как лечь, погасил свет. Наверное, стоило сделать это еще с самого начала и не краснеть, но лучшая мысль приходит слишком поздно. Тома надеется, что Аято не услышит биение его сердца и не станет ничего говорить. Двигаться рыжевласый не смеет, слишком страшно, да и от Камисато не слышно ни звука, снова уснул? К счастью, а может и к сожалению, не уснул. Управляющий ахнул от неожиданности, когда рука господина опустилась на его тело, заключая в объятия. — все в порядке, я тебя не съем, — еле слышно проговаривает комиссар, крепче прижимаясь к Томе. — ложись как тебе удобно и ни о чем не переживай, — успокаивающим тоном продолжает мужчина, добиваясь своего. Слуга действительно стал чувствовать себя спокойнее, но не настолько, чтобы уснуть. Обнять в ответ смелости не хватило, Тома лишь подлез еще ближе, практически прижимаясь к старшему. Через какое-то время стало безумно хорошо и приятно, но позже превратилось в ужасную пытку. Эрекция и невозможность прикоснуться к себе, — с этим Тома тоже сталкивается в первый и, надеется, в последний раз. Ночь казалась вечной, погруженный в объятия главы клана, слуга все-таки уснул, забыв обо всех проблемах, лишь вдыхая запах «плода» и наслаждаясь по полной моментом. Прекрасный сон, идеально подходящий такому извращенцу как Тома. Секс с молодым господином, все благодаря эмоциям, испытанным перед засыпанием. Пока Тома спит, точно не задумывается над тем, что придется как-то скрывать возбуждение перед Камисато, а ведь придется в любом случае, но это позже, сейчас управляющий погружен в экстаз прекрасного сна, настолько реалистичного, что даже ощущения правдоподобны. Такие сновидения уже посещали чужеземца, но были какими-то другими, наверное, дело в том, что раньше Тома никогда не спал рядом с комиссаром, а сейчас находится в его объятиях, поэтому сознание и сделало всё более правдоподобно. …слуга раскрывает глаза, впервые возвращаясь в бодрое состояние так быстро. Тому поверг ужас, вернее шок, недоумение, стыд, вообще все сразу. — ты так крепко спишь, — лукаво проговаривает Аято, глядя точно в изумрудные глаза и, как обычно, щурясь. — что вы. — не успевает договорить управляющий, как из уст вырывается обрывистый стон. Он прикрывает рот рукой и закрывает глаза, не желая видеть происходящее. Прямо сейчас, в этот момент, господин Камисато держит в руке его член и проходится языком по кончику головки, делая вид, что совсем не понимает такой реакции со стороны Томы. — посмотри на меня, — шепчет мужчина, ожидая отдачи. Но он ее не получил, режевласый точно не готов смотреть на своего господина, единственное, что он хочет — провалиться под землю, сбежать, закрыться навсегда в комнате и никогда не видеть Аято. Комиссар конечно же не оценил такой ответ, поэтому достаточно сильно сжал орган у основания, вызывая болезненный стон управляющего. — подними голову и открой глаза, я хочу видеть твое лицо, — повторяет приказ мужчина, наконец получая желаемое. За минуту тома стал настолько красным и вспотел, будто у него температура под сорок или, как бы сказали в народе: «раскраснелся словно помидор». Говорить ему по-прежнему сложно, шквал эмоций слишком резко обрушился на ничего не понимающего тому. — умница, — хвалит Камисато, расплываясь в улыбке. Он вытягивает язык и кончиком касается члена, мучительно медленно проходясь им по всей его длине, тем самым доводя зеленоглазого до дрожи. — во сне ты не стеснялся показывать голос, так почему же сейчас тебе это даётся сложно? Ночью тебе было тяжело, я это понимаю, поэтому решил проявить милость и похвалить тебя за вчерашнюю заботу, — убирает руки, резко вбирая в рот половину органа. Язык Аято слишком горяч, тому будто обжигает его слюна и губы. — пожалуйста, хватит, — жалобно просит слуга, в ту же секунду кончая в рот господина. Тот в свою очередь показательно проглотил вязкую жидкость, но перед этим взял немного на пальцы, демонстрируя Томе. — ничего не говори, — молвит Аято, забираясь на постель. Он нависает над парнем и целует его лоб, затем медленно опускается, прижимаясь телами друг к другу. — если не хочешь продолжать, я остановлюсь, — накручивает на палец светлую прядь Томы и вновь целует, на этот раз в губы. — вижу, ты не против, — подмечает мужчина, начиная двигать бедрами. — твой член все еще стоит, хотя ты уже кончил. Сколько раз ты способен получить оргазм в моей постели? — задаёт риторический вопрос, издавая смешок. Аято только начал дразнить слугу, но ему уже это безумно нравится. — как вы узнали? — беспомощно спрашивает Тома, сжимая простынь. Его застали врасплох, заставили испытать стыд на несколько поколений вперёд, но это лишь начало, господин точно не остановится, учитывая, что сам находится в возбужденном состоянии. На время придется просто отключить голову, выпасть из мира и просто наслаждаться близостью, подаренной судьбой. — мне кажется, это сон. Если оно так есть, я желаю насладиться им сполна, — шепчет управляющий, укладывая руки на щеках Аято. Он притягивает бледное лицо к себе и впивается в губы, которыми всего несколько часов назад мог только любоваться. По телу вновь пробежался океан мурашек, во рту теперь привкус собственной спермы, а внизу все пылает, два члена соприкасаются в трении, взаимно удовлетворяя друг друга. Не отпуская комиссара, рыжеволосый интенсивнее двигает бедрами, в скором времени повторно кончая себе на живот. От яркого оргазма тело немеет, глухой стон разливается по всему помещению. Двигаться не получается, дыхание сбито, и сердце вот-вот покинет грудную клетку. — с выдержкой у тебя всё плохо, милый Тома, — качает головой глава клана и поднимается, садясь на край кровати. — мне предстоит научить тебя многому. — господин, позвольте вам помочь, — наконец говорит чужеземец, приподнимаясь на локтях. Чуть-чуть подвинувшись, он мягко целует спину мужчины и слезает с мягкого ложа, опускаясь на колени перед комиссаром. — как и вчера, я попрошу вас расслабиться, — давит ладонью на пресс Аято, заставляя того немного откинуться назад. Он еще ни разу не был удовлетворен. — уверен, что справишься? Я требователен и могу быть грубым, — предупреждает Камисато, запуская ладонь в чужие волосы. Он сжимает их у затылка, оттягивая назад. — постарайся, — властным тоном говорит Аято и тянет раскрасневшееся личико к своему паху, а дальше Тома сам начинает действовать. Воздуха категорически не хватает, кажется, еще немного и слуга потеряет сознание, но пока господину это нравится, поступать иначе Тома не смеет. Член Аято глубоко в горле, при этом он ещё умудряется двигаться, буквально трахая, как сказал он сам, «наглый рот». Поначалу было тяжело, но минута за минутой, и управляющий привыкает, тоже начиная получать удовольствие. Опыта у парня мало в подобных делах, но он уверен, господин научит всему необходимому. Горловой минет сильно возбуждает молодого главу клана, Тома не прогадал, выбрав именно такой способ удовлетворения. В бешеном темпе, совсем не щадя партнёра, Аято изливается в узкое горло, при этом не вытаскивая орган. Вспомнив о неопытности младшего, комиссар всё-таки отстраняет от себя парня, который явно чувствует себя не очень хорошо от такого, он стал бледным из-за кислородного голодания, и это ужасно прекрасно в глазах Аято. Он берет рыжевласего под руки и укладывает на кровать, освобождая лицо от мокрых волос. — ты хорошо справился, — целует уставшего в красные губы и проникает в его рот языком, ощущая, как бессильно Тома пытается ответить на поцелуй. — такой жадный, — посмеивается Камисато, заключая слугу в объятия. — Тома, ты спрашивал, как я узнал о твоих чувствах? Такой человек как я видит любые изменения в поведении других, так что почувствовать твой жар и стук сердца оказалось проще простого. Я давно знаю об этом, просто наблюдал, ожидая, сделаешь ли ты какой-нибудь шаг, — вздыхает, поглаживая чужую грудь. — в итоге сам не смог больше ждать, я хотел самостоятельно сорвать с тебя одежду вчера ночью, но усталость взяла вверх, поэтому я лишь слушал как ты возишься на месте, — излагает все мужчина, поглядывая на уши лежащего рядом. Они вновь стали красными, Тому очень легко смутить. — я все еще думаю, что нахожусь во сне, — устало мямлит, переводя взгляд с потолка на господина. — вы прекрасны, я не знаю, смогу ли сдерживать свои чувства после всего это, — крепче жмется к чужому телу, рукой блуждая по обнаженной спине кончиками пальцев. — не сдерживай, в этом нет необходимости, — улыбается, снова играясь с рыжими волосами. — ваш чай. Вы так и не сделали ни единого глотка, — опирается на край стола и берет в руки чашку, оставленную здесь без внимания вчерашним днём. — ты показался мне гораздо вкуснее этого напитка. Интересно почему, ведь твой рацион питания не самый лучший, особенно после сябу-сябу, — лукаво говорит мужчина, получая очередную порцию смущения Томы. Запретный плод оказался во много раз слаще, да и не таким запретным. В отличие от легенды об Адаме и Еве, Тома не был изгнан из рая, а наоборот, попал туда. Рядом молодой господин, теперь не только Тома принадлежит Аято, но и Аято принадлежит Томе. Это — рай.