Власть над прошлым

Лейнор чувствовал себя довольно… паршиво. Голова была будто набита ватой, а тело ощущалось так, будто он провел в бою часов десять подряд, после чего на нем от души потоптался Морской Дым. Мышцы одеревенели, а кости были тяжелыми, будто сделаны из железа. Во рту было сухо и ощущение было такое, словно там кошки нагадили, а в глазах было полно песка. Его мысли текли вяло, и он даже не мог точно вспомнить какого пекла с ним случилось, что он так себя чувствовал. Вроде было вино… Много вина. Были танцы, был смех и много музыки. Был ломящийся от еды стол, а потом… белое платье, фиалково-голубые глаза, громкое улюлюканье и… жар. Он вспомнил жар, который сжирал его живьем, плавил органы изнутри, вызывал первобытную и острую нужду… нужду… Лейнор резко открыл глаза и сел. Пекло! Он же вчера женился! Его тело яростно запротестовало, и вновь захотело вернуться в уютное гнездо из подушек, но Лейнор все это проигнорировал на фоне своей в миг прояснившейся памяти. Ну, почти прояснившейся, потому что к моменту самой церемонии он так напился, что еле стоял на ногах, а выпитый тоник из Браавоса, который ему помог добыть Джофф, вовсе сделал его память нечеткой. Глубоко в душе, Лейнор был даже рад. Он знал, что был каким-то странным и неправильным. Знал, что любой нормальный мужчина не радовался тому, что забыл свою брачную ночь с прекрасной принцессой, своей женой, но что он мог с собой сделать?.. Как побороть равнодушие при виде женской плоти, и избавится от возбуждения, когда перед ним был нагой Джоффри? А ведь Лейнор пытался. Видят боги, он посещал лучшие бордели, пытался возлечь с женщиной, и не раз: как с помощью другого юноши, так и без. И все бестолку. Он был уродом и ничего с этим не поделать. Лейнор знал, что Джофф терпеть не мог, когда он себя называл, или таковым считал, но это было правдой. Он был не таким, как все, и от этого страдала его семья, особенно отец, которому Лейнор должен подарить внука-наследника, чтобы тот занял Плавниковый трон в Высоком Приливе и продолжил род Веларионов. А теперь будет мучиться и его новая жена. Рейнира была удивительно понимающей девушкой, которая совсем не осуждала то, каким он был, и была готова заключить с ним брачный союз, несмотря на его… наклонности. Лейнор знал, что любая другая высокородная дева, и уж тем более принцесса, была бы полна отвращения и уж точно не стала бы ему помогать. Не стала бы предлагать сделку, брак, который ему рано или поздно пришлось бы заключить, хочет он того, или нет. Таков его долг перед его домом. Но его кузина его удивила. Она знала кто он, знала, что он любит юношей, и предложила ему выход, который был для него как свет маяка для потерявшегося в море моряка. Честно, Лейнор сначала подумал, что Рейнира хотела заключить этот брак потому, что у нее уже был свой возлюбленный, который имел более низкий статус и не мог быть с ней на публике. Он был бы и не против, поскольку не хотел, чтобы она страдала. Все же, они сначала были кузенами, которые в детстве были довольно дружны, а уже потом мужем и женой, но… У нее никого не было. Его Джофф, рыжая хитрая лиса, успел провести расследование и порасспрашивать служанок, и выяснил, что Рейнира едва ли была замечена с какими-либо мужчинами, которые могли бы быть ее тайными любовниками, да и была почти всегда на виду: занималась своими обязанностями, слушала с отцом прощения, находилась в зале Малого совета, много читала и часто летала на своем драконе. Поэтому тут было два варианта: либо она хорошо пряталась, либо его кузина была… одинока. «Ну, теперь у нее есть я», — рассеянно подумал Лейнор, который может и был бы хреновым мужем в постели, но другом своей жене, и сильным плечом, попытаться стать мог. Но для начала… Для начала, ему нужно узнать, как прошла их брачная ночь и стоит ли ему уже беспокоиться, что он сотворил нечто ужасное под действием этого мерзкого горького тоника, из-за которого ему, вероятно, и было так плохо, и не отрубит ли король его голову за то, что Лейнор навредил его любимой дочери. Он прищурился, поскольку все перед глазами нещадно плыло, и огляделся. Он был в просторных покоях, которые должны были стать их, пока Лейнор и его новая жена не решат, где им поселиться: здесь, в Дрифтмарке, или на Драконьем Камне. Лейнор мимоходом отметил, что комнату заливал яркий свет, говорящий, что уже было утро, как минимум, а как максимум, полдень. Он посмотрел налево от себя, на вторую половину большой кровати, и обнаружил, что та была пуста, и только смятые простыни говорили, что там кто-то был. Лейнор отбросил покрывало, чтобы встать и замер. Во-первых, из-за того, что он был нагой, как в день своих именин, что его почему-то удивило, а во-вторых, потому, что на белых простынях были отчетливые следы крови. Небольшие, будто капли из порезанного о пергамент пальца, но они были, а значит, что… Свой брак Лейнор смог завершить, к лучшему, или худшему. Он сглотнул. У него в груди образовался странный комок разнообразных эмоций: от ужаса и отвращения, до трусливого облегчения и горячей мольбы богам, чтобы этого было достаточно, чтобы Рейнира понесла хотя бы одного ребенка. Могла родить наследника хотя бы для Железного трона, если не для Дрифтмарка, которые вполне может унаследовать Лейна и ее будущие дети, или в крайнем случае, дядя Веймонд и его многочисленный выводок. — Рейнира?.. — хрипло произнес Лейнор, встав наконец на одеревеневшие ноги, и обмотав покрывалом вокруг талию, чтобы прикрыть свою наготу. Он не успел сделать и пары шагов, когда увидел свою молодую жену, сидящую на бархатной банкетке перед зеркалом, стоящим поодаль, и неторопливо расчесывающую свои длинные светлые локоны. Лучи солнца освещали ее хрупкую фигуру, облаченную лишь в тонкую полупрозрачную сорочку, неземным светом, а волосы сверкали подобно настоящему серебру. Даже при своей неспособности испытывать романтические чувства к женщинам, Лейнор не мог не оценить красоты девушки перед ним, как чисто эстетический ценитель прекрасного. Но когда он увидел ее лицо в отражение зеркала, то нахмурился, а его сердце отчего-то сжалось. Глаза Рейниры были пусты и рассеяны, а выражение лица было подобно застывшей маске, которая заставляла его желудок завязаться тугими узлами, от чего его тут же начало тошнить. Лейнор обошел кровать и направился к жене, вновь окликнув ее по имени. — Доброе утро, муж, — безжизненным голосом откликнулась наконец Рейнира, не прекращая своих размерных движений. Лейнор сглотнул и осторожно сел на край банкетки, рядом с женой, судорожно продолжая стискивать покрывало, которым прикрывался. — Я сделал тебе больно, да? — сипло прошептал он, не зная, куда девать взгляд. Рейнира моргнула и неторопливо отложила расческу в сторону. Она чуть повернулась на банкетке, отчего они теперь их лица были друг напротив друга. — Лейнор, — серьезно сказала она, положив на его стиснутые кулак свою теплую ладонь. — Давай договоримся так: мы выполнили свой долг и больше мы об этом говорить не будем, хорошо? — Прости, — несчастно выдохнул он, опустив голову и понимая, что что-то все же натворил, но Рейнира не собиралась ему ничего говорить. — Я-я знаю, что все было плохо и не так, как ты хотела потерять свою невинность. Я знаю, что все испортил, — хотя и не помню ни черта! — причинил тебе боль, которой ты не заслужила. Прости… Я… Внезапно Рейнира наклонилась и обняла его. Она была теплой и от нее пахло цитрусами, мускусом и чем-то таким, что у Лейнора всегда ассоциировалось с небом и свободой. От нее пахло драконом, которым его жена была на самом деле, хотя ее тонкая и гибкая фигура могла обмануть любого другого человека и заставить думать, что она слаба и совсем не опасная. Чем-то это ему эти объятия напомнили о матери. Та тоже была очень грозным и могучим драконом, чей ум был остер и изворотлив, хотя многие предпочитали этого не замечать, и не смотреть дальше ее пола и шелковых юбок, забывая, что Висенья, жена Завоевателя, тоже гордо носила как платья, так и кольчугу. Его мать могла быть страшной женщиной, но также Лейнор знал, что она могла быть нежной и любящей. Рейнира была той же породы. Может поэтому он позволил себе опереться на жену, крепко обняв ее в ответ, и торопливо зашептал ей в ухо: — Я ненавижу, что боги сделали меня таким, Нира. Ты — хорошая, понимающая и красивая, а я… Рейнира резко отпрянула от него, тем самым оборвав его на полуслове, обхватила его щеки руками и, пристально посмотрев ему в глаза, четко сказала: — А я — нет. Ты благородный человек с добрым сердцем. Это редкость в наши дни. К тому же, ты помнишь, что я сказала, когда предложила все это?.. Что в первую очередь, мне нужен… — …друг и верный рыцарь, — с еле заметной улыбкой сказал Лейнор и издал тихий смешок. Его жена улыбнулась, перестав напоминать безэмоциональную куклу, а став привычной собой, и кивнула. — Да, друг и рыцарь, — вторила она ему. Лейнор положил ладони поверх ее рук, и легонько сжал. — Он у тебя будет: и друг, и рыцарь, и… и муж, — твердо произнес он свои же слова, сказанные все эти недели назад, но добавив то, что должен был сказать еще тогда. — Я клянусь. — И отец, — мягко прошептала Рейнира, будто боялась сказать это вслух. — Может боги будут к нам добры, и сегодняшняя ночь подарит нам дитя. Он не знал, готов ли стать отцом, но знал, что будет любить любого ребенка, которого подарит ему его новая жена: кровное, если боги впрямь будут добры, чтобы благословить их, или же то, которое ей даст какой-либо любовник в дальнейшем. — И отец, — повторил Лейнор, мысленно помолившись о том же, после чего вновь чуть улыбнулся, когда его хрупкая женушка с неожиданной силой притянула к себе его голову и поцеловала его в лоб. Их уютный момент был внезапно прерван стуком в дверь. Они даже отпрянуть друг от друга не успели, как двери распахнулись и в покои вошел великий мейстер Меллос в сопровождение пары служанок. Он оставил за спиной широко распахнутые двери, когда вошел и Лейнору было прекрасно видны люди, стоящие в коридоре. А именно король с королевой, и его родители, которые явно прибыли, чтобы официально засвидетельствовать то, что их брак был консуммирован. Лейнор давно не испытывал такого унижения, как в тот миг, когда был выставлен на обозрения перед самыми главными лицами королевства в одном только покрывале. Чисто инстинктивно, он обнял вздрогнувшую от неожиданности такого вторжения Рейниру, чтобы прикрыть девушку от любопытных взглядов, ведь ее тонкая сорочка едва ли скрывала такое же, как и у него, нагое тело. Его отец сиял. Вот что первое заметил Лейнор, когда проводил мрачным взглядом великого мейстера, который, не глядя на них, велел служанкам снять простыни с кровати, и опять вернул свое внимание к людям за дверью. На губах лорда Корлиса была огромная довольная ухмылка, а глаза торжествующе блестели, когда он смотрели на них: таких голых и застуканных в позе, которая вполне могла их показать со стороны, как двух только что проснувшихся после ночи любви молодоженов, а не перепуганных молодых людей, пойманных в ловушку долга, просто пытающиеся друг друга утешить. А вот мать была… удивленной. Лейнор не сомневался, что она не ожидала, что он сможет исполнить свой долг. Он знал, что мама бы его не осудила, ведь в отличие от отца, она полностью его приняла таким, каков он есть и не питала иллюзий. Говорить ей, что все это благодаря тонику, Лейнор не собирался, ведь когда он робко предложил это, едва о предстоящей свадьбе стало известно, мать его отчитала и запретила себя травить всякой гадостью, смерти от которых были широко известны. Но также, он заметил в ее глазах блеск облегчения, и был рад, что смог порадовать матушку. В этот миг, Лейнор вознес богам еще более горячую молитву, чем миг назад, о том, чтобы Рейнира впрямь понесла. Чтобы мама получила внука от него, а не только от Лейны, на которого уже явно и не надеялась, в отличии от отца, все еще цепляющийся за иллюзии того, что он все еще сможет перерасти свои… наклонности. Потом он взглянул на королевскую чету. Король был отчего-то печален и несколько… смущен. Впрочем, Лейнор мог понять почему. Будь у него дочь, он был тоже не захотел видеть, как ту, почти раздетую, обнимает чужой мужчина, который ночью делал с той… всякое, да еще и стоять среди толпы зрителей, свидетельствующих о том же самом. А вот королева была подобно мрачной статуи самой себе. Нет, на ее лице была идеальная маска спокойствия и королевской выдержки, но губы ее были сердито поджаты, отчего стали такими тонкими, что почти потерялись на ее юном лице, а ее медовые глаза были почти черными от злости и чего-то еще, что Лейнор не смог определить. Она сверлила яростным взглядом Рейниру, будто та как-то лично ее оскорбила, и Лейнор не понимал отчего такая злоба жила во взгляде молодой королевы в отношение его жены. Но думать было и некогда. Служанки уже успели стянуть простыни с кровати, и предоставили те великому мейстеру Меллосу, которые внимательно их изучил, после чего развернулся, и растянул ту так, чтобы показать присутствующим следы крови на белом полотне. — Засим я свидетельствую, что наследная принцесса Рейнира из дома Таргариенов взошла на брачное ложе невинной, а ее брак с сиром Лейнором из дома Веларионов был консуммирован и отныне считается действительным, — торжественно и громко объявил он. И Лейнор ощутил, как в его руках тихо выдохнула Рейнира и устало оперлась на него, будто моряк, только что переживший страшную бурю, да и он сам ощутил, как с его плеч упал невидимый груз, о котором сначала даже и не подозревал.