Скарлетт разминает кисть ведущей руки и встает, перемещая центр тяжести на отодвинутую назад правую ногу. Опуская Вербену, она готовится к защите. Майкл рвется в бой, вскидывая клинок, который со звоном сталкивается с саблей ведьмы.
— За что ты вообще борешься? — на выдохе спрашивает Скарлетт и отпрыгивает, буквально в последнюю секунду слыша свист металла над ухом. У Лэнгдона нет четкой схемы, он наступает, нанося хаотичные и достаточно просто парируемые удары. Раскрасневшийся от непривычной нагрузки, он смотрел то на лицо ведьмы, то на ее точно выверенные движения.
— Хочешь…
Удар. Потом еще один. Они идут по кругу, обмениваясь ударами, будто бы танцуя. Скарлетт изо всех сил держит дистанцию, не дает попасть ниже или выше, блокирует каждую попытку обмануть себя.
— …Знать, чего я добиваюсь?
— Хочу, — вьется ведьма, отступает шаг за шагом.
— Чтобы вы все уже сдохли! — кричит Майкл и рубящим движением пытается выиграть силой, полагая, что слабая ведьма без магии ничего не сможет предпринять. К его сожалению, Вильгемина была прекрасным тренером, ужасно строгой и требовательной.
Скарлетт с легкостью отходит, предпринимая попытку пронзить правое плечо Лэнгдона, но в последнюю секунду меняет траекторию простым поворотом кисти. Не ожидавший такого финта Майкл пропускает удар и клинок ведьмы с легкостью распарывает нежную кожу, впиваясь в левое предплечье антихриста, отчего тот на несколько секунд теряется. Взвыв, Майкл пытается вытянуть ведущую руку и дотянуться до Скарлетт, но та в очередной раз отпрыгивает.
Приземляясь на землю, она продолжает задавать вопросы.
— Это твое желание или, может, Мириам Мид? — ведьма сверкает золотыми глазами, вновь принимая оборонительную стойку, готовая к ярости Майкла. Тот зажимает раненное плечо и скалится.
—
Что ты несешь?! При чем тут вообще она!
— Все просто, — отвечает Скарлетт. — Когда они тебя нашли, ты был жаждущим любви взрослым с разумом ребенка. Констанс только ругалась и наказывала тебя, зато Мириам с лихвой все восполнила.
Антихрист вспоминает жизнь в так называемом Доме-убийце. Наполненный призраками когда-то убитых там людей и отравляющий всех жителей тьмой, он постарался и над тем, чтобы вывернуть наизнанку душу Майкла, сделать его тем, кем он
должен быть.
Майкл молчит, морщась от пульсирующей боли, и ведьма использует это время, чтобы резко сменить стойку. Она громко и отчаянно кричит, а затем, пользуясь ступором антихриста, тут же наносит удар. Перепуганный Лэнгдон инстинктивно поднимает клинок, но заблокировать не успевает, сабля терзает уже правое плечо, впиваясь в плоть.
Выворачиваясь, Скарлетт выдергивает клинок и отходит назад. Майкл напуган, без магии он ничего не может, только злобно скалится, когда обе его руки ранены и он не способен сражаться.
— Какая разница, все равно человечеству уже пришел конец!
Стиджиан дергается вперед, и Майкл пятится, понимая, что она сильнее, натренированная ведьминская шавка.
— Я перестану атаковать, если ты ответишь на
все мои вопросы.
Майкл сплевывает слюну вперемешку с кровью и кивает, не в силах противостоять напору ведьмы. Сложно принять, что она физически превосходит его, но сделать он ничего не может.
— Тобой двигает собственное желание или чужие мечты? — Майкл открывает рот, но Скарлетт качает головой, обозначая, что еще не договорила. — Сатанисты идеологически заряжены, они борются за эфемерную свободу, на самом деле просто оправдывают свой поганый нрав. Манипулируют тобой, им не важно кто
ты как личность, им важен лишь статус антихриста и силы.
— Я родился для этого, с детства убивал и мне это
нравится, — рычит Лэнгдон.
— Любишь управлять чужими жизнями? — вздергивает нос Скарлетт и не дает ему ответить, продолжая говорить, — И какой в этом прок? Человечество уничтожено, править тебе некем, да и незачем. Ты разрушил многовековую историю по желанию двух программистов и шайки горделивых последователей, убивающей волонтеров.
— Это твой вопрос? — устало вздыхает Майкл. Каждое слово ведьмы заводит его в тупик. Он чувствовал, что такова его судьба — стереть все с лица земли, создать белый лист, на котором можно будет написать новую картину.
— Скорее уже монолог. И тебе, безусловно, придется выслушать его, — упирает острием в пол ведьма саблю перед собой и победно сверкает глазами, тоже зная, что в бою на мечах Майкл ей не соперник.
— Ну же, я слушаю! — шипит Майкл, изрядно уставший от того, как Скарлетт, буквально ничего не делая — втаптывает в грязь его самолюбие.
— Тебя нарекли
антихристом, рассказывали, что весь мир должен быть испепелен, что человечество деградировало. И ты поверил, просто поверил! Ну же, подставь под сомнения навязанные тебе принципы, попробуй
понять природу человека, а не слепо следовать за чужими желаниями! — все громче и громче звучит голос ведьмы, переходящей с шепота на крик.
— Ты тоже человек! А он есть существо незавершенное и предоставлен в этом самому себе. Так выбери судьбу, тебе необязательно соответствовать чужим ожиданиям... Мириам любила не тебя, а твое предназначение, как и сатанисты. Единственный человек, который действительно хотел тебя узнать... Теперь страдает! Ни за что! — Скарлетт поднимает руку и указывает пальцем себе за спину, где за пределами магии Корделии находились тела отравленных пурпурных, а в частности, Галлант.
— Да! Каноны религий говорят нам, что антихрист всегда знает свою судьбу, не может ей противиться, но мы не в религиозных книжках! Те идеи, что заложены в волюнтаризме не подчиняются никакой религии, и ты тоже можешь следовать за ними, или нет, или вообще выбрать что-то свое! Но разве для этого стоит изничтожать все, что так долго строили люди?!
Майкл хмурится, сжимая саблю в руке. Ведьма права, чертовски права, но так сложно принять, что всю жизнь ты шел не по тому пути. Поэтому он кривится и качает головой, отрезая все то, что она ему говорила.
— Слишком поздно, пути назад
нет. Долго ли твоя Верховная сможет держать заклинание? — оскал перетекает в ехидную ухмылку и он даже чуть меняет позу, снова выпрямляясь, насколько позволяли раны, словно ожидая, когда Корделия не сможет больше сдерживать его. И действительно, купол несколько раз мигает, как бы соглашаясь со словами антихриста, — Я рожден убивать, судить и приговаривать.
Скарлетт снова переходит в оборонительную стойку, когда купол над ними идет трещинами и с оглушительным звоном рассыпается. Тут же впивается в обоих сносящий с ног ураган, усилившийся за то время, что Скарлетт провела за барьером. Быстро соображая, девушка отталкивается и прыгает на Майкла, намереваясь в порыве ярости нанести еще одну рану, но вернувший свои силы антихрист наконец-то снова превосходит ее, думает куда быстрее, и на секунду исчезает, снова возникая уже перед лицом ведьмы и не один.
За то мгновение, что ведьма вскидывала клинок, Лэнгдон переместился за спины ведьмам, схватив буквально за шкирку Галланта, лежащего на грязном полу. Майкл удивленно хмурится, когда стилист словно оживает, будто искра, никак не зажигавшаяся, снова засверкала. Галлант, еще совершенно не осознающих где он и что происходит, оказывается в цепких руках Майкла, за долю секунду вернувшегося на место схватки с ведьмой.
Глаза Скарлетт сверкают от ужаса, когда она видит сжимаемого Лэнгдоном Галланта. Тихое «
сука» предшествует тому, что клинок вонзается прямиком в живот стилиста чуть ниже ребер и Скарлетт останавливается как вкопанная, пока сила Верховной до сих пор кружит вокруг них в тщетной попытке создать подобие купола.
Стиджиан тщетно пытается вдохнуть, придерживая Галланта, чья голова мертвым грузом опускается на ее плечо. Он жив! Он дышит! Ведьма впивается взглядом в серые глаза Майкла. Очередная бесполезная жертва из последних сил цепляется за предплечья ведьмы, но все понимают, что как только ведьма вытащит клинок, то можно только отсчитывать последние секунды до смерти Лео.
— Все еще хочешь мне помочь? — снисходительно улыбается Майкл, приподнимая брови и приближаясь к ее лицу, руками пытаясь оттянуть Лео назад, на себя.
Галлант вздрагивает и еще сильнее цепляется за ведьму. Он приподнимает голову и шепчет. Хриплый голос звучит жалко, еле сдерживая слезы, Скарлетт прислушивается, стараясь больше не смотреть на Майкла.
— Ты можешь сделать это, Скар... Со мной-.. Все будет хорошо, — и его теплая ладонь ложится на щеку Скарлетт, поглаживая. Девушка всхлипывает, все стараясь не дать себе утонуть в гложущей ненависти, бурлящей ярости.
— Ты справишься, — шелестит смирившийся со своей смертью Лео и Скарлетт снова возвращается в день, когда лишила жизни Лесли. Да уж, они точно были родственниками, без сомнения. Больше Галлант не ждет ответа, изо всех сил отталкивая ведьму от себя, падая в руки Майлка. Клинок с отвратительным хлюпаньем выходит из груди Галланта, а Скарлетт по инерции пятится назад, спотыкаясь на ровном месте. Девушка ужасается кровавому блеску металла.
"Энергию можно высвободить, прочитав обратное заклинание, но только тогда, когда кровь невинного человека попадет на лезвие орудия и сами руны."
В голове вспыхивают строки из ведьминской книги заклинаний и Скарлетт поднимает саблю перпендикулярно, сжимая рукоять обеими руками и короткие строки сами собой вспоминаются, пока она дрожащим голосом их шепчет.
Vae soli,
Vende omnia, quae habes, et sequere me,
Post tenebras spero lucem,
Gloria in excelsis Deo.
Все вокруг словно меркнет, не в силах сравниться с источаемым клинком светом. Он льется и льется, обвивая своим теплом гостиную. Мэллори неловко плюхается в бадью, когда шокированная Коко прекращает ее придерживать, Корделия продолжает попытки сдержать силы Майкла магией, но с каждой секундой она все слабее. Скарлетт чувствует, как волнами возвращается сила, залечивает ушибы и ссадины, и наконец она снова в своей тарелке. Лэнгдон злобно скалится, буквально скидывает на пол заходящегося в кровавом кашле Галланта и исчезает, телепортируясь. Стилист переворачивается на спину, устало прикрывая глаза. Для него это конец.
— Беги за Майклом! — кричит Корделия и Скарлетт кивает, тут же расплываясь в воздухе. Так тяжело было жить без трансмутации и так прекрасно вновь почувствовать себя вне пространства и времени, единым существом с окружающим воздухом. Свистом в коридорах, она ищет Лэнгдона, невидимой гостьей изучает каждый уголок станции за секунды. Наконец, она его находит, тут же взвинчиваясь повыше, чтобы потом спрыгнуть прямо ему на голову, предварительно подняв саблю, дабы не навредить. Все-таки ее миссия — переубедить, а не убить.
Кукла Лэнгдона, Мириам Мид, до сих пор борется с Мари Лаво и Миртл, ведьма и Вуду чрезвычайно хорошо сплелись в дуэте, но кожа робота слишком прочна, так что у них даже вдвоем получается только замедлить Мириам. Скарлетт сбивает Майкла с ног, приземляясь прямиком ему на спину. Антихрист падает, ударяясь головой и тут же пытаясь подняться, но ведьма не дает, ставя каблук ботинка ему на спину и слегка придавливая.
— Какого черта ты гонишься за мной! — Майкл сжимает руку в кулак, но ничего не происходит. Он
не хочет, чтобы оно происходило, поэтому магия перестает подчиняться, хаотично бурля в венах.
— Потому что я не хочу убивать тебя, Майкл.
Присоединяйся к нам... — отвечает она, уперев саблю острием в пол. Воспоминания из бойни в Робишо терзают мозг антихриста, всплывая обрывками в голове. Ведьма убирает каблук и садится рядом, впиваясь растопыренными пальцами в волосы Майкла.
Бесконечно белое пространство предстает перед Лэнгдоном. Он совершенно один на много десятков километров. Силясь хоть что-нибудь сказать, Майкл понимает, что не может выдавить ни слова, как бы не старался.
Ты — рожден убивать, судить и приговаривать?
Отовсюду звучит мягкий голос ведьмы, она говорит не яростно или с отвращением, как ожидал антихрист, а с теплым умиротворением. Будто не было всех бессмысленных убийств миллиардов людей, дорогих и близких этой самой ведьмы. Майкл оборачивается, пытаясь увидеть хоть кого-нибудь, но бесконечно белое пространство выжигает глаза, заставляет щуриться.
Мы сражаемся за любовь... И ты тоже живешь из этого прекрасного чувства, любовь к твоей приемной матери, к настоящему отцу... Но мир не живет по одним определенным законам, он самобытен и ты не имеешь права считать свое мировоззрение, сатанистов или отца единственно верным. Никто не имеет.
Белое ровное пространство под ногами сменяется на твердый камень, поднимается прохладный ветер, развевающий светлые кудри Майкла. Над головой разливается аквамариновое небо, отражающееся в идеально гладком озере не дне ущелья. Блондин на секунду задержал дыхание, он никогда не видел ничего настолько прекрасного, слишком был занят
местью.
Локации меняются неоднократно, показывая Майклу все новое и новое, нечто неизведанное и оттого поражающее своей красотой.
Скалистый узкий каньон, переливающийся всеми оттенками рыжего, испещренный трещинами и сколами. Величественный и грозный, он возвышался над Майклом, пугая.
Прекрасный остров посреди Эгейского моря, фактурные белые домики и волшебный розово-лиловый закат, отражающийся в темных окнах лавочек. Теплый воздух трепал Майкла по щекам, заставлял расслабиться и поднять руку в детском несбыточном желании поймать ветер.
Шумный водопад, переливающийся всеми оттенками лазури и клубящиеся тонны воды, грузно разбивающиеся и пенящиеся в самом основании водопада. Белые барашки весело скачут, растворяясь в бешеном потоке. Свежесть приятно остужает после островного ветра.
Золотой купол сверкает, отражая Солнце в самом его зените. Майкл вскидывает голову, разглядывая статуи на углах собора. Лэнгдон оборачивается и видит памятник. Всадник не смотрит на него, уперев свой каменный темный взгляд на дневной город. Застывшая лошадь выглядит по-настоящему грозно, а всадник указывает рукой куда-то вперед, остановившись во времени. Это была первая локация, где Майкл увидел людей. Большинство куда-то спешит, у них свои заботы, никто не обращает внимания на потрепанного Майкла. Вдруг к нему подбегает темноволосая девочка лет шести и смотрит снизу вверх, улыбаясь. Мелкие морщинки собираются в уголках глаз, растянутые в улыбке губы, мягко смотрящие зеленые глаза разглядывают Лэнгдона и тому становится неуютно. Девочка начинает звонко смеяться и сует ему в руки небольшой букетик белых роз.
—
Извините! — слышится старческий голос и девочку утаскивают от Майкла. Короткостриженый пожилой старик начинает отчитывать девочку, но делает это по-доброму, а Майклу почему-то хочется плакать, буквально выть от отчаяния.
— Я понял тебя, понял! — кричит в никуда Майкл, вызывая нежелательные взгляды прохожих. Они смотрят с ехидством, с интересом, но не злобно.
Еще не все.
Майкл устало стонет, взъерошивая рукой светлые пряди. Все вокруг рассыпается пылью, букетик роз сначала стремительно вянет, а затем тоже крошится. Лэнгдон сжимает кулак, желая почувствовать эту крошку, но и она исчезает.
Если раньше он был в идеально светлом месте, то теперь оказался в бесконечно черном пространстве. Пол под ногами казался противным и липким, поднимая ногу Майкл чувствовал, как за ним что-то тянется… Что-то жуткое и отвратительное.
— Майкл...
Знакомый голос пугает и Лэнгдон быстро оборачивается, сталкиваясь глазами с Тейтом. Тот не выглядел раздраженно или даже, скорее, взбешенно, как обычно, когда видел Майкла. В карих глазах не было яростных искр, только глубокое чувство
вины и сожаления. Он открывает рот, несколько раз закрывает, наконец собираясь с мыслями.
— Прости меня, если сможешь... Мне так жаль за все то, что я говорил тебе.
Никто не рожден абсолютным злом, — Тейт не выдавливает эти слова под чужим напором, он абсолютно искренен даже в тот момент, когда порывисто сжимает Майкла в объятиях, пусть неловких, но честных.
Зло, скопившееся сначала в самом Тейте, а потом и в его номинальном сыне не должно было выходить за пределы самого дома, да и вообще отравлять собой обоих Лэнгдонов.
Несправедливость, тяжелое стечение обстоятельств и людская глупость сыграли злую шутку таких масштабов, что платить пришлось всему миру. Тому самому прекрасному и отвратительному одновременно миру, что обрушился на Майкла волной боли, гнева и принес столько разочарования. За всей той злостью и жаждой отомстить он не разглядел все остальное, не успел.
Тейт отпускает Майкла и отходит, не давая тому вернуться в объятия. Он силится еще что-то сказать, но только хмурится и сжимает губы в полоску, пытаясь сдержать непрошенные слезы. Именно Тейт наговорил много ужасных вещей в свое время, подкрепив в Майкле ощущение одиночества и того, что уничтожить мир — единственное верное решение. Теперь с души призрака Дома-убийцы словно спал тяжкий груз и он готов вернуться обратно.
— Я... — наконец шепчет призрак, но не договаривает, Майкл подходит и сжимает-таки его в ответных объятиях.
— Я все понимаю... Ничего не говори, — Майкл сопит в чужое плечо и спокойно прикрывает глаза, проваливаясь в странное состояние, напоминающее чем-то транс.
