"Ликование"

Гром теснее прижимается к холодному металлу, ещё не согретому его кожей. Ему хочется зарыться пальцами в волосы, уткнуться носом в теплую шею, сжать в объятиях мягкое тело – но в его руках только твердое железо и мерное гудение проводов. Не заслужил большего – думает он. Что железный дровосек может вообще понять, расскажи Гром хоть трижды что творится на его душе? Что он снова забыл восхититься его новым трюком, да и только. Машина, бездушная, бездушная машина – раз за разом повторяет мысленно Гром и кладет металлические пальцы на свои щеки. Он слишком одинок, чтобы отказываться даже от такой компании; ещё немного – стал бы даже с чайником вести беседы. Сту в ответ заинтересованно очерчивает чужие черты лица отрывистыми прямыми линиями. Выкрученный на полную регулятор боли может сойти за посредственную имитацию осязания, но не способен дать полную картину ощущений. —̶ ̷ Ч̶е̶л̴о̵в̷е̵к̷ ̶–̵ ̴м̸а̴ш̸и̶н̵а̴ ̶х̸р̷у̵п̶к̸а̵я̶.̸ — он немного давит на щеки Грома, —̵ ̶ Э̷т̴о̶ ̴б̸о̵л̶ь̵н̵о̵?̵ Получив отрицательный взмах головой, он усиливает давление. Гром тут же одергивает лицо от его рук. Не то, чтобы было больно, но зачем он так делает? —̵ ̴ Т̴ы̷ ̵т̵а̷к̸о̷й̶ ̵и̶н̷т̸е̸р̶е̸с̶н̴ы̶й̸.̷ ̷— Сту точно читает его мысли. Его окуляр фокусируется то на лице Грома, то на его шее, —̵ ̶ М̶н̸е̵ ̷н̷и̶к̸т̷о̵ ̵р̷а̷н̵ь̸ш̷е̴ ̸н̵е̸ ̸д̶а̸в̵а̴л̶ ̸с̶е̸б̷я̶ ̵и̶з̵у̶ч̵а̴т̷ь̵.̶ Гром и не сомневался. Сту странный даже для робота. Другие делают что заложено их программой и понимают это, они говорят с другими работниками и посетителями, осознавая, кто они есть на самом деле. Принимая это. Сту же бьет себя в грудь, крича всем: "Я лучший!" Он не считает себя обычным наполнением парка, он уверен в том, что он самый настоящий его символ. Ведро с гайками для краш-тестов? – никак нет! Величайший каскадёр, герой детских грез, захватывающий внимание и дух сорвиголова – вот это уже в точку! Никто до конца не уверен, это он себе так процессор отбил или с самого начала инженеры не сочли нужным получше прописать ему причинно-следственный анализ. Грому от него и смешно, и тошно. Сту даже не может понять, что всем интересны не его трюки, а то, как раз за разом он разбивается в металлолом – и это... Гром не хочет говорить "жалко", потому что это свойственно больше для людей. Но чувства похожие. Возможно, поэтому сейчас Гром сейчас именно с ним в раздевалках? – к себе он испытывает то же самое. Когда робот начинает его раздевать, Гром сначала хватает его руки и отводит, но после возвращает обратно. Он и сам до конца не понимает, что он хочет от этого, хоть мозг уже светящими лампочками отделал слово "близость". Картинка перед глазами несется оглушительно медленно, а воздух становится заряжающе душным. —̵ ̶ Т̶ы̸ ̷т̷а̶к̴о̷й̶ ̸з̴д̴о̴р̵о̶в̸ы̴й̸.̵ — Гром смеётся, и оголённые плечи трясутся под теплым металлом. —̵ ̶ Ч̴т̶о̸ ̶с̴м̸е̵ш̴н̸о̵г̸о̵?̵ — Ты просто... Нет, ничего. Мне просто так смешно. —̴ ̵ Т̴ы̴ ̶с̷т̵р̷а̸н̵н̵ы̵й̴. — Я?.. Ох, конечно. — "Я. Как же." Гром медленно целует крепежное кольцо окуляра, пытаясь вспомнить, как ощущались чужие губы, и представить, что если бы они были у Сту. На секунду он забывается и тут же отпирает назад, закрывая рот ладонью – его обдало током. Не столько сильно, сколько неожиданно, но этого хватает, чтобы оба немного испугались. Секунда, две бессмысленной игры в гляделки вперемешку с пониманием, и они припадают друг к другу обратно. Сту с интересом водит пальцами везде, по-разному гладит и нажимает, наблюдает за реакцией Грома. Руки, плечи оказываются довольно нечувствительными зонами, но стоит роботу с должным вниманием остановиться на груди, как Гром выдыхает сильнее обычного и отворачивает голову в сторону. Если бы он был более социализирован, то узнал смущение. —̵ ̶ Ч̷т̵о̵?̵ — Ничего, продолжай. —̵ ̴ Н̸и̴к̷о̸г̵д̵а̷ ̴н̵е̶ ̵в̶и̸д̶е̶л̶ ̸т̵а̶к̴и̸х̵ ̷б̷о̴л̴ь̵ш̷и̸х̵ ̴с̶и̶с̶е̸к̷. — Сту. —̵ ̶Ч̵т̶о̷?̸ — Ты будешь продолжать? —̶ ̷М̷н̶е̶ ̴п̷о̴к̴а̸з̶а̴л̷о̴с̷ь̸,̷ ̵ч̵т̶о̶ ̵т̶е̴б̷е̸ ̷б̵о̴л̴ь̶н̷о̷.̶ Гром выдавливает из себя натянутую улыбку. Губы отказываются слушаться, они хотят забраться под зубы и вжаться в них так, чтобы хотя бы на немного приблизиться к тем ощущениям, что творятся в животе. — Нет, нет. Мне приятно. —̵ ̸А̷ ̸т̴а̷к̶?̴ Сту обхватывает ладонями обе груди и, сжимая их, слегка вибрирует. Очередной выдох вздрагивает, а Гром определенно краснеет, снова смущенно. Ему не стоит знать, что это последствия поломок. — Да... В мысли о том, как ему хорошо, вгрызается "ты отвратителен" – что ж, самое оно для его партнера. Они оба лишь поломанные, никому больше не нужные... даже не люди. Гром с тяжёлой улыбкой стонет, когда Сту доходит до молнии джинс. Вжимается лбом в его шлем и дышит так, что стекло окуляра запотевает. Теперь и у робота затуманенный взгляд, а Гром надрывно счастливо смеётся оттого, как тот буквально прощупывает где и как ему приятней. Хорошо, что способность обучаться он себе ещё не отбил. В холодном свете взгляда читается неподдельно горячий интерес, жгучий, жгучий. Гром даже не может выдержать зрительного контакта от такого. —̴ ̵Я̶ ̴х̴о̶ч̵у̷,̴ ̴ч̵т̶о̸б̴ы̶ ̸т̴ы̵ ̴с̷м̶о̵т̸р̵е̶л̵ ̴н̴а̶ ̶м̵е̶н̸я̷.̵ — "Ты ж наш самовлюблённый." Один раз можно уступить. Потому что что-то глубоко внутри тоже жаждет, что-то похожее на желание запретного, неправильного. Гром облизывает пересохшую губу и смотрит на него исподлобья, испод-стыдливого-лобья. Большим пальцем протирает мутный глаз, чтобы Сту лучше видел. Интересно, чувствует ли он то же самое? Какие глупости. Сту лишь набор исковерканных нулей и единиц. Но как же он хорошо схватывает что нужно делать. Гром выгибается, в низ окуляра вжимается вспотевшая раскрасневшаяся грудь. Сту и сам издает восторженный ох – теперь он понимает, что это выражение не боли, это "приятно" и даже... робот вычленяет из закромов словарного запаса "удовольствие". Он правильно сообразил не опускаться дальше, а залезть под одежду. Рука мужчины хватается за спину красной куртки, а вторая закрывает рот, подавляя громкие звуки. Это, должно быть, "ликование", не хватает только "овации". Размеренные – как и подобает машине – движения сменяются более быстрыми и неритмичными – как подобает Сту. Между ними скачут искры, и Гром не может не подгибать от них ноги, особенно когда они заставляют сокращаться мышцы его груди. Он чувствует, что медленно наваливается на Сту, что уголки губ наполняются слюной и что глаза, не выполняя обещания, зажмуриваются. Кажется нереальным, что ему наконец хорошо. На руки робота можно положиться. Гром прижимается к Сту сильнее, уже обеими руками сжимая до громкого скрипа куртку и чувствуя, как двигаются под ней оголённые провода пробитого корпуса. Оставшийся без защиты рот дрожит в стоне от очередной искры. Она феерверком отражается в оживших глазах. "Феерично". Шаг за шагом, вибрирование за дрожанием, Гром опускает голову и стискивает красную кожу одежды зубами. Опять скрип – и непонятно, от куртки или зубов? Вспотевшими глазами Гром смотрит на Сту, на его голубом – влажный отпечаток губ в окружении капель конденсата. —̴ ̴Ч̴т̴о̶ ̶э̸т̴о̶?̶ — Сту достает руку из чужих штанов и смотрит на запачканное запястье. В ликовании подергивающийся Гром мотает головой, не выпуская из зуб куртки. Ему требуется время, чтобы наконец приподняться, утереть бордовое лицо ладонью и на этот раз мелко и активно закивать. Его голос стал немного похож на голос Сту: — Сп̶асиб̴о. —̶ ̶Д̶а̴ ̴воо̴б̶щ̴е̶ ̴б̴ез ̷п̸роб̴л̴е̶м̴,̴ ̴з̵дор̴о̷в̶я̶к̴.̴ Горячая аура начинает пронизываться холодным воздухом и остывать, а Гром – одеваться. Сту наблюдает за ним с прежним интересом и предвкушением. —̵ ̴Т̴е̵п̴е̴р̸ь̴ ̵т̴в̸о̴я̶ ̴о̵ч̴е̶р̶е̷д̷ь̷.̸ — если бы у него был рот, он бы определенно улыбался. Гром же вскидывает бровь, заправляя майку в джинсы. — Моя очередь для чего? Сту, припужинив на колесе, оводит ладонями свое тело, на что получает смешок. — А ты можешь чувствовать то же самое? —̶ ̷Н̴е̵ ̴з̵н̶а̸ю̵!̵ — ну же, Гром, это не приговор. — А мне тем более откуда знать, что мне нужно делать. — Сту подкатывается обратно к мужчине, а тот накидывает на себя капюшон. —̵ ̵Н̸о̵ ̵я̴ ̸т̴о̴ж̴е̸ ̵н̶е̵ ̸з̶н̶а̶л̸,̴ ̶ч̴т̵о̶ ̷н̴у̷ж̸н̷о̷ ̴т̶е̵б̴е̴.̸ ̵Н̵а̴у̵ч̵и̴с̷ь̵!̶ Испод-смутившегося-лобья на робота смотрят две отстранившиеся искорки. Сту не понимает, почему его молния на куртке все еще не расстегнута, а в порванные резиновые сгибы не пробирается воздух, подстегнувший бы контрастной прохладой его раскалившийся докрасна двигатель. Регулятор боли работает исправно и не засекает повреждений. Но они будто все равно есть. Гром смотрит на него так же, как и все, на ком он рвался поставить автограф: "Остуди пыл. Ты всего лишь робот."