Я люблю тебя, Бу.

«Я люблю тебя, Луи»

Ты осторожно отстранился от меня, как-то серьезно взглянув на мое лицо – такое спокойное, расслабленное. Опухшие от поцелуев губы и мутная пленка легкого возбуждения в глазах – это все был я, так я представлял себя сейчас. Ты смотрел на меня почти с минуту, и я уже всерьез задумывался о том, что ляпнул что-то не то. Может, я сказал не то, что хотел? Может, я опять сморозил какую-то глупость вместо слов, которые должны были появиться не только в моей голове, но и отразиться на губах, которые потом передадут их тебе? Твои глаза... в них ясно отражалось, что ты был удивлен. Я уже начал задумываться о том, что слишком мало говорю тебе о том, что люблю тебя, заменяя это таким привычным для нас двоих словом «секс». Боже, как же я хотел провалиться сквозь землю от такого удивления в твоих глазах – я ведь подумал, что действительно сказал что-то, что могло тебя или изумить, или даже расстроить. Ты смотрел на меня, будто пытался запомнить каждую частичку моего лица, сохранить ее в памяти на веки вечные. Я тоже стоял неподвижно, пытаясь не испортить этот немного странный момент. Твоя рука поднялась и отбросила челку, состоящую из копны моих каштановых кудряшек, а затем осторожно и мягко прошлась по моему виску, щеке и наконец остановилась у основания подбородка, который ты слегка зажал и опустил так, чтобы мои губы приоткрылись. − Я тоже тебя люблю, Гарри, - произнес ты, и улыбка – легкая и немного неуверенная – скользнула по моим устам. На твоем лице появилась тень разочарования, но исчезла она также быстро, как и появилась. Неужели ты подумал, что я мог возомнить, будто ты меня не любишь? Неужели ты решил, что я ожидаю самого худшего – а худшим в этом случае могли бы быть твои слова «я все-таки не люблю тебя, прости»? Наверное, ты действительно так подумал, однако у меня и в мыслях такого не было. В смысле, я знал, что ты тоже любишь меня, но мы так редко говорили эти слова друг другу, что оба были обескуражены такими признаниями. Моя бледная ладонь легла на твою румяную, от такой нашей разгоряченности, щеку. − Может, я слишком мало говорю тебе об этом? Но это так. Я люблю тебя, медвежонок. От касания к щеке ты чуть вздрогнул. Наверное, слишком сильно увлекся обдумывая ту мысль, о том, что я мог не верить в твою любовь, или же ты слишком сильно увлекся мной? Скорее всего, второе. Ты положил свою ладонь поверх моей, и чуть прикрыл глаза, но потом вновь взглянул на меня. - Я люблю тебя, и знаю, что ты тоже любишь меня. Мне не нужно говорить об этом – я чувствую это. Вот здесь, - слегка сжав мою ладонь, ты потянулся к моей груди и положил наши ладони на мою грудную клетку, прямо туда, где билось мое сердце. Я улыбнулся еще шире – я знал, что ты любишь мою улыбку. Знал, что ты любишь тыкать в мои ямочки. Меня это иногда даже выводило из себя, - не так, что я все крушил и кричал тебя, - просто иногда ты делал это слишком часто. Но ты всегда исправлял такое положение или поцелуем, или объятием. А когда ты делал это вместе – то есть обнимал и целовал меня – я просто таял на месте и готов был продать душу дьяволу, чтобы ты еще раз повторил это. Иногда я даже специально улыбался и глядел за твоей реакцией. Твои глаза загорались хитрым огоньком, и ты уже тянул свой палец к моей щеке... и тогда я останавливал его, тянул на себя, тем самым привлекая тебя к себе, и сам доставлял нам обоим это удовольствие. Твои поцелуи всегда спасали меня, но я никогда не придавал этому особое значение. Я был так не прав, Лу, ты бы знал. − Ты чувствуешь... и я чувствую... но я думаю, что виноват, потому что больше говорю о сексе, а не о своей любви к тебе. Прости меня за это. − Сжимая твою ладонь своей, прошептал я, глядя на тебя сквозь опущенные ресницы. Ты едва слышно фыркнул, и я решил, что все это из-за моего извинения. Я уверен, что ты подумал, будто я маленький идиот, считающий, что в нашей жизни больше секса, нежели разговорах о нашей любви. Да, я тоже так посчитал, но сделал это несколькими секундами позже, чем извинился перед тобой. Точно маленькая принцесса. Ох, черт... − Дурак ведь, да? – с легкой улыбкой заглянул ты в мои, такие виноватые глаза. – Тебе не за что извиняться, глупенький. − Ну, конечно, не так уж и больше у нас секса... - как будто мурлыкая, протянул я. Да, это был мой козырь − зеленые глаза, похожий на урчание кота голос. Я знал, что ты можешь растаять от такого, свалиться с ног, поэтому вторую руку положил тебе на плечо, чтобы в случае чего ты не рухнул без сознания. А когда ты пытался пародировать кота, я всегда смеялся. У тебя это плохо получалось, поэтому ты говорил что-то вроде «аррр» и сжимал свою руку так, будто кот пытается... я не знал, что коты пытаются так сделать. Вообще, я не мог сейчас путево объяснить, что ты значишь для меня - когда ты рядом, мои мысли путаются в огромный клубок, и я еле сохраняю спокойствие, чтобы не оплошать и не понести чушь. − Нет, я не дурак, Бу. Я же серьезно, разве ты этого не замечал? – в данную секунду я был весьма серьезен, а мой шепот, казалось, эхом отдавался во всех углах нашей комнаты. Ты отстранился от меня и встал как-то через чур прямо. Мышцы на руках напряглись, хотя и оставались в таком же положении, как и раньше. Ты облокотился руками о стену, по обе стороны от моей шеи и заглянул в мои глаза. − Значит так, послушай меня сюда. Ты думаешь, что я с тобой только из-за секса, что ли? Если ты так считаешь, то я тебя стукну, очень сильно. Мне плевать на то, сколько раз ты говоришь мне то, что ты любишь меня. Замечал то, что секса больше? Замечал. Но, Хаз. Ты прислушайся к тем эмоциям, которые кипят внутри меня, когда я целую тебя, касаюсь или же это делаешь ты. Мне сносит крышу только от одного взгляда на тебя. Меня сносит с ног от твоего шепота. Да я уже зависим тобой, Гарри Стайлс. Если ты считаешь, что любви мало... то ты, разве, не чувствуешь ее в прикосновениях? - ты осторожно провел рукой по моей шее. − Чувствуешь ее? - ты приблизился ближе ко мне, провел рукой по торсу, задевая соски. − Чувствуешь ее? − ты остановился около штанов и снова притянул меня к себе за их резинку. Осторожно взял мое лицо в свои руки и поцеловал. Нет, не поцеловал. Просто коснулся моих губ. Коснулся нежно так, заботливо. − Ты ее чувствуешь? Я стоял молча. Я просто стоял и слушал тебя, не имея права и желания перебивать, не желая прерывать твои объяснения. Я пытался оглядывать всю нашу комнату, но, черт возьми, видел только тебя. Почему я вижу только тебя, Лу? Я совсем не против этого, но иногда это меня чуть-чуть пугает. Смотреть куда-то и видеть одного тебя – это, конечно, просто отлично, но иногда, когда я пою и слышу все крики, которые издают наши фанатки, я смотрю на тебя, и... и просто не вижу их всех. И меня пугает то, что я слышу их визги, но не вижу их. Перед моими глазами всегда ты, Лу. Это уже пришло в норму, так что я не заморачиваюсь. Твои прикосновения, твои поцелуи – это все проходило по мне, как ток. Каждый волосок вставал дыбом, а я все не мог оторвать от тебя взгляда. Ты говорил, но я почти не слушал. Нет, я слушал, конечно, я слушал... но эмоции брали вверх, и когда ты дотрагивался до моего тела, земля уходила из-под моих ног, уши будто закладывало... Ох, медвежонок Бу. Я действительно люблю тебя. И моя любовь настолько сильна, что если бы я каждый раз говорил тебе об этом, то единственную фразу, которую бы ты от меня слышал, это «я люблю тебя». − Я чувствую это, Луи. Я все чувствую. Каждое твое прикосновение.. подобно удару в несколько тысяч вольт. И весь этот ток проходит по моему телу, по моей коже, забирается в мои вены, в мою кровь. Черт возьми, медвежонок, знал бы ты, как я тебя люблю. Я знаю, что я говорю это уже в который раз. Но... ох... - слов у меня не хватило, и я просто положил обе ладони на твои пухлые щеки, внимательно и с лаской заглядывая в твои, небесно-голубого цвета, глаза. − Вот видишь, ты любишь, я люблю. Ты чувствуешь, и я чувствую, поэтому просто перестань об этом думать, хорошо? Твой взгляд уже начинает бегать из стороны в сторону, но ты все равно возвращаешься своими глазами к моим. Может, ты тонул в них? Я был уверен, что это так. Как и я в твоих – ведь они действительно как море. Получается, если у купался в двух твоих омутах, как в чистом озере или реке, то ты тонул в море зелени. Ты не сдерживаешься. Из глаз просто бегут слезы, просто тихо, бесшумно. Не дожидаясь никаких слов от меня, молча обнимаешь, обнимаешь крепко, слепо ткнувшись в шею. Шумно вдыхаешь мой запах, такой, казалось бы, манящий... − Только мой, - шепчешь ты, прекрасно сознавая, что я услышу. Я все слушал тебя, не вникая в слова. Да, я люблю. И ты любишь. Да, я чувствую. И ты тоже чувствуешь. Как же замечательно, когда все это взаимно - вся любовь, которая наполняла нас обоих, все чувства, которые мысленно соединяли наши тела воедино. И тут я заметил едва заметный блеск в уголках твоих глаз. И я понял, что ты прослезился. Нет. Через секунду слезы потекли нескончаемым ручьем, и ты просто уткнулся в мою шею, и по ней тоже потекли твои соленые слезы. Они съезжали по ключице, по соскам, казалось, даже капали на пол, но вряд ли успевали «доползти» до паркета - оставались на штанах и скоропостижно высыхали там же. Почему ты плакал? Я знал, что от счастья. Наверное. Да, точно от счастья. И в этот момент я тоже был счастлив, поэтому прижал тебя к себе, чувствуя, как твое горячее тело сталкивается с моим. Я подумал, что тебе может стать холодно, ибо моя кожа чертовски холодная, и прижал еще крепче, но не перебарщивал − я же не хотел, чтобы ты задохнулся прямо в моих объятиях. Я провел ладонью по твоим щекам, смахивая слезы, а потом уткнулся носом в твои волосы, вдыхая их запах. Молочный или кокосовый - такой запах был у твоего шампуня, кажется. Я не помнил, я просто дал ему название «запах Луи» или просто «твой запах». Я любил тебя. Я любил запах твоих волос. Я любил твое тело. Даже твои слезы были красивы, хотя ты не должен плакать. − Только мой, - также тихо произнес я, смахивая очередную набежавшую твою слезу. - Не плачь, Бу. − Не могу, ты делаешь меня слишком сентиментальным, - улыбаешься ты, вытирая мокрые и чуть красные глаза. – Ну, ей-богу, вечер сентиментальности, но зато это самый лучший вечер в моей жизни. Я еще стирал твои слезы, размазывая их по своим пальцам. Даже если ты плакал, плакал от счастья, я все равно чувствовал себя виноватым. Я поглаживал тебя по щекам, по волосам, по коже на твоей шее; наматывал твои темные волосы на свои пальцы - осторожно, чтобы тебе не было больно, - и любовался ими. Ох, черт, медвежонок. Я чувствовал, как любовь медленно прожигает меня насквозь, сжигает мое сердце, в котором был лишь ты. − Да, это замечательный вечер, - сказал я, все еще придерживая тебя за плечо и глядя тебе прямо в глаза. Боже, я мог бы написать целую поэму о твоих глазах, но я больше был занят тобой, и достаточного количества времени, чтобы написать ее, у меня не было. Я чуть подвинулся к тебе −так, что между нашими носами оставалось всего несколько сантиметров. И я не выдержал: − Я люблю тебя, Бу. Ты бы знал... − А я люблю тебя, и я знаю. – ты чуть кивнул и вплотную притянул меня к себе. – Всегда знал. Я смотрел на тебя, и у меня возникало чувство, что я знал тебя всю жизнь, хоть мы первый раз встретились только в десятом году, на Х-факторе. Тогда нам никто не мешал, мы были сами собой, мы могли делать все, что только пожелали. Я помню, как мы бесились, и я сказал тебе «а теперь поцелуй меня, дурачок». И ты потянулся ко мне, и если бы не камера и та полная женщина, я уверен, ты бы поцеловал меня. По-настоящему, я имею в виду. Как сейчас. Я приблизился к тебе, вновь взяв твое лицо в свои холодные руки. Я не имел понятия, почему мои руки, да и вся кожа были такими холодными. Будто я труп, черт подери. Но я не думал об этом - передо мной опять было только твое лицо, твои глаза, твой нос... твои губы. И тогда я приблизился к тебе еще немного, и провел своим большим пальцем сначала по верхней, а потом и по нижней губе. Потом я подвинулся к тебе еще и ткнулся своим носом о твой. Я не спешил; я тяжело, горячо дышал прямо тебе в уста, внимательно глядя на них, обводя их контур своими зелеными глазами. Я не помню нашу встречу. Хотя нет, я прекрасно ее помню. Но она отнюдь не первая. Моменты так быстро вылетают из моей головы, что я даже не помню, что ел вчера на завтрак. Однако самые яркие запоминаются – например, я могу точно сказать, что ел утром перед Х-фактором. Как мы встретились там, в туалете. «Привет! - Упс!». Ох, я никогда этого не забуду. Еще был концерт группы The Script, но я не знаю, ты ли был там, или кто-то странно похожий на тебя. Когда мы выступали за свои группы, давным-давно – я помнил, как улыбнулся тебе тогда, хотя от твоего взгляда я готов был растаять. Вот прямо как сейчас. Я пожелал тебе удачи, а ты никак не мог собраться. Я не понял, что это было, и даже не заметил, как между нами зажглась какая-то искра. А потом... Х-фактор, твой голос, наша группа, мальчики. Я бы все отдал, чтобы вернуться в те времена. Хотя, мне и сейчас хорошо. Ты медленно облизнул свои пересохшие губы и шумно сглотнул. Держать себя в руках я уже не мог - так и норовил захватить твои губы в свой плен. И я должен был сделать это. Я хотел этого. − Я люблю тебя, - в который раз повторив это, я так резко впился в твои губы, что мы еле-еле удержались на ногах. Благо, что я держал тебя. Мы сохранили равновесие не разъединяя губ, а между тем мой поцелуй становился еще страстней. Будто он был последним. Но он не был.