Соблазнение тёмной стороной

      Тьма, пустота, неизвестно сколько времени Асока провела в этом бессознательном небытие, прежде, чем тонкие яркие лучики искусственного света постепенно стали пробиваться сквозь её неспешно открывающиеся веки, больно режа глаза и настырно слепя медленно приходящую в себя тогруту. В отличии от загадочного полумрака храма ситхов на Малакоре, где Тано была как раз прямо перед тем, как оказаться здесь, в сеем странном помещении, да, да, именно помещении, всё было даже чересчур светлым.       Белоснежные стены, пол, потолок небольшого замкнутого пространства сейчас окружали Асоку со всех сторон, и в первые несколько мгновений можно было даже подумать, что она умерла и попала в Силу, но нет, это было совсем не так. Уже через пару секунд, окончательно придя в себя и широко раскрыв глаза, женщина нервно и хаотично осмотрелась по сторонам, то ли с радостью, то ли с какой-то досадой осознавая, что она всё ещё была жива и в данный момент находилась в неком подобии искусственной камеры, скорее всего, где-то на чьём-то корабле. Об этом факте ей открыто говорило множество разнообразных «складок», выемок и кнопок в металлических створках, окружавших тогруту сейчас, а также всякого рода механические «руки», держатели и прочие приспособления непонятного назначения, очень практично крепящиеся на потолке. Ну, а уж о том, что корабль являлся вражеским, догадаться было совершенно не трудно, хотя бы, по тем «электрическим» наручникам, блокирующим любую возможность использовать Силу верхними конечностями, крайне качественно спаянных с двумя чуть растянутыми в стороны крепчайшими цепями, на которых Тано в данный момент полу висела. Впрочем, как и долго размышлять о том, кому в принципе понадобилось заковывать её в своеобразные, в какой-то мере, даже пошлые «кандалы».       Уже через секунду, ровно через одно незначительное мгновение, юркий и взволнованный взгляд, взрослой, но почему-то сейчас нерешительной как девчонки, женщины медленно поднялся от пола вверх, и Асока в лёгком шоке, вынудившем в один момент содрогнуться всё её изящное тело, невольно уставилась на молча наблюдавшего за ней Вейдера. Лорд ситхов выглядел, как всегда, спокойным и непоколебимым, серьёзным и одновременно излучающим тяжёлое «ледяное присутствие» устрашающей тёмной стороны Силы. Однако Тано его не боялась, она, пожалуй, была, скорее, удивлена таким поворотом событий, нежели напугана. Там, в храме, сражаясь с ним не на жизнь, а на смерть, выкрикивая сквозь закрывающиеся двери гробницы последние слова, Асока думала, что она погибнет, и если не страшная, разрушительная Сила этого места полностью уничтожит её, то это будет точный и смертельный удар клинка мощного противника, её бывшего учителя, а ныне злейшего врага всех повстанцев. Но нет, тогрута не только не была погребена под многочисленными обломками ситского сооружения, но и по какому-то странному, абсолютно нереальному велению судьбы, всё ещё не была убита Дарт Вейдером, что одновременно и настораживало, и сбивало с толку, и вопреки всей её смелости как-то даже пугало. Тано было совершенно непонятно, как, почему и зачем лорд ситхов спас её после разрушения храма, каким образом и от чего притащил сюда, и зачем в данный момент спокойно выжидал мгновения, когда она очнётся, просто стоя подле тогруты и лишь безмолвно измеряя её, наверняка, безразличным взглядом. Асоку мучали тысячи разнообразных вопросов и мыслей, но лишь одна из них не давала ей покоя больше всего — «Если она до сих пор была жива, значит, Вейдеру что-то было от неё нужно», — и в данный момент женщине очень хотелось понять, что. Неверное, потому и медлить всегда наглая, дерзкая и прямолинейная тогрута с этим выяснением не стала.       — Где я? Зачем ты меня сюда приволок? Почему не убил прямо там, в храме, на Малакоре? — резко задёргавшись на явно сковывающих её движения цепях, громким звоном разорвавших тишину, абсолютно по-хамски заговорила Асока.       Впрочем, её тон был для лорда ситхов вполне ожидаемым. Вейдер ещё Энакином знал Асоку достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии идеально предугадывать её действия и реакции, как и почему-то всегда спускать ей с рук подобное обращение к себе, причём не только тогда, но и даже сейчас, реагировать на это так, словно, Тано по какой-то особой привилегии была позволена подобная дерзость.       Абсолютно не предав никакого значения тому агрессивному и эмоциональному тону, с которым был задан сей ряд вполне логичных вопросов, Вейдер легко ухмыльнулся, чего никак нельзя было разглядеть сквозь его чёрную, всегда неизменную маску, и неспешно двинулся вперёд, приближаясь к собственной пленнице-«жертве».       — Ты на моём корабле, в моих личных покоях, — его слова, хоть и были произнесены относительно без эмоционально, но почему-то, звучали как издёвка.       — Мне было жаль убивать противника с таким потенциалом, — всё с тем же неким и строгим, и игриво-соблазнительным тоном продолжал пояснять лорд ситхов, — Со дня нашей последней встречи, твои навыки заметно возросли, Асока, — его пальцы как-то внезапно и крайне необычно в плане поведения Вейдера легли на её подбородок, заставляя женщину чуть приподнять голову и взглядом встретиться с тёмными стёклами слишком приблизившейся к лицу Тано маски.       Этот поступок со стороны ситха ещё больше удивил тогруту нежели лестные слова, невольно заставив её глаза чуть шире приоткрыться, но бывший учитель, а ныне враг, как будто и не заметив немого изумления, продолжал и продолжал говорить:       — Однако, несмотря на то, что сейчас ты на стороне повстанцев, ты так и не стала полноценным джедаем. Просто не смогла, — как бы в подтверждение упоения от собственных выводов, Вейдер легко погладил Асоку подушечками пальцев по подбородку, теперь уже более явно издеваясь над ней.       — Быть джедаем, это значит соблюдать правила и следовать учению светлой стороны, но ты никогда этого не умела, — механическая кисть ситха чуть сильнее и грубее сжалась на поверхности шелковистой нежной кожи лица женщины, немного резковато тряхнув её голову, при этом ещё больше сократив расстояние между собеседниками, — В тебе всегда было слишком много противоречий, чтобы слепо подчиняться кодексу, в тебе всегда боролись свет и тьма, и ты всегда находила способ обойти сдерживающие тебя рамки, сделать тот выбор, который был выгоден только тебе, пойти дальше, чем позволяли правила так, как подсказывали твои эмоции и желания… — в этом моменте Вейдер сделал небольшую паузу, как бы акцентируя внимание на последних словах, и, кажется, ещё сильнее ухмыльнувшись под маской, уже более довольно, то ли собой, то ли прежними ошибками Асоки, добавил, — И это не был путь джедая.       Создаваясь впечатление, что лорду ситхов нравилось играть с Асокой, говорить резкие вещи таким приятным и нежным тоном, как будто он осыпал свою возлюбленную или своё идеальное творение лучшими комплементами на свете, одновременно и стараясь побольнее уколоть Тано, и воспеть все её «не раскрытые» достоинства. И это действительно приносило Вейдеру наслаждение, однако его целью были не простые издёвки над бывшей ученицей, в планах ситха таились куда более высокие идеи, а подобный метод общения с пленницей-«жертвой» являлся лишь способом их достижения, имеющий любопытный побочный эффект упоения от произносимого.       — Однако это и не делало тебя слабой, с каждым разом открывая тебе лишь новые и новые возможности, — очередная похвала, хитро соскользнула с его уст, уже более отчётливо давая понять, куда именно клонил Вейдер, и, хотя, Асоке, не смевшей шелохнуться всё это время в его крепком захвате, и желалось верить, что её догадки были ошибочны, но ситх тут же разрушил все её надежды на лучшее, — И теперь, вспоминая прошлое, я, как твой бывший учитель, признаю, что однажды ты могла бы стать очень сильным ситхом.       Его слова, его внезапное предположение, заставили Тано невольно вздрогнуть в крепком захвате лорда. Предложение перейти на тёмную сторону, а, вернее, сама идея того, что Асока однажды могла бы стать ситхом были настолько нереальны для неё, настолько неприемлемы, что Тано даже не сразу поверила своему слуху, когда до неё долетели подобные слова. Да, тогрута всегда была выше законов и кодекса Ордена, да, она всегда отрицала все те решения, которые, были правильными, однако самой Асоке казались несправедливыми и жестокими, да, она никогда не была абсолютно светлым, полноценным и верным учению джедаем, да, она сожалела о том, что совершила много лет назад, оставив Энакина одного, и да, Хатт возьми, она была готова на что угодно, лишь бы загладить свою вину перед ним, лишь бы помочь бывшему учителю вновь почувствовать себя кому-то нужным, хоть немного счастливым, но такое… Такое она никогда бы не смогла ни осознать, ни принять, ни согласиться. Асока хотела вновь быть со своим учителем, вновь быть с последним самым близким и самым дорогим для неё человеком на свете, но, нет, она, скорее, видела на светлой стороне, на правильном пути, его, чем себя, ставшую ситхом и опустившуюся на самое дно мрака этого мира, и всё её естество сейчас отрицало подобную, даже слишком мучительную реалистичностью, истину.       — Никогда! — резко дёрнувшись, как будто её ударило мощным разрядом тока, громко, ясно и отчётливо выкрикнула Тано, выражая всё её отвращение к одной только мысли, к одному только лишь предположению, что она вообще могла бы дойти до такого, и с усилием повернула голову в сторону, тем самым освободив свой подбородок из мощных механических пальцев.       Ответ тогруты не стал для Вейдера удивительным. Конечно, лорд ситхов и не ожидал, что склонить бывшую ученицу на тёмную сторону будет так просто, однако, тем не менее, что-то в его давно очерствевшем и заледеневшем сердце, многие годы не чувствовавшем ничего кроме пустоты и ненависти, вдруг болезненно кольнуло, словно острая игла пронзила нежную живую плоть. Отказ Тано был вполне закономерным, но второй на веку Энакина-Вейдера отказ его падавана быть с ним, разделять с ним то, что он любил и во что верил, не бросать его одного, почему-то заставил ситха вновь почувствовать, на мгновение ощутить те боль и разочарование, которое испытывает привязанный к кому-то человек. Да, хоть Вейдер и отрицал правду, но все его поступки говорили лишь об одном, он всё ещё был привязан к Асоке, он всё ещё не смог задушить, разорвать, уничтожить те крепкие чувства, что когда-то давно существовали между ними. Наверное, потому ситх был не столько удивлён, сколько рад тому, что его падаван жива, наверное, потому он сражался в храме на Малакоре не в полную силу, хоть на словах и клялся убить тогруту и, наверное, потому она до сих пор была абсолютно невредима, а он, извиваясь вокруг неё, словно змей искуситель, осыпал бывшую ученицу комплиментами, лишь бы только заставить её принять тёмную сторону, его сторону.       Лёгкое мгновение болезненного замешательства ситха, едва заметно выразилось в его секундном бездействии, но Вейдер тут же смог подавить эту слабость, что-что, а контролировать себя за все прошедшие годы он научился достаточно хорошо. Тем более, что в данный момент он должен был играть на чувствах Асоки, а не наоборот. Спокойно убрав кисть, от красивого, почти идеального, лица бывшей ученицы, лорд ситхов царственной походкой двинулся вокруг неё, совершенно не желая сдаваться. Однажды он уже потерял всё, что можно было потерять, но даже тогда, когда другой человек полностью сломленный и абсолютно разбитый не смог бы подняться на ноги, Вейдер сумел взять себя в руки и вытащить из совершенно безвыходного положения, всему миру доказав, что они рано списали его со счетов, и что он, несмотря на все свои беды и несчастья, был стойким, сильным, абсолютно несокрушимым, вторым важнейшим человеком в Галактике. Не собирался лорд ситхов терпеть поражение и сейчас, впрочем, он до сих пор был настолько самоуверен, что и вовсе не собирался терпеть поражение больше никогда.       — Подумай Асока... — ни на миг не выдавая своей болезненной обиды, что всего мгновение назад так внезапно вспыхнула где-то в самых потаённых глубинах его души, размеренно и абсолютно непоколебимо почти прошептал Вейдер, легко касаясь одного из её оранжевых плеч, — Там в храме на Малакоре ты сказала, что не бросишь меня, не в этот раз. А ведь мы могли бы вновь быть вместе, вновь стать учителем и учеником. Переходи на тёмную сторону, и я покажу тебе всю её мощь. Ты даже не представляешь себе всех её возможностей.       Слова Вейдера, в совокупности с лёгким касанием к плечу, задели Асоку до глубины души. Ситх умел давить на самые больные точки, причём делал это настолько искусно, используя её же слова, что каждое его действие, каждое движение и предложение доводили до бесконтрольной отчаянной ярости и исступления.       — Нет! Я никогда не перейду на тёмную сторону, я никогда не предам всех, кого я знаю, и никогда не стану таким жестоким и безжалостным убийцей как ты… — громко выкрикнула тогрута, буквально сорвавшимся от отчаяния голоса.       Её эмоциональная неустойчивость сейчас была настолько сильна, что женщина уже почти не контролировала себя, пытаясь в ответ болезненно и обидно задеть тёмного лорда.       — Мой учитель не был злым, мой учитель защищал невинных, мой учитель умел проявлять любовь и сострадание к другим и мой учитель был готов пролететь полгалактики даже ради того, чтобы спасти дроида. Я отказываюсь признавать тебя своим мастером, Вейдер! Потому, что мой настоящий учитель — Энакин, никогда не был таким, как ты!       Асока буквально задыхалась от той ярости, с которой она произносила эти слова, как будто разделяя двух разных людей, которые и по факту, и в её разуме, и в сознании были одним единственным человеком. Тано хотелось бы, чтобы в реальности всё было не так, как есть, хотелось, бы, чтобы злобного и жестокого ситха Дарта Вейдера никогда не существовало, но одновременно с этим она понимала и принимала его таким, как есть, несмотря на то, что визуально всячески пыталась отрицать. И от этого было больно, слишком больно.       Высказав всё, что она желала, тогрута замолчала и, тяжело дыша, опустила голову, стараясь хоть немного успокоиться, но успокоение никак не находило её. Впрочем, как и их обоих.       — Что вообще ты знаешь о настоящем Энакине? И что вообще ты знаешь обо мне? — как будто поддавшись сам на свою эмоциональную игру, теперь уже Вейдер взвился в справедливом гневе, слишком сильно возымели эффект на него её слова, слишком болезненным эхом отдались в душе, заставляя сквозь невидимые страдания, сквозь неистовую ярость, выражать свою слепую месть, таким же резким и почти безжалостным ответом, — А знаешь ли ты, Асока, что ещё задолго до встречи с тобой добрый и сочувствующий даже дроидам Энакин вырезал целое поселение таскенов, потому что те убили его мать?       В этом моменте ситх замолчал, пытаясь вновь взять над собой контроль, стараясь опять занять главенствующую позицию в невыносимой игре, и, как будто смакуя, наслаждаясь, каждым словом, тут же издевательски добавил:       — Нет, не только мужчин, твой безупречный учитель безжалостно кромсал на куски и женщин, и детей, всех до единого, словно животных! И у него не было к ним ни капли сострадания, у меня не было к ним ни капли сострадания… Только отвращение, призрение и ненависть! И чувство упоения местью!       Страшная правда ледяным обжигающим потоком обрушилась на Асоку, она слушала Вейдера и не могла поверить, она слышала его, и не хотела слышать, не хотела знать, всей тех ужасов, что он творил, но ситх говорил слишком яростно и убедительно.       — Нет, это не правда, такого просто не могло быть! Ты лжёшь! Энакин всегда был добрым и светлым. Он бы никогда в жизни такого не совершил! И он остался таким же где-то в глубине твоей души. Я верю в это, потому что чувствую этот свет в тебе.       Отчаянно попыталась развеять жестокую реальность Тано, но та оказалась куда сильнее, несчастной тогруты. Ведь, прошлое легко можно было доказать.       — Хочешь посмотреть? — наслаждаясь от собственной ядовитой жестокости, задал риторический вопрос Дарт Вейдер.       Женщина даже не успела ничего ответить, как его холодная, даже сквозь перчатку, металлическо-ледяная рука насильно коснулась её лба. Тёмная, опустошающее-пронзающая сторона Силы против воли вторглась в слабо защищённое ментальное пространство Асоки, и та увидела, увидела всё…       Кадры из прошлого, воспоминания, эмоции, просто ужасающие сцены… Они раздирали разум и душу на миллионы маленьких кусков, не оставляя там ничего доброго и светлого, лишь только горечь и боль.       Видеть то, что столь рьяно, почти неистово желал открыть ей Вейдер было слишком невыносимо. Это настолько раздирало и изламывало изнутри, настолько рушило тот светлый образ, к которому она привыкла, настолько причиняло боль, что Тано не выдержала. Её почти безупречное лицо скорчилось в страшной гримасе страдания и сожаления, а из небесно-синих глаз невольно хлынули слёзы.       Асока плакала, из-за прошлого, из-за настоящего, и из-за будущего, за них двоих. Солоновато-горькие прозрачные дорожки спешно сбегали по её нежным оранжево-белым щекам, срываясь кристальными капельками с гладкого подбородка, падая и разбиваясь о светлый пол. Так, как разбивались все надуманные за эти годы фантазии тогруты о своём учителе.       — Нет, нет, нет! Я не верю! Нет… Энакин не мог этого сделать, ты не мог этого сделать… И ведь у него была причина, таскены убили его мать…       Отчаянно попыталась оправдать его женщина, невольно приходя в себя после слишком ужасающего видения. Но её выкрик был лишь безуспешной и безутешной попыткой отстраниться от реальности. Асока постепенно отступала назад, но по-прежнему пыталась бороться с натиском тёмной стороны.       Видя, что это возымело хоть какой-то эффект, Вейдер легко ухмыльнулся под непроницаемой чёрной маской шлема, и, ощущая почти незначительный подъём, продолжил вести ту же игру.       — Причина? Какая может быть у джедая причина убивать невинных? А, знаешь, что ещё совершил твой Энакин? Он спокойно вырезал целый храм юнлингов…       Новая страшная правда, заставила Асоку всем телом вздрогнуть, ощущая, как по коже пробегает до костей пробирающий холод, и невольно, в изумлении, поднять на ситха заплаканные глаза. Она не хотела верить, не хотела знать, не хотела видеть…       Но ей пришлось.       — Да, да, всех тех юнлингов, которых вы оба когда-то знали, ради того, чтобы спасти от призрачной угрозы свою беременную жену… Падме…       Ни на секунду не отпуская натиск, всё с той же неистовой силой пытался ломать её Вейдер.       — Но…       Бессмысленная и бессильная попытка возразить, и вот разум Тано пронзила новая череда ужасающих видений, сквозь боль и муки моральные заставив дёргаться и вырываться в его безжалостных руках.       — Жену, которую в итоге сам же задушил. Собственными руками убил самую близкую, самую любимую на свете женщину и своего ещё не родившегося ребёнка…       Вейдер не останавливался на достигнутом, всё сильнее и сильнее атакуя Асоку видениями. Ему казалось, что чем жёстче и страшнее будет правда, тем быстрее она сломится отвернётся от него, испытает весь спектр гнева и ярости, поддастся своим эмоциям и падёт на тёмную сторону. Но Асока не сдавалась. Страдала, с трудом выносила все эти душераздирающие муки, но не сдавалась.       — Таким был тот настоящий Энакин которого ты знала, таким был учитель, которого ты признаёшь и которым восхищаешься. Он был жалок и слаб, потому, даже идя на эти крайности, не смог уберечь никого из тех, кто был действительно ему дорог. Мать Энакина погибла, ученица предала и бросила тогда, когда он больше всего нуждался в ней, жена отказалась принимать его жертвы ради неё…       — А как же Оби-Ван?.. — почти задыхающимся от слёз тихим голосом задала вопрос Тано.       — А Оби-Ван поступил «достойнее» всех, — её вопрос о бывшем учителе куда больнее уязвил самого ситха, нежели воспоминания, показанные им, Асоку ранее, от этого тёмному лорду ещё больше и неистовее захотелось открыть ей и эту, всю правду, — Он отрубил своему любимому ученику, как он говорил, брату, руку и ноги, а затем бросил умирать… И не просто умирать, заживо гореть в лаве, корчась от неимоверной боли прямо у него на глазах. И он стоял рядом, спокойно наблюдая, как меня пожирают языки пламени, и нёс какую-то джедайскую ерунду о доблести и чести, о справедливости и добре. Но правда ли было добром наблюдать за моей смертью со стороны? Или, может, у джедаев своё понятие доброты? У джедаев способных бездоказательно осудить и выгнать из Ордена ради казни, чтобы самим очиститься от позора, одного из них, способных отказаться помочь одному из них спасти близкого человека, оставив разбираться с проблемами самому, а затем за это же бросить тебя умирать в адском пламени Мустафара… Хочешь посмотреть, что со мной сделал Оби-Ван?       Дарт Вейдер так разошёлся, что в пылу своих навязываемых видений и жестоких высказываний постепенно стал переходить на слишком личное и для самой Асоки.       Наконец-то выпустив её из своих мучительных, жёстких стальных объятий, ситх отошёл чуть в сторону, и нажал несколько кнопок на пульте управления.       Из светлого, белоснежного пола, мгновенно выехала подставка, и, с громким шипением отстегнув от всего костюма, тёмный лорд резко снял устрашающий чёрный шлем, с жёстким лязгом водрузив его на подставку, чтобы открыть взору Асоки ещё более устрашающую картину.       Тано знала, теперь знала, что произошло с ситхом, она даже не успела перестать оплакивать те жестокие и безжалостные видения, которые он показывал ей до того, как увидела это. Лицо, страшное, обезображенное лицо реальности, всё покрытое ожогами и шрамами от былой боли. И это было ужасно. Слишком ужасно видеть его таким, слишком невыносимо признавать, что другой знакомый и близкий ей человек способен был сделать с её учителем такое.       — Энакин, твоё лицо… Нет, нет, нет! Я не хочу в это верить. Он был не таким, он бы просто не смог!       Резко затрепыхалась в цепях и наручниках тогрута.       — Как видишь, Асока… Смог… И не смей больше называть меня этим жалким именем, меня зовут Дарт Вейдер.       Как бы в подтверждение своим словам ситх вызывающе вскинул руку и, применяя Силу, достаточно плотно сжал тонкую шею тогруты. Ещё мгновение, и с женщиной могло бы быть покончено навсегда.       Но на этот раз тёмный лорд остановился раньше, чем произошло непоправимое, иначе, все его усилия пошли бы прахом. Кашляя, задыхаясь и дёргаясь на цепях, Асока, наконец-то, получила освобождение, физическое, в плане возможности дышать, но ни в коем разе ни моральное, в плане возможности пережить всё то, узнанное ей только что, что женщина навсегда предпочла бы оставить сокрытым во мраке прошлого.       Асока больше не говорила ничего, она лишь молча плакала, слегка вздрагивая и шевелясь на звенящих металлических цепях, не веря в происходящее и не зная, что делать. Она была надломлена, но тем не менее, не сломлена окончательно. В Тано ещё были силы бороться, сражаться, держаться, и она продолжала и продолжала это делать, несмотря ни на что. Хоть слёзы и дождём лились из её глаз.       — В этом плане ситхи гораздо честнее, — всё так же не переставая играть со своей невинной жертвой и соблазнять её морально, Вейдер неспешно подошёл к тогруте, слегка приобняв женщину обеими руками со спины, ситх аккуратно утёр с её щёк слёзы, грубыми механическими пальцами, — Да, мы убиваем других по собственной прихоти, но мы никогда не оправдываем себя высокими идеалами доблести и чести. Потому, что это всё враньё! Джедаи куда лживее и отвратительнее…       — Это не правда! — как будто попытавшись вырваться из его дерзких холодных объятий, резко выкрикнула Асака, — Джедаи сторонники света и добра! Когда-то и ты был таким, Энакин. Ты такой и сейчас! Именно мой учитель Энакин, прячущийся где-то в глубине твой души и до сих пор жаждущий вернуться к свету, а не Вейдер, служащий лишь обманной оболочкой и всё больше погружающийся во тьму!       — Да? Наверное, потому ты сама покинула Орден много лет назад, оставив своего драгоценного учителя, и до сих пор отказываешься даже называть себя джедаем? — тут же нашёлся, что ей возразить Вейдер.       — Я признаю, что совершила ошибку… Я была не права!.. Но тогда у меня не было другого выбора… Сейчас всё иначе, мы могли бы всё исправить, если бы ты только захотел вернуться на истинный путь, на путь добра, — вся буквально взвилась в последней надежде Асока.       — Ха, путь добра? — насмешливо остудил её пыл ситх, — Это бывший Орден или повстанцев, именующих себя последними джедаями, а на самом деле устраивающих акты вандализма, грабящих Империю и безжалостно убивающих штурмовиков, ты называешь добром? Тогда я отрекаюсь от такого добра. А выбор есть всегда, Шпилька… Но главное то, каким он в итоге будет. Однажды ты совершила ошибку, однако твоё «грешное» прошлое сегодня может оказаться для нас очень полезным. Ты уже отказалась от звания и пути джедая, остался всего лишь один шаг, шагни вперёд в объятья тьмы, стань ситхом, и мы снова будем вместе, как и раньше. Ты и я, как учитель и ученик…       — Нет, нет… Я не могу… Я не хочу! Я отказываюсь!       Вопреки сиим правдоподобно сказанным словам тёмного лорда, всем телом буквально задёргавшись в руках ситха, как будто ей было физически больно, уже в который раз, отчаянно выкрикнула тогрута.       Как бы сильно ни изощрялся Вейдер, сколь бы искусно её ни ломал, она не сдавалась, потому, что она не хотела сдаваться, ради него, ради себя, ради их общего будущего.       Даже тёмная сторона Силы, которую ситх вновь попытался применить на ней, чтобы сломать окончательно не возымела должного эффекта. Асока отбилась и от этой ментальной атаки. Что явно вызвало глубокое разочарование у тёмного лорда, но у него в запасе был ещё один план.       — Очень жаль. А ведь ты могла бы исправить ошибки своего прошлого, раз и на всегда перечеркнуть день, когда ты предала Энакина, когда ты предала меня, — всеми силами стараясь подавить своё истинное негодование, Вейдер резко отошёл от Асоки, и интенсивно делая вид, что держится непоколебимо, попытался продолжить игру.       — Так значит, всё то что ты делаешь, это месть? — невольно догадалась Тано, — Ты мучаешь и ранишь моё сознание, мою душу ради мести? Но знай, лорд Вейдер, что бы там ни было, как бы сильна не была твоя тёмная сторона, тебе не удастся меня сломать никогда! Слышишь ты, ситх треклятый, никогда!       Реакция тогруты была весьма ожидаемой, но, Вейдер-таки не оставил надежду, ведь он ещё не забыл о том последнем козыре, который у него оставался в запасе. Самый последний, самый крайний, но это могло возыметь эффект пуще простых разговоров.       — Посмотрим, что ты скажешь тогда, когда я с тобой закончу. Ты ещё будешь умолять меня вновь сделать тебя своей ученицей… — внезапно, слишком близко прильнув к Асоке, ситх самодовольно прошептал ей это на монтрал.       И его неожиданная смена тактики, от чего-то заставила тогруту вздрогнуть.       — Ч-что ты собираешься со мной делать? — пожалуй, впервые достаточно взволнованно за весь диалог спросила она.       — Увидишь… — слишком неоднозначно прошептал ей на тот же мотрал Вейдер.       И в этот момент Асоке сделалось действительно страшно.       Одной рукой приобняв тогруту за талию, очень крепко для того, чтобы это всё ещё можно было бы назвать пыткой врага, второй рукой тёмный лорд, игриво поглаживая длинный синие-белый лекку, отвёл его в сторону, и страстным, похотливым поцелуем впился женщине в шею.       Не совсем понимая, что здесь сейчас происходит, испуганная и ошарашенная тогрута, задёргалась, попытавшись сопротивляться, что есть сил, но куда ей было сравниться со вторым ситхом в Галактике.       Лишь крепче прижав Тано к себе руками, Дарт Вейдер применил силу тёмной стороны. Чёрные потоки ледяных поглощающих свет и радость язычков, словно змеи, стали опутывать их обоих, всё плотнее обвивая яркий поток света, исходящий от женщины, всё сильнее прижимаясь и вторгаясь в её пространство. Это давление на неё сквозь Силу было настолько мощным, настолько болезненным, что Асоке просто пришлось поддаться Вейдеру, чуть отклонив голову назад и позволяя целовать её. И, тем не менее, хоть она отступала всё дальше, Тано сопротивлялась. Как бы жёстко ни поступал с ней ситх, как бы неистово не пытался её ломать насильно, это просто невозможно было сделать. Тогрута была слишком стойкой по характеру. Тем более, что у неё для этого была причина. Особая причина.       Холодные, жёсткие, даже, сквозь перчатки, металлические кисти Вейдера поползли, левая — вверх, к округлой упругой груди Тано, а правая вниз — ловко скользнув между ног. Ласки ситха были похотливыми, но грубыми, от чего, тогрута вся сжалась, как будто стараясь им воспрепятствовать. Её стройные ноги поплотнее сомкнулись вместе, тесно стискивая между собой правую руку тёмного лорда, не давая ей свободно двигаться, но это не слишком помогало.       Заметив, что женщина сопротивляется, мужчина разозлился и чуть сильнее увеличил на неё давление тёмной стороны. Холодные, чёрные, острые потоки Силы, буквально шипами пронзили тело Асоки, проникая всё ближе к ней, сквозь светлое пространство. И тогрута вскрикнула, ещё сильнее извернувшись в руках ситха.       На мгновение, лишь на один короткий миг выпустив её из своих стальных объятий, тёмный лорд обошёл Асоку и вновь приблизился к ней, спереди, на этот раз крепко прижимая рукой за талию. Тано даже слегка прогнулась в спине, пытаясь воспротивиться столь сильному давлению ментально, но всё было тщетно. Вейдер продолжил целовать тогруту, жадно, страстно, настойчиво, властно, и единственное, что она могла сделать, это поддаваться на его грубые приставания, пытаясь сохранить контроль, хотя бы, в Силе.       Честно говоря, поцелуи и прикосновения Вейдера не были противны Асоке, она давно и столь безрассудно отдала своё сердце ему. Девчонкой — взрослому мужчине учителю Энакину, подростком — лучшему другу, зрелой женщиной — устрашающему и грозному тёмному лорду всея Галактики. Для Тано никогда не было в мире никого ближе и дороже него, такого родного, такого любимого, такого невероятно притягательного. Душой она была с ним, хоть никогда с ним не могла быть телом. И тем не менее, несмотря на все чувства, всю любовь, всю привязанность, Асока отчаянно сопротивлялась неистовому давлению тёмной стороны. Она хотела быть с Вейдером, но при этом она не желала становиться ситхом, не желала пасть так глубоко, чтобы потом оттуда, со дна тьмы всего мира, больше не было возврата. Как раз наоборот, Тано яростно жаждала спасти его, через свою любовь, через свою связь и всепринятие, помочь ему подняться из беспросветной тьмы туда, где были самые яркие лучи света. Избавиться от ошибок прошлого и спасти, спасти их обоих. Даже больше ради него, чем ради себя.       Вейдер продолжал неистово настаивать на своём, невзирая на сопротивление Асоки, он ненавидел её за то, как она всю жизнь с ним поступала, как шла наперекор и вела по-своему, когда просто должна была быть рядом с учителем, когда должна была просто быть рядом с ним… Но чем больше ситх ненавидел её за негласный отказ, тем сильнее понимал, как желает её, нет, не столько физически, сколько духовно. Когда-то давно Асока предала его, как ученица и друг, сейчас же она вновь повторяла ту же ошибку, как ученица и женщина, хотя, могла бы сдаться, подчиниться, быть вместе с ним и вместе править Галактикой. И это невероятно злило тёмного лорда, буквально доводило до боли и исступления, которую в ответ, сквозь свою физическую и ментальную жёсткость, хотел показать ей и он… Это не была пытка врага. Это, скорее, была месть за отказ, попытка сломать несломимую волю, чтобы навсегда привязать непокорную ученицу к себе.       Ещё один горячий страстный поцелуй, металлические пальцы крепче до синяков вжались в стройную талию Асоки, и ситх со всей силой свободной рукой оборвал цепи, на которых всё это время висела Тано, властно и настойчиво укладывая её на пол на обе лопатки.       Тогрута не сопротивлялась, хотя теперь сопротивляться у неё была полная возможность. Она лишь покорно сносила всё то, что делал с ней Вейдер, слегка упираясь руками в его мощные плечи.       Тёмный лорд не стал церемониться с женщиной и, продолжая и продолжая осыпать её поцелуями, при этом насильно вторгаясь в её светлое ментальное пространство «тёмными язычками пламени», стал вторгаться в её личное пространство физически, грубо лаская тело Асоки пальцами, вжимая безжалостные металлические подушечки до синяков в гладкую оранжевую кожу.       Асока пыталась закрыться от него ментально, при этом вся сжимаясь и физически, крепче и крепче сводя ноги, в предвкушении неизбежного, но ситх не отступал. Увеличивая натиск тёмной стороны, Вейдер ещё интенсивнее хотел проникнуть в Тано, во всех смыслах этого слова. Грубая механическая кисть, сквозь череду поцелуев губами, медленно и мучительно поползла вниз, куда-то под юбку женщины, вклиниваясь между её бёдрами и жадно лаская промежность.       Тогрута едва не вскрикнула, когда тёмный лорд коснулся её там. Это было жёсткое, обжигающее и одновременно будоражащее прикосновение. Такое, которого женщина ещё никогда не испытывала.       Ситх самодовольно ухмыльнулся, видя, как она в ужасе зажмурилась, буквально до крови прикусив свою губу, и, пробуя на вкус алую металлическую жидкость, слился с Асокой в новом настойчивом поцелуе, второй, свободной рукой лаская, до боли сжимая её грудь.       Тогрута стонала, выворачивалась, сопротивлялась, даже пытаясь лупить Вейдера кулаками по плечам и спине, но это сопротивление было столь не явным, в отличие от того, что она оказывала ментально. Плотно выстроив защитную белую стену Силы, против поползновений тьмы, Тано раз за разом отбивала всё новые и новые попытки пробить брешь в её броне на пути к сознанию. И пока ей это удавалось, хоть натиск был силён, почти до нестерпимой боли физической, прорывавшим, словно ураган.       Желая усилить собственный натиск ментальный, тёмный лорд заходил всё дальше и дальше физически, резко разорвав ткань лосин и нижнего белья Тано, и своевольно, властно лаская её уже обнажённую промежность. Приходясь холодными пальцами, покрытыми кожаной печаткой по малым половым губам, проникая между ними и грубо поддевая клитор.       На этот раз Асока даже взвизгнула, в том момент, когда одновременно с последним движением там внизу, ситх крепко сдавал её грудь, взвизгнула и вся буквально выгнулась в спине, едва не пропустив ментальную атаку одним из «чёрных язычков пламени» по её непроницаемой защите. Действия тёмного лорда были одновременно грубы, болезненны и возбуждающи. Такая буря чувств и эмоций, такой накал страстей, что просто кружилась голова.       Вместе с тем ситх грубо содрал и нашивку, слишком цензурно скрывающую привлекательную грудь женщины на верхней части платья, от чего две нежно-упругие округлости едва заметно вздрогнули, напрягаясь от лёгкого холода на самой вершине острыми бардовыми сосками.       Вдоволь насладившись карамельно-солоноватым вкусом окровавленных губ Асоки, Вейдер спустился чередой поцелуев чуть ниже и жадно припал губами к набухшей плоти, грубо лаская её. Впиваясь и слегка прикусывая, болезненно, но не до ранок, соски. При этом ситх чуть глубже погрузил между половыми губами тогруты палец, сильнее надавливая и грубее стимулируя клитор.       Буквально протыкая ногтями плащ тёмного лорда на плечах, Асока попыталась интенсивнее воспрепятствовать ему, зажимая ногами его наглую конечность у её между бёдер, что лишь причиняло ещё больше боли, но одновременно с тем, не несло никакого защитного эффекта.       Тогрута невольно раскрывалась перед ситхом физически, стойко обороняясь ментально, но с каждой минутой это было сделать всё сложнее, хотя, её настырность откровенно злила Вейдера. Он уже почти проник в женщину в реальности, но ничего не мог поделать с ней в Силе, и это выводило из себя. Она была одновременно мягкой и жёсткой, стойкой и податливой, и тёмный лорд уже и сам не понимал эту игру. Желая быть ещё более грубым и жёстким, при этом с интересом уловив сквозь прикосновение тот факт, что Асока всё ещё была девственницей, тёмный лорд, уже и сам изнемогал от вожделения, заполучить её полностью, обладать ей целиком, сломать и окончательно перебороть Тано в своих глазах и чувствах.       Резко сорвав и с себя определённые части костюма, ситх с силой развёл в сторону обе стройные ноги Асоки, больно придавливая их к земле, и опьянённый в этом момент жаждой причинить тогруте ещё больше боли, вновь прильнув страстно-похотливым, обжигающим поцелуям к её губам, грубо вошёл в Тано.       Тогрута буквально заорала, сквозь соприкосновение губ, чувствуя, как от этого невыносимого ощущения на зажмуренных глазах проступают слёзы, беспомощно ёрзая под Вейдером, словно бессильная жертва, и одновременно ощущая, как на белоснежный пол, жгущим теплом сбегают капли крови, сама едва-едва удерживая при том свой ментальный баланс в Силе.       Вейдер упивался в сей момент своей абсолютной властью, наслаждался местью, жестокостью и попыткой свершенного слома ментально. Полная власть, полный контроль и… Полное отсутствие должного эффекта…       И, хотя ментальный барьер Асоки пошатнулся под давлением физического насилия и тьмы, даже в такой ситуации он смог устоять и противостоять попытке проникновения в разум и душу.       Очередная неудача, даже слишком разозлила Вейдера, и ситх нарочно начал двигаться жёстко, грубо, чтобы причинить Тано как можно больше боли, сильнее и сильнее сдавливая вокруг неё потоки тьмы, быстрее и быстрее атакуя её в Силе.       Асока кричала, корчилась под Вейдером, изворачивалась, но терпела, покорно принимая всю ту боль, которую за свои прошлые ошибки она должна была принять, но при этом ещё интенсивнее сопротивляясь тьме.       Вейдер ломал её морально на словах, мучил физически, давил на неё ментально, но не получал должного эффекта, и это доводило его до исступления. Ученица поддавалась на его пошлые попытки обладать ею, как будто сама желая того, но при том не сдавалась на уровне Силы, на падала в беспросветную темноту мира любого ситха. И это злило и раздражало.       В какой-то момент грубо поцеловав Тано в губы, сквозь её очередной болезненный вздох и последнюю ментальную атаку, Вейдер понял, что это бесполезно. Его действия не приносили никакого эффекта, а значит, Асоку нельзя было сломать силой… Но, тёмная сторона — это не только боль, ужас и ненависть, это ещё и страсть… Необузданная, обжигающая, пылающая похотью и жаждой наслаждения… И если ученицу нельзя было сломать грубым насилием, то можно было применить на ней иную тактику…       На миг Вейдер остановился, легко отстраняясь от Асоки, та даже не сразу поняла, что произошло. Его левая кисть медленно поползла вниз, под ощущение исчезающего ментального давления и отступления тьмы, и, достигнув самого края живота Тано, легко, почти невесомо, стала исцелять тогруту. Эта женщина должна была познать всю силу наслаждения, если её так и не смогла сломить вся сила боли.       Уже спустя несколько мгновений разрывающие, режущие ощущения там, где-то между бёдер, совсем исчезли, уступая месту приятному, лёгкому трепетному возбуждению. Вместе с попыткой исцелить Тано, второй рукой ситх осторожно поднялся вверх и, прикасаясь пальцами ко лбу Асоки послал новую волну Силы, внутрь неё, на этот раз не настойчивую, не дерзкую, а дразня-похотливо-будоражащую.       Вместе с этим ситх вновь прильнул к губам тогруты, но при том вложил в поцелуй не грубость, а всю мощь своего желания и похоти, так, будто они безудержно занимались сексом с самой любимой и желанной женщиной в мире.       Асока ответила на поцелуй в недоумении, полностью обескураженная и сбитая с толку. В один момент яростная пытка болью превратилась в приятное, слишком манящее наслаждение.       Вместе с поцелуями и ласками попеременно то одной, то другой груди, стимулятивно воздействуя на каждую чувствительную зону соска, тёмный лорд пальцами второй кисти послал волну возбуждения куда-то вниз живота Тано, заставляя её половые органы сильнее дрожать от желания и обильнее наливаться кровью от вожделения.       Асока уже почти сама хотела Вейдера, когда он вновь вошёл в неё, нет она просто неистово этого желала, ощущать его проникновение, его движения, его самого внутри себя, и с громким томным стоном, вся буквально выгнувшись в спине, она вновь его приняла.       Такого странного ощущения Тано ещё никогда не испытывала, пьянящего, безумного желания, заставляющего забывать про всё на свете и отдаваться лишь одной единственной похоти. Тогрута крепче сжала Вейдера ногами, стараясь как можно ближе придвинуться и позволяя тому погружаться в неё как можно глубже. Не было боли, было только наслаждение. И тьма уже начинала казаться не такой холодной и ужасающе страшной, она пылала страстью и манила к себе, словно мотылька на пламя.       Вейдер двигался внутри Асоки ментально и физически очень размеренно, просчитывая каждый шаг, и, время от времени, меняя угол проникновения, чтобы задевать самые чувствительные эрогенные зоны тогруты. Одной кистью он всё ещё продолжал массировать, попеременно с поцелуями грудь женщины, а другой, крепко обняв её за спину, время от времени поглаживать, то вдоль позвонков, то осторожно, дразня проходиться по лекку.       Ситху и самому нравилась эта игра. Сейчас, пожалуй, он ощущал себя в более властном положении, нежели, когда пытался ломать Тано посредствам грубости и насилия. Она явно поддавалась ему, громко и тяжело дыша, отвечая на ласки, стараясь получать удовольствие и отдавать его взамен. И этот маленький шаг навстречу уже безумно пьянил Вейдера. Он понимал, что действует правильно, и вместе с тем сам ощущал безумное упоение и возбуждение от всего происходящего.       В какой-то момент, невольного прощупывающего щекотания сквозь Силу, и ситх почувствовал, что Асока была на пределе возбуждения, самое время было дать ей возможность ощутить всю безграничную силу и власть тьмы. Вновь послав пылающие страстью и похотью язычки чёрного пламени сквозь всё ментальное пространство вокруг Тано, ситх перевернул их обоих так, что тогрута оказалась сверху.       С громким томным стоном она опустилась на него, прогибаясь в спине и вбирая в себя всю длину его члена, и зажмурилась. Где-то внутри край твёрдой возбуждённой плоти задел наиболее эрогенную зону, и женщина почувствовала, что так хорошо ей не было ещё никогда. Захотелось повторить, снова и снова, самой наброситься на тёмного лорда и похотливо его целовать, до дыр в плаще сжимая чёрную ткань острыми ногтями.       Она так и сделала. Тогрута активно двигалась поверх ситха, время от времени, наклоняясь к нему для очередного соприкосновения губ, сжимая пальцы вокруг материала его костюма, ненасытно проводя руками по светящейся грудной панельке, располагая свои кисти поверх ладоней тёмного лорда и заставляя всё сильнее и сильнее его вжиматься пальцами в её округлые бёдра.       Не желая останавливаться на достигнутом, Вейдер всё интенсивнее, но не настойчиво посылал в ментальное пространство Асоки потёки тёмной стороны Силы, сквозь них передавая Тано свои собственные похоть, желание, ощущения, страсть. Осторожно сбежав пальцами чуть вниз, при этом игриво поглаживая живот тогруты, тёмный лорд, вновь опустился ими к клитору, и стал ласкать его, при каждом движении женщины активнее и активнее. Свободная рука ситха опять легла ей на грудь, время от времени, сжимая оранжевую плоть, щекоча до предела набухшие бордовые соски, легко и мягко касаясь их силой, чтобы прибавить Асоке ещё больше возбуждения.       Тано настолько поддалась его маленькой игре в вожделение, что уже почти сходила с ума от переизбытка чувств, неистово прыгая поверх тёмного лорда, рыча, шипя, закусывая слегка клыкастыми зубами пухлые карамельные губы.       Голова кружилась от всего этого действа, как в безумном потоке кружились и белые-чёрные язычки Силы вокруг них обоих. Асока так увлеклась, что буквально почувствовала собственное главенство, превосходство, контроль над ситуацией и упоение от этого, хотя ситуация была на самом деле бесконтрольна…       В какой-то миг Дарт Вейдер перевернул их обратно, вновь уложив Асоку на обе лопатки и вольготно устраиваясь поверх неё. Тогрута была явно недовольна, но виду не подала, полностью отдаваясь поглощающей её страсти. Острыми коготками царапая лысую голову ситха от возбуждения, сильнее разводя ноги и прижимаясь к нему всем телом, ненасытно обнимая свободной рукой за плечо.       Асока тяжело дышала, стонала, выгибалась под Вейдером, не в силах больше скрывать насколько мощным было её удовольствие в этот миг, и тёмный лорд, в ответ чувствовал то же самое. Возбуждение, похоть, безудержная страсть возрастали с каждым мгновением в геометрической прогрессии, и казалось, вот-вот, и всё это выйдет из-под контроля, огромной волной цунами распространяясь в пространстве. Они сливались воедино, физически, они были одним целым морально, и кажется, в какой-то момент учителю и ученику вновь удалось стать одним целым ментально. Переплетение потоков Силы, безумное, животное слияние тел, и похоть, желание, пылающая страсть… Сжигающая дотла и возносящая пепел к звёздам… Это было настолько неправильно-грязно и одновременно невероятно прекрасно до самого конца…       Асока громко вскрикнула, всем тазом вжимаясь в Вейдера и до повеления в руках сжимая ткань чёрного плаща у него на спине, когда Вейдер, почти одновременно с ней, тоже ощутил финальное блаженство. Ещё несколько мгновений, чудесных космических мгновений они были одним целым, сливаясь воедино, абсолютной и самой прочной связью… И вот тысячи звёзд разбились в дребезги. Всё закончилось, ведь когда-то даже самые приятные ощущения должны были подходить к своему завершению. Но после этого, ещё долго-долго оставалось лёгкое, трепетное ощущение мягкой усталости, и абсолютного удовлетворения…       Прошло какое-то время, прежде, чем Дарт Вейдер, первым придя в себя, начал приводить собственный внешний вид в порядок. Механические держатели справились с облачением грозного ситха обратно в костюм в считанные секунды. Тёмный лорд не знал, получилось ли у него на самом деле склонить Асоку на свою сторону, как он и хотел, но, казалось, ситху это было уже и не нужно. Их сегодняшняя встреча, их страсть, их… Любовь? Были уже достаточным вознаграждением за то, что, возможно, так и не удалось совершить.       Асока тоже получила, что хотела от этой ночи, но, тем не менее, несмотря на то, что она испытала, Тано до сих пор так и не сказала ситху, что переходит на тёмную сторону. Ни боль, ни страх, ни ужас, ни моральные страдания, ни физическое и ментальное наслаждение так и не смогли сломать Асоку. И Вейдер это с досадой понял. Он проиграл, что ж? Оставался лишь один вариант.       Окончательно признав своё поражение, тёмный лорд легко скинул плащ со своих плеч и покрыл им тело Тано, в почти полностью разорванной одежде. Если он не мог склонить её на свою сторону, если он не мог убить её сейчас, то оставалось только… Уже почти собираясь покинуть камеру, Вейдер ненадолго задержался, сделав лишь первый шаг в сторону, от всё ещё сидящей безмолвно на полу завороженной Асоки, и, напоследок, с огромной болью в сердце и разочарованием, но при этом визуально абсолютно стойко и непоколебимо, произнёс:       — Сейчас я отпускаю тебя, но знай, если ты не со мной, значит, ты против меня, а когда мы встретимся в следующий раз, мы будем врагами, и один из нас точно умрёт. А теперь ты можешь возвращаться обратно к своим повстанцам.       Ситх было потянулся в сторону, чтобы сделать ещё один шаг и навсегда уйти от последней, самой болезненной потери и самого сокрушительного проигрыша в его прошлом, как, вдруг…       Асока резко ухватила его за ногу рукой, не давая сдвинуться ни на сантиметр дальше от неё, и глядя ситху прямо в глаза, сквозь тёмные линзы непроницаемых стёкол, отчаянно просящим, почти требующим тоном произнесла:       — Нет! Не уходи… Лорд Вейдер… Пожалуйста… Умоляю, сделайте меня вновь своей ученицей.