И дольше века длится день...

******       Как это — жить, когда у тебя ничего нет? Даже воспоминаний, которые бы мучили тебя посреди ночи. Как это — каждый день пропитываться отчаянием и придумывать новые сценарии твоего возможного будущего? Осознавать, что вот она твоя реальность, от которой спрячешься разве что во снах, глубоких, мучительных снах, от которых просыпаешься в холодном поту и не представляешь, как продолжать существовать дальше, ибо дальше все напоминает сплошную, нескончаемую черную дыру. Смотреть на солнце на рассвете, сквозь пальцы вытянутой руки, ощущая холод и тихое завывание ветра за спиной, перспектива не то, чтобы хорошая, но не плохая точно. Мун ни о чем не жалеет. Единственное, что его сейчас беспокоит, это то, что Ендже, который знакомый и такой же потерянный и забытый всеми парень, может свернуть шею, если продолжит спать в такой неудобной позе, на лавочке, кутаясь в легкую ветровку, что не особо спасает, если судить по тому, как громко стучат его зубы.       Чоноп ни о чем не жалеет. Сейчас на его душе так тихо и спокойно, как никогда не бывало раньше. Это чувство заставляет его натянуть губы в улыбке и продолжать наблюдать за солнечными бликами, что играют с ним в догонялки. Утреннее солнце еще не греет, оно холодное, заставляет ежиться и выпускать пары воздуха. Это холодное утро не говорит ему мерзнуть, оно окунает его в воспоминания, выбрасывает туда, где он, как ему тогда казалось, был счастлив. Леденящие душу воспоминания, которые он собирал по крупицам, по кусочкам, как паззл. «- Завяжи шнурки.» — говорит Мун парню, который резко тормозит поток нескончаемых слов, обернувшись, садится на корточки и в удивлении смотрит снизу в верх. «- Но у тебя же нет шнурков…»       Мун улыбается этому воспоминанию, потому что отчетливо помнил, что шнурки развязаны были у него. И то, что он первым делом подумал о Чонопе, а не о себе и своей безопасности, заставили Муна глупо улыбаться. «- Я никогда раньше этого не делал» — говорит Он, приблизившись на сантиметр ближе положенного. «- Я тоже» — отвечает Мун и прикрыв глаза, медленно прикасается к губам напротив, что обжигают его, протыкая сотнями иголок, где-то между лопаток. Он старается дышать ровно, но дыхание то и дело напрочь сбивается, стоит Муну почувствовать, как его шею окольцовывают и прижимаются ближе.       Это воспоминание одно из тех, что причиняют боль, ведь он кажется до сих пор чувствует на губах их первый поцелуй, как что-то фантомное, что-то неуловимое, но прекрасное настолько, что ребра сжимаются до хруста. Мун любил играть в настольные игры и «Скрабл», был одним из любимых. Чоноп постоянно выигрывал, не потому что он профессионал или опытный игрок, а потому, что Он не мог собрать слов длиннее, чем «Мак» или «Вор». И однажды, когда Чоноп отвлекся на телефонный звонок, Он поменял букву «Ю» на «С», чтобы Муну было легче придумывать слова.       — Придурок. — улыбаясь, констатирует Мун. «- Мы что, только что сбежали с уроков?» — отдышавшись, спрашивает Чоноп. «- Не мы, а ты — самый прилежный ученик этой вселенной, только что, впервые сбежал с уроков.» — гордо объявляет тот парень и бьет себя по груди так, будто совершил великое дело. — И как оно? — спрашивает, звонко смеясь и утягивая в сторону игровых автоматов. Его вопрос так и остался без ответа, потому что, передать те ощущения, которые заполнили его легкие, и тот адреналин, который вырывался из Муна в тот момент, было сложно.       — Поезд приехал. — Ендже толкает его за плечо и головой показывает на только что тормознувший поезд, тем самым вырывая его из потока воспоминаний. — Ты так и не сказал, куда мы хоть едем. Это далеко? — Мун молча ищет нужные им места и бросив сумку, с облегчением падает на сидение. Ендже садится напротив и поглядывает на притихшего друга, который то и дело, смотрел на солнце, что поднималось на горизонте. Мун прикрыв глаза подставляет лицо солнышку, словно тянется к теплу и чему-то до боли знакомому, словно здоровается с давним другом и улыбается так, будто солнце ему все же ответило. «- Наверно хорошо быть чьим-то Солнцем?» — глядя на горизонт, туда где стираются грани между небом и землей, между двумя мирами, там, где для двоих нет отдельных вселенных, говорит Он. — «Дарить тепло, обнимать, слушать смех и слепнуть от одной улыбки.» «- Ты и есть мое солнце.» — отвечает Мун, держа парня за руку, переплетая пальцы и нежно отвечая на объятья. — «Мы говорим, что страсть — это что-то приходящее, что она пройдет и после ничего не останется. Но это не так. Страсть — вызывает во мне желание касаться тебя, трогать. Я чувствую, как вся нежность что копилась во мне, все те годы, когда я не знал тебя, ищет выход через кончики моих пальцев и бережно проникает в тебя.» — Мун проводит пальцами по щеке парня и останавливается на губах. Большим пальцем проводит по нижней губы, заставляя Его прикрыть глаза и отдаться лишь ощущениям. — «Бывают моменты, когда чувства переполняют меня, не умещаясь в слова, и тогда, мне хочется просто молчать с тобой… «- …эмоции стирают все… приближая к доверию, пониманию… Не имеет значение что это — нежность или страсть, я могу молчать только с тобой, мое Солнце.» — словно читая мысли Муна, произносит парень, тут же оказываясь в теплых объятьях.       — Кто-нибудь был для тебя Солнцем? — спустя какое-то время, спрашивает Мун. Обратив свое внимание на Ендже, Чоноп видит в его глазах тоску.       — Солнцем — нет. Он меня никогда не грел, не дарил тепло. Он выжигал меня дотла, был моим безумием. Я кажется любил его страстной, сумасшедшей любовью. Любовью, которая убивает. — Ендже грустно улыбается смотря на Чонопа. — И, наверное, я действительно вышел на новый уровень сумасшествия, если думаю, что такое было на самом деле. — он отводит взгляд к окну, но даже не замечает пейзажа, проплывающего за окном, будто ищет ту реальность, которая у него в голове, но разглядеть никак не может. «- Я хочу провести с тобой вечность.» — произносит Мун, обнимая Его со спины и укрывая обоих теплым пледом. Он стоял у панорамного окна и смотрел как за окном кружат снежинки, как вьюга завывает громче, и зима в этот раз расщедрилась, покрывая улицы города белым полотном. «- Не говори о вечности так просто, Мун. Никто не вечен, ничто не вечно.» «- Я знаю.» — вздыхает Чоноп, прижимая парня крепче к груди. — «Но в одном ты не прав: осознать свою любовь к тебе, принять ее, и продлить ее до вечности, оказалось настолько просто, словно в этом и был смысл всего сущего.»       — А ты любил? — спрашивает Ендже, открывая бутылку и делая несколько жадных глотков, видимо раздумья о том, что возможно было когда-то давно, по его ощущениям или не было вовсе и это всего лишь выдумки его мозга, который требует немного ласки, заставили его проглотить ком неизвестности простой водой. Он тоже любил задавать вопросы и во многих случаях, когда Мун не находил что ответить, он трепал его по волосам, словно маленького ребенка и отвечал сам.       — Любовь — это не подходящее слово, скорее… это надо почувствовать сердцем. — отвечает Мун.       — А ты умеешь чувствовать сердцем? — спрашивает, предлагая выпить из его бутылки. Мун усмехается на вопрос, отпивает от бутылки и вернув владельцу, говорит:       — У меня нет сердца.       — Но ты только что говорил о каком-то Солнце, разве у тебя никогда не было Солнца? Не верю! — возражает Ендже.       — Было. — тихо произносит Мун и отворачивается к окну. «- Ты знаешь, как это — перегореть?» — однажды спросил Он, омрачая вопросом солнечный, теплый, весенний день. Чоноп сразу же нахмурился, ему уже не нравится начало разговора, потому что, с Его солнцем несколько дней что-то происходит, и он вытащил парня на пикник, чтобы взбодрить и выяснить причину грусти в его глазах. «- Что происходит?» — сразу же беря Его лицо в ладони, спрашивает Чоноп. «- Я просто услышал это, когда мои родители ругались в очередной раз на кухне, за ужином, пару дней назад. Отец сказал, что их любовь перегорела, изжила себя и теперь им больше не за что держаться. А мама тихо продолжала плакать. В тот день, я понял две вещи: Первое — это то, что перегорело только у отца, прошла страсть, а мама его всегда будет любить; и второе…» — парень болезненно усмехнулся и посмотрев в глаза Чонопа, сказал: — «Я понял, что я для них никто.»       Чоноп сжимает кулаки, у него перед глазами до сих пор эти пропитанные болью и разочарованием глаза. Пальцы покалывает от того, как сильно сейчас хочется прикоснуться к Нему, обнять и навсегда разогнать эти эмоции из его жизни. Это не одержимость — это необходимость одного человека, быть рядом и защищать другого, несмотря ни на что.

«Я понял, что я для них никто.»

      Никто — это Чоноп, если рядом не будет Его. Никто — это точно не про Него, не про этого светлого и доброго, не такого как все, парня. Чоноп любил в нем абсолютно все, не было конкретной причины, да и Чоноп не искал. Само Его существование было для Муна достаточной причиной чтобы самому дышать. Как безумие которое не поддается никакому объяснению, никакому контролю, это что-то за пределами разума и вселенной, которая так отчаянно пыталась спрятать его от Чонопа и не позволить им встретиться.       Мун до сих помнит их первую встречу, словно это было вчера. Помнит приятную тяжесть на руках, когда пытался удержать парня от падения с лестницы, помнит момент, когда их глаза впервые встретились и момент, когда Чоноп понял, что пропал. Он выглядел мило, когда пытался скрыть смущение и покрасневшие щечки. «- Я Мун Чоноп.» «- Меня зовут Дэхен. Чон Дэхен.» «- Приятно познакомиться Чон Дэхен» «- И…и м-мне то-оже…» — не зная куда деть бьющееся как заведенное сердце произносит Дэхен.       Чоноп скучает. Так сильно, что хочется самому себе сломать ребра и все кости, чтобы прекратить так тосковать по человеку. Уже как болезнь, как зависимость то, что нужно получить новую дозу Дэхена, обнять его крепко, прижать к груди и наконец услышать самые прекрасные звуки на свете — его сердцебиение. Чоноп знает, что ни с чем его не спутает, ни на что не променяет, поэтому так сильно цепляется за прошлое, чтобы хоть как-то уравновесить настоящее. Чтобы обмануть свое тоскующее сердце и на время перекрыть сходящее с ума сознание, потому что, иначе никак. По-другому не получается. Уже проверяли. «- Они наконец-то развелись» — говорит Дэхен. — «В суде меня попросили сделать выбор, с кем бы я хотел остаться, я сказал, что…» «- Ты остался с мамой.» — заканчивает за него Мун. «- Откуда ты знаешь?» — удивился Дэхен. «- Потому что, ты никогда не называешь отца — «папой» и постоянно хмуришься, говоря о нем. А мама всегда для тебя — «Мамочка», «Мамуля». Это было очевидно.» — пожимает плечами Чоноп.       Мун тогда впервые за долгое время видел в глазах облегчение. Дэхен был рад за маму, был рад тому, что все плохое наконец закончилось и что он может передохнуть. Пока однажды он не позвонил и не попросил встретиться. «- Я уезжаю.» — как громом среди ясного неба объявил Дэхен. Он не говорил, что может быть или возможно в будущем, он пришел тогда, чтобы поставить в известность. — «Мама решила переехать, чтобы избавиться от прошлого, чтобы начать все с начала… в другом городе и… я не могу отпустить ее одну, понимаешь?» — он не смотрел в глаза, не поднимал головы, глядел в пол и тихо мямлил. Мун схватил его за подбородок и силой заставил поднять голову. «- Я здесь. Я на верху, смотри мне в глаза, когда говоришь, что хочешь бросить меня и свалить.» — злиться Чоноп. «- Я сказал, что уезжаю, а не что бросаю тебя, придурок.» — хмурится Дэхен и отталкивает парня, который пытается его обнять. «- Почему тогда, болит так, будто ты меня уже бросил?» «- Ты дурак, потому что!»       Уехал. Дэхен уехал спустя несколько дней. Собрал чемоданы, попрощался с соседями, с друзьями, в школе пожелали ему хорошей дороги, а он улыбался так, будто даже скучать не будет. Чоноп тогда ничего не сказал. Помог загрузить сумки, обнял его маму на прощание, поцеловал в щечку и пожелал всего хорошего, обещал звонить и не пропадать. Дэхен холодно пожал руку, хотел сказать что-то, но резко передумав, сел на поезд и уехал. Чоноп стоял на станции до самого вечера, пока обеспокоенный Ендже не приехал и не забрал его.       — Скоро твоя остановка. — говорит Ендже и трясет его за плечо. Мун и не заметил, как глубоко задумался. Мун огляделся.       — Действительно, следующая станция наша. — Чоноп пьет воду и протягивает бутылку Ендже, но тот отказывается и кажется о чем-то думает. — Тебя что-то беспокоит? — спрашивает Мун и замечает, как Ендже вздрагивает.       — Думаю, в этот раз нам не по пути, друг. — Мун скинул бы его слова на шутку, но парень выглядел как никогда серьезным. — Я тебя, мой друг, отпускаю. Ты нашел свой путь и свою остановку, а я должен найти свою.       Мун понимал, о чем говорит Ендже.       — Куда ты поедешь?       — Куда глаза глядят. — вдруг улыбается Ендже. — Пусть ноги сами приведут меня к нужном месту. И еще, — продолжает Ендже, — Найди Дэхена и никогда не отпускай. — звучит не как просьба, это приказ и Мун усмехается.       — Это то единственное чем я дышу.       Чоноп смотрит на отъезжающий поезд, машет другу на прощание. Он не знает, встретятся они снова или нет, но желает ему всего самого лучшего из того, что может предложить ему мир и эта вселенная. Мун тепло улыбается вспоминая все нелепые, смешные, грустные моменты их общего прошлого и понимает, что Ендже был лучшей частью его жизни, который научил любить и ценить то, что тебе дорого.       — Какого черта ты тут делаешь? — до боли знакомый голос, вырывает его из старых воспоминаний. Запыхавшийся, видимо от долгого бега, Дэхен, стоит напротив парня пытаясь отдышаться. Мун смотрит на него и чувствует, как сдохшие в день отъезда бабочки, оживают вновь.       — Я скучал. — единственное, что может произнести Мун, когда видит эти глаза напротив и понимает, что без них он точно умрет.       — Ты серьезно? — скептически выгибает бровь, будто не верит.       — Я скучал. — только и может произнести Чоноп, когда делает пару шагов ближе и зажимает парня в объятьях. — Я так сильно тосковал по тебе. — тычется головой в изгиб шеи. — Пожалуйста, больше никогда не оставляй меня так надолго.       — Прошло всего пять дней, как я уехал, — говорит Дэхен, все же обнимая парня в ответ. — И я уезжал всего на неделю, придурок, не мог подождать еще пару дней? — тихо ругает Чон, а сам жмется ближе, действуя в противовес своим же словам.       — Не мог. — шепчет в ушко Чоноп. — Не мог. Без тебя время останавливается и отказывается двигаться, отсрочивая нашу встречу. Без тебя секунда за минуту, минута за день… и день…       — И дольше века длится день… — за Муна заканчивает Дэхен. Потому что, тоже ведь скучал, до сжатых зубов, до поломанных ребер, до полного отчаянья скучал по человеку. По своему родному человеку, который высечен у него на сердце как кто-то самый драгоценный.       — И дольше века длится день… — повторяет за ним Чоноп, — …когда тебя нету рядом, мое Солнце.