нежданно-негаданно

      альбедо с самого начала своей учёбы имел странную репутацию на всём потоке. вроде бы все и уважали, но и витало некое… отчуждение от его персоны. такой расклад его, в общем-то, вполне себе устраивал, потому что можно было без лишних проблем погрузиться в даваемый профессорами материал и свои дела.       по той же причине он оказался единственным живущим в комнате общежития в одиночку. насколько он знал, изначально к нему должны были подселить какого-то парня с другого направления, но в итоге тот перебрался к своему другу, а не к нему (чем он и не был сильно-то расстроен). вот так альбедо и остался жить один в комнате четыреста двадцать пять.       поэтому тигнари появился в его жизни нежданно-негаданно. просто в одно из ранних субботних утр начала учебного года, в которое хозяин четыреста двадцать пятой комнаты ещё даже не ложился спать, постучался в дверь со словами «доброе утро, я тигнари. а ты альбедо, я же не ошибся?» и наклонил голову в бок, заглянув своими изумрудными глазами в чужие, бирюзовые.       как выяснилось несколькими часами позднее, — после ободряющей кружки кофе и слабого завтрака состоящего из одной яичницы, — он скакнул через два курса и начал учёбу сразу с четвёртого, а не второго, как должен был, поэтому с этажа первого курса его распределили сразу на четвёртый, где оставалась одна полу-свободная комната.       тигнари казался альбедо привлекательно-потешным: забавный чёрный козырёк с длинными матерчатыми ушами; не по размеру большая, яркая одежда и слоистость в ней, обеспечиваемая водолазкой под футболкой и это всё обмотанное сверху чем-то вроде странно завязанного оби; чёрные волосы с окрашенными в ярко-зелёный прядками и вплетёнными в них расточками; горшки прекрасно себя чувствующих растений на окнах и очень глубокие, мудрые изумруды глаз, смотрящие с искренним любопытством.       вместе с ним в жизни альбедо появляются раскрытые шторы их комнаты, свежий воздух из — распахнутых двадцать четыре на семь — окон, запах различного чая из шкафчиков кухни и интересный собеседник, с которым можно было болтать ночами и днями напролёт, чем они обычно и занимались, постоянно меняя темы.       тигнари оказывается… тёплым. иначе его описать трудно. все эти его высушенные цветы, залитые эпоксидной смолой и переделанные в симпатичные украшения; гербарии, из которых то и дело валились забытые листья; фенечки, между ниточек которых иногда появлялись бусины; одалживаемые им книги, до части из которых у альбедо чаще всего просто не доходили руки их прочитать; и, наверное самое главное, ночные разговоры. чаще всего они происходили, когда оба они были условно заняты, например, рисованием или подпиской очередных растений в гербарии. альбедо тихонько говорил что-то, — скорее в привычке того, что раньше жил один, говорил, как мысли вслух, — а тигнари вскидывал голову и начинал с удовольствием рассуждать на эту тему, откладывая гербарий и перемещаясь поближе к собеседнику. в такие их разговоры, в общем-то, как и в любые другие, казалось, что время то текло слишком быстро и кому-то из них нужно было срочно бежать по каким-то таким же срочным делам, то останавливалось, как будто навсегда замирая в приятном моменте, и чаще всего прерываемое постучавшими в дверь коллеи или итэром.       и в какой-то момент такие беседы становятся традицией, ровно как и варка или заваривание кофе в термосы и кружки на потом, под не самые смешные и глупые шутки, после таких ночей.       да и на самом деле альбедо прекрасно понимал, что конкретно происходило, но, если говорить с самим собой начистоту, смотря точно в бирюзовые глаза в зеркале…       он не хотел что-то менять. чувствовал, что по сути-то ничего не поменяется, а значит эти выяснения отношений были абсолютно бесполезными, особенно с учётом того, что его сосед казался довольным таким раскладом.       тигнари появляется в жизни альбедо «нежданно-негаданно», ярким тёплым вихрем или ветром, легко колышущим волосы в весеннем парке, и у альбедо будет ещё много возможностей словить его, сделав щелчок фотоаппаратом.