***
В столице в это время всем в Топкапы распоряжалась Фатьма султан. Падишах попросил сестру на время заменить Хасеки, пока та отбыла в санджак вместе с сыном. Михримах и Гюлай также решили пожить некоторое время в гареме, дабы следить за действиями обитателей дворца и обо всем докладывать Хасеки султан. Сестры еще больше сблизились после пережитой смуты, которая настигла их империю в такое ужасное время. Впрочем, девушки и до этого были близки, несмотря на их тяжелые отношения в детстве. — Время так быстро идет, Осман и Джеврие уже совсем выросли. — пролепетала Гюлай, смотря на то, как дети резвились на поляне в саду, словно пятилетние ребятишки. — Они то выросли, но ума в их молодых головах шибко не прибавилось. — с доброй усмешкой ответила сестре Михримах, так же переведя взгляд в сторону чад. — Дай, Аллах, Осман вместе с султаном отправиться в следующий поход. — Думаешь, отец все же решит присутствовать в следуюшей военной кампании после произошедшего? Я бы на его месте не стала рисковать, да и к тому же, его здоровье так резко ухудшилось, ты заметила? — Михримах посмотрела на сестру, которая явно напряглась от заданного ей вопроса. — Я не знаю почему так? Он вернулся из похода совершенно здоровым, несмотря на нападение. За эти полгода отец сильно постарел... — Вот и я о том же, а он совсем не хочет поберечь свое здоровье, как бы я не пыталась уговорить его лишний раз не перенапрягаться или не ужинать на блаконе из-за северного ветра. Разговор сошел на нет. Обе султанши задумались о здоровье повелителя, которое каждый день стремительно ухудшалось. Мужчина все чаще начал болеть, его недомогание стало сильно заметно, хотя он пытался это скрыть и поэтому все реже присутствовал на заседании Совета Дивана. Его плохое самочувствие подмечали все приближенные, но сам падишах всячески это отрицал, пытаясь уверить, что он еще полон сил и здоровья. — Чего это вы так задумались? — раздался голос позади султанш, из-за неожиданности обе девушки резко вздрогнули, но как только увидели приближающийся к ним силуэт, то мигом оживились, радостно привестствуя брата. — Джихангир, неужели ты решил оторваться от своих книг и присоединиться к нашему обществу? — Как я могу отдать предпочтение не своим родным сестрам, а каким-то книгам, ты такого плохого мнения обо мне, Михримах. Все трое залились задорным смехом, тем самым привлекая внимания Османа и Джеврие, которые в этот момент развлекались стрельбой из лука. Точнее, султанзаде пытался научить кузину этому ремеслу, но особого успеха они не смогли добиться. — Так-то я был утром у повелителя, мы вместе завтракали. — сказал шехзаде, присаживаясь на тахту рядом с Гюлай. — Как он? Все еще болеет? — встревожено спросила старшая из сестер. — Да, но ему уже лучше, лекарь сказал, что он скоро выздоровеет. — Лекари это уже месяц твердят. — хмуро подметила Михримах. — Они не знают что с ним происходит, возможно во время похода он подхватил такую болезнь, которая сильно повредила его здоровье. — Надо сообщить Мустафе, чтобы тот был на готове, и в худшем случае успел прибыть в столицу раньше Мурада. — серьезно произнесла Гюлай. Джихангир и Михримах резко затихли. Даже простая мысль о смерти падишаха вводила всех в траур. — Мама, смотри, я попала в цель! — выкрикнула Джеврие и привлекла к себе внимание всех взрослых. — Это я ее научил! — вскрикнул Осман, дабы сестра не забрала себе всю похвалу. — Молодцы, продолжайте дальше. — Гюлай улыбнулась, смотря на детей, которые беззаботно смеялись и дурачились, совершенно не переживая насчет своего будущего.***
Прошло пару месяцев, а состояние падишаха никак не улучшалось. Казалось, уже вся империя смирилась с неминуемой смертью султана, которая должна была настигнуть его совсем скоро. Махидевран задумалась об отъезде обратно в столицу из-за очередного письма от старшей дочери, в котором та вновь написала об отце, чье здоровье стремительно ухудшалось. — Поезжайте, если чувствуете, что так нужно. — произнесла Афифе, выслушав переживания весенней розы. — Я боюсь оставалять Мустафу одного. — Он не один, вокруг много верных людей и я. Мы позаботимся о нем, не переживайте. — русинка сжала руку Хасеки, пытаясь ее поддержать. Заметив этот жест, Махидевран накрыла ее ладонь своею и мило улыбнулась. — Занаете, у меня есть некоторые подозрения, насчет внезапной болезни падишаха. Черкешенка повернула голову в сторону невестки, заинтересовавшись ее словами. — Какие? — Я думаю это все из-за часов, точнее, из-за того что они сломались. Мы ведь стали смертными, вам вернулись ваши прожитые годы из прошлой жизни, а мне же неоткуда было их взять, видимо, время, предназначенное султану, отдали мне, так как в прошлом он являлся главным источником всех ваших бед. Махидевран внимательно выслушала девушку и уже хотела что-то ответить, но в этот момент в покои влетела Кесем, которая была явно чем-то взволнована. — Матушка, вы не поверите! — девушка вся светилась от счастья. — Я беременна! Хасеки вскочила с тахты и сжала дочь в объятиях, совсем позабыв о разговоре с Агафьей. — Наконец-то это случилось. — черекешенка с любовью стиснула лицо дочери в своих ладонях, прсле чего вновь обняла ее. — Я кое-что услышала от Айшель. — отстранившись от матери произнесла девушка. Радость на ее лице быстро испарилась, из-за чего Хасеки напряглась. — Вы собираетесь поехать в столицу к отцу? Он настолько плох? Махидевран не знала как подобрать слова. Кесем всегда имела особо теплые отношения с отцом, который среди всех своих детей выделял именно ее. — Не все так плохо, дитя мое, просто хочу навестить падишаха, да и я скучаю по своим детям. — Я хотела бы поехать с вами. Айшель тоже желает присоединиться. — Ее малыш еще слишком мал, да и болеет часто, думаю пока ей не стоит покидать Конью. — строго произнесла Махидевран. — Я поговорю с ней об этом. — А я могу поехать? — с надеждой в голосе спросила Кесем, внимательно всматриваясь в лицо матери. — Я не против, но не навредит ли это тебе и долгожданному дитя? Девушка задумалась: с одной строны возможно это будет ее последняя встреча с отцом, а с другой на кону стоит жизнь ее будущего ребенка, неизвестно как она перенесет эту поездку. — Я хотела бы все равно поехать. — Значит так тому и быть.***
Афифе расхаживала по покоям прокручивая у себя в голове сцену, которую застала во дворцовом саду пару дней назад. Мелек вышла на свою обычную прогулку, взяв с собой детей, дабы те насладились свежим воздухом, ведь через некоторое время погода совсем ухудшится из-за похолоданий. Оставив наследников на попечение верных служанок, русинка решила пройтись чуть дальше обычного и свернуть в сторону небольшого парка. Она любила изредко ходить туда, чтобы насладиться полным одиночеством и погрузиться в собственные мысли. Но именно сегодня ей не удалось побыть с собой на едине, ведь поблизости от любимого места она увидела два силуэта. Разглядев в них Мустафу и Михринису, девушка насторожилась. Укол ревности больно отозвался в груди, призывая подобраться поближе и узнать, о чем те двое так весело щебечат. Следуя зову эмоций, Агафья, скрываясь в листве кустарников, смогла приблизиться на такое расстояние, чтобы можно было слышать весь разговор. — Вам не стоит так рисковать собой, паша мне не простит, если с вами что-то случится. — Я прекрасно сижу в седле, не знаю, что не так с этим конем. Спасибо, что спасли меня в очередной раз. Михриниса попыталась сократить расстояние между ними, но шехзаде резко отпрянул от нее, словно от огня. Подобная реакция сильно удивила девушку, она ожидала, что наследник тоже испытывает к ней симпатию. Мужчина решил быстро скрыться, дабы не продолжать неловкую беседу. Это действие сильно порадовало Агафью, которая с упоением наблюдала за провалом потенциальной соперницы. Но увидев насколько Михриниса решительна в своих планах и действиях, русинка сильно насторожилась. Неизвестно, сможет ли Мустафа устоять перед каноничными чувствами и не влюбиться в дочь его верного соратника. Развеяв плохие мысли, Афифе сосредоточилась на приходе своей новой служанки Сонай-хатун. — Ну что, уехали? — Да, Махидевран султан с Кесем султан только что отбыли в столицу. — Вот и славно, пора приступить к нашему плану. Михриниса слишком мешается, стоит ее поскорее отослать куда подальше. — Мне позвать ее сегодня к вам на ужин? — усмехнулась Сонай. Служить у Афифе было крайне интересно, все эти гаремные интриги очень притягивали молодую девушку, которую главная наложница шехзаде недавно избрала к себе во служение. — Конечно, пусть приготовят ее любимые блюда. — Как прикажите. — хатун загадочно улыбнулась и отправилась выполнять приказ султанши.***
Михриниса была сильно удивлена приглашением на ужин от Афифе султан. Девушки с самой первой встречи невзлюбили друг друга. И их обоюдная ненависть была понятна — обе они чувствовали конкрунцию в отношении шехзаде. Только вот, черноволосая была невольницей, которая стала султаншей и подарила наследнику нескольких детей, а другая являлась вольной девушкой и обладала поистине интересным и буйным нравом, что всегда привлекало Мустафу в женщинах. Они были очень разными и имели разное социальное положение, но шанс завладеть сердцем шехзаде у Михринисы был весьма не мал. Дойдя до покоев, она у самого порога столкнулась с наследником, который тоже был приглашен на ужин. Сидя втроем за одним столом, они изредко начинали диалог, который заканчивался неопределенными обрывками фраз, беседа все никак не развивалась. Особенно напряженным был шехзаде, который после последней встречи с Михринисой всячески старался ее избегать. Он не глупый, сразу понял ее намерения, поэтому пытался делать все, чтобы лишний раз не выводить любимую наложницу на ревность. Ему хватило последней выходки Агафьи, когда та выпила яд и чуть не умерла прямо у него на руках. — Михриниса-хатун, я позвала вас специально, чтобы обсудить одно дело. — из далека начала Афифе. — Что-то случилось? Вы бы вряд ли позвали меня на ужин из-за какого-то пустяка. — Это все воля Махидевран султан, она заметила как вы скучаете у нас в Конье и решила подобрать вам хорошего супруга. Девушка поперхнулась от такого неожиданного известия. Отдышавшись, она изумлено переводила взгляд то на русинку, то на наследника, который, по-видимому, тоже ничего об этом не знал. — Матушка так решила? — переспросил Мустафа, недоверчиво глядя на Агафью. — Да, она даже нашла нескольких кандидатов на роль будущего мужа Михринисы-хатун. — любезная улыбка на губах Мелек в этот момент казалась дочери паши издевательской. Конечно, она специально хочет выжить ее из дворца, сослать подальше от наследника. «Значит боится. » — промелькнуло в мыслях Михринисы, после чего та слегка усмехнулась. — Если на то воля нашей Хасеки, то я согласна. — легко ответила девушка, победно наблюдая за реакцией Афифе. Но черноволосая никак не среагировала, что огорчило дочь паши. — Вот и славно. Мустафа, поможешь с организацией свадьбы, не переживай я сделаю все сама, но мне нужно твое мнение, чтобы все прошло гладко. — Да, конечно. — кое-как выдавил из себя шехзаде, до сих пор не до конца понимая что только что произошло.***
Махидевран довольно быстро добралась до столицы. Первым же делом она решила переговорить с Рустемом-пашой о некоторых делах, которые стоило успеть решить во время ее пребывания в Стамбуле. — Здравствуй, Великий визирь. — поприветствовала зятя Хасеки, заходя в его кабинет. — Рад вас видеть в здравии, госпожа. — мужчина быстро поклонился, после чего встал напротив черкешенки, которая в этот момент расположилась на удобной тахте. — Вы приехали из-за болезни султана? — Да, расскажи мне, насколько он плох? Визирь некоторое время молчал, тяжело глядя на весеннюю розу. — К сожалению, даже лекари не понимают причину его заболевания. Все что они могут это делать отвары и пускать кровь, поэтому наш султан все слабеет и слабеет. — Даже не верится. — Махидевран поднесла ладони к лицу, пытаясь унять приступ тревоги. — Он же еще не немощный старик, чтобы умерать от недомогания. — К сожалению такое случается, даже самый крепкий в мире человек не может уйти от смерти, которая ему была предназначена с момента рождения. — Давай обсудим то, ради чего я к тебе и пришла. — резко перевела тему женщина. Паша внимательно уставился на Хасеки, ожидая от нее продолжения. — Мустафе по прибытии в Конью султан отправил кафтан. Вещь была отравлена, но к нашему же счастью это во время вскрылось. — Вы считаете, что султан мог быть причастен к этому? — Я не знаю, поэтому и прошу тебя найти виновного в этом происшествии. Мустафа не верит, что султан мог это сделать. — Я попытаются разузнать об этом, можете не переживать.***
Махидевран бесшумно вошла в покои Сулеймана. Лекарь предупредил женщину, что падишах из-за недомогания стал чаще отдыхать днем, поэтому вероятнее всего он сейчас спит. Дабы не потревожить султана, Хасеки аккуратно присела на край его постели. Мужчина мирно спал, его дыхание было настолько слабым, что черкешенка сначала запереживала, но внимательно приглядевшись, увидела сдвиг грудной клетки и успокоилась. Разум женщины был наполнен странными мыслями. Вот он, Великий султан Сулейман, настолько бледный и больной, лежит перед ней и кажется, что он не доживет и до рассвета. Тот, кого она ненавидела всем сердцем, тот кто убил ее сына и уничтожил ее прошлую жизнь, сейчас находится на смертном одре и медленно покидает этот мир. Но в душе Хасеки было не спокойно, вроде она должны радоваться — еще немного и ее сын станет султаном. Смотря на повелителя, она не испытывала чувства победы или наслаждения от его состояния, наоборот, что-то сильно болело в ее груди, вызывая на глазах небольшую пелену слез. Она вспомнила слова Афифе о том, что у падишаха забрали его годы жизни. Если это так, то ему и вправду осталось совсем недолго существовать на этой земле. Прибывая в раздумьях, султанша не заметила того, как Сулейман открыл глаза и внимательно уставился на нее, практически не моргая. — Ты приехала. — кое-как произнес мужчина охрипшим голосом. — Да, я узнала, что ты плох. — опомнилась женщина, отогнав от себя все мысли. — Я рад, что успел увидеть тебя до того, как умру. — султан слегка улыбнулся. Пприподняв руку, он дотронулся до щеки Хасеки. — Вам еще рано умирать. — прошептала черкешенка еле сдерживая слезы. — Может и так, но Аллах зовет меня к себе. Я уже вижу его райские сады. От этих слов женщине стало не по себе. Она поняла — муж бредит, скорее всего у него опять поднялась температура. Султанша уже хотела пойти и позвать лекаря, но как только она привстала с кровати больного, чтобы осуществить задуманное, падишах схватил ее за руку. — Не уходи, останься. — Я только позову лекаря, у вас ведь жар. — произнесла женщина, проводя ладонью по лбу султана. — Эти лекари мне уже ничем не помогут, поэтому исполни мою последнюю волю, просто сядь и побудь со мной, моя весенняя роза. Повинуясь приказу, черкешенка обратно опустилась на кровать. — Играй, о, Махидевран, словно на небесной арфе! О, Гюльбахар, та, что подобна небесному куполу... О, та, чья божественная красота заставляет мое сердце биться, Сыграй мне, о, Роза, как довольствуемся всепоглощающей любовью, И не нужно Муххиби большего, лишь бы склониться подле любимой... Женщина застыла от изумления. Это был один из первых стихов которые он ей посвятил, когда они жили в Манисе. В те времена падишах был еще шехзаде, Мустафа только-только родился, и не было предела их счастью и любви. Как же тогда все было просто... — Сулейман... — прошептала черкешенка, склонившись над мужем. По ее щеке скатилась небольшая слеза, которая упала на ладонь султана. Тот грустно посмотрел на свою руку, после чего перевел взгляд на лицо Махидевран и больше не смог отвести взора от ее глаз. — Моя весенняя роза. — каждое произннсенное слово давалось падишаху все тяжелее и тяжелее. — Я делал много ошибок, но моя любовь к тебе всегда была настоящей. Я благодарю Аллаха, что прожил свою жизнь рядом с тобой. — мужчина с нежностью сжал ладонь любимой в своей руке. Хасеки попыталась улыбнуться ему, но из-за подступающих слез у нее это плохо проучилось. — Прости меня за все. — прошептал султан и поцеловал ладонь Махидевран. Прошел миг, и рука мужчины рухнула на дорогие простыни, а глаза его, наполненные любовью, застыли навсегда, внимательно всматриваясь в черты лица Хасеки. Этот момент настал. Великий султан Сулейман отошел в мир иной.