Secrets communs.

В обществе принято считать, что найти себя, значит найти смысл собственного существования в целом. Но несём ли «мы», как это так же принято называть, хоть какой-нибудь смысл? Что вообще имеет под собой понятие «мы»? Круг людей, наиболее часто окружающий отдельного индивида? Всех людей, так или иначе разделяющих с тобой общую территорию? Входят ли в это понятие отношения? Эти вечно мучащие вопросы не оставляют в покое по ночам, зудят в черепной коробке по утрам в виде головной боли, заставляют ногу непроизвольно отрываться и снова сталкиваться с полом мелкими вздрагиваниями. Они забивают альвеолы, покрывают сажей красный костный мозг, осаждаются в ликворе. И не у всех нас есть время, силы на то, чтобы это решить. Чтобы дать себе хоть один ничтожный ответ. Пускай лучше бесконечно давит на солнечное сплетение, пожирает органы где-то в брюшной полости тупой болью, искажает все вокруг. Так будет легче, чем разбираться: забить на всё и бесконечно работать, а в свободное время топить себя ещё больше. Им тоже было так легче. До последнего делать вид, что все хорошо. Видеть друг-друга по утрам и перед сном, вместе завтракать и ужинать, спать совсем рядом. Иллюзорная, невыносимо хрупкая картинка. Как батавские слёзки, выдерживающие огромные нагрузки, но стоит треснуть самой тонкой части и они не выдержат даже случайного касания. И никто из них не знал, когда и где пошла эта трещина. — Тебя трясет, все нормально? — Аарон без особого энтузиазма поднимает глаза. Он спрашивает потому что это нужно спрашивать. Это правильно. Совсем не потому что действительно переживает. А с чего бы? Ему своих проблем достаточно. Он забыл, когда последний раз интересовался Кевином искренне. Знал, что это взаимно. — Нет, — немногословно отвечает Дэй и проводит ладонью по лицу, в надежде стянуть эту пелену с глаз, но когда они снова открываются - все так же. Аарон все ещё сидит напротив, это все ещё их квартира. — Что случилось? — Миньярд пытается не скрипеть зубами, задавая этот вопрос. Так нужно. Так правильней. Он выдавливает из себя обеспокоенную полуулыбку, но ничего не чувствует. К ситуации или все таки к человеку? — Просто устал. Аарон молчит. Кевин смотрит на него и говорит себе, что он все ещё очень красив, что его глаза так же чудесно отливают золотом, что волосы все такие же мягкие, если к ним прикоснуться. Но в нем нет живости. Глаза красивые, очаровательные, но пустые, как у куклы. Волосы мягкие, но потеряли свой природный блеск. Или всему виной эта идиотская пелена? Дэй поднимается из-за стола, все ещё говорит сам с собой. Не вслух, конечно же. Думает, что проблема наверняка не в них двоих. Думает, что так сложились обстоятельства. Думает, что это пройдет. Наверное от постоянных размышлений он и устает. Раньше ему это нравилось. Он думал о том, что вернется домой и обнимет его. Думал, что они снова будут лежать рядом и смотреть фильм, пока Аарон будет давать неуместные комментарии, бубня куда-то ему в шею. Вот такие мысли ему нравились. — Нам, наверное, надо поговорить? — Кевин стоит к нему лицом, но теперь в другом конце комнаты. Как будто это расстояние дает ему сил. — Наверное надо, — он все так же не заинтересован. А о чем они могут поговорить? О том как было приятно ехать домой и улыбаться, скучая по любимому человеку? Знать, что вы вместе потому что хотите этого безусловно было славно. Но теперь им просто удобно. Удобно жить вместе и не более того. Притерлись за столько лет, но потеряли изначальную цель. И черт с ней. — Значит сделаем это, когда ты будешь в настроении, — Кевин начинает злиться. Его плечи заметно напрягаются, глаза сужаются в недовольстве. — И когда в нем будешь ты, — Аарон смотрит так же. Кевин снова говорит себе, что у него красивые глаза. Такие же, как у Эндрю. Интересный оттенок, не более того. И он переставал понимать, нет, он забывал, как можно было так сильно любить глаза Аарона. Только Аарона. Видеть в них то, что Нил наверное видел у Эндрю точно так же. Граница стерлась, разница затерялась. Первой мыслью было «они близнецы, конечно у них одинаковые глаза», но вторая врезалась в виски почти криком; «но глаза Аарона всегда казались лучшими». Когда-то очень давно. А может только казалось, что давно. — Хватит уходить от разговора, если сам его предлагаешь. Это звучит грубо. Миньярд растерял желание стараться быть правильным. Правильные поступки = нужные поступки. Если он не чувствует себя нужным, зачем поступать правильно? Так ведь? — Я всего лишь говорю как есть, Аарон, — когда-то, очень давно, он звал его Аари, — Ты либо в плохом настроении, либо под чем-то. Разве я не прав? — Тогда мне стоит говорить так же, чтобы было честно, — его белоснежные тонкие пальцы стучат по столешнице. Когда-то, очень давно, они стучали по телу Кевина с нежностью и задорностью. Теперь вся его нежность, если это можно так назвать(вряд ли), была отдана работе. Работе, ради которой он так долго и упорно учился. Ему нравится то, чем он занимается. Он нашел себя, да, наверняка нашел. — Ты либо в плохом настроении, либо пьяный, либо на матчах. Я не прав? Разве я не прав? Проблема в том, что они оба были правы. Это часто бывает главной проблемой. Но собственная гордость как клапан в венах - дает крови зайти и не дает выйти. Кевин стискивает зубы, дрожь в его теле становится более заметной. Мышцы на его руках мелко сокращаются, это хорошо заметно. Он делает глубокий вдох, размеренный выдох. Подходит ближе к Аарону, переступая через какую-то часть себя, как можно мягче пытается коснуться ладонью его лица, но Миньярд кривится и отбрасывает его руку. — Не трогай меня. Я все ещё помню, что было в тот раз. И Кевин тоже помнил, смутно, путаясь в собственном пьяном бреду, но помнил. Как не рассчитал силу, как вышел из себя, как неправильно в действительности поступил и как тупо на самом деле было подумать, что он не виноват и не должен извиняться. Это едва ли можно назвать случайным касанием к слезинке, но принцип тот же. — Аарон, пожалуйста, — и он не планировал извиняться. Он хотел, чтобы они просто забыли это. — Я же сказал не трогать меня, — в его глазах на секунду мелькнул какой-то огонек. На секунду, даже меньше, чем на неё, Дэю показалось, что пелена спадет и все станет немного лучше. Что они смогут удержаться друг за друга. Смогут удержаться за самих себя. — Почему тебе так трудно понять это? Или ты тоже просто взял и забыл, что было с тобой в Эверморе? Как Рико сломал тебе руку? Взял и забыл, да? Слабо верится. Кевин отшатнулся, на секунду потеряв ощущение пола под ногами. — Это совершенно другое. — Нет, это не другое. Он тоже просто не смог себя контролировать. Тоже не смог смириться с собственной неправотой и поражением, — это ранило. Это было очень больно. Для них двоих. Для Аарона и с моральной стороны и с физической, для Кевина только с одной из них. Потому что Миньярд никогда не позволял себе такого, в каком бы состоянии и под чем бы он ни был. — У тебя есть отличная работа. Экси - твоя жизнь. Хватит пытаться втиснуть в этот график меня. Мы потратили на это слишком много времени и пора прекращать пытаться. Они нашли себя, будучи друг с другом. Они были опорой по очереди, а иногда одновременно. Но теперь все, что нужно у них есть. Смысла в этих отношениях больше нет. Как ржавые балки здания в аварийном состоянии. Лучше снести его раньше, чем оно рухнет само. Оно уже рухнуло. Они снова замолчали. Надолго. Или им казалось, что надолго. Но когда Кевин смог отнять глаза от лица Аарона, все ещё красивого, но не того, на часах перевалило за полночь. И за это неизвестное количество времени, неизмеримое обычными понятиями человека, слезинка лопнула, оставив после себя только пыль. Да и та канула в пропасть, которой не было никаких краев. И больше ничто не сможет её заполнить. Пройдут дни, недели, месяцы и годы, прежде, чем они поймут, что оба были правы и не правы в равной степени. Что один действительно взрослый и трезвый разговор смог бы их спасти. Что стоило закончить курс психотерапии прежде, чем съезжаться и пытаться стать социально-адекватными. И глаза Аарона снова начнут казаться самыми красивыми, лучше, чем любые другие, его волосы снова станут отливать золотом, а кожа казаться сияющей. А характер Кевина снова покажется тяжелым, но сносным, по-своему лучшим. Но будет уже слишком поздно. К этому моменту они перестанут знать друг-друга даже на сотую долю от целого.

***

Что бы ни случилось, не потеряйте друг друга. Что бы ни случилось, не потеряйте себя.