«Чтобы жить вместе с ветром —
надо держаться за землю корнями.
Чтобы встречать весну вместе с птицами -
надо пережить зиму вместе с зерном».
© Сита, «Небесный замок Лапута» (аниме)
— … Отче наш, иже еси на небеси! Благодарим тебя за то, что дал нам свободу и хлеб. Прости меня за то, что использую труд женщин и детей для строительства военных самолётов. Тем более по воскресеньям. Аминь. Дора закончила читать молитву и окинула тяжелым взглядом всех собравшихся за длинным столом. Семейный клан, который она много лет возглавляла, никогда не был маленьким, но за последние десять лет он разросся как на дрожжах. Невестки, сваты, внуки, кумовья, члены их семей… Им не было числа. То, что раньше было её семьей, теперь одновременно представляло из себя ещё и их компанию — семейную фирму «Авиамилитари Дора и сыновья». Все сидящие за столом молча смотрели на неё. — После завтрака — бегом за работу. Цех мухолётов должен сегодня закончить сборку оставшихся трёх машин. Заказчик ждёт технику через два дня, а оплаченный аванс мы уже потратили. Нужно поднапрячься, не подведите меня. Присутствующие молча кивнули, склонились над тарелками и принялись поглощать тушёную капусту с бараньими рёбрами. Дора взяла в руки бокал, залпом выпила свои традиционные утренние двести грамм сухого альсонского и на секунду задумалась. — Фридрих, — обратилась она к сидящему по правую руку от неё старшему сыну. — Как идут дела? — Всё хорошо, мама. Мы укладываемся во все графики. Качество товара — всё так же отменное. Есть только две проблемы, — лучезарно ощерился Фридрих, пряча улыбку в недрах густой рыжей бороды. — Какие ещё проблемы? — сурово спросила Дора, испепеляя бородача взглядом. — Мама, не волнуйся, — немедленно отреагировал Фридрих, испуганно таращась на родительницу. — Это даже не проблемы, а так… вопросы. Вот первый. Срок нашей лицензии на производство авиатехники заканчивается через две недели. — Ну так разве это проблема, болван? — сердито спросила она. — Занести подарок министру военной промышленности — мама должна? — Нуууу… — замялся сын. — Раньше всегда ты этим занималась. — Вы уже достаточно взрослые, чтобы отставить маму в покое и все вопросы бизнеса решать самостоятельно. — Но мама… — замялся бородач. — То, что ты предлагаешь сделать — чистой воды преступление. Дача взятки. Коррупция… Дора улыбнулась своей хищной улыбкой и нежно потрепала сына за бороду. — Болван… после всего, что мы натворили будучи пиратами, такие «преступления» — просто детский лепет на лужайке. Завтра же соберите нужную сумму и отправьте гонца к господину министру. Пусть Маркус к нему съездит, министр его должен помнить. И да, ЗАПОМНИ: быть благодарным — не значит быть преступником. ДЕЛИТЬСЯ с ближним — тоже. Преступники — это политики. Вот кому за решёткой самое место… Фридрих слушал мать затаив дыхание. Дора вздохнула и закатила глаза. — Взрослые вроде мальчики, а кроме как детей делать, ничему так и не научились. Всё мама должна за вас решать. Что за второй вопрос? — Мама… Может быть, мы, наконец, начнём привлекать наёмных работников для работы в цехах? — спросил Фридрих. — Работа по сборке самолётов… не совсем женская. Наши женщины сильно устают, занимаясь этим. — Не зли меня, — спокойно ответила мать. — Если за пределами семьи посторонние люди начнут обсуждать нашу внутреннюю «кухню», мы очень скоро потеряем не только бизнес, но и свободу. Я никогда не соглашусь принимать чужих людей в нашем… доме. — Поскольку цеха и склады были выстроены прямо на заднем дворе их особняка, она обоснованно считала их его продолжением. — Поэтому… только через мой труп. Ты моей смерти желаешь? — Что ты мама! Дай Бог тебе прожить ещё сто лет. Кстати, есть ещё один вопрос, который я хотел обсудить с тобой. — Плохо же ты ведешь дела, господин директор. Одни вопросы. Чего ещё ты хотел? — Мама… это семейный вопрос. Если ты не забыла, у нас с Лоттой неделю назад родился сын. Когда ты зайдёшь познакомиться с внуком? Дора посмотрела на сына слишком серьёзно, от чего он внутренне сжался. — Я уже сбилась со счёта своих внуков. Сыновей у меня шесть, муж умер три года назад. А внуков у меня… Какой твой по счёту — семнадцатый? Я, конечно, зайду в гости к своей невестке и её детям, но точно не сегодня. — Но почему, мама?! Прошла целая неделя!!! Я понимаю, ты очень занята и всё такое… — … Потому что сегодня, — как ни в чём не бывала продолжила Дора, — я иду в гости к своей любимой КРЕСТНИЦЕ! Фридрих оборвал свою речь на полуслове, медленно взял в руки вилку и, склонившись, как и вся остальная семья, над тарелкой, вплотную занялся тушёными рёбрышками. Он прекрасно знал, что у мамы есть догмы, о которых с ней лучше не спорить. Кум Пазу, кума Люсита и их дочь Нора, мамина крестница — всегда были для неё на первом месте.***
По воскресеньям Пазу обычно брал выходной, чтобы побыть с семьёй. Он никогда не разрывался между семьёй и работой, потому что своей семьёй очень дорожил. Она всегда была для него важнее всего. Когда-то, в далеком детстве, в возрасте четырнадцати лет на него буквально упала с неба его будущая жена. Настоящая принцесса, которая не стала королевой лишь по одной причине: её королевство, парящее в небе, давно перестало существовать. Он был тогда поражён её красотой и смелостью. А когда оказалось, что она не боится не только опасностей, но и работы, понял, что хочет прожить с этой девушкой всю оставшуюся жизнь. По возвращении с Лапуты они некоторое время жили раздельно — он в своём шахтёрском городке, она — в горном посёлке Гондо, где у Ситы был дом, доставшейся ей по наследству от покойной мамы. Расстояние от города до посёлка было немалым, но Пазу несмотря на это, старался всё свободное время проводить вместе с ней. На удивление, ни мастер, ни товарищи по работе никогда не подтрунивали над ним, хотя он был готов услышать от них и «тили-тили-тесто» и куда более солёные шутки. Но после массовой драки в рабочем квартале, когда весь посёлок отбил нашу парочку от притязаний пиратов, отношение к ним было более чем уважительным. Поэтому, когда работы было немного, мастер сам предлагал: «Пазу, сегодня можешь уйти раньше, я сам справлюсь. Езжай… к ней». Сита всегда радостно принимала своего друга, с которым они столько пережили вдвоём. Глаза одинаково горели у обоих, как и их влюблённые сердца. А вот расставания давались им с каждым разом всё труднее. В день шестнадцатилетия Ситы Пазу приехал к ней в абсолютно нехарактерной для него одежде. Поскольку заработки на шахте не позволяли ему шиковать, однажды вечером он заехал в гости к Доре и попросил… В общем, в тот день он явился к Сите в белом костюме Маркуса, младшего сына Доры. Увидев его в таком виде, сердце девушки пропустило удар и, на всякий случай, она присела на вкопанную возле дома лавку. Необычайно серьёзный Пазу подошёл к ней и достал из кармана маленькое серебряное колечко. Сердце бешено колотилось в груди, а руки предательски дрожали. После пережитого в прошлом он давно перестал бояться смерти, но сейчас с трудом подавлял в своей душе страх. Страх, что она скажет "нет". — Люсита Тоэль ур Лапута, — назвал он её настоящим, секретным именем. — С того самого дня, когда ты упала с неба прямо мне в руки я полюбил тебя всем сердцем. Ты стала для меня особенной. Ты самая прекрасная девушка в мире. — Дыхание окончательно перехватило и красноречие закончилось. Он сделал глубокий вдох и добавил: — Прости, я не умею много и красиво говорить… — Пазу, я тоже тебя люблю, — тихим эхом отозвалась Сита на его слова. — В таком случае… выходи за меня замуж, — коротко и просто предложил Пазу. Дыхание Ситы перехватило от нахлынувшего счастья. Все последние годы она ждала, когда он это скажет и теперь её мечта сбылась. Не в силах больше говорить, она лишь молча кивнула в ответ и протянула навстречу любимому руку. Пазу надел свой подарок на её безымянный палец всё ещё дрожащими от волнения пальцами. Они посмотрели друг на друга и впервые в своей жизни поцеловались. С этого момента они больше никогда не расставались. Шаферами на их свадьбе были Лили, дочь мастера и Готлиб, средний сын Доры. Они же и стали спустя год первой новой семьёй её клана. На свадьбу Дора пришла на удивление скромно одетой, если не считать бриллиантового колье на груди, подозрительно напоминающее то, что она демонстрировала ребятам посреди неба в день возвращения с Небесного замка. Пока гости шумно праздновали за столом, накрытом прямо под открытым небом напротив дома Ситы в Гондо, Дора тихонько отвела новобрачных в сторону и вручила им какую-то бумагу. — Что это, тётя Дора? — спросил Пазу. — С тех пор, как мы перестали — благодаря вам! — промышлять пиратством, многое изменилось. Деньги в мешках больше никто не хранит. Мы теперь честные бизнесмены и нашими финансами распоряжается банк. Это — счёт, открытый на вас двоих. На нём двадцать процентов того, что мы привезли с Лапуты. Вы теперь семья и ваша бедность просто разрывает мне сердце. Распорядитесь ими разумно, — ответила Дора, глядя на жениха с нехарактерной для неё нежностью и теплом. — Тётя Дора, не слишком ли…? — пыталась возразить Сита. — Не слишком! — отрезала Дора. — Во-первых, не будь вас двоих, этих денег нам никогда не видать. Да и наврядли мы сейчас были бы живы. А во-вторых… — она хитро прищурилась, — …благодаря бизнесу мы увеличили привезённый с Лапуты капитал в четыре раза. По настоянию Ситы, на свадебный подарок бывшей банды Пазу открыл в городе мастерскую по ремонту всего, что так или иначе было связано с механикой и двигателями. Не брался он только за ремонт авиатехники, чтобы не конкурировать с семейной компанией Доры. Поскольку Пазу был в свои шестнадцать лет классным механиком, о чём в городе все знали, в последующие годы мастерская разрослась, чтобы превратиться в конце концов в полноценный сервисный центр. Переход человечества от парового двигателя к моторам внутреннего сгорания и рост производства автомобилей сделали Пазу незаменимым и известным далеко за пределами своего города. Единственным её недостатком было то, что работа была далековато от дома — на машине он добирался от семейной усадьбы в Гондо до Сервисного центра «Пазу-моторз» за час с небольшим. Но поскольку Пазу был тем ещё гонщиком и получал от езды за рулём истинное удовольствие, это не было для него большой проблемой. …Спустя год после свадьбы у Пазу и Ситы родилась дочь Нора. Она была как две капли воды похожа на маму, но с глазами своего отца. Спустя десять дней после родов девочку крестили в маленькой затерянной в горах церквушке. В тот день Дора впервые в своей насыщенной событиями жизни стала крёстной матерью. Внуков у неё тогда ещё не было, поэтому, наверное, не было ничего удивительного в том, что эту крошечную девочку бывшая бандерша полюбила сильнее, чем своих собственных детей.***
— Элеонора, душа моя, ты уже совсем большая девочка! Как дела в школе? — Всё хорошо, Крёстная, — ответила Нора, зыркнув на крёстную мать своими чёрными бездонными глазищами. — Работы много, но я справляюсь. То маме помогаю, то папе… — Боже мой, какой такой работы! — возмутилась Дора. — Вы же не какие-то бедняки, вполне могли нанять себе прислугу и жить в своё удовольствие… — Мама с папой говорят, что то, что ты делаешь своими руками, приносит больше счастья, — ответила девочка. — Узнаю маму Ситу, — вздохнула Дора. — Она всегда была такой — никакой работы не гнушалась и делала всё сама. К папе твоему на крышу дирижабля лазила по скобам, когда он на вахте стоял… Да, кстати… А ведь тебе уже столько лет, как им тогда было. Чужие дети так быстро растут… — Ты мне не чужая, Крёстная! — засмеялась Нора. — Ты мой любимый… дополнительный родитель. — О, Господи! — удивилась старушка и тепло обняла крестницу. — Ну, а чем думаешь заниматься в будущем? Какие-то мысли уже есть? Пойдёшь в бизнес, как папа? Или будешь заниматься хозяйством, как мама? — Я думаю… ЧТО Я БУДУ ПРИНЦЕССОЙ. — Какой такой принцессой? — оторопело спросила Дора, удивлённо глядя на девочку. — Ну, походу я и есть принцесса. Элеонора Тоэль ур Лапута. — Значит, она тебе всё-таки рассказала… — удручённо вздохнула старая женщина. — Зря. — Конечно рассказала! — подтвердила Нора её догадку. — И вовсе не зря! Мама считает, что традиции нельзя забывать. — Есть вещи, которых лучше не знать… потому что не все знания идут на пользу, — ответила ей Дора. — А что ещё она тебе там порассказывала о нашем прошлом? — Например, все заклинания нашей семьи. От болезней, чтобы отыскать пропажу… чтобы всё разрушить. А ещё — самое главное заклинание: «Рита ратабелита урс ариас барс нетрил!» Дора непроизвольно вздрогнула и вдруг увидела, как её крестница что-то сжимает в кулачке. — Что у тебя…там? — осторожно спросила она. Девочка медленно разжала кулак. На ладошке ярко сиял голубым камень в форме сердечка, с так хорошо знакомым Доре вензелем. Глубоко в груди больно кольнуло с левой стороны. Ей потребовалось пару секунд, чтобы унять заходившее ходуном сердце и взять себя в руки. Тонкий голубой луч, исходивший из камня, указывал куда-то за горизонт в сторону востока. — Ты хочешь вернуться туда? Зачем? Ведь здесь твой дом… твои родные… — с трудом ворочая пересохшим от волнения языком, едва выдавила из себя Дора казавшиеся такими правильными слова. — Зачем ворошить прошлое, которое давно умерло? — Мама с папой там нашли своё счастье. Да и ты, Крёстная — тоже. Кто знает, что там ждёт меня? — Храни тебя Бог, детка, — только и смогла она ответить. В глазах Доры стояли слёзы. …В тот миг она впервые почувствовала себя старой.