Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому

Никогда, слышите, никогда не вступайте в игру с человеком, не зная его истинных способностей. Запомните это как основное правило жизни, и помните об этом в любой ситуации. Впрочем, развлекаться с помощью азарта всегда было не лучшей идеей, но Пауль решительно пропускал это мимо ушей. — Блять, это нечестно! Несколько карт, с которыми он в десятый раз остался в дураках, звонко рассыпались по столу, чуть не угодив в стакан с дорогим бухлом. Хирше готов был поклясться всем богам, которых только знал, что никогда больше не сядет играть с Рихардом за один стол — итог с вероятностью в 99% был предсказуем. 1% Пауль оставил на случай, если Круспе в ответственный момент отвлечется на какую-нибудь хуйню, а он, с хитрым прищуром, сбросит в колоду парочку лишних карт. — Признайся, что ты лузер, солнце, — равнодушно пожал плечами Рихард, сидевший напротив. Последнее слово он попытался произнести шепотом, чтобы ни одни уши, находившиеся сейчас рядом, не могли раскрыть их маленький секрет. Пауль в измятой футболке и концертных серых штанах сидел ссутулившись. Его лоб хмурился от напряжения, а глаза сосредоточенно вглядывались в карты перед ним. После первой же партии Цвен перестал реагировать на детские обиды Ландерса и смирился с тем, что тот совершенно не умел проигрывать. И хотя наблюдать за его тщетными попытками отыграться было одним удовольствием, ему давным-давно наскучило убивать самооценку Пауля. В душной комнате, нисходящей темным лабиринтом под сценой и окутанной облаками табачного дыма, от скуки хотелось вешаться — саундчек прошел, но до выступления оставалось несколько часов. Тилль, пытаясь уместить свою задницу на крохотном диване, храпел и видел десятый сон. Оливер, сидящий в самом дальнем углу комнаты, монотонно, почти бесшумно, перебирал пальцами струны любимой бас-гитары и что-то напевал себе под нос. Флаке, поначалу наблюдавший за ним, заметил, что входит в транс и сразу же попытался отвлечь себя очередной философской дребеденью в красивой обложке. Шнайдер же сидел в кресле у распахнутого окна и банально залипал в телефоне, откусывая солидный кусок третьего по счету бутерброда с сыром. Составить компанию Флаке он отказался и теперь лениво проматывал ленту новостей. — Раздавай еще, — барабанил пальцами по грубому деревянному столу Хирше. Скрывать раздражение от проигрышей становилось уже невозможным — он и сам не понимал, почему и на сцене, и в обычной жизни соперничал с Рихардом, но его преимущество практически в любом деле не давали Ландерсу покоя. — Пауль, — устало выдохнул Цвен и, заметив, как Тилль сонно перевернулся на другой бок, едва не упав с дивана, вновь понизил голос до шепота, — последняя партия. И в этот раз играем на желание. Глаза Ландерса сверкнули азартом. Это значит, в случае выигрыша, я могу заставить его снять с гитары парочку струн и пусть выкручивается как может. В этот раз Хирше сам перемешал карты, а после — раздал их. Партия, бито, ход Рихарда, партия, ход Пауля, бито. Цвен играл без напряга, вальяжно бросая на стол карту за картой, но периодически поднимал из-за своей колоды глаза на Ландерса. Он же с остервенением следил за игрой, прижимая до побледневших костяшек свои карты к груди, чтобы Круспе ненароком не подглядел их. Партия, бито, Пауль берет, ход Рихарда, партия, бито. Карты Цвена легко скользили между длинных пальцев, а на его лице покоилось настоящее хладнокровие. В тускло освещенном закулисье массивного стадиона воздух был густым от дыма сигарет и адреналина. По ходу игры, мастерство Рихарда стало очевидным для обоих. С холодной расчетливой стратегией он загнал Пауля в угол, даже не думая поддаваться. Каждая карта, выложенная на стол, увеличивала внутри Хирше гнев, а неудачные партии поджигали адское пламя. Удача явно была на стороне Рихарда. Его насмешливая улыбка, игравшая на губах, лишь подливала масла в огонь. Каждая карта, которую он выкладывал, казалась идеальным продолжением последовательности. Пауль же чувствовал, как его терпение истощается. Наконец, Круспе бросил на стол последний бьющий козырь, ликующе взглянув на Хайко. — Какого хуя?! — Завопил в бешенстве Пауль, вскакивая из-за стола. Фрустрация висела в воздухе, подобно тяжелой завесе. — Рихард, ты облезлый петух. Его в очередной раз развели точно пятиклассника. Но как? Где он просчитался? И ладно, если бы речь шла о Покере. Нет — обыграли в простого Дурака. Тлеющая под сдержанным внешним обликом, в его жилах сейчас бурлила настоящая ярость, а карты, казалось, были против него. Так, успокойся, Пауль. Твой хваленый самоконтроль окончательно потерял рассудок… Рихард довольно откинулся в кресле, закидывая руки за голову и заливаясь бесшумным смехом от реакции Хайко, который принялся скидывать со стола сначала карты, а потом и все, что попадалось под руку. Он матерился, глубоко дышал через нос и несколько раз успел обрушить на Круспе и его «сраные карты» поток проклятий, который мог бы сбить с ног даже самого стойкого. Улыбается, гад! — Пауль, завали ебало, — разлепив сонный глаз, обратился к нему Тилль. Цвен кое-как успел спасти от праведного гнева открытую бутылку виски и налил напиток в единственный уцелевший стакан на краю стола. Кажется, сегодня не его день или соперник слишком хорош. — Выпей. — Отстань, — Хайко засунул в рот сигарету и резко затянулся. Дым моментально обволок его лицо. Он жульничал, Пауль. Он скинул карту в бито. В голове мелькали паршивые мысли о нечестной игре Рихарда, но сказать свои догадки вслух музыкант не решался, к тому же не было никаких доказательств. Каждая карта, которую Цвен выкладывал на стол, казалась Хирше слишком удачной, а просчеты были настолько тонкими, что могли сойти за игру случая. Ладно, Рихард, пусть будет по твоему. — Говори свое желание. Круспе задумался. Его лицо было нечитаемым, как отполированная стальная маска, скрывающая явные недобрые намерения, а в голове сумасшедшим роем носились идеи предстоящей участи. Беспокойство скручивало Пауля изнутри — его сердце, как барабанная дробь, стучало в груди, и он молился, чтобы желание Круспе оказалось чем-то приемлемым, чем-то, что не поставило бы под угрозу его новую прическу, любимую потертую футболку с эмблемой Metallica или кожаный ремень от гитары, который Пауль привез из Австрии. — Итак, у нас был уговор. — Шепотом произнес Цвен, голос которого был гладким, как сливочное масло. Он поднялся из-за стола и стоял теперь рядом с Хирше. Убедившись, что их никто не подслушивает, продолжил. — Я хочу, чтобы ты испробовал мой новый подарок. — Что? Прямо сейчас?! — Глаза Хайко широко распахнулись, а на щеках вмиг заиграл алый румянец. Круспе хохотнул. Не так просто, Пауль, не так просто. — На сцене. Ошеломленный, он застыл на месте, пытаясь осмыслить услышанное и привести в порядок сбившееся дыхание. Его взгляд неотрывно следил за выражением лица Круспе. А вдруг он сейчас громко рассмеется и скажет, что просто пошутил? Но Цвен, радужки глаз которого излучали хитрый блеск, предательски молчал… Шок сменял смущение, смущение — дикий стыд. На мгновение в комнате воцарилось неловкое молчание, прерываемое лишь тихим жужжанием кондиционера, но слова казались излишними. — Ты с ума сошел. — У тебя нет выбора, — голос Рихарда звучал настолько твердо, что спорить было совершенно бессмысленно. Церемониться с Цвеном означало подписать себе до конца дней смертный приговор. Возражений и непослушания в их отношениях он не терпел.

***

Пауль уткнулся носом в дверь туалетной кабинки, широко раздвигая голую задницу в разные стороны. Холодный металл, увлажненный толстым слоем смазки, мягко коснулся ануса, чуть проскальзывая внутрь. Цвен дразнил любовника самым кончиком, то слегка проникая им внутрь, то вытаскивая обратно. — Больно! — Взвыл Хирше, с трудом пытаясь подавить вырывавшееся шипение, а зубы непроизвольно закусили нижнюю губу. Через мгновение он почувствовал на языке вкус собственной крови, отчего ему сделалось не по себе. — А ты не шевелись. Пока пробка растягивала тугую задницу, в маленькой белобрысой головке Хирше начал созревать план мести. Неторопливыми движениями Рихард вводил в любовника анальную пробку, терпеливо дожидаясь, пока Ландерс окончательно расслабится и привыкнет к новым ощущениям. Конечно, это был не первый раз, когда Рихард нагло вторгался в задницу Пауля, но тогда с этой задачей прекрасно справлялся член или, в качестве наказания, пальцы. Однако, заметил Круспе, его мужское достоинство заметно уступало по размерам металлической пробке. Дело продвигалось медленно, но в конце концов самая широкая часть предмета проскользнула мимо сфинктера и встала на место. На лице Пауля застыла мучительная гримаса боли. Казалось, вся задница горела и сопротивлялась нахальному вторжению. Тело инстинктивно попыталось вытолкнуть пробку, но любовник удержал ее на месте. Указательным пальцем он нежно погладил ее основание, которое было украшено серебряным изображением Стрельца — знаком зодиака Хайко: мифический кентавр на фоне черных грозовых облаков готовился выпустить стрелу из натяжного лука. — Мне больно, вытащи ее! — Крепко зажмурившись, проскулил Пауль. Он почувствовал, как по бедру заструилась тягучая капля смазки. — Подожди минуту. Боль сейчас пройдет. — Цвен перехватил руки любовника. Ему было уже давно плевать на желание. Теперь он хотел понять, как далеко сможет зайти Ландерс в их маленькой игре, как долго будет следовать приказам Рихарда и насколько сильное получит удовольствие от нового эксперимента. — И не кричи. Ты ведь не хочешь, чтобы нас услышали? Черт возьми, он выглядит невероятно сексуально. Пауль вскрикнул, когда любовник сильнее надавил на пробку, проникая в анус чуть глубже, а затем немного повернул ее, поправив изображение. Ландерс судорожно втянул носом воздух и качнул бедрами, будто прячась от новых прикосновений, усиленно стараясь не замечать предательски подпрыгнувшего члена. Блять! Круспе усмехнулся, легко шлепая любовника по левой ягодице. Ответный стон Хайко был прекрасным сочетанием похоти и боли — возбуждение вкупе с адским жаром взрывало его сознание. — Тебе нравится мой подарок, не так ли? — Он очень большой, — Хирше нервно сглотнул. — Я задал вопрос не о размере. — Не знаю. — Через мгновение Хайко почувствовал сильный шлепок, обрушившийся на измученную задницу, но в этот раз ладонь любовника была гораздо тяжелее. — А-ай! Я правда не знаю, Рихард! Дай мне привыкнуть. Окончательно вставив металлический предмет на положенное место, Цвен скептически приподнял бровь, внимательно оценивая все со стороны: металлическая пробка с гладкой отполированной поверхностью сверкала между ягодиц любовника, а серебряный Стрелец был словно подписью под его работой. — Ты лжешь, — язвительно прошептал Рихард у самой шеи любовника, проведя ладонью по эрегированному паху. Проклятье! Закрыв глаза и измученно хватая воздух сухими губами, Пауль пытался абстрагироваться от реальности. Тело говорило само за себя — ему определенно нравилось уязвимое положение, в котором сейчас находился, нравилось горячее дыхание Рихарда, нравилось, что любовник полностью взял все под свой контроль и нравилось стоять с анальной пробкой в заднице, когда в комнате за стенкой сидят четверо и совершенно ни о чем не подозревают. Моя маленькая извращенка. — Помнишь, что я делаю за непослушание? — Строгий голос Рихарда моментально обжог ухо, возвращая Пауля из глубоких раздумий. Ландерс кивнул. Да, он помнил. И не мог сидеть после этого еще неделю, а трость в руках Рихарда дала в тот вечер крохотную трещину. — Вытащишь ее, и я вставлю в твою задницу пробку вдвое больше этой. Рихард, насколько позволяла кабинка туалета, отошел на шаг, отпуская руки любовника. Это абсолютно точно ознаменовало конец разговора. Хирше, не смея поворачиваться к Цвену лицом, аккуратно вернул на задницу тугие боксеры, стараясь не задеть при этом вставленную анальную пробку. Следом подтянул и концертные штаны, грубая ткань которых больно царапнула внутреннюю часть бедер. — Только попробуй кончить, — вновь захлопывая только что отворившуюся дверь кабинки остановил любовника Рихард, — иначе я выпорю тебя на том же самом месте, наплевав на окружающих. Из туалета Пауль вышел походкой неуклюжего пингвина, и Круспе, заметив это, чуть не расхохотался. Ну что же, время повеселиться!

***

От страдальческого выражения лица любовника, Рихарду хотелось хорошенько встряхнуть его за плечи. Он сорвет всю операцию, и ремни от гитар понадобятся нам, чтобы удавиться на ближайшем дереве. Цвену и в страшных снах не могло присниться, что́ остальные участники группы сделают с ними, узнав об интимных отношениях. Имитировать половой акт на сцене — одно, а трахаться в реальной жизни — совсем другое. Поначалу, когда они только начинали встречаться, Пауль сразу хотел рассказать остальным ребятам об их связи, но Рихард строго-настрого запретил этого делать. Я пока не хочу умирать. Догадывался ли об этой связи Тилль — сказать трудно, но не заметить внушительный стояк, который так и норовил порвать штаны после поцелуя с Рихардом в проигрыше Ausländer, было еще труднее. На стадионе теплый солнечный свет сменился первыми лучами закатного солнца, а там, вдали, темные грозовые облака опускались ниже, пока их кромки не коснулись размытой линии горизонта. До начала концерта оставались считанные минуты — дикий грохот толпы сотрясал, оглушая и перекрывая любые голоса. Пауль, обычно питавшийся этим гулом, сейчас отчаянно пытался подавить нарастающую панику. Он с трудом отогнал от себя мысли о том, что если бы был барабанщиком, этот концерт ему бы пришлось играть стоя. На сцене с гитарой через плечо Пауль усиленно старался не двигаться — каждый шаг отдавался острой пульсирующей болью в заднице и внушительным стояком в штанах. Он то и дело ловил на себе сосредоточенные взгляды Рихарда, который единственный из десятков тысяч человек на стадионе знал о затруднительном положении Хайко и наслаждался этой грязной тайной. Он упивался своим превосходством, наблюдая за Ландерсом свысока, управляя им словно марионеткой, контролируя каждый его шаг. От того, насколько тщательно Хирше пытался сохранять дистанцию между собой и другими участниками группы, Круспе взрывался диким смехом. Всякий раз, когда Тилль приближался к нему на опасное расстояние, Пауль перемещался по всей сцене мелкими шажками, не смея поднимать глаза. Линдеманн впал в ступор. Что, блять, с ним происходит? Весь концерт он походил на ебаный камень, застыв на одном месте точно статуя. Пробка в заднице никак не давала расслабиться — при малейшем движении она меняла свое положение, задевая сфинктер и принося его хозяину новую порцию стыдливого возбуждения. Лицо Ландерса вспыхивало каждый раз, когда член лениво подпрыгивал, упираясь в правую штанину. Неожиданно он поймал себя на мысли, что по ощущениям это было похоже на воздействие вонзившихся в соски зажимов, которые в один из вечеров Рихард вздумал испробовать на любовнике. Ему казалось, что задницу сейчас обжигает язык самого Дьявола, однако член унизительно просил бо́льшего. На проигрыше Ausländer от поцелуя любовника Пауль отвертеться не смог. Тилль стоял рядом, жадно поглощая обоих презрительным взглядом. По-моему, он догадывается… Не обращая внимания на протесты Хирше, Рихард коснулся языком мягких губ любовника и сразу же услышал восторженные крики малолетних фанаток. В этот момент по обыкновению чуткий к поклонникам, Круспе было совершенно на них плевать. Ландерс почувствовал солоновато-сладкую влагу на своих губах. Спустя мгновение Хайко сдался и приоткрыл рот, пуская внутрь влажный язык Цвена, который моментально встретился с языком Хирше, смакуя каждый миллиметр. Его глаза блеснули, а сам он непроизвольно вздрогнул, отчего Круспе победно ухмыльнулся. Он слышал томное дыхание любовника, чувствовал, как его тело тщетно старалось подавить растущее возбуждение, ощущал, насколько сильно бьется его сердце. Надо же, так значит он не бездушный тапок. Ландерс едва дышал, всматриваясь в сверкающие глаза напротив. Сладостная мягкость губ и языка унесла Цвена далеко за пределы реальности — он неторопливо провел языком по белоснежным зубам, ощущая горячее дыхание любовника. Этот поцелуй, заметил Пауль, был не таким, как обычно — необыкновенно чувственным, требовательным, опьяняющим. Находясь всего в нескольких дюймах от любовника, Круспе безошибочно уловил будоражащий запах возбуждения, от которого его рот наполнился слюной. — Ты пахнешь сексом, Хирше, — Рихард отстранился, поднимая на любовника невинный взгляд, а затем… Шлепок! Бархатистый голос вкупе с очередным ударом по ягодице оказались последней каплей. Пауль задохнулся, рефлекторно опуская руки на пострадавший участок кожи. Анальная пробка дернулась с такой силой, что член, обтянутый плотной тканью, опасно подскочил, моментально встав вертикально. Этого оказалось достаточно — Ландерс подозрительно замер. Его разум окончательно превратился в хаос, колени задрожали, а черные глаза затуманились от неконтролируемого удовольствия. Хриплые стоны, грязно поплывшие изо рта, утонули в шуме музыки и диких криков стадиона. Хайко ахнул, проходя через финишную черту, а его член эйфорически возликовал, получив долгожданную разрядку. Отдышавшись и вспомнив, где находится, он поднял обезумевший взгляд на Рихарда, который сразу обо всем догадался. Пиздец тебе, герр Ландерс.

***

— Мелкий гаденыш! Ебаный гном! — Глядя на Пауля с нескрываемой яростью, Круспе налег на него всем своим весом, больно хватая за волосы. Глаза провинившегося встретились со стеклянным взглядом Рихарда. Хирше не выносил такого Цвена. Боялся его больше всего на свете, готов был ко всему, лишь бы на толику усмирить его злость, подавить закипающую в венах кровь. За неповиновение Круспе наказывал строго, и Пауль отлично это знал, а еще он абсолютно не обладал самоконтролем — перед приближающимся оргазмом становился уязвимым и несдержанным, мог кончить без разрешения, за что его задница оказывалась разукрашена в фиолетово-лиловые цвета. Они снова здесь, в одной из кабинок туалета рядом с гримеркой. Сильный напор воды, предусмотрительно включенный Рихардом, ударялся о дно раковины, заглушая голоса любовников от остальных участников группы. Хирше трясло — он отрешенно уставился в стену, кожей чувствуя повисшее в воздухе напряжение. Если я хочу с ним встречаться, то должен выполнять любые требования. — Ты спустил как позорная шлюха. Прямо в штаны. — Выплюнул Рихард, больно поднимая подбородок любовника на уровень глаз. — Я могу заставить тебя очистить их языком. Пауль с трудом мог сосредоточиться на том, что говорил Цвен — сердце больно колотилось о грудную клетку, готовое в любую минуту выпрыгнуть из нее, а на глаза предательски навернулись первые слезы — да, такого Рихарда он боялся больше всего. От злости на самого себя Ландерсу захотелось расцарапать ближайшую стену. Неожиданно Рихард оттолкнул Хайко, будто тот больно обжог его. От презрительного взгляда любовника Пауля начало тошнить. Он ударился спиной о стену кабинки, чуть не запнувшись об унитаз. — Я запретил тебе кончать, — сверкнул глазами Круспе, а его пальцы скользнули к ширинке концертных брюк, ловко расстегивая пуговку, а затем и замок молнии. На происходящее Пауль смотрел с благоговейным страхом. — Прости, Рихард. Ты сам меня довел! Цвен усмехнулся, пропуская извинения любовника мимо ушей. — Моя очередь получать удовольствие. С этими словами Круспе положил ладонь на макушку Хирше, заставляя мужчину опуститься коленями на кафельный пол. — Приступай. Спустив брюки с нижним бельем Цвена до уровня щиколоток, Пауль замер в изумлении, увидев, как твердый член вырвался на свободу. Рихард исподлобья наблюдал за неловкими движениями любовника, облокачиваясь о противоположную стену туалетной кабинки. — Возьми его, — поторопил Круспе. Хайко неуклюже потянулся рукой к возбужденному члену, за что моментально получил по ней жесткий удар. — Ртом, бестолочь. Блять! Пауль захотел укусить его — довести до умопомрачительного оргазма, а затем жестоко прихватить зубами, как только он кончит. С трудом прогоняя мысли о желанной расплате, Ландерс наклонился вперед, робко обхватив губами его член. Это был самый безынициативный минет, какой только можно было себе представить. Рихард, я не виноват. Ты меня спровоцировал! Ухмылка Цвена постепенно сползала с лица. — Я знаю, что ты способен на бо́льшее. — Он недовольно навис над любовником, ускоряя движения бедрами навстречу Хирше, жестче вдалбливаясь в его маленький ротик. — Не заставляй меня усугублять наказание. В ответ Пауль несколько раз вяло провел по члену языком, слегка мотнув головой. — Я предупредил тебя, — яростно бросил Цвен. Он схватил любовника за голову и начал беспощадно вгонять член между его распухших губ. Ландерс попытался вырваться, но любовник крепко удерживал его на месте. В конце концов, пыхтя от негодования, Пауль сдался и позволил Цвену трахать его в рот. С каждым сильным толчком головка члена упиралась в горло, и Хайко приходилось бороться с искушением укусить его. На глаза вновь навернулись слезы. — Теперь ты готов отсосать мне как следует? — Язвительно произнес Рихард, отпуская голову любовника. Ландерс усиленно закивал, не решаясь выпустить член изо рта. Его губы горели, а горло неприятно покалывало. На мгновение он откинулся назад, переводя дыхание и смахивая слезы тыльной стороной ладони. Цвен видел, как любовник уставился в пол, пытаясь взять себя в руки. Отдышавшись, Пауль вновь наклонился вперед, мягко поцеловав, а затем взяв член в рот. Хорошее начало, Хирше. Лаская его языком по всей длине, Пауль пытался прикоснуться к каждому сантиметру кожи, от чего член Рихарда приятно вздрагивал. Любовник тщательно вылизывал его, как кошка свежее молоко. Когда Круспе начал балансировать на грани желаемой разрядки, Пауль, точно прочитав его мысли, опустился ниже, пробираясь к яйцам, всасывая каждое по очереди горячим влажным языком. Блять! Пауль схватил его за ягодицы, крепче прижимая к себе. Его язык заскользил по солоноватой головке, как только он вновь глубоко взял его в рот. Приноровившись к активному темпу, Ландерс проводил губами по всей длине. Его язык кружил в непрекращающемся танце в паре с членом любовника. Пальцы Рихарда вновь опустились на макушку Пауля, но на этот раз поглаживали вместо того, чтобы удерживать на месте. — Сделай так, чтобы я кончил, — прошептал Рихард. Вода в раковине продолжала струиться, заглушая сдавленные стоны Круспе, превращая его шепот в немое движение губ. Пауль ускорился — член скользил по его языку точно коньки по льду. Одной рукой он коснулся его яичек и, получив одобрение Цвена, принялся мягко массировать их. Второй рукой Хайко начал ласкать ту длину, что не помещалась у него во рту. Круспе удовлетворенно застонал. — Быстрее, солнце! Проводя рукой по мошонке, Пауль заскользил указательным пальцем по промежности, с небольшим давлением поглаживая это место. С губ Круспе слетело глухое рычание. — Глубже! Пожалуйста! Пожалуйста?! Кажется, у него проснулись манеры. Член вновь начал целовать стенку горла Пауля, вызывая у него неприятные рвотные позывы. Круспе, с трудом сохраняя самообладание, положил обе ладони на стену позади любовника, совершая быстрые сильные фрикции, а затем внезапно оттолкнул от себя Ландерса, резко хватаясь за основание члена. — Открой рот! Живо! — Задыхаясь, приказал он. Пауль едва успел удивленно приоткрыть рот, как выстрелила первая теплая струя. Цвен издал протяжный стон, оставляя несколько жемчужных струек на лице любовника. — Прости, — пытаясь отдышаться, довольно произнес он. — Кажется, это я должен просить прощения, — Пауль собирал молочные капли спермы с лица, невозмутимо отправляя их в рот, глотая, тщательно облизывая испачканные пальцы. Конечно, на вкус сперма совершенно не походила на пирожное, но Ландерс готов был сглатывать ее по одному только требованию, лишь бы угодить любовнику. Цвен застонал, завороженный волшебным зрелищем. Его черные глаза были прикованы к Хайко, сверля его взглядом так, будто собирался прожечь в нем дыру. Выпустив из рук свой член, он прислонился к стене, ожидая, пока восстановится его дыхание, а затем поднял с щиколоток боксеры со штанами. — Ты прощен. Хочешь я выну пробку? Густо покраснев, Пауль улыбнулся. — Нет, но мои штаны пропитаны собственной спермой. Круспе, протянув руку, аккуратно помог Хирше встать на ноги, после чего Пауль обессиленно упал в его теплые объятия. — В этом ты сам виноват, малыш.

***

Уже сидя в автобусе, направляющемся в гостиницу, Цвен тяжело вздохнув, прикоснулся губами к уху любовника. — Должен признаться, — он сглотнул и виновато заглянул в глаза Хайко, — ты выиграл ту партию. Я скинул лишнюю карту в бито.