Во власти игры

Дневное небо Ритмы было скрыто за тучами. Лишь изредка из-за облаков цвета дыма, пробирались и падали на землю солнечные лучи. Но едва они успевали коснуться земли и начать дарить свое тепло, как темные тучи снова поглощали их. Сильный порывистый ветер раскачивал деревья, макушки которых виднелись из-за высоких столичных стен. Когда подул ветер, верхушки деревьев склонялись из стороны в сторону и казалось, что они рассказывают друг другу то, что видели. С каждым новым порывом ветра деревья соприкасались макушками и, казалось, что они передают друг другу старинные легенды и истории. Только никто из тех, кто жил в усадьбах или проходил мимо, не мог понять их секретный древний язык. Несмотря на холод, по улицам Ритмы величественно шествовала группа мужчин. Все они были Дозорными и об этом говорила их одежда. От них отличались молодые юноши – отпрыски знатных родов. Они еще не поступили на госслужбу, поэтому были одеты в ханбоки из яркого шелка, а на головах у них была надета шляпа кат. Собравшиеся толпились у ворот одной из столичных усадеб, ожидая, когда хозяева дома откроют ворота и они смогут зайти внутрь. От холода мужчины переминались с ноги на ногу, а у всех, кто рискнул заговорить, изо рта вырывались клубы пара, словно они были печными трубами, внутри которых готовился обед. Спустя несколько минут двери усадьбы семьи Акаину открылись и гостей встретили две служанки преклонных лет, все вошли в сад. Теперь каждый мог убедиться в правдивости слухов, которые ходили о саде их семьи. В Ритме говорили, что сад семьи Акаину если и не красивее, то не уступает по красоте и изящности королевскому саду. Внешний сад отвечал всем конфуцианским и даосским веяньям – в нем не было ничего лишнего. Растущие тут цветы и деревья смотрелись гармонично. Когда гости закончили любоваться садом, служанки пригласили их следовать за ними. Пожилые дамы проводили высокопоставленных гостей к восточной части внешнего сада, где для них уже были приготовлены праздничные столы с угощениями. На земле были расстелены соломенные циновки, на которых стояли низкие круглые столики из красного дерева и лежали шелковые подушки, для удобства гостей. На столах уже стояли фарфоровые сосуды с соджу и макколи, а также позолоченные пиалы с рисовыми пирожками тток. По довольным лицам собравшихся было понятно, что угощение от хозяина дома пришлось им по душе. — Приветствуем наследника и хозяйку дома! Акаину и его мать - Икаруга, величественно прошли мимо адмиралов и военных. В отличие от остальных, их столы были установлены на специальном возвышении. Поднявшись на возвышение по деревянным ступеням, Акаину и Икаруга сели на на свои места. Сидевший там Аокидзи, встал, чтобы поприветствовать брата по духу. Наблюдавший за ними Драгон уже успел выпить несколько чашек макколи. Гарп где-то спорил с Сенгоку по поводу того, что с такой кислой миной, Акаину никогда не найдет себе жену, а Сенгоку утверждал, что тот подает хорошие надежды и что семья не нужна Дозорному. Драгону было скучно, поэтому он стоял в стороне ото всех и думал, как уж лучше отсюда свалить. — Не убивайся ты так, все равно ведь не убьешься. — Что-то от меня нужно? Драгон поднимает глаза на парня около него. — Разве тебе действительно настолько скучно? Раньше тебе было все равно, но сейчас ты явно желаешь быть не здесь. Интересно где же? — Есть вопросы, которые я больше не задаю. И есть ответы, которые меня больше не интересуют. — Эх, правило жизни - Побеждает тот, кому больше похер. Патри был младшим из сыновей высшего дома Лофгрен. От отца мальчик унаследовал только цвет волос - ярко пшеничный, все остальное досталось ему от матери. Парень поднял на Драгона свои темные глаза. Драгон и Патри познакомились еще в раннем детстве, когда отец Патри объезжал южные провинции с инспекцией. Инспектировать Гарп-сана, конечно, никто не собирался – он только записал в свою книгу то, как хорошо, по его мнению, Гарп справляется и с радостью принял его приглашение остановиться в городке и отдохнуть несколько дней. С первого дня знакомства Драгон завидовал свободе, которой обладал Патри. Он был четвертым сыном знатного рода, а значит ему не было необходимости, как Драгону, сидеть за книгами, не поднимая головы. Мальчики быстро подружились и Патри нередко становился гостем в доме Монки Ди, особенно когда отправлялся в путешествия. Это было еще одно из развлечений паренька, которому Драгон завидовал. Его друг был настолько свободен, что мог неспешно, в свое удовольствие, путешествовать по Гранд Лайну. — Пошли к остальным? — Подмигнул ему Патри и немного погодя, Драгон кивнул. И пожалел, что послушал этого мальчишку. Юноши поднялись на второй этаж, который больше напоминал балкон, и уселись за столик. На втором этаже было не настолько шумно, а еще оттуда открывался лучший вид на сцену, где танцевали цветки ивы. Под звуки флейты сяо три девушки кружились в плавном танце, забавляя мужчин. Когда юноши сели за стол, к ним подошла женщина средних лет. Она еще не была старой, но её лицо уже покрылось морщинами и выражало полное отвращение ко всему миру. На фоне юных и прекрасных девушек, которые танцевали под звуки флейты или ходили между столиками, она выглядела чужеродно и казалась отвратительной. Она поставила перед Патри миску холодной лапши, а перед Драгоном она поставила миску с его любимым супом чжоу шеньчжэнь. Юный Монки Д перевёл взгляд на слишком спокойного друга. Патри, как и Драгон получил хорошее военное образование, но не интересовался политикой и презирал систему государственных экзаменов. — Ты такой хмурый сегодня, все на тебе оглядываются. Ты создаешь впечатление мутного злого парня. Драгон не хочет никак реагировать на такое замечание. — Принять человека таким, какой он есть, может только земля. — Сухо кидает тот. Патри улыбается ему в ответ. — Кого я вижу! — Внезапно раздавшийся голос, отвлек Драгона и Патри от разговора. Юношеский голос был мягким и приятным. Драгон поднял голову и заметил перед ним стояло три юноши. Среди них был толстый парень, который смотрелся крайне смешно в темно-розовом ханьфу, другой с черной шевелюрой и зелеными, как нефрит, глазами. По всем ним было видно, что они были отпрыски знатных семей, но они казались жалкими тенями на фоне юноши, который стоял впереди. Юноша, который прервал разговор Драгона и Патри был яркий блондин. На нем было фиолетово-розовое ханьфу, а в своих руках он держал веер. На белоснежном веере черной тушью были нарисованы листья бамбука. У юноши было красивое, величественное лицо. Острые скулы придавали лицу строгий вид. — Поздравляю тебя! — Иронично сказал Патри, подняв глаза на парня. – Твоя книга пользуется успехом. Конечно, кому как ни сыну куртизанки знать о любовных интрижках. Циничный тон, с которым говорил Патри, удивил Драгона. Он никогда не слышал, чтобы тот разговаривал с кем-то подобным образом. Уверенность незнакомца пропала, а острые скулы стали еще заметнее. Было понятно, что слова задели его. — Зато мой отец гораздо выше твоего, по статусу. — Раздраженно сказал парень. Он напомнил Драгону обиженного ребенка, который искал любые слова, чтобы поставить обидчика на место. — Правда? — Также холодно сказал Патри. Он злобно усмехнулся. — И кто же он? Лицо Патри, которое еще несколько минут назад было приятным и добродушным, приняло отвратительный вид. Его лицо скривилось в улыбке, показывающей его превосходство. — А ты кто? — Резко спросил парень, посмотрев на Драгона. Он так и не нашелся, что ответить Патри, поэтому был ужасно зол. — Меня зовут Монки Ди Драгон. — Он строго посмотрел на юношей, но ответил довольно спокойно. Участвовать во всем этом он не хотел, но что уж поделать, если большинство детей знати - идиоты. — Я единственный сын семьи Монки Ди, героя Дозора Гарпа и Медика Калиссы. Прошедший этапы экзамена, а так являющийся участником боевых действиях в Алабасте. У военных такая форма приветствия была не только распространена, но и считалась вежливой: знакомство должно включать определение места, статус, и что еще важнее – семейное положение. Злоба пропала с лица незнакомца, а на её место пришло удивление. Его глаза округлились, и он несколько раз обвел Драгона взглядом с ног до головы, словно не веря тому, что услышал. Оно и понятное дело, их всех пугают людей с инициалом Ди. Он медленно опустился и сел между Драгоном с Патри. — Ты действительно Монки Ди Драгон? — Переспросил он. Когда Драгон кивнул, лицо юноши приняло шутливый вид. — И не стыдно тебе общаться с таким, как он? С пренебрежением спросил тот и качнул головой в сторону Патри. — Стыдно? Перед вами-то? — С усмешкой спросил Драгон. Он обвел взглядом юношей, которые так и продолжали стоять за тем. — Нисколько. — Меня зовут Лефриста Либэ. — Представился парень и сделал поклон. — Я читал комментарии, которые ты написал к пьесам и могу сказать, что восхищен. Редко бывает, когда ум и талант получают те, кто имеет право реализовать их. Либэ хотел сказать что-то еще, но на первом этаже раздался грубый мужской голос. Следом за мужскими возгласами, которые состояли из неприличных слов, послышался звук разбивающейся посуды. Либэ приподнялся, чтобы посмотреть. Заметив на первом этаже несколько дерущихся адмиралов, он недовольно поморщился. — Дети малые. — С усмешкой сказал Либэ. Юноши за его спиной засмеялись, а он сам развернулся к Драгону. — Это так утомляет. Поддерживать порядок в этом месте задача довольно нелегкая. — Наиграно устало проговорил Либэ и поднялся. Он уже собрался уходить, но остановился и снова посмотрел на Драгона. — Я нисколько не удивлен тому, что Вы сдавали государственный экзамен, ваша мать передала свое дело в хорошие руки. Либэ еще раз поклонился, после чего последовал вниз. Сопровождающие его юноши последовали за ним. Спустившись на первый этаж, Либэ стал успокаивать одного пьяного министра и сдерживать злого адмирала. Сперва министр кричал, но потом сознание покинуло его, и он упал в объятия Либэ. На счастье министра многие из гостей были заняты своими делами, поэтому не обратили никакого внимания на эту сцену. — Чего это он такой вежливый? — Косо покосился на Либэ Патри, после чего снова посмотрел на Драгона. Тот продолжал смотреть в ту сторону прямым и острым взглядом, словно высматривая свою жертву. — Он не был вежлив. — Кинул холодно Драгон. — Он попытался меня оскорбить. — Что? — Переспросил с непонимание Патри. Драгон отвел взгляд и уставился в стол. — Он напомнил, что моя мать - ведьма. Многие её таковой считали из-за её не рационального способа лечения и странной манеры речи, а ещё она очень боялась огня… Её назвали Ведьмой, так как несколько лет в одну и туже ночь в городе погибали дети. Девушек тогда выдавали замуж чуть ли не сразу, как только те выпускались из школы, но не моя мать. Поэтому её и звали Ведьмой, что убивает детей. — Чушь собачья, тётушка Калисса была очень доброй, а то, что она не вышла замуж очень рано - совершенно нормально. — Хмуро проговорил Патри. — Да, все таки она потом вышла замуж за отца, но тогда начали про неё говорить, что она - Ведьма, которая способна околдовать мужчин. Тогда все стали ещё больше её сторонится. — Драгон вздохнул. — Она помогала Дозору и спасла множества жизней, поэтому слухи поутихли, но, как видишь, не пропали. Драгон вспомнил, как мама все время смеялась и говорила, что “Ведьма”, для такой странной девушки как она, не самое плохое прозвище. Гарп же смеялся с ней и говорил, что если она ведьма, то не против использовать её магию и убить парочку идиотов из правительства. Гарп носил Калиссу на руках… он любил её больше жизни… Если бы он также не любил Драгона, если бы его больше ничего не держало на этой земле кроме сына, тогда… тогда бы он… — Этот парень не лучше тех же слухов. — Кинул Патри. Драгону так и не удалось узнать у Патри о конфликте между ним и Либэ, но друг рассказал ему о том, что тот был сыном одной из куртизанок, что объясняло женственность в манерах Либэ. Хозяйка публичного дома разрешила оставить его и даже оплатила образование для мальчика. Теперь Либэ вел дела, потому что хозяйка была уже старая, а он хорошо разбирался во всех делах публичного дома. Он был умным, и Драгон сразу же заметил это. Это было заметно хотя бы потому, что его, юношу низкого происхождения, сопровождали отпрыски знатных родов. Но так как он являлся сыном куртизанки он не имел право сдавать государственный экзамен и получить должность. Поэтому ему и оставалось только писать любовные романы, со скрытыми подтекстами, которые едва ли кто замечал, и управлять делами публичного дома. До чего же одиноким Драгон стал чувствовать себя после этого злополучного приема! Теперь в его родном доме не осталось никого, кому он мог бы доверять. Да, теперь он остался совершенно один. Но что еще хуже – из газет Драгон узнал, что угроза нависла не только над Пантеоном. Буквально все страны, включая Вано и Джереми, страдали от загадочных нападений, террористических актов и прочих неприятностей. Кроме газет о том же говорилось в письмах, которые Гарп и Сенгоку пачками получали от разных правителей. Глупо, конечно, но эти письма немного успокаивали Драгона: оказывается, на свете есть короли и королевы, которым ничуть не лучше, чем ему самому. Но во всех этих письмах молодых просили возглавить коалицию, в которую войдут все группы альянса, чтобы объединиться в борьбе с виновником творящихся повсюду ужасов. Таким лидером неизменно становился отец Драгона, умевший положить конец любой войне между Добром и Злом внутри Дозора, если та начинала угрожать безопасности мирных жителей. Драгон знал, что обязанность солдата - это защищать простых людей и ради этого приходится врать, что война - это борьба Добра и Зла, а вовсе не естественный отбор в особо крупных масштабах. Единственная правда заключается в том, что наш мир - это огромная пороховая бочка. Вопрос в том - кто чиркнет спичкой. Возможно, именно из-за смерти матери Драгон совершенно не хотелось помогать другим странам и соглашаться на встречи с их правителями. Плюс ко всему сам Дозор тоже мог в любой момент подвергнуться нападению, а потому его солдатам было очень мало дела до того, что происходит в соседних и далеких странах. Больше всего Драгону хотелось сейчас снова оказаться в дома, где можно было запереться в своей спальне и побыть там одному или отправиться в сад медитировать. Примерно так же вел себя его отец после того, как Калисса умерла. Тогда Гарп мог, не сказав никому ни слова, запереться в старой гостиной на втором этаже, ключ от которой был только у него. — «А Сенгоку был прав. Пожалуй, я действительно больше похож на отца, чем мне казалось». Гарп не разрешал заходить в эту комнату никому – ни друзьям, ни жене, ни сыну. И сейчас, когда Драгон стоит в родном доме, который несколько лет пустовал, он направился в ту комнату. Его отца после праздника вызвал Сенгоку, поэтому до утра он точно не вернется. Коричневый с оранжевым узором ковер на полу, продавленный кожаный диван, простая, почти солдатская койка в углу. Короче говоря, эта комната никак не напоминала ни уютную гостиную, ни «гостевые апартаменты». Пожалуй, больше всего она была похожа на жалкий номер во второсортной гостинице. Совершенно непонятно, зачем вообще Гарпу понадобилась эта убогая комната, вроде бы предназначенная для гостей. Из темного угла вдруг ярко сверкнули два желтых круглых огонька, и Драгон от неожиданности отпрянул назад, при этом довольно крепко приложившись затылком к дверному косяку. На свет не торопясь вышел Зулу, уселся и начал вылизываться. Жасмин дала имя этому странному существу и он на него с радостью отзывался. — А, это ты. — Проворчал Драгон, потирая ушибленную голову. Голова кружилась - то ли от того, что он приложился о косяк, то ли от того, что потерял все силы. — Как ты сюда забрался? Перед отъездом Зулу наотрез не хотел отпускать ногу Драгона, так что даже цараплася и шипел, когда пытались его убрать. — Должен же кто-то следить за тобой. Тогда Драгон воспринял эти слова как шутку. Этот кот кусал его, плевался, надул в его ботинок целую лужу, нацарапал какие-то языческие символы на зеркале в ванной комнате. Однако стоило им уехать - и этот маленький бесенок начал действительно присматривать за Драгоном. Повсюду таскался следом за ним, а на ночь укладывался рядом с его покоями. Зулу закончил вылизываться, подошел ближе и бесцеремонно ткнул лапой в спрятанную в карман расцарапанную ладонь парня. Он вытащил руку из кармана, Зулу, недовольно мурлыча, обнюхал ее, а затем вспрыгнул к Драгону на бедро и принялся когтями стаскивать с ладони окровавленный жгут. — Эй! Не обращая внимания на крик, Зулу начал вылизывать рану Драгона своим шершавым языком. — Отвали же! Зулу обиженно заворчал и гордо удалился в темный угол под кроватью. А Драгон взглянул на свою раненую ладонь… — Ничего себе. — Удивленно протянул он, увидев, что рана перестала кровоточить и с краев даже успела затянуться. — Ведь ты хотел мне помочь, да? Потому и таскаешься за мной всю неделю? Присматриваешь. Зулу презрительно фыркнул и окончательно скрылся с глаз. — Прости. Это я кретин, а не ты. Ничего не могу сделать без того, чтобы не навредить кому-нибудь. Включая тебя . — Драгон перевернулся на спину и продолжил, глядя в потолок. — Я так больше не могу. Не хочу быть как бы Солдатом. Как я могу навести порядок в стране, если не могу доказать себе, что правда хочу помочь власти? Но я сын Гарпа! И не важно, что там ищет Иванко и присылает мне отчёты. Не важно, что происходит сейчас в Восточном Храме. Здесь Дозор. И я единственный наследник героя Дозора. Все думают, что я стану достойный его места и достойной куклой правительства. — Я так и думал, что на такого человека, как ты, не может вдруг навалиться ностальгия по родному дому. — Раздался голос. Драгон вскочил на ноги и увидел стоящего в раскрытом дверном проеме Сенгоку. — Хотя, с другой стороны, и за лжеца я тебя никогда не держал. — Я пришел сюда, чтобы побыть одному. — Недовольным тоном заметил Драгон, глядя на упавшие на пол ключи. — Лучше пойдем? — Сказал тот, придерживая открытую дверь. Драгон даже не думал двигаться и просто отвел взгляд. В те времена Драгону не было никакого дела до того, что за портреты висят на стенах зала, но теперь один из них сразу привлек его внимание. Он подошел ближе. Оглядевшись вокруг, Драгон заметил, что портреты располагались на стенах в хронологической последовательности, причем каждый был окружен небольшими картинами, изображающими самые значительные события, ознаменовавшие правление этого короля. — Когда-нибудь и вокруг твоего портрета появятся такие картины. — Сказал Сенгоку. — Ведь в тебе течёт кровь Монки Ди. Драгон же принялся внимательно изучать портрет своего отца. На портрете Гарп был совершенно не похож на себя, на того человека, которого с детства привык видеть Драгон. С полотна смотрел щуплый краснолицый подросток со странным оскалом на лице. — Это… папа? — Портрет был написан художником в день его семнадцатилетия. Такова традиция, в этот день он признан совершеннолетним. — Подтвердила Сенгоку и подошёл ближе. — Увидев свое изображение, твой отец прогнал художника и обрушил все маты мира на нас. — Но если отцу так не нравился его портрет, почему он не выкинул его? — Он пытался это сделать. Несколько раз приказывал снять свой портрет и вынести прочь, но спустя какое-то время тот каким-то загадочным образом вновь оказывался на прежнем месте. Стало совершенно очевидно, что Гарп не может с ним расстаться. Возможно, портрет напоминал ему, каким он был до того, как жизнь полностью изменила его за четыре года, проведенных в штабе Дозора. Драгон снова посмотрел на лицо отца… и на секунду ему показалось, что он видит перед собой себя самого. Теперь он начал рассматривать маленькие картины, висевшие вокруг отцовского портрета. На одной из них был изображен сам он - карапуз, с которым играли Гарп и Калисса. Отец держал малыша на руках, а мать щекотала ему животик. Драгон невольно улыбнулся, вспомнив то счастливое время, когда он был еще маленьким, а его родители были вместе. — Как долго вы знаете моего отца? — Мы с Гарпом росли вместе — После небольшой паузы ответил Сенгоку. — Мы с ним почти ровесники, я лишь самую малость постарше. Жизнь свела нас потому, что я был лучшим учеником школы, а твой отец главной занозой в одном месте. Мы с ним быстро подружились, у нас было много общего. До твоего рождения мы почти не расставались. Вот, смотри, это я. На другой картине были совсем юные курсанты в пилотках. Гарп улыбался шире прежнего, придерживая за шею другого подростка. — Ух ты, вы были красивым. — Это тебя очень удивляет? — Рассмеялся Сенгоку. — Очень. — Мне нравилось быть рядом с твоим отцом. — Сказал Сенгоку, с улыбкой глядя на картину. — Тогда я хотел только одного: помогать Гарпу растить его сына. Возможно, знай обо всем этом раньше, ты бы больше доверял мне. — Возможно. — Неуверенно ответил Драгон и тут же спросил. — Однако этого не произошло. Почему? Улыбка на лице мужчины погасла, хотя его взгляд по-прежнему оставался прикованным к картине. — Когда дело касается женщин, мужчины зачастую становятся такими слабыми. — Пусть мне и не очень приятно это признавать, но ваша помощь нужна мне ничуть не меньше, чем моему отцу, когда он только-только встал на свой путь. — В точности то же самое говорил мне твой отец. Слово в слово. — Грустно усмехнулся Сенгоку. — Но когда пришло время заботится о своей семье, он не раздумывал долго. Когда у тебя появится семья, Драгон, твоё приключение закончится и начнется семейная пара. Это не плохо, нет, вовсе нет, это происходит у каждого. Просто твоя судьба свернет от твоих друзей и мечтах к твоей любимой, переплетаясь с ее судьбой. Такое же было у Гарпа. — Я не такой, как мой отец! — Вспыхнул Драгон. — С какой стороны ни посмотри, я другой. — Пока что я слышу те же обещания и ту же ложь во спасение. — Вздохнул Сенгоку. Эти слова больно ударили Драгона. *** — Гарп-сан… — Давно не виделись, Патри. Гарп сказал Патри прийти в этот флигель. Он увидел, что парень с довольно нервной улыбкой смотрел на человека, приближающегося к ним следом. — Приятно познакомиться с вами, Гарп-сан. — Вы прибыли с Патри? Человек на вид с нежным выражением лица и хорошим телосложением. Совсем ещё юнец. — Да. Я много слышал о Вас от сэра Патри. Для меня большая честь встретиться с Вами лично. — Честь? Вряд ли это может относиться к подобному ничтожеству, как я. Гарп протянул руку к мужчине, и тот пожал её, представляясь в ответ. — Меня зовут Кидзару. Гарп начал улыбаться. Кидзару. Он был тем, кто являлся сильнейшим противником в борьбе за лидерскую позиции в Купечекой Гильдии, но сдался, чтобы открыть свою собственную небольшую гильдию. «Он ещё более коварный, чем Патри». Этот мужчина действовал так, как будто ему принадлежала небольшая Купеческая Гильдия, но на самом деле это была лишь маскировка, чтобы управлять тем миром. Он был мил с кем-то одним, но жестоким и безжалостным к другому. «Интересный юнец» Хоминг выпил около половины бутылки, прежде чем взглянуть на то, как Гарп садится к нему. Нет, он наблюдал. Гарп остановил Хоминга, пытавшегося наполнить свой бокал ещё один раз, вытащил из руки мужчины бутылку, прежде чем начать наливать вино в его бокал. — Я не знаю, что тебя гнетет, но ты не можешь пить в одиночестве просто так. — … Монки Ди. Гарп наполнил бокал, прежде чем ответить. — Что? — Мьесгард - мой кузен по крови. Для Хоминга, которого тошнило от мировой знати и который приглянулся Гарпу, как человек, были это громкие слова. Ведь он рос с внушением, что их кровь особенная, они выше всех остальных. Кровь - не вода. — Мне нужно любопытствовать по поводу имени Донкихот? Затем Гарп выпил вино из своего бокала и увидел, что Хоминг улыбается. — Наверное это имя не такое уж и великое имя. — Будь то ты или Мьесгард, оно одно и то же. Ты тоже Донкихот. — Я просто ублюдок. Гарп фыркнул. — Тот факт, что ты ублюдок, не означает, что ты не Донкихот. Все остальные просто продолжают тебя считать им. Тот посмотрел на Дозорного, прежде чем забрать бутылку из рук мужчины и наполнить его бокал. — Я чувствую, что Вы очень хорошо говорите о правильных вещах. — Я немного талантлив в этом. — Вот почему, Монки Ди. — Ммм? — Что Вы украли с теми вещами, которые позаимствовали у меня? Хоминг мог увидеть на лице Гарпа улыбку, когда произносил это. — Я уже украл одну вещь и планирую украсть ещё кое-что. — Но ведь это не могли сделать вы. Вам такая информация не нужна. — Хоминг косо глянул на мужчину, хотя узнать правду. — Если это не вы украли, так как вам это информация не нужна, то кто тогда? — Нынче дети совсем из рук отбились. — Хихикнул Гарп и поднял полный стакан. — Дерзят и пытаются сделать все наперекор родителям. По их стопам то-ли сами не желают идти, то-ли просто из вредности, они слишком много о себе думают в таком то возрасте. — Понимаю. — Тихо произнес Хоминг. — Мой старший очень… своенравный. — Пф, не хуже моего чада. — Образ Драгона в голове Гарпа возник быстро. Он просто подросток, это пройдёт и он станет более спокойным. По крайне мере, Гарп в это искренне верит. Верит и надеется, что Драгон только умно будет высказывать свои протесты по поводу знати, а не на деле их использовать. — И не надо обращаться со мной на “вы”. Все таки вы - Теньрюбито, а я - всего лишь солдат. — Не говорите так. Как никак, но леди Калисса спасла жизнь моей жене, и тысячи лет не хватит, чтобы хоть как-то отблагодарить вас. — Хоминг. — Покачал головой Гарп. — Цена человеческой жизни - ужасна. Становясь на этот путь, ты должен все понимать. Эти выблядки все время наблюдают за тобой, выискивая недостатки. Также как у твоей жены и у твоих детей. Хотел бы я отвязаться от всего этого. — Что вам мешает быть самим собой? — Правила этикета и уголовный кодекс. — Я не волнуюсь за себя по этому поводу. — Тихо проговорил Хоминг. — Я волнуюсь за своих сыновей. — Сыновей? — Переспросил Гарп и наполнил еще один бокал. Хоминг немного помедлил, но потом кивнул. — Я боюсь, что они вырастут такими же, как и остальные Тенрьюбито. Это не правильно, так высшие дома не должны себя вести. Я боюсь кем станут мои мальчики. — Иногда приходиться жертвовать, ради своих детей собой же. — Тяжело вздыхает Гарп. — Слушай, не хочешь ли ты посетить одно очень хорошее место вместе со своими детьми?