butterflies and summer.

Больше всего в жизни Ксено ненавидит две вещи — лето и бабочек, но совсем недавно этот список пополнил бывший, который совсем недавно спалился за изменой в их квартире. Но беда не в этом, ведь Хьюстон думал о разрыве задолго до того как застукал пару, а это повод и некая радость отгородить себя от ненужных разговоров, однако, человеку неймется. Сколько сообщений и звонков, Ксено дико устал от разрывающего телефона, а прошло всего пару дней. И он совершенно не понимает, зачем? Раз уж решил изменить, то будь добр нести ответственность за свои решения и поступки, а эти все отговорки просто ничтожны во всех своих величиях. К тому же, тот изменщик и правда думает, что Ксено его простит? Увольте, никогда. Но омега начинает задумываться о том, что может быть нужно было всё-таки поговорить? А затем, вспомнив пыл бывшего, сразу же отнекивается. И как самый уставший человек в мире, Ксено решает поехать к бабушке с дедушкой в деревню, ибо там приставучий бывший просто не достанет, а съездить к родным, что накормят и напоят лучшая отрада в череде недельных неудач. Больше всего в жизни Ксено ненавидит две вещи — лето и бабочек. Лето, потому что ненавидит жару, а одевается он мягко говоря, тепло. К тому же, ненавидит загар, но еще больше ненавидит солнце, которое бьет прямо в голову, да с такой силой, что омега готов падать в обморок хоть каждые тридцать минут. А бабочек по причине своего сладковатого шлейфа феромонов и сколько бы блокаторов он не испробовал, этот шлейф никак не заглушить. А этот сладостный аромат только и делает, что притягивает бабочек, что прилетают на запах, схожий с нектаром. И ведь себя не начнешь ненавидеть. К тому же, Ксено очень нравится свой запах, ведь приторные нотки имеет лишь след, оставляемый им на месте своего прибывания да и не назвать этот аромат таким уж медовым, скорее сахарным, схожим с сахарной ватой, а на деле источаемый им запах похож на лимонад с цветами сакуры, который омега до безумия обожает. Поэтому, виновных не найти, ибо себя и родителей винить Ксено не может, и вымещать злость приходится на глупых насекомых. Деревню, в которой живут дедушка и бабушка, Ксено обожает. Здесь нет привычных разваливающихся домов; дорог без асфальта; вечно сидящих и обсуждающих всех и вся бабок и дедов. Все цивилизованно и культурно. Все добрые и обходительные, имеют работу и большие семьи. Им некогда бездельничать, а вот Ксено, наверное, единственный, чья работа будет заключаться в домике бабушки и дедушки, в ничего не делания. Он и приехал ради этого. Так сказать, запить измену. Но не алкоголем, как привычно для всех, а в окружении родных и близких. Родители у него занятые, а вот старики как никогда рады приветствовать своего единственного внука. — Бабуля, — влетая с порога в женщину, что даже на старость лет хорошо выглядит, Ксено до безумия был счастлив. — Ксено, душа моя, — ликовала бабушка в ответ, покрепче сжимая своего внука в объятиях. — Как же ты вырос, — разглядывая парня, что таял от взгляда на него, проговаривала женщина, — дедушка на улице, так что располагайся пока в комнате, а затем спускайся на ужин. Устал небось, дорога длинная была, без происшествий то? — Ксено лишь активно кивал. — Ну все, беги, иначе этот старый хрен поймает и задушит, — пробубнила та, а затем слегка принюхалась, — я смотрю, у тебя новые духи? — Ой. Да, не особо они мне нравятся, но никак по-другому не приглушить. Схожу в душ, а то от жары я весь вспотел, пока шел пару метров с такси, — улыбаясь, ответил Ксено и, попрощавшись до вечера, побежал на второй этаж, где сразу отыскал свою комнату, складывая вещи в шкаф. Душ — это самое прекрасное, что придумало человечество и омега до нельзя обожает проводить в нем часы напролет, а после чувствовать небывалую свежесть и легкость по всему телу, избавляясь от липкости и пота с инородными запахами. Излюбленный шлейф отдавал мягкостью и сладостью, чем привлек только вошедшего с заднего двора мужчину. — Дедуля! — Ксено было хотел прыгнуть в еще одни родные объятия, но был остановлен женщиной. — О боже! Не обнимай его, он же грязный, только с улицы, а ты у нас такой чистюля, небось пол вечера после объятий проведёшь в ванной! — Кто это тут грязный? Я вот свежих овощей и ягод насобирал! Внучок приезжает, а ты ведешь себя, как старая кошёлка! — На себя посмотри, старый хрен! А Ксено только и смеялся с перепалки двух стариков. Это у них семейное — выражать эмоции в ругательствах, зато оба понимают друг друга без приторных речей. Ненароком в памяти всплывает бывший, но тут же простым махом головой исчезает. Он и так был противный, а тут еще и изменил. Хьюстон был подавлен, но не огорчён. Ожидаемо, но по самолюбию бьет отменно. Старшие, почувствовав изменение в лице внука, сразу же начали обхаживать. Пригласили к столу, накрыли его разными вкусностями и налили чай. Никто не спрашивал о произошедшем, поэтому он был благодарен. Родители, конечно, были в курсе, да и дедушка и бабушка небось тоже, но даже так, Ксено был рад, что не нужно вспоминать ту ситуацию снова. Вокруг любимые люди, он пьет вкусный чай и ест много любимой еды, слушает бессмысленные разговоры и хорошие шутки от старших, что вызывают смех, который расползается теплом по всему телу. И ничего ему больше не нужно. Не нужны серые будни, в которых нет никакой суеты; напряжная, хоть и любимая, работа, которую он может делать дистанционно; бывшие, что не унимаются. Кстати, телефон все еще выключен и Ксено не вспомнит о нем до самой темени. — Ты совсем?! — яростно раздалось с динамика, заставляя омегу скрючиться и отодвинуть телефон от уха. — Ксено, скажи мне, ты дурак??? Мозг вроде присутствует или ты растерял его?! — Ну успокойся же ты, Ген, я же всего лишь уехал в деревню, а ты паникуешь, — недовольно буркнул омега, заваливаясь на кровать и прислушиваясь к пению сверчков за окном. — А меня ты на кой оставил, придурок?! Почему не я первым узнаю, что этот ублюдок недоразвитый тебе изменил? Да еще и с инсты, где его шмара недалекая в сторис постит фотки с ним! — Ой, Ген, мне на него все равно. Я и так расстаться хотел с ним, а измена всего лишь стала поводом. Я давно подозревал, просто застать не мог, чтобы предъявлять что-то. К тому же, избежал лишний мороки с «разговорами по душам». — Фу, а я сразу говорил, что он думает не головой, а хуем своим миллипиздрическим, — от такого замечания, даже Ксено прыснул со смеха. — Но я возмущен! Почему ты не рассказал мне? Тяжело было? И не смей мне врать! Даже, если ты знал, все равно больно, я то знаю. — Перестань, но оправдываться не вижу смысла. Да, было больно, но скорее от гордости и собственного самолюбия, чем от измены, — задумчиво глядя в потолок поникшим взглядом, отвечал Хьюстон. — К тому же, он продолжал мне писать и звонить, я уже не понимаю, сколько там у него в запасе номеров и аккаунтов, — морщась от понимания, Ксено цокнул и закатил глаза, вспоминая те дни, когда из-за работы даже выключить телефон не мог. — Сахарочек мой, он тебя был просто не достоин. Бывают на свете такие вот выродки, ничего не поделаешь. Зато окрепнешь и станешь еще сильнее прежнего. Ты только не загоняйся, я то тебя знаю. И отдохни, как следует, я как выпрошу свой отпуск, так сразу к тебе примчу. Надеюсь госпожа Уингфилд меня приютит, — хмыкнул Асагири. — Да, спасибо, Ген. И конечно, она же тебя так обожа~ает. — Не больше, чем тебя. Ксено проговорил с Геном до самой поздней ночи, и хоть его другу нужно было вставать через пару часов на работу, такой пустяк их не остановит, поэтому лег спать Хьюстон уже под утро, а проснулся ближе к пяти вечера от шума за окном и недовольства желудка. Для жителей деревни, которые встают рано утром, пять вечера, как второй рабочий период, поэтому Ксено был не особо удивлен такой активности, хотя сам выглядел помято. Режим для слабаков. Но кушать хотелось. К гостям в таком виде выходить не было желания. Он в принципе не любит гостей, поэтому решил быстро проскользнуть на кухню, пока остальные что-то делают на улице, но был схвачен в капкан цепких рук. — Бабуля! Ну я же только встааал, — наигранно возмущался омега, все же прижимаясь к теплу в ответ. — Родной, ты в любом виде прекрасен. Кушать небось хочешь? Давай я накрою тебе. К тому же альфы сейчас делом занимаются во дворе, их долго не будет, поэтому располагайся. — Ксено подумал секунду и кивнул, присаживаясь за стол. — А кто пришел? — Альфы с семьи Снайдеров. У них здесь бизнес, все дела. Не вникала в подробности, но с дедом твоим те еще любители выпить, поэтому неплохо ладят. К тому же, недавно домик прикупили, семья то у них большая. — Мм, понятно. Бизнес партнеры значит. — Не назвала бы их таковыми, скорее друзья детства. Ты может не помнишь, маленьким был, но господин Дерек тебя нянчил. Души не чаял. Они с твоим дедом выросли вместе. Давненько же это было, а потом он уехал свататься с Анной и недавно решил вернуться, — накрывая на стол, рассказывала женщина. — Часто к нам заезжали в гости с двумя своими детьми. Твои родители хорошо с ними ладят. Правда дочурка их всё-таки в город уехала, а бизнес унаследовал сын. — Неужели ты про тетушку Венди? — Да, ты прав. — Невероятно! Получается, что господин Дерек и моих родителей нянчил? — лопая в обе щеки, не мог сдержать восхищения омега. — Естественно. У него уже правнуки имеются. Никак в могилу не загонят, — хмыкая, суетится на кухне женщина. — Душа моя! Зависть — это плохо, — на кухню табуном вошли альфы, что-то активно обсуждая. Первый вошедший колко пошутил, заливаясь смехом. — Дерек, не смущай мою жену, — добродушно ответил дедушка Ксено. — Мой сахарок! Ты проснулся? — обращаясь к омеге, промурлыкал альфа. — Дедуля, не называй меня так! — наигранно возмущаясь, надулся Ксено. — Извини старого! — хохотнул тот. — О боже, Ксено, ты так вырос, — подошел старший четы Снайдеров, — не помнишь дедушку? — омега кивнул. — Ну ты тогда маленьким был, не удивительно, — улыбнулся тот, вызывая табун мурашек по телу омеги. — Таких красивых людей существовать не должно, — подумал про себя Ксено. Альфа, что намного старше самого Хьюстона, совершенно не выдавал своего возраста. Статный, по волосам и не понятно, ведь ему шел пепельный, а глаза цвета ясного неба скрывали за собой годы опыта, и даже морщинки ему шли, как будто в этой деревни существует какое-то зелье молодости. Ведь бабушка у Ксено тоже совершенно не растеряла своей загадочной красоты. — Вай! Оставьте внука нормально покушать! — выгоняя альф, смешно возмутилась женщина, а затем заметила реакцию омеги, добродушно улыбаясь. — У них все в семье такие красивые. — Бабуль, ты красивее! — Не смущай старушку! Прерывая смех, на кухню вошел еще один альфа с платиновыми волосами и мягкими голубыми глазами, сравнимые с гладкостью океана. Чуть хрипловатым голосом, заговорил он: — Госпожа Диана, вы не видели моего отца? — Ах! Стэнли, они недавно только ушли. А Ксено бросило в жар. Кончики ушей заалели, а стоило сделать глубокий вдох, как ком воздуха застрял в горле, заставляя поперхнуться и неловко закашлять, убегая в порыве стеснения под обжигающий взгляд лазурных глаз. Уже несколько дней перед глазами стоял образ какого-то чертова Аполлона. Другое сравнение Ксено на ум не приходило. А в нос вечно бил аромат лаванды вперемешку с горечью табака, что заставлял сердце снова биться в конвульсиях. И вот он, лежа на кровати, пыхтел и бурчал похуже деда, ведь приехал то в деревню отдохнуть, а не найти предмет воздыхания, думая о ком-то днями и ночами напролет. Где его законное безделье и наслаждение этим бездельем? Ксено ловил на себе взволнованные взгляды старших, ведь ходил как в воду опущенный, такой хмурый и вечно недовольный. Будто вернулся в город, где нет места отдыху и сну. Удручало, поэтому стоит забыть. Наверняка, у того бога есть семья, но такие мысли лишь еще сильнее расстраивают. Все же не любит он влюбляться. Тем более с одного взгляда и одного вздоха. Но как забыть, если аромат лаванды, ему будто везде уже мерещиться. Он потихоньку сходит с ума, поэтому по наставлению старших, отправляется гулять, обмазанный каким-то средством от насекомых по рецепту бабули. Нет, всё-таки, ему безумно нравится в деревне. Размерено шагая по ровно уложенной дороги, вдоль полей и пастбищ, Ксено не мог не нарадоваться. Вдыхал полной грудью чистый воздух и ускорял шаг мимо животных. Конечно, они милые, но запах от них тошнотворный. Хорошо, что домик его дедушки и бабушки далеко от мест с подобными благоуханиями. Омега уже забрел далековато, уже виднелся лес да и темнело потихоньку, поэтому Ксено решает, что пора возвращаться. Но, только повернувшись, слышит едва заметный детский плач. Больше всего в жизни он ненавидел бабочек и лето. А дети, словно бабочки слетались на его запах, липли и приставали. Некультурные, невоспитанные и грязные создания, что никогда не действуют рационально, громкие и эгоистичные. Он сделает вид, что не слышал, вернется и оповестит старших. Да, так оно и есть. Еще не успеет стемнеть и как назло телефон он забыл дома. Ну ничего, пробежится, получит подзатыльник от бабули, что оставил ребенка, однако иметь что-то общего он с ним точно не будет. Да. Точно. Но этот плач такой душераздирающий. К тому же, на нем ведь мазь от бабули. Посмотрит только одним глазком, вдруг он поранился или в опасности. И тяжело вздохнув, Ксено принимает решение всё-таки пойти на плач. Мальчик лет пяти сидел около дороги, обнимая себя за ободранные коленки. Мальчик с платиновыми волосами. Мальчик, который пытался не плакать. Ксено замер. — Кхм. Что ты тут делаешь? — подходя и спускаясь на колени к ребенку, ласково произнес омега. — Я… я…ж-жду отца, — заикаясь, проговорил тот, — и… и… я не п-п-плачу. — Плачешь же. — Н-н-неправда. О-о-отец говорит, ч-ч-что с-сильные а-альфы не плачут, — пытаясь смахнуть подступившие слезы грязной ладонью, ответил ребенок. — Как тебя зовут? — впервые Ксено видит такого храброго и очаровательного ребенка. Он аккуратно вынимает из кармана чистый платок, вытирая слёзы и грязь с лица. — Давай я отведу тебя к себе домой? А потом мы свяжемся с твоим отцом и он тебя обязательно заберет. — В-в-винни. С-с-спасибо вам, — ребенок все еще сидел под деревом и Ксено тяжело вздохнул, поднимая того на руки и хватая под попу, прижимая к себе боком. — Винни значит, — топая к дому, Ксено наблюдал за ребёнком. Тот сидел смирно, лишь иногда пошмыгивая и вытирая платочком грязь с лица и маленьких ручек, а затем несмело ухватился за одежду омеги. — Скажи, как ты оказался один в лесу? — Моя собачка убежала, — окончательно успокаиваясь, тихо отвечал ребенок, — и я побежал его искать, но потерялся. А потом упал и пришел к дороге. — Тебе не следовало убегать. Нужно было позвать взрослых, — Ксено нахмурился, поднимая голову к небу. Он не рассчитал, что стемнеет быстрее, чем он думал. Хорошо, что не оставил ребенка. Иначе бы не успел. — Я хотел быть самостоятельным, — еще тише произнес малыш, прижимаясь смелее. — Отец всегда защищает меня… — Дети должны быть детьми. Давать о себе позаботиться и не заставлять других переживать. Твой отец наверняка волнуется и плачет. — Мой отец никогда не плачет! — Да? Тогда твой отец очень сильный. — Он о-очень сильный! И я буду таким же, — хихикнул малыш, а Ксено рад, что смог увидеть такую красивую улыбку. Проговорив еще немного, мальчик уснул, устроившись на плече омеги. Ксено рассматривал ребёнка и знал чей он. Такие очаровательные дети могут быть только в такой же не похожей на остальных семье. Размышляя о ребенке, Ксено предположил, что это кто-то из детей Альберта — старшего брата Венди. Но говорил тот исключительно об отце, получается он растет не в полноценной семье? Возможно, что этот ребенок — сын того Аполлона? Ксено даже не расстроится, если так и произойдет, ведь сам ненароком проникся душой к Винни, что полностью меняет мнение о детях. Получается, бывают и такие. А еще, Ксено понял, что у них семейное очаровывать одним взглядом. Черт. Он не привык к такому. Запах мази давно пропал, а малыш лишь сладко причмокивал, прижимаясь сильнее. Уже стемнело и становилось прохладно, но идти быстрее как-то совсем не желалось. — Бабуль, позвони в дом Снайдеров, — заходя домой, шёпотом попросил тот, вызывая шок на лице старших. — Я уложу его к себе и обработаю раны. — Оба лишь промолчали, кивая головой, а Ксено вновь им очень благодарен. — Малыш, давай обработаем ранки? — присаживаясь на кровать и игриво кусая ребенка за ушко, хмыкнул омега. — Угу… — сонно лепетал тот, восхищено принюхиваясь и смущенно уставляясь на Ксено. Боже, что за очаровательный ребенок. Многие отлипать от него не хотели, а теперь он не хочет отлипать от ребёнка. — А как вас зовут? — уже в ванной полностью проснувшись, улыбался Винни. — Ксено. Можешь разговаривать со мной на ты, — заворачивая ребёнка в большое мягкое полотенце, ответил омега. — Можешь называть меня папой. — так и вырывалось сказать, но Винни точно подкат не оценит. — Боже, Ксено, до чего ты докатился? Флиртуешь с ребёнком, — осуждающе пронеслось в мыслях. — Ты хороший, — смущенно опуская глазки, проговорил мальчик, хватаясь маленькими ручками за домашнюю футболку омеги. Ксено растаял. Он бы обязательно схватился за сердце и брызнул кровью из носа, если бы не ребенок на руках. Так жаль отпускать. — Зено. — Боже, он еще и не умеет правильно проговаривать некоторые буквы. Омега точно сегодня скажет пока всем родным. — М? — обтирая насухо юного альфу и одевая в чистые вещи, которые нашла бабушка и принесла, ссылаясь на старые ксеновские, наконец заглянул в чужие детские глазки. — Можно я посижу у тебя на ручках еще? — теребя край своей футболочки, краснея, неловко спрашивал тот, мило дуя губки. — Конечно, — хватая счастливого ребенка и прижимая к себе, ответил омега, зарываясь в чужие платиновые волосы и слегка вдыхая детский запах. — Ты пахнешь, как мой папа, — альфочка несмело прижался к омеге, а Ксено вздрогнул. — А как пахнет твой папа? — нерешительно спросил Хьюстон. — Не знаю, — мотая головой, бубнил ребенок, играясь с собственными пальчиками. — Он ушел, когда я был маленьким. Отец говорит, что я не должен грустить, люди уходят и приходят, но Зено, — поднимая щенячьи глазки на омегу, слезливо продолжил он, — я не хочу, чтобы Зено уходил. — Омега тяжело вздохнул, прижимая к себе ребенка и успокаивающе поглаживая по маленькой спинке, что вздрагивала от всхлипов. Плохо. Кажется, ребенок привязался ко мне. Я то справлюсь, а он совсем маленький потерял папу и живет с отцом. Наплакавшись, альфочка вновь уснул, не желая отпускать своими маленькими ручками футболку старшего. А Ксено тихо убаюкивал, пока тот не уснул окончательно. Стояла задача поговорить со старшими, поэтому омега, закутав мальчика в одеяло, спустился вниз, где в привычной обстановке суетились старшие. Ксено все им рассказал за кружкой чая и тарелкой со сладостями. Бабушка уверяла, что позвонила и скоро его отец примчится. Лишь изредка спрашивала, все ли хорошо. Омега же кивал, не желая разводить эту тему дальше. Он и сам сейчас не в силах ответить, ведь сам не до конца понимает, чего хочет и что чувствует. — Где Винсент? — врываясь в дом, словно гром среди ясного неба, явился тот, по которому Ксено вздыхал несколько последних дней. Но сейчас было вовсе не до чувств. — Потише, он спит. — Вставая со стола и захватив печенку в рот, строго кинул омега, — пойдем, провожу. — Ксено провел гостя в комнату, указывая на спящего ребенка. Альфа облегчено вздохнул, аккуратно привставая на колени перед кроватью и ласково целуя холодными губами в пухленькую щечку, из-за чего тот зашевелился, но не проснулся. Стэнли тихонько поднял Винсента на руки, проходя мимо омеги и спускаясь на первый этаж. — Я премного вам благодарен, — шепотом произнес альфа, — и тебе, Ксено. Спасибо, что не бросил. Черт, он что, мысли читать умеет? Или у меня на лице все написано? — Любой бы не прошел мимо очаровательного ребенка, — кашлянув в кулак, смущенно пробормотал тот, поднимая глаза и встречаясь с чужими, вырывающие такое счастье и благодарность. — Но я приму вашу признательность. — И улыбка расцвела на чужих губах. Точь-в-точь с улыбкой Винсента. Сердце Ксено такого точно не выдержит. — С-спокойной ночи, — поклонился, не знает зачем, и ушел, закрываясь в комнате. — Чеерт, оговорился. — И прыгнул в кровать, что еще пахло маленьким альфой.

***

— Ну и чего ты ревешь? — зевая, пробормотал Ген, который сразу же, придя с работы, улегся спать, но пропустить звонок друга — грех. — Не знаю, — шмыгая носом и вытирая подступившие слезы, Ксено скрутился калачиком под одеялом. — Я считаю, тебе нужно взять быка за рога. А этого твоего Стэнли за яйца. Раз тебе, даже тебе, понравился тот ребёнок, думаю, это судьба. — Но… я не знаю, как подступиться и вообще нужен ли я ему, — заныл в трубку омега, — я сам не знаю чего хочу. Они оба просто убивают меня, а осознание того, что я возможно никогда не смогу быть с ними, терзает. — Ты сам сказал, что он не в браке, так что тебе мешает? Между прочим, он такой же среднестатистический альфа, хоть и красивый, по твоим словам, так что зажми его где-нибудь. — А может у него кто есть? Я не в чем не уверен, — завыл Ксено, шмыгая носом по новой. — У нас даже разговора то нормального не было. — Сахарок, — ласково начал Ген, — тебе нужно выпить. Жди меня завтра. Нажремся в хлам. — А как же работа? — всхлипывая, спросил Хьюстон. — Да какая работа, если мой сахарочек плачет из-за какого-то хмыря, а я даже не знаю, кто он? Ты даже из-за расставания не ревел, а сейчас взахлеб. — Он не хмырь! Он чертов Аполлон!!! — возмутился омега, вызывая смех на том конце провода. — Ну как раз взгляну на твоего Аполлона. Жди, солнце. А пока поспи и отдохни. На следующий день приехал Асагири Ген в дом Уингфилдов, встретили того радушней некуда. Поселили вместе с Ксено, ибо так захотели оба, накормили, напоили, одели, заобнимали и оставили, уезжая по делам, обещая вернуться к завтрашнему утру. Ген достал из сумки алкоголь, заставляя и так большие глазки Ксено от удивления стать еще больше. От того, какое количество привез Ген, можно было бы задержать на вокзале, но друг наверняка устроил истерики и того отпустили с миром, так сказать. Ксено вроде бы и не удивлен, а вроде и удивлен. — Сахарочек мой, сегодня мы бухаем! Отказы не принимаются. Слезы отложить. Чувства на потом! У твоей бабушки отменные похлебки от похмелья, поэтому не скупимся! Блюем! Бухаем! Блюем! Бухаем! — доставая бокалы, весело улыбаясь, вещал Ген. А Ксено доставал закусочки и разные вкусности, заставляя ими стол. Вечер выдался веселым, хотя Ксено мало что помнит. После третьей бутылки вынесло. А проснулся уже в своей кровати на следующий день прямо перед приходом старших, поэтому убирался Ген. Ну потому что с кухни в туалет дорога короткая. Бабушка приготовила похлебку и оба помятые, но счастливые, кушали и пили, вызывая улыбки на лицах старших своим беззаботным счастьем. Остальные вечера проводили исключительно за просмотром фильмов и сериалов, проплакали пару из них и затопили весь дом, потому что Ксено, если плачет, то надолго, чтобы на лет так десять вперед проплакаться. У него всегда так. Ген только умилялся, но поддерживал, рыдая где-то вместе, над фильмом конечно. Ночи проводили, либо разговаривая обо всем на свете, либо просто молчали, довольствуясь комфортным спокойствием. Днем гуляли по деревне, помогали с огородом, хотя просто ели ягоды прям с кустов, и даже успели повышивать с бабушкой. Иногда даже находили интересные книги и читали их вместе. И вот, где-то через неделю бабушка оповестила, что сегодня нужно сходить в дом Снайдеров. Она посмеялась, сказав, что Стэнли просто не справляется с Винсентом, который очень хочет к Зено. Ген не сразу понял, что Зено — это его друг и тоже посмеялся. Поэтому, вооружившись мазью бабушки и корзинками, собрались в путь, да только около входа уже стоял черный рендж ровер, а у машины прислонившись, ждал Стэнли, выкуривая сигарету. Через наполовину открытое окно выглядывал Винсент, от нетерпения чуть ли не высовываясь наружу. — Вот он! Вот! — испугавшись и спрятавшись за спиной друга, взвизгнул Ксено. — Нихуя себе. Реально Аполлон, — разглядывая статного альфу, хмыкал Ген.— Отдашь мне? — пошутил Асагири, чем заслужил гневный шлепок по плечу и надувшегося друга. — Шучу я. Шучу. Но если будешь медлить, то заберу, — хохотал Ген. — Да ну тебя, — и Ксено, собрав всю волю в кулак, ибо уступать он явно не намерен, даже в шутку, вышел первым. Сразу же вызывая восторженный крик у ребенка, что в ту же секунду, как увидел, выскочил из машины и понесся к омеге, который сразу же поднял юного альфу на руки. Тот смущенно, но счастливо уткнулся в шею Ксено. — Добрый день, — затушив сигарету, кивая на машину, поздоровался Стэнли. Ксено стушивался. — Здравствуй, — тихо пробормотал тот, забираясь в машину, которую любезно открыл для него альфа, но быстро забыл про смущение, вспомнив про своего друга, — Ген, шевели булками, ушлепок! Без тебя уеду! И прекрати ржать, как лошадь! Подавишься! — Стэнли хмыкнул, закрывая дверь, когда второй пассажир прыгнул в салон, всё-таки подавившись. — Здравствуйте! Я Асагири Ген, будем знакомы, — обворожительно улыбнулся омега, ни чуть не потеряв лицо от щепка сбоку. Стэнли посмотрел на стекло заднего вида и кивнул. — Стэнли Снайдер. — Завел машину и двинулся с места. — Есть планы на вечер? — Да. Ужин с семьей. — Коротко ответил альфа, не открываясь от дороги. — А для нас с моим другом найдется местечко? — продолжая улыбаться, спросил Ген, не обращай на гневный взгляд сбоку, который одним видом кричал: «Ген, какого фига, ты творишь?» — Только в качестве друга семьи. — Могу ли я считать вас своим другом? — А я называл вас своим другом? — Какой вы неприветливый. — Какой есть. Ген фыркнул, обиженный и отвергнутый. Ксено о чём-то секретничал с ребёнком, играясь с ним в какие-то неведомые Асагири игры. Так они и провели остаток поездки. — Ты нашел свою собачку? — будто они самые настоящие секреты обсуждают, тихо шептал омега на ушко маленькому альфы, вызывая у того смущённый смех. — Да, отец ее привел, — шепча на ушко в ответ, ответил Винсент. — Ты сказал, что тебя зовут Винни, но оказывается, твое имя еще длиннее и красивее, — Винсент смутился сильнее. — Зено, твое имя тоже очень красивое! Оно мне нравится! — в ответ шепнул мальчик, вызывая радостную улыбку на лице омеги. — И имя отца мне тоже нравится, — кидая взгляд на зеркало и встречаясь со взглядом отца, альфа стушевался. — А почему твой друг обиделся? — Потому что он сам виноват. — Винсент, довольный таким ответом, засмеялся, закрывая ладошками свой ротик. Они же секретничают. — Он мне нравится. Я могу потом с ним поиграть? — спрашивает Винсент. — Конечно, он не будет против, — ласково ответил Ксено, игриво кусая ушко мальчика и вызывая испуганный писк, на который не мог не среагировать Стэнли, незаметно подглядев, чем занимаются его пассажиры. Его уголки губ чуть заметно поднялись вверх. — А как зовут твоего друга? — Ген, — и ребенок восторженно поднял свои кукольные глазки. — Кен! — Нет, Ген. — Можно я буду называть его Кеном? Как из барби, — смущенно спросил Винсент, поглядывая на надувшегося Асагири. — Ты любишь барби? — вскинул бровь Ксено. — Нет. Но Кен мне нравится! — Тогда лучше спросить у самого Гена. И тут Асагири просиял. Нет, не потому что его назвали Кеном, любимым персонажем из барби, и да, все слышали, как они секретничают. А то, что Стэнли может быть подразумевал под словами «друг семьи». Конечно, омега не привык расшифровывать намеки от альф, но зато он же смог! Каков хитрец. И Ген ухмыльнулся, начал хихикать, как чертов злой гений, у которого в планах захват всего человечества. От такого жуткого хихиканья, Винсент вжался в Ксено, который лишь кидал на друга вопросительные взгляды. — А. Да я так. Шутку вспомнил, — Ген врет, Ксено знает. — Да-да, можешь звать меня Кеном и как хочешь. Ксено и Винсент смутились, ибо Асагири всех спалил. — Ушлепок! — неожиданно вспомнил альфочка. Хьюстон закрыл рот ладонью, вспоминая как сам называл Гена ушлепком, а Асагири от такого выражения лица друга лишь сильнее засмеялся, а Винсент продолжал, — ушлепок! — Винсент, нельзя говорить такие вещи взрослым, — строгим, но спокойным голосом проговорил Стэнли. Ген, почему ты такой сегодня тормоз. — пронеслось в голове Ксено. — Мой отец злится? — продолжая секретничать, на ушко шепнул альфочка, забывая про то, что их слышно. — Нет, он же тебя любит, как он может злиться на тебя? — поглаживая по маленькой спинке, ответил омега. Нежничать с этим ребенком у Ксено входит в привычку. — Отец тоже так говорит, — будто выдавая чей-то секрет, шептал Винсент. А Ксено, пока никто не видит так и вдыхает детский мятный запах вперемешку с лавандовым. И тушуется, понимая, как ему это нравится. Это не ускользает от зоркого взгляда Стэнли. Наконец, рендж ровер останавливается около большого двухэтажного дома, среди множества машин разных автомарок. Их встречает двое мужчин. Стэнли представил обоих как Альберт и Лоренс Снайдер. Они же его родители. — Я много слышал о тебе от Венди, — сопровождая Ксено и Гена, мягко заговорил Лоренс, умиляясь, как Винсент удобно уместился боком на руках у омеги. — Тетушка Венди тоже о вас напоминала. Вы прекраснее, чем о вас говорят, — вежливо ответил омега. — Ох! Можешь называть меня папой, — хохотнул Лоренс. Ген шутку оценил. Ксено вообще не было смешно. Он также хотел пошутить с Винсентом. — Что-то я рановато. Пока называй меня Лэрри, — улыбнувшись, исправился старший омега. — Не желаете зайти на чай? Все наши уехали и приедут ближе к вечеру, а пока можете поиграть с Винни во дворе. Я вынесу вам чай. — О нет, что вы… — Ксено был готов отказаться, ибо приехали они вроде как работать. Он совершенно забыл, зачем они здесь. — Будем рады остаться с вами, Господин Лэрри, — поддержав старшего омегу, Ген улыбнулся настолько ярко, что из-за ответной улыбки старшего, Ксено мог бы ослепнуть. Во дворе было просторно, а чуть поодаль стояли фруктовые деревья, что привлекали своими плодами. Винсент совершенно не хотел слезать с рук Ксено, поэтому в основном показывал и рассказывал у него на руках. Ксено слушал и кивал, а когда уставал ходить, садился на веранду и усаживал маленького альфочку себе на колени. Ген болтал с Лоренсом за столом. Они как-то слишком сблизились за короткое время, но омега лишь пожал плечами. От Асагири и не того можно ожидать. Пока они ходили вокруг деревьев и Винсент парочку забрал с веток себе и Ксено, омега вспомнил утренний разговор с бабушкой и серьезно посмотрел на ребенка, что в ту же секунду стушевался. — Мне феечка сказала, что ты не слушаешься отца, — как в машине, шепча на ушко Винсенку, скорее нежно, чем строго, рассказал Ксено. У него не получается быть с этим малышом строгим. Да ему и не нужно. — Я просто очень хотел увидеть Зено, — виновато отпуская глазки и дуя губки, мямлил альфочка, — ты злишься? — Нет, но нужно слушаться своего отца, — наказывал Ксено и Винсент послушно кивал, заставляя сердце омеги растаять. Его еще никто так внимательно не слушал и очаровательно не кивал светлой головушкой. Не удержался и укусил за ушко, а затем оставил короткий поцелуй, забывая про всех зрителей. — Зено, а ты не злишься, потому что любишь меня, как отец? — сердце Ксено готово умереть от такого. И кто такой Хьюстон, если не скажет, что да. И все равно, что это услышали все. И забыл, что нельзя привязываться и давать ложную надежду ребёнку. Но очень хотелось сказать правду. — А ты не бросишь меня, как папа? — слезно спросил ребенок. Ксено не знает, что на это ответить. И лишь тяжело вздыхая, ища ответ в себе, в своем сердце, в окружающих его людях. — Не бросит. — Стэнли решил, что пора бы ему придти на помощь, поэтому присел рядом с омегой, поглаживая сына по щеке. — Ты не отпустишь? — наивно спрашивает Винсент с такой пугающей надеждой в глазах. Ксено только сейчас понял и увидел, сколько этому хрупкому ребенку пришлось пережить. Мог бы зареветь прям сейчас, но он же не плакса. — Не отпущу. — Стэнли говорил правду и был уверен в своих словах, а Винсент поверил, потому что отец никогда не врет. И даже на вопросы маленького его, где его папа, ответил искренне и честно. — Зено, ты плачешь? — вдруг спрашивает ребенок, — ты не хочешь остаться с нами? — и обнимает, уткнувшись маленьким носиком в шею, готовый и сам расплакаться. — Если не хочешь, то… — Ах! Нет, я хочу, — неожиданно отвечает Ксено, сжимая хрупкое тельце в своих руках и сам зарывается в платиновые волосы, вздыхая такой успокаивающий запах мятной лаванды. — Хочу остаться с вами. Жгучие слезы падали на дрожащие колени, а по шеи текли другие. Так они и проплакали на веранде, пока Винсент не заснул и Стэнли не унес его в комнату. Ксено долго сидел, давно в одиночестве, ибо Лоренс с Геном ушли еще до момента их признания друг другу, и смотрел на персиковые деревья, вспоминая про два фрукта, что лежали под рукой, смотрел на ясное небо и не мог понять. Чего он так боится? А потом вспомнил, что боится потерять этого малыша, который так крепко привязался, которого хотелось любить, и не маскировать свой запах, ведь малышу он так нравится, и даже бабочки пусть липнут. А еще он боится Стэнли. Боится отказа. Боится потерять все то хрупкое, что обрел. — Ксено, на самом деле, мне нужно тебе кое-что рассказать, — альфа вернулся на свое место рядом с омегой и достал сигареты, а потом подумал секунду и убрал. — Выслушаешь меня? — Ксено кивнул. — На самом деле, я никогда не состоял в браке. — Омега потер свои опухшие от слез глаза, недоверчиво поглядывая на Стэнли. — Папа Винсента случайно залетел. Точнее специально. — Руки так и чешутся достать сигарету. Ксено разрешил и Стэнли вновь той же благодарностью в глазах, с легкой печальной улыбкой, достал одну и поджег. — Хотел так меня удержать. Он мне не особо нравился. Мы с ним познакомились, когда мне было двадцать. Примерно тогда он и залетел. И я пошел в армию, но узнал о том, что он мне изменил. На самом деле, я был вообще не удивлен. Встречаться с тем омегой было удобно. Не устраивал скандалов, не ревновал, был уступчивым. Да только я не тупой, знаю, что так просто не бывает, поэтому как только вернулся, то сразу же хотел порвать с ним, да только он предъявил мне, что мол ребенок от меня. Я не поверил, но он сказал правду. — А как вы?.. — Тест. Проводил мой знакомый. Я ему доверяю. — Вот как, — Ксено опустил взгляд, разглядывая свои пальцы. Глупо было предполагать, что маленькая копия Стэнли не его ребенок. Стэнли испустил очередной клуб дыма и продолжил: — Я бы мог пересилить себя, но было условие от меня, что жить будем с родителями, — хмыкнул альфа. — Специально? — вопросительно глянул Ксено. — Да. Я знал, что он не согласиться. Всё-таки, городской мальчик, ветряный. А тут нет клубов и негде разгуливать. Да, к тому же, тут каждый знает кто с кем спит. — Ксено съёжился. — Вот он и сдался. — Зачем, — омега запнулся, — ты рассказываешь мне это? — Я же сказал, что не отпущу тебя. Думаю, ты имеешь право знать мое темное прошлое. — Смутившись, омега опустил голову вниз. — Но ты ведь совершенно меня не знаешь, а быть в отношениях ради ребенка, я не собираюсь. Извини. — Ты неправильно меня понял, — убирая бочок в коробку, Стэнли повернулся к омеге, поворачивая и того к себе. — Я твой личный сталкер. — Ксено не понял. — Очень смешно, — закатывая глаза, фыркнул омега. — Но я говорю правда, мой сахарок, — ладно. Ксено поверил. — Я приезжаю иногда к тетушке Венди и она мне, как добросовестный информатор выкладывает все про тебя. — Тетушка Венди! — Поэтому, — Стэнли накрыл чужие руки своими, нежно поглаживая их, — Ксено… — Стой! — прокашлявшись, Хьюстон продолжил, смутившись пристального взгляда, — поподробнее про личного сталкера. — И добавил, — пожалуйста. — Стэнли усмехнулся и облегчено вздохнул. — Тетушка Венди занимается расширением нашего бизнеса в городе. Можно сказать, что она как наш представитель. Дед мой хочет передать бизнес мне, вот я и езжу иногда к ней на практику. Но все знают, что у меня никого нет, поэтому пытаются вечно мне подсунуть кого-то, — поморщился Стэн, но затем расслабился, продолжая рассказ, — вот она и завела разговор про некого Ксено Хьюстон Уингфилда, сына друга семьи. Наши родители выросли вместе, а затем разбежались. Поэтому, мы не знаем друг друга, только если в памперсах где-то фотки валяются. — Ксено заалел. Боже какой стыд. —Рассказывала мне про тебя все самое хорошее. Мне вот стало интересно, я некоторое время за тобой наблюдал. Как ты хочешь в магазин, на работу, чем занимаешься. Конечно, не я лично. — Ты нанимал сталкера??? — ужаснулся омега. Он же не такой святой человек. Это же вторжение в личную жизнь. — Оу, нет, что ты. Я не настолько извращенец, просто общедоступную информацию. — Ксено выдохнул. — Мне ты понравился сразу, но я не знал, как ты отнесешься к Винсенту. Детей то ты не жалуешь. — Как и мужчин, который без спроса влезают в мое личное пространство! — наигранно возмутился Ксено. — Прости меня. Я просто не знал, как к тебе подступиться. У тебя же вроде парень был. Я как узнал, так перестал. — Ксено сморщился. — А потом узнал, что ты приехал. Конечно, я жутко переживал, когда Винсент пропал. В общем, обстоятельства не располагали к общению. Но в какой-то момент Винсент начал капризничать, когда никогда этого не делал. И я даже в какой-то степени был рад. Ты такой идеальный, Ксено. Но я не хотел обременять тебя. Ты совершенно не знаешь меня. Винсент слишком быстро привязался к тебе. Не знал, что делать и как поступать, поэтому решил выложить как есть. Не хотелось бы быть бременем для тебя. Стэнли замолк и Ксено подумал обо всем, что сейчас услышал. Слишком много информации вывалилось на него. Стэнли ему нравится. Это однозначно. И Винсента он всей душой любит. С бывшим он не встречается больше. Работа может проходить дистанционно. К родителям и на собрания может ездить. Не так далеко. Однообразные будни и серые пейзажи заели до смерти. А тут семья. Природа. Он может бездельничать, может помогать, может работать, распоряжаться временем так как хочет сам. Его любят, холят и лелеют. Так почему бы и не попробовать? Город его ничем не держит. А тут есть шанс быть счастливым. — Искренность и честность — это то, что люди не ценят больше всего на свете, но это является самым большим преимуществом. Да, так оно и есть. Ксено не был бы так уверен в Стэнли, если бы тот не был искренним с ним сейчас. Его честность привлекает. На такого искреннего человека можно положиться, ему можно доверять. А в моментах, когда оба будут путаться, то просто сядут и честно расскажут друг другу обо всем, что на душе. Честный человек располагает к себе, цепляет. И если раньше Ксено был не уверен, то сейчас может сказать, что пусть даже спустя время они расстанутся, он никогда не пожалеет о своем решении. — Парень был прикрытием, — Стэнли в вопросе изогнул бровь. — На самом деле, я злой ученый, который хочет захватить весь мир. — Тогда захватим его вместе? — С тобой хоть на луну, — улыбнулся Ксено. — И обратно. — Добавил Стэнли. — А мне можно с вами? — из-за двери появился заспанный Винсент. Неужели они проговорили так долго? — Конечно, — кивнул омега и радостный альфочка прыгнул к нему в объятия, устраиваясь поудобнее и засыпая дальше. Ксено понял, что тот спит спустя какое-то время и вопросительно взглянул на Стэнли. — Он часто так делает? — Никогда не делал. Он вообще стал много чего делать того, что не делал раньше. — Стэнли позволил себе спустя долгие годы наконец расслабиться. Опустить плечи, на которые было взвалено много отвественности, ожиданий и надежд. И позволил себе улыбнуться во всей красе, ослепляя Ксено, который скоро будет таскать с собой солнцезащитные очки. — Предлагаю закончить пока на этом разговор и пройти в дом. Уже темнеет. — Ксено кивнул. Они вместе зайдут в дом. Вместе встретят прибывших членов семьи Снайдер. Уложат Винсента спать. Поужинают. Посмеются с того, как Ген будет приставать к одному из дальних родственников Стэнли. Вместе уберутся. И вместе лягут спать. А потом Ген обязательно добьется того непробиваемого с бронезащитой от омег, Сенку, так его Стэнли кличит, который будет стебать Асагири и тот вечно будет бегать к Ксено то радоваться, что они породнятся, то плакать, что Сенку его не понимает. Ксено будет поддерживать своего друга честно и справедливо. Но Винсент знает, что на самом деле его новоиспечённый папа (Винсент как-то спросил, может ли он так называть Зено и он охотно согласился) вечно смеётся с шуток Сенку, и они очень неплохо ладят, придумывая новые идеи издевательств над Асагири. Ксено обязательно расскажет про свое прошлое Стэнли и тот обязательно его поддержит. Ксено никогда и не вспомнит про своего назойливого бывшего. Совершенно не зная, как Ген за измену своему лучшего друга отомстил. И также вместе будут засыпать. С Винсентом посередине большой кровати. Они обязательно сыграют свадьбу. Обязательно вместе с Геном и Сенку. Познакомят родителей друг с другом. Станут родителями во второй раз. И будут счастливы. А по ночам будут дарить друг другу свои собственные слова любви. Ксено больше не ненавидит бабочек и лето. Окруженный запахом лаванды, к нему не подступиться. А лето всегда будет хранить в себе воспоминания о прекрасной любви. Ксено будет помнить лето, что подарило ему семью, счастье и обещание любить друг друга.

— До луны. — И обратно.