Свет, камера, мотор

Я тихонько сползла со стула. Фух, не заметил. Проползаю под столом, меня от взгляда Егора спасает яркий свет, направленный на локацию. Егор, нет, Мефисто сидит за столом и занимается своим любимым делом — орет. Я стараюсь быть как можно тише, но даже не знаю стоит ли стараться, он вряд ли меня услышит, даже если перестанет кричать. Такова уж его натура: когда входит в раж на съемке, ни на что другое внимания не обращает. Мефисто откидывается на стул и молчит. Видимо, опять читает сценарий, чтобы начать отыгрывать. Я чуть не стукаюсь головой, и наконец-то добираюсь до парня. Руки начинают дрожать от страха, когда я расстегиваю его штаны, но в конце концов, не настоящий же он дьявол. Хотя, выглядит чертовски хорошо в своей черной рубашке, признаю. — Эй, киса, ты чего? — он наконец-то замечает меня и мельком глядит на камеру, но тут же опускает взгляд обратно, — Эй, эй, эй, стой! Я внимательно смотрю ему в глаза, но даже не слышу, да и не очень-то стараюсь слушать. Слишком сильно пахнет одеколоном. Странно, но Будз, играя дьявола, каждый раз брызгается своими любимыми духами, будто зрители могут почувствовать их через экран. «Зато я знаю, что они на мне, мне так легче в персонажа войти,» — сказал он мне как-то раз. Ну, допустим. Это что-то из разряда актерских загонов, наверное. — Там же камера, ты… — он хочет меня оттолкнуть, но когда я целую его оголившийся живот, продолжая расстегивать рубашку, его рука невольно притягивает голову к телу, и я слышу тихое мычание, — Кис, там… Камера. — Да, камера, — я поглаживаю его член сквозь белье, и хищно улыбаюсь, — разве она стримит? — Н-нет, я снимаю выпуск… — Ну вот и все. Удалишь потом, — я стягиваю темные джинсы с темными трусами чуть пониже (боже, даже трусы черные!) и добавляю, — если захочешь. Обожаю член Егора и обожаю образ Мефисто. Сегодня у меня двойная порция кайфа. Провожу кончиком носа от основания до головки и легонько облизываю сверху языком, стараясь выдохнуть горячий воздух на него, но не трогать губами. Блоггер расслабленно откинулся на стуле, ноги расставлены в стороны, а с аккуратной челки упала прядь волос. Ну вылитый Мефистофель. — Че-е-ерт, — протягивает он, и я замечаю, что он снова посматривает на камеру. Да вроде никогда Егор не был стеснительным, хотя не сомневаюсь, такой опыт у него впервые. Он вообще в жизни оказался скромнее, чем на своем канале и был очень удивлен, когда узнал, что у меня был секс в раздевалке магазина, университетском кабинете и парке, а я была удивлена, что для него это удивительно. Вот примерно настолько он оказался скромнее. — Мефистофель? — Ммм? Погоди, че? — Чего вам сегодня хочется? Я сделаю все, что вы скажете, — я улыбаюсь и продолжаю двигать рукой, чувствуя как член пульсирует и напрягается от удовольствия. Егор смотрит каким-то странным расфокусированным взглядом. — Я хочу, чтобы ты взяла его в рот, — он подталкивает голову, — Блять, бери глубже, — блоггер толкает меня к себе, и тут же убирает руку, — Прости. — За что? — моя рука поглаживает яички, смазанные слюной, — я же сказала, что сделаю все, что вы захотите. Правила игры, кажется, ему уже понятны, и он обхватывает мой подбородок спереди, а второй рукой берет меня за волосы, поднимает повыше и наклоняется. Мне нравится, когда он надо мной нависает, свет бьет ему в лицо, и я вижу его очень ясно, его полуоткрытые губы, которые он так ненавидит в кино, тяжелое дыхание и напряженные мышцы спины. — Тогда соси. Глубоко, — он шепчет мне на ухо, и я жалею, что это было сказано не вслух, на камере скорее всего не запишется. Или откуда у него пишется звук? Петличка? — Ты же будешь хорошей девочкой и постараешься взять его так, чтобы он проскользнул тебе в глотку? — Проверим, — я беру член полностью в рот, и тут же закашливаюсь. — Ну что ты как быстро, — его рука гладит меня по голове и направляет ее так, чтобы она встала под нужным углом. Я чувствую, как головка слегка проскальзывает в глотку, но позвоночник сам собой выгибается, и я отстраняюсь, боясь рвотного рефлекса, — расслабь горло и не бойся, я не заставляю делать тебя это быстро. Я заставляю делать это глубоко. Времени у нас полно, заряда камеры еще часа на два точно хватит. Ты привыкнешь. Он помогает мне, направляя голову, иногда двигает бедрами, проскальзывая внутрь сам, и я начинаю чувствовать, что у меня получается лучше. Просто иногда нужно немного абстрагироваться. Давно я не брала глубоко, но как же мне это, сука, нравится. Будз шипит и оттягивает меня за волосы. — Стой, стой, ох бля, — он дышит очень глубоко, а мышцы на животе подрагивают в такт дыханию и какому-то внутреннему напряжению, в этот же такт дергается и его член, — я сейчас кончу. Погоди. — В чем проблема? — В том, что у меня на тебя другие планы, — Мефисто или Будз, я уже перестала их различать, настолько они слились в нем, помогает мне встать из- за стола, разворачивает меня лицом к камере и берет за горло. — Смотри в камеру, — я чувствую его дыхание около уха, как он липнет ко мне всем телом, а особенно тазом, стараясь потереться о мою юбку, — видишь огонек мигающий? — Да. — Это значит, что камера записывает, — между ног проникает его рука, и внутри сразу же оказываются два его пальца. Он толкает их в меня быстро, даже не вытаскивая, будто просто насаживает, — и я очень рад, что сегодня поймал на камеру такое чудо. Наверное порнуха мне не понадобится в ближайший год. Я откидываю голову и громко стону, со мной играют как с куклой, и мне это нравится. — Хорошо? — я быстро киваю, надеясь, что отыгрывать хорошую девочку у меня получается, — тогда почему бы тебе не засунуть одну руку между ножек, и не помочь себе? Я делаю как он сказал, засовываю руку и начинаю ласкать клитор, наши пальцы иногда сталкиваются, и в такие моменты у меня начинают подкашиваться ноги. — А теперь я жестко оттрахаю тебя, и ты будешь кричать, понятно? — Будз даже не дает мне времени отреагировать, и я чувствую в себе его горячий член. Мой взгляд не отрывается от камеры, и мне впервые становится стыдно за такой уровень пошлости. Не буду скрывать, когда тебя снимает камера, невольно начинаешь играть, чтобы все выглядело красивее, чем в жизни. Блоггер начинает яростно вдалбливаться в меня, от чего у меня даже глаза закатываются. Сегодня я чувствую его внутри сильнее, чем обычно. Он что-то шепчет мне в ухо, без конца облизывая его, вызывая волны мурашек. — Ты. Моя. Сука. — он трахается как животное. Не могу сказать, что обычный нежный Будз мне не нравится, но я так соскучилась по ощущению мужской грубости, — Ты моя сука, и я заполню тебя полностью, ты меня слышишь? Я могу тебя хоть убить сейчас, — пальцы на моем горле сжимаются, и мне начинает не хватать воздуха, — Я не отпущу тебя. Не отпущу. Секунд на двадцать запаса воздуха мне хватало, но я по-настоящему испугалась, когда кончики пальцев начали немного неметь, а Будз, как и обещал, не отпускал. Я пыталась что-то прохрипеть, но получились какие-то глупые дергания, словно я рыба, оказавшаяся на суше. — От-от… Отпу… Будз… — Не отпущу, сука, — если бы я могла сейчас стоять по ту сторону камеры, я бы увидела его блестящие глаза, смотрящие пристально в камеру, и его рот, улыбающийся и шепчущий мне в ухо одну и ту же фразу: «Не отпущу, не отпущу, не отпущу». Оказывается, когда ты на грани, мизинцы и безымянные пальцы рук немеют, как и пальцы ног. Сил уже не остается, и тело начинает провисать, словно я кукла, но меня надели не на руку, а на член. А когда тебя отпускают, и ты наконец можешь вздохнуть… Не знаю. Не знаю как объяснить это. Все было как в тумане. Не имея необходимости себя контролировать, полностью расслабляешься, и как-то взлетаешь. Член внутри не перестает двигаться ни на секунду, ощущения становятся ярче, словно приход, а потом все… Кончается. — Еще, пожалуйста, еще! — он начинает двигаться сильнее, — Нет, не это. Еще! — Придушить? — Да, прошу, прошу, прошу, прошу, — я хнычу как маленькая, пока не получаю чего хочу. Рука Будза снова сжимает мне горло, и я снова улетаю туда. — Смотри в камеру, киса. Я хочу видеть твой взгляд, — он смотрит вместе со мной, — как же я обкончаюсь от твоего взгляда завтра, когда буду монтировать. Кажется, я схожу с ума. — Егор, я кончаю, — меня трясет от его запаха, от слепящего света, от камеры, от члена парня. — Кто? — он шлепает меня по лицу. Щека немного горит, — Сука, как ты меня назвала? — Прости меня, — я все еще хнычу, рука Мефисто все еще держит меня за горло. — Я Дьявол, сегодня, киса, — он делает последние движения во мне, стонет и падает на меня сверху, целуя в макушку, а потом лениво повторяет, — Я-я-я тво-о-ой дья-явол, хах. — Я люблю тебя. Он легко смеется, не встает с меня и начинает целовать меня за ухом. — Интересно, и как так получается, что я впервые слышу эти слова от тебя после того, как отпиздил и душил? — я чувствую как член выскальзывает из меня, а вслед за этим по бедру что-то стекает, — Прости, если я сделал что-то не так или напугал. — Нет, это было точно так, как я хотела, — сажусь на стул и смотрю как Егор застегивает штаны, — а скажи… Ты ведь звук с петлички записываешь? — Не совсем. Вот тут микрофон, — он тычет справа от меня, и я замечаю, что микрофон находился достаточно близко, — очень дорогой. Ооочень крутой, и ооочень дорогой, потому что очень, очень чувствительный. Надо выключить камеру. Посмотрим завтра вдвоем? Его усмешка… Ох. — А то.