Марина

Девочка с зелёными волосами прикрывает глаза. Музыка на секунду смолкает и, пока не начинается новая песня, она слышит гул и шум, крики чаек и свист вьюги, будто зимний шторм разгулялся над морем. В школьном коридоре на подоконнике сидят две девочки, ещё две стоят рядом и обсуждают актеров какого-то нового сериала. – Привет, Мариш! – машет рукой маленькая черноволосая девочка. И три остальные оборачиваются на подходящую девочку с зелёными волосами. Они все в одинаковой школьной форме, но все разные. Черноволосая похожа на горный ручеек, что, звеня, прыгает по камням. Две длиннокосые сёстры, сидящие на подоконнике – тихие лесные реки. Стоящая рядом с ними отличница – подмороженное озеро в гладком панцире из льда. – Привет, – еле слышно шелестит Марина. – Ты сериал смотрела вчера, смотрела? Как тебе принц? Правда, красавчик? – подпрыгивает от нетерпения брюнетка. – Я... не знаю, он странный какой-то, – подбирает слова Марина. – Странный? – в один голос изумляются сидящие на подоконнике длиннокосые сёстры. – Похожий на риф, – пытается пояснить девочка. – Вроде как солнце играет на воде, а внизу острые камни. – Вечно ты придумаешь, – фыркает четвёртая девочка в очках. Она кажется старше своих подруг то ли из-за очков, то ли из-за всезнающего выражения лица. Марина вздыхает и идёт дальше, но у двери класса её догоняет черноволосая. – А мне мама говорила, он всех предаст, представляешь? Она книгу читала. И я теперь тоже хочу. Обязательно все прочитаю. А ты права. На уроках Марина сидит тихо. Отвечает только когда её спрашивают, тихим голосом. Она не отличница, да и учителя считают, что звёзд с неба она не хватает. Ладит с ребятами, не шумит ни на уроках, ни на переменках. Старается. А что лучше всех не выходит, так ведь не всем дано. Единственный предмет, по которому у Марины всегда пятерки – рисование. Тут у неё всё получается с первого раза, и обе учительницы, которые вели их класс в начальной и средней школе, не могут на нее нарадоваться. На следующей неделе обещают тепло и учительница рисования, строгая, красивая, как балерина на пенсии (северное море, блестящее солнечными лучами), сообщает классу, что они поедут на этюды. Вишни уже должны расцвести, так что они будут рисовать их в парке, разбитом на берегу водохранилища. Весь класс в восторге, ещё бы, вместо скучных уроков прогулка в парке почти на целый день! Марина тоже улыбается, её серые глаза сияют и кажутся голубыми, как чистое весеннее небо. В парке в тот день действительно было замечательно. Солнце припекало так, что школьники сбросили пальто и куртки, а учительница не стала их ругать, а сама аккуратно повесила на ближайшую вишню своё элегантное пальто. Вокруг гуляли с детьми, – всем хотелось успеть погреться на солнышке и подышать весенними ароматами. Легкой белой пеной расцветала вишня и деревца, напоминающие выросшие из земли облака, отражались в глади водохранилища. Девочки стояли перед мольбертами и старались запечатлеть раскинувшуюся перед ними красоту. Марина радовалась этому спокойному дню, окружающей её красоте и тому, что увлеченные рисованием ребята сегодня звучали как спокойное ласковое море, прогревшееся на мелководье и лениво облизывающее разноцветные камушки. Но в какой-то момент к их учительнице подошла мама с пятилетним карапузом. Мама остановилась поговорить с учительницей, а карапуз затопал между мольбертами, внимательно рассматривая, чем занимались школьники. Это смутило Марину – мама звучала как дождь: мелкий, затяжной, не прекращающийся, а малыш скорее напоминал сердитый водоворот, бурлящий в распухшей от ливня горной реке. Когда они отошли, черноволосая девочка спросила учительницу: – Кто это? – Моя подруга. Они с сыном тоже решили сегодня здесь погулять. – Он на моего братика похож. Но тот бы уже засыпал нас вопросами: что мы делаем, зачем да почему... Учительница нахмурилась. – Он не говорит. Не может. Таким родился, – и отошла к мальчикам, у тех разгорался спор о том, какого оттенка должны быть стволы вишен. Очень скоро все уже забыли о малыше. Только Марина рисовала и думала о нём. Его мама отвлеклась на разговоры с другими мамами, развлеклась и дождь внутри неё стал стихать, хотя и не прекратился совсем. А мальчик играл с мячиком в стороне. И он не утихал ни на секунду. Марину даже начало раздражать его постоянное бормотание среди такого мирного и весёлого дня. Но ей не хотелось надевать наушники и заглушать окружающее музыкой. Поэтому она продолжала рисовать, краешком сознания слушая этот не прекращающий бурлить поток. Вдруг что-то изменилось. Бурление начало удаляться. Марина поискала глазами малыша и увидела, что он идёт к берегу вслед за катящимся под уклон мячиком. Ей стало неспокойно, хотя она и подумала, что он просто поймает мячик и вернётся играть к маме. Но мячик всё катился, и малыш бежал за ним, пока мячик не упал в воду с невысокого каменного бортика. Он закрутился в воде, поблескивая красным боком, и малыш потянулся за ним, пытаясь подцепить его рукой, но мячик всякий раз прокручивался, хотя казалось, ещё чуть-чуть и его удастся схватить. Ещё и ещё, он потянулся, как мог, но мячик снова вывернулся из рук, и мальчик упал в воду. Он барахтался, но не мог позвать на помощь и даже закричать не мог. Вода жгла холодом, горчила, заливаясь в рот и нос, тянула вниз. Как вдруг откуда-то сверху появились две тонкие руки, и мальчик почувствовал, как его будто бы подтолкнули в спину. Вода вытолкнула его на поверхность, передав в протянутые к нему руки, а над ними было встревоженное лицо в обрамлении зелёных волос – одной из девочек, которые рисовали цветущие вишни. Только тогда малыш заплакал. Беззвучно для всех и коротким летним ливнем – для неё. Марина успела вовремя. Когда она, перегнувшись через парапет, вытаскивала малыша, к ним уже бежала его мама вместе с другими взрослыми. Они все благодарили её и хвалили. А учительница не стала ругать за мокрую форму, только набросила на неё пальто и велела ехать домой – сушиться. И всё это шумело, бурлило, кипело, как весенний сок, пробуждаясь, кипит в травах. Марине даже стало казаться, что она сама – весенний цветок, распускающийся и благоухающий в этом тёплом радующемся потоке. А потом она ехала в автобусе домой. С мольбертом в чехле, висящем на плече. Обычная девочка тринадцати лет с зелёными волосами и серыми лучистыми глазами. И людям рядом с ней отчего-то становилось легко и радостно, как будто они не тряслись в душном автобусе, а выбрались в отпуск на берег тёплого моря. Может быть потому, что рядом с ними ехала девочка, которая слышит море. В людях.