Only you

      Морфей шумно втянул воздух, снова оставшись наедине в своем тронном зале, когда его затопило смущение; он нарушил один из самых священных законов сновидений из-за простой прихоти и ненавидел себя за это. Нет, это не вызовет серьезных беспорядков, не в этот раз. Но правило все еще действует и он нарушил его без всякой причины. Он вступил в сексуальную связь с одним из сновидений, который служил ему и миру снов. Воспоминание о руке в перчатке, обхватившей его собственную плоть, заставило его поерзать, но его мысли скоро отвернулись от Мервина и заскользили по еще более опасным путям. Он не был дураком; Сон осознавал, насколько сильно его сфера пересекалась со сферой Страсти. Почти все, что он знал о человеческой сексуальности, было получено из снов, и с тех пор, как он вернулся в свои владения, он пытался наверстать упущенное. Так... Много... Секса. Сны. Больше, чем за всю историю его существования на этом посту; за последние сто лет в дневном мире произошел большой бум порнографии и пропорциональный всплеск сексуальных снов, которые глубоко влияют и на него тоже. Еще и еще, и еще, и еще... Они теснились на краю его разума. Там, в мире смертных, люди просыпались мокрыми и липкими и засыпали с мыслями о любовнике. Он снова попытался абстрагироваться от всего этого; как он раньше отгораживался от массового бессознательного? Почему всего лишь сто лет молчания так подействовали на него, нанесли такой урон? Или, может быть, дело было не в молчании. Он вздрогнул и понял, что сексуальных снов было не больше обычного, просто он не видел других. Он был возбужден, нуждался в разрядке, и мир снов отвечал соответствующим образом, предоставляя ему правильные сны, в которые он мог погрузиться по своему желанию и освободить себя от напряжения. Это заставило его еще больше разозлиться и почувствовать отвращение к себе за то, что он испортил свои отношения с Мервином. Разве он обычно не удовлетворял свои желания, находя приятную сексуальную мечту, к которой можно присоединиться? Согласие никогда не было проблемой во сне. И все же... сегодня это было не то, чего он хотел. Он желал прикосновений лишь одного человека. Мужчины. Хоб Гэдлинг, давний друг и доверенное лицо Морфея. Тот, у кого никогда не было даже намека на сексуальный интерес к нему... Он мог чувствовать Хоба во сне, хотя его сны и не носили сексуальный характер. Нет, он грезил о давно ушедшей семье, иногда, о своем сыне Робине. Сон счёл неправильным вмешиваться в грëзы своего друга, поэтому просто позволил этой фантазии снова улетучиться и откинулся на спинку своего трона с долгим, протяжным вздохом. Слышал ли Мервин, как он выкрикивал имя Хоба? Эта мысль пронзила разум Сна, как электрический разряд, и заставила его резко выпрямиться. Его глаза расширились, и он резко огляделся вокруг, чтобы убедиться, что он все еще один. Он был один. Возможно, пришло время вложить ресурсы в создание отдельной комнаты; не спальни, поскольку он не мог спать; но, тем не менее, отдельной комнаты, куда он мог бы просто пойти, чтобы уедениться, когда ему это нужно... Или, может быть, ему стоило поговорить со своими сиблингом. С тем существом, которое могло бы дать ему совет, как вернуть свое либидо под контроль. С которым у него когда-то была незаконная связь, которая чуть не разорвала все Сущее на части. Он встал и ахнул, почти согнувшись пополам от болезненного возбуждения, пульсирующего между ног. Как в тумане, он вошел в свою галерею и потянулся за символом в форме сердца. — Страсть, я стою в своëм... — О, дорогой, тебе не нужно быть таким официальным, если ты звонишь мне в таком состоянии. Они появились в мире снов с фырканьем. — Должно быть, это какой-то человек, раз он довел тебя до такого состояния. В последний раз, когда ты был так раздраконен, ты думал… О боже, ты думал обо мне! Они засмеялись, звонко и соблазнительно, будто не они только что оскорбили весь человеческий род и одного бесконечного в придачу. — Помоги мне... Слова были выплюнуты и полнились горечью от проглоченной гордости. — Тебе нужна моя помощь с тем, чтобы выбить тебе мозги, или с твоим парнем? — Хоб не мой парень. Ему не нравится общество мужчин. — Неужели? Страсть прижались спиной к стене так, чтобы слегка задевать брата коленкой. Они чувственно извивались рядом с ним. — Он желал стольких мужчин... Я не считаю нужным вмешиваться в ваши с ним отношения. Однако, он хочет, чтобы его желания реализовались только с одним мужчиной, первым мужчиной, который пробудил в нем вожделение к другим мужчинам. И это ты. — Я? — Ммм. Ты, дорогой Сон. Страсть снова двинулись вокруг Сна, на этот раз более обдуманно. Не останавливаясь, когда их руки опустились на желанные бедра и пах, ведь Сон так скоро начал просить их продолжать, и они продолжали. Не останавливаясь, когда его губы нашли сладкое местечко, о котором никто, кроме Сна, не знал, за левым ухом Страсти. Они не останавливались до тех пор, пока Сон не начал задыхаться, а в его штанах не образовалось горячее месиво. — Мне так не хватало тебя, брат.– Страсть развернулись и толкнули его в огромное мягкое кресло, которого минуту назад там не было.— Ты даже не представляешь, как сильно мне тебя не хватало. — У тебя забавный способ показать это. Страсть снова рассмеялись. — Что ж, возможно, сам ты будишь во мне больше эмоций чем постоянная тоска по тебе на протяжении тысячелетий. Они расстегнули штаны Морфея, следом сбросили свои и оседлали стройные бедра, сразу принимая мужчину глубоко в свое тело. Сон ахнул, глянув вниз, а затем снова вверх. — Мужчина? Каждый раз, когда мы.. Я думал ты предпочитаешь проявляться как женщина. — Я – то, чего ты желаешь больше всего в данный момент, и сегодня ночью ты желаешь мужскую плоть. Мое тело может принять любую форму любого пола или его отсутствия. Ты должен был помнить.– Его бедра двигались, хотя голос ничем не выдавал того, что он чувствовал. — Хоб… Ему снятся мужчины? —Глупый, не меня надо об этом спрашивать. Но днём его мысли часто обращаются к мужчинам.– он ахнул, когда после ответа Сон схватил его за бедра и почти грубо толкнулся вверх в упругую сердцевину, именно так, как им обоим это нравится. — Ах! Маска на лице Страсти растаяла, и трепетное наслаждение, которое он испытывал, снова став единым со своим братом, читалось в нём как в открытой книге. Золотые глаза вспыхнули, а веки блаженно отяжелели от похоти. Больше ни слова не было сказано между ними, пока минуты пролетали незаметно. Пока Страсть цеплялся за плечи Сна, а Сон – хватал Страсть за бëдра; пока обе пары бедер раскачивались и подпрыгивали почти отчаянно. Они замерли одновременно. И Желание разлилось тëплым удовлетворением по всему Сну, и в ответ Сон облëк их пеленой безопасного усталого покоя. Тогда Страсть поцеловали Сон один единственный раз, вложив в этот жест столько целомудрия, сколько могли. — Да, мне этого не хватало. Теперь, возможно, я смогу простить тебе пару оскорблений по случаю сладкой взбучки, которую ты мне тут устроил.   — Я занялся с тобой сексом не для того, чтобы просить прощения за всë, что я сделал.   — Я знаю, но это не имеет значения. Возможно, я все равно решу простить тебя. Страсть тихонько рассмеялись, осознавая, что у них всë ещё есть пара карт в рукаве, которые однажды заставят Морфея заплатить за все его унижения и выходки. Так что, ничто не мешало им сейчас проявить великодушие и простить два или три мелких, незначительных оскорбления из простой щедрости. Кроме того, им нравилась эта игра в кошки-мышки (выражаясь человеческим языком, который им все больше нравился), которую они завязывали с братом.   Они, конечно, были кошкой. И лучше бы Сну не забывать об этом факте. — Ну вот, теперь ты можешь успокоиться, прежде чем нанести Хобу визит. Он тебя не ждет, так что появление на его пороге в озабоченно-отчаявшемся виде тебе не поможет, правда? Они лениво потянулись и встали, попутно подбирая свои штаны, но пока не надевая их обратно.   — Подожди, что мне ему сказать? — Попробуй сказать правду: что ты очень скучал по нему и хочешь вывести ваши отношения на новый уровень. Или ничего не говори и просто прыгни на него. Выбор за тобой. Страсть исчезли, их смех еще долго звучал в галерее, как переизбыток духов.   Сон вздохнул и откинулся на спинку теперь уже сильно запачканного стула, хотя он все еще не мог пошевелиться после того, как его так умело трахнули. Может быть, это было то, что ему в конце концов было нужно... Так он мог бы не торопиться с Хобом и не позволить его необузданным желаниям загнать их в постель раньше времени.   С другой стороны, они знают друг друга уже шесть столетий. Насколько применимо к ним выражение "раньше времени"?   Он не покинул ни стула, ни галереи, пока не лопнул пузырь сновидений Хоба. Затем Сон встал, взмахом руки переоделся в свежую одежду и ушел, чтобы навестить своего друга дома.   Хоб был в ванной и завершал свои утренние дела, когда кто-то неожиданно постучал в дверь. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, ожидал ли он кого-нибудь, но так ничего и не вспомнил.   — Ты!– воскликнул он, открывая дверь.   — Могу я войти?– Сон знал ценность уважения человеческих обычаев и границ и не настаивал, пока Хоб не отступил в сторону и не махнул ему в знак приглашения.   — Как ты узнал, где я живу?   — Я знаю много вещей.   — Морфей... Хоб замолчал. Это имя было названо ему много веков назад, при расставании, и он до сих пор мало что знал о своем друге. Человек обнаружил, что совешенно не знает, что сказать прямо в этот момент.   — Мне жаль, что я заставил тебя ждать. — Ты уже говорил это вчера в баре.   — Это стоит повторить.   — Ты следил за мной?   — Я нашёл тебя по телефонной книге.– это было не так, но адрес Хоба был указан под его нынешним именем, так что это могло сойти за правду.   — Ах да, конечно. Проклятая телефонная книга. Хоб глубоко вздохнул; он только что мечтал пригласить этого человека на свидание, и вот он здесь, перед ним во плоти.   — Увидев тебя снова, после стольких лет, я понял, что хочу быть больше, чем просто твоим другом.– Сон говорил осторожно. Отвращение, которое он испытывал к чисто механическому способу, которым Мервин заставил его кончить, умопомрачительный секс со Страстью (который, несомненно, будет иметь пока еще скрытые последствия в не столь отдаленном будущем), дало ему хороший фундамент чтобы разобраться в себе. Он хотел гораздо большего с Хобом, но не хотел разрушать то, что у них уже есть. — Ты имеешь в виду, как… В романтическом плане?   — Я еще не знаю. Возможно.   — Или... в сексуальном плане?– Хоб едва осмеливался дышать, это было слишком хорошо, чтобы быть реальностью.   — Только если ты тоже этого желаешь. Я...– Сон замолчал, ища в глазах Хоба ответы на вопросы, которые он все еще боялся задавать. Или, возможно, слишком застенчив, чтобы спросить.– Я не хочу разрушать то, что у нас есть.   — Я тоже этого хочу, Морф.– Это прозвище проскользнуло незаметно. И, поскольку Сон никогда не слышал, чтобы оно произносилось вслух, также остался незамеченным тот факт, именно так называл его Мервин в своей голове.– Я не смогу оставаться твоим другом, зная, что ты хочешь большего. Он подошел ближе, слыша, как у Морфея перехватило дыхание, и впервые поцеловал его на своей кухне, одетый в пижаму, с немытой посудой в двух метрах от них и громко льющейся водой в туалете соседней квартиры... И все же это не могло быть более идеально.