***
— Ксено, я понимаю, что тебя буквально оттодрали на этой кровати, но нужно прибраться. — Тормоша спящего парня, мямлил прибывший гость, зачесывая белые волосы назад. Тот никак не отзывался, поэтому Сенку лишь тяжело вздохнул, присаживаясь на нетронутое кресло напротив кровати. — Сколько время? — наконец открывая один глаз, проговорил парень, пытаясь встать и тут же жмурясь от неприятных ощущений, — вот скотина. Животное. — Согласен, — хмыкнул Ишигами. — Время, — вскинув руку, Сенку посмотрел на циферблат наручных часов, — шесть часов, восемь минут и тридцать одна секунда, — парень замолк, а затем невзначай добавил. — Вечера. — Понятно. — Собирая себя по частям и содрогаясь каждую секунду от боли, Ксено зевая, накинул на себя махровый халат и направился в ванную. Как он оказался в этом дерьме? Все просто. Сенку уже неделю наблюдает за помятым другом и по совместительству научным руководителем, который не выходил из лаборатории круглые сутки, убиваясь по последнему проекту. Исследование не двигалось с мертвой точки, а на этой самой точке скоро будет мертвым не только она, поэтому, он заставил ученого выплеснуть весь накопившейся стресс довольно легальным путем. А старый знакомый очень жалобно продвигал одну кандидатуру. Ксено не будет спать с кем попало, поэтому пришлось согласиться. Все равно других вариантов не было. Зато отдохнувший и полный сил ученый продолжит свою деятельность свежим как огурчик! Думал Сенку. Но в какой-то момент все пошло по пизде. А именно тогда, когда он узнал, что это Стэнли Снайдер. Конечно, Ксено и Сенку понимали, что рекомендации Гена не входят в категорию «кто попало», но даже так, кто бы мог подумать, что он всунет самого натурального натурала, за которым бегает пол страны из-за гребанного таланта по стрельбе и охуенным лицом. Кто бы мог подумать, что Ксено отымеют до потери сознания и он будет как никогда помятым. Сенку готов прибить юного психолога прямо на месте. Конечно, в какой-то степени, Хьюстон не был придирчив в выборе партнеров на один раз, но даже так, гребаный Стэнли Снайдер не был «кто-то там на один раз». Ишигами хочет рвать на себе волосы, но лишь тяжело вздыхает, испуская дух прямо на кресле перед служанками, что драют эту комнату. — Ты слишком напряжен, мой друг. — Выходя из ванной в новых вещах, не свойственно хриплым голосом, вещал Ксено, — я пожалуй отлежусь пару дней. Спину ломит и задница болит. Увижу эту скотину, обязательно прибью. И верну должок. — Усмехнувшись, фыркал Хьюстон, а Сенку просто был в ужасе от купюр, зажатых между пальцами Уингфилда. — Сенку? Все хорошо? — поворачиваясь, спросил ученый — Этот пацан переживает больше, чем я. — и тяжело вздохнул. — Ну подумаешь, первый раз переспал с мужчиной. Я же не из высокоуглеродистой инструментальной стали сделан. Переживу. — Но Ишигами все еще летал в прострации и тут до Ксено дошло. — Или ты про то, что я делал ему оружие из которого он стрелял на том конкурсе? — На самом деле, — начал Сенку, — я и сам не понимаю, чего я такой эмоциональный сегодня. — Откидываясь на спинку, тяжело вздохнул парень. С одной стороны, это же сам Стэнли Снайдер, с другой, плевать он на него хотел и со слухами, что ходят по университету. Но если подумать, как Ген уговорил этого натурала до мозга костей, который скрывал свою гомофобность под маской холоднокровия явиться в гей-клуб еще и выебать парня до чертовой потери сознания. Ксено, конечно, не был высокой выносливости, но даже так, Хьюстона трудно было вывести из строя с его-то количеством кофеина в крови. В это время самого ученому было вообще глубоко поебать на всю эту хрень. Он никогда не задумывался над тем с кем проводит ночи, отдавая предпочтения вообще не знать кто это и не видеть лица, собственно поэтому в основном занимался сексом с выключенным светом и без светильников, предпочитая отдаваться тактильным ощущением. Некий фетиш. Но этот военный с поцелуями, имеющие привкус табака был хорош. И вообще казался смутно знакомым, но понял это лишь под душем, разглядывая в отражении кучу отметин по всему телу. Придется одеваться в водолазки или прикрывать чем-нибудь понравившийся бардак на шее. Признавать конечно не хотелось, но и отрицать появившийся интерес было нерационально. Ксено в принципе был человеком простым. Понравился — узнал поближе — разочаровался — забыл. Всегда действовал согласно плану и никогда еще не сходил с него. С другой стороны, где-то в потайных глубинах души, хотелось, чтобы с этот раз вышло не по плану, но ожидать большего, чем есть не в духе ученого. Вспоминая проведенную ночь, Ксено лишь облизывал свои потрескавшиеся губы, ведь о ней напоминало все: ноющая боль в пояснице; больная, и без того, спина; синяки от крепких рук на бедрах; зацелованное тело в целом и еще помнящие горечь табака губы. Он долго смеялся как умалишённый, поглядывая на найденные купюры под подушкой и еще больше, когда вспоминал, что это Стэнли. Его забытый годами, друг детства, которому он когда-то сделал пистолет, в которого был влюблен лет пять назад, пока не узнал о натуральной заднице того. Собственно, ирония судьбы, не иначе.***
— И как? И как? Какого это? С самого прихода в общагу, Ген не унимался и заваливал просто всеми возможными вопросами. Целый день игры на нервах. Стэнли, конечно, привык, но даже для него это слишком, поэтому к вечеру он просто не выдержал. — Ты же не скажешь, кто это был. — Утверждение, ведь если бы все было так просто, это был бы не Ген. — Не скажу, иначе не будет интересно, но одно я могу сказать точно: ты его знаешь. — Ты говорил мне об этом весь день. Я знаю дохуя людей, хочешь, чтобы я поднял все свои связи? Пожалуй, откажусь. — Но тебе ведь понравилась? Стэнли помялся, но тяжело вздохнул, понимая, что друг просто так не отвяжется: — Может быть. И этим все было сказано. Во-первых, он все еще не мог переносить геев. Смотря на других, все еще чувствовалось отторжение, а при любых мыслях о сексе с мужиком или парнем, хотелось блевать. Нет, он точно не гомофоб, пока это не касается его. Во-вторых, наконец, он может покончить со своей ролью собачонки той стервы. Всё-таки, ему не о чем жалеть, жизнь продолжается. В-третьих, он почему-то безумно хочет узнать, кто же тот незнакомец и возможно, чуть-чуть, подарить свое сердце? Стэнли просто очень идет образ собачки. Ну или цепного пса. Ну или адского цербера. Во всяком случае, тот парень не казался плохим. А чувства, пробуждаемые после бури эмоций самые искренние. Тем более лучше быть собачонкой парня с будоражившим сердце голосом, нежели какой-то самовлюблённой стервы ради перепихона. Нормальные отношения вряд ли созданы для Стэнли, ибо у него фетиш на все ненормальное. То дружба с Геном, то бегство за юбкой ради секса, то интерес после секса. Он не может как люди. Иногда его этот факт убивает, но он привык со всем быстро мириться, но даже так принять себя в роли гея он не смог. Предпочел называть это «Я по определенному человеку, которому нравится заниматься сексом в темноте и бархатистым, чуть хриплым голосом, с холодными руками и мягкими губами со вкусом кофе». Он определенно мог бы сказать, что сходит с ума, если бы не знал себя так хорошо, как знает его Ген. Между прочим, Асагири Гену, что является лучшим студентом на психологи, очень подходит выбранная профессия. И нет, не потому что он разбирается хорошо в чужом дерьме, а потому что хорошо умеет использовать свои знания для манипуляций. А психоанализ — дисциплина, которую он обожает и всегда закрывает с наилучшим баллом. — Кстати, что там с той дамочкой? — невзначай заикнулся Ген, которому она уж совершенно не нравилась, ибо по ней сразу можно сказать абсолютно много, что является чистейшей правдой, а таких Асагири на дух не переносит, так как такие люди есть двух типов: первое, от них разит мерзостью за километр, которого так много, что спрятать уже не получается; второе, все думают, что этот урод милейший человек в мире, но внутри у него то еще гнильцо, которое хорошо скрыто. В общем, подводя итоги, Ген понимает, что люди, которые ничего не могут скрыть и которые слишком хорошо скрывают не в его вкусе однозначно и ждать чего-то хорошего, от таких созданий, себе дороже. — Ген, ты ведь и так все прекрасно знаешь. У тебя уши спрятаны по всем стенам этого университета. Зачем спрашивать меня? — И всё-таки, Стэнли, ты добряк. Тяжело вздохнув, военный промолчал. Ген знает и наверняка знал, что если Снайдер перестанет бегать за той юбкой, то она сама начнёт бегать за ним. Все просто, человеческий фактор: если ты самовлюблённая сука, то начнешь зазнаваться, когда за тобой бегает мечта многих не только девушек, но как только он перестанет, наверняка будешь злиться и включать истеричку, а когда поймёшь, что такое не канает, то переключишься сама на роль собачки, ведь терять объект, благодаря которому тешишь свое самолюбие та еще хрень. Любой на месте Стэнли бы наслаждался, ведь месяц угнетения и ломки гордости возмещены, но Стэнли было опять же, просто напросто насрать. Она прямо-таки заебала его. Он был совершенно не рад, что за ним бегают. И дело не в доброте душевной, просто он настолько гордый, что подобные выходки с другой стороны кажутся не более чем доебательством. А поступать также, как и с ним — это встать на уровень того человека, что не особо прельщает. Только у барышни не такой запас терпения, как у Снайдера и уже спустя неделю, она задолбалась, хотя Стэнли не меньше. И вот очередная истерика на заднем дворе университета. С очередными вопросами: «Почему?», «Что я делаю не так?», «Давай попробуем сначала?» и в слезы. Боже, Стэнли настолько устал, что больше не может выносить весь этот бред. И вот последний козырь, после которого, он явно будет не прочь отвесить ей леща: — Послушай, дело в том, что я г… — Во~оу, моего парня домогаются, что бы это значило? — как и в тот день, просто из ни откуда этот бархатистый голос за спиной. — Ротик бы ты свой закрыла, муха залетит или чего еще. Не смешно? Как жаль, мне вот сейчас тоже. Давай дуй отсюда, тошно на тебя смотреть. И не трогай больше его, он мой. Ясно тебе? Девушка убежала с раскрасневшимся лицом, вызывая томный хрипловатый смех. А Стэнли лишь мог сказать одно: — Ксено? — Мм? Давненько не виделись, Стэн. Перед военным сейчас стоял никто иной как Ксено. Другой Ксено, но все тот же уютный, в докторском выглаженном до идеала халата, с горячим свежим кофе и уставшим лицом. — Как ты? Стоп… Парень? — Давай я отвечу на все твои вопросы по порядку. Не торопись. — Ксено сверкнул своими сумрачными, похожими на драгоценные камни, глазами, на которые легла привычная ему тень усталости. Бледность кожи все такая же, какой ее помнит Стэнли. — Тогда, что ты сейчас сказал Шарлотте? Я твой парень? — Ну да. А что? Ты думал, что забрал мою девственность и можешь отдуться парой бумажек? — наиграно возмущаясь, твердил Ксено, отпивая кофе. — Что? — а в голове Стэнли просто шла загрузка, вызывая дикий хохот со стороны. — Видел бы ты свое лицо сейчас. — Вытирая слезы рукавом, с улыбкой, мямлил ученый. — Ты ведь сам на меня напал тогда, — грозно наступая на, резко прекратившего улыбаться, Ксено, вещал Снайдер, зажимая того у стены. — Так что, думаю, что компенсация должна быть выплачена мне. Просто посмотри, что ты со мной сотворил. — Не понимаю о чем вы, капитан. — Пытаясь сделать вид, что вовсе не слышит бешено колотящееся сердце под ладонью, которую схватили и прижали к груди, бубнил Хьюстон. — А как же «мой парень» или недавно сказанное «он мой». Как насчет «мой капитан»? — наступая, самодовольно твердил Снайдер, наблюдая за тем, как меняется лицо ученого, обретающее румянец. Кажется, он запутался еще сильнее, но понял одно. Стэнли не против влюбиться в того незнакомца и стать ксеносексуалом. Теперь он точно знает то определение.***
— Говоришь, что был влюблен в меня с двенадцати лет в такой ситуации? Умеешь же ты заставить врасплох, мой милый док. — Я не это имел ввиду... опять ты начинаешь. Ксено мог лишь недовольно фыркнуть, пока военный быстро разбирался с одеждой на себе, скидывая их на пол и довольно улыбаясь. Оказавшись над ученым, Стэнли сразу же припал к желанным губам кофейного вкуса, не торопясь растягивая Ксено, что протяжно стонал в сомкнутые в трепетном поцелуе губы. Желание быстро набирало обороты, ведь он был совсем рядом, такой желанный, горячий и дико возбуждающий, которого хотелось брать без отдыха и сна, а главное до безумия любимый, ласковый и зацелованный Стэнли. Долго ждать не было нужды, поэтому, вынимая пальцы и растравляя ноги ученого шире, военный удобно уместился между них, приподнимая Ксено за бедра и наполняя того собой в одно движение, сразу же попадая по заветной точке от ощущений которых Хьюстон вздрогнул, заметно расслабляясь, давая волю движениям. Стэнли двигался чуть быстрее обычного, ловя хриплые стоны, от удовольствия кусая чужие и целуя глубоко с тенью напряжения. Движения становились хаотичнее, быстрее, глубже, умудряясь задевать простату, каждый раз вызывая бурю эмоций и бесконечный поток удовольствия, который вырывался с губ ученого, что цеплялся дрожащими руками за плечи Стэнли, оставляя красные полосы от аккуратных ноготков. Военный тяжело дышал на ухо Ксено, не сбавляя темп и почувствовав приближение разрядки, опустил одну руку к горячей плоти ученого, начиная надрачивать в такт своим движением, вызывая новый поток хриплых стонов, что так нравятся Стэнли. Изливаясь в руку Снайдера, Ксено в ту же секунду почувствовал как глубоко вошел Стэнли, пачкая нутро Хьюстона. Тяжелое дыхание сплелось в одно, обезумевшее сердцебиение стало единым и билось в унисон, а глупые улыбки с лиц невозможно было стереть. — Стэн, я… Ксено открыл прикрытые глаза, пытаясь взглядом найти те заветные, но лишь уткнулся в подушку. Его успели перевернуть на живот. — Да? — Сволочь! Мы договорились на один раз! — Что? Но он не закончен, я же все еще в тебе, забыл? — ухмыляясь, Стэн состроил из себя невиновного. — Ну ты и гад… — Так что, ты хотел сказать мне, мой милый док? — целуя каждый позвонок на спине Ксено, поинтересовался Стэнли. — Хотел сказать, что ты самый худший в мире капитан-извращенец. — Я тоже люблю тебя, мой милый док. Как насчет третьего захода? — ответ не нужен был, потому что Стэнли сделает по-своему, а Ксено просто не сможет отказать.***
— Слушай, Ген, я понимаю, что ты хотел как лучше, но моя дипломная работа стоит уже неделю! Они ебаные кролики! Угомони своего друга! А во время, когда они не ебутся, Ксено реабилитацию проходит по лечению своей задницы! — Ах-ха-ха. Сенку, мне тоже не легко. Я вот друга потерял над которым можно изде… то есть практиковаться, у него теперь «любовные игры», ты не понимаешь, что мне сейчас тоже трудно? — но Ишигами было пофиг, поэтому он лишь взял психолога за воротник, пытаясь избавиться от стресса. — Давай только без рукоприкладства! Мне мое лицо дорого!!!