Покажи мне звёзды

       Он вздрагивает, раз за разом просыпаясь в холодном поту, сквозь дымку ещё не отпустившего сна, пытается разглядеть ставшую словно клетка для дикого зверя комнату. Сколько он здесь? Месяц, год, может, всю жизнь? Дни сменяются один за другим, всё смешалось и стало однообразным, потерян счёт времени, в этом месте ничто не имеет значения. Всё тело затекло, ремни стальной хваткой сжимали запястья и ноги, одна и та же поза, без малейшей возможности изменить положение тела. Больно.        Дверь с пронзительным скрипом открывается, пропуская тонкую нить света, заставляя лежащего на кровати зажмуриться. Потухшее лицо, блеклое и почти без всякого выражения. Тонкие бледные губы, их очертания словно стерлись. Всё это прикрывает пара прилипших к лицу пшеничных локона, выбившихся из общей массы волос. Глаза понемногу привыкают, позволяя прищурившись открыть их, голубые, словно ясное небо, но до боли безжизненные, потухшие — Дейдара, доброе утро. — Без эмоционально произнёс вошедший. — Жалобы есть? — Слова звучали монотонно, как и каждый раз до этого.        В ответ тишина. Слабый поворот головы от постоянного гостя, явно показывает нежелание вступать в диалог. — Снова играешь в молчанку? Хм. — Ухмылка.       Шаги приближающиеся к кровати, руки опускаются на запястья высвобождая, давая мнимую свободу. Растирая руки, в глаза бросаются два ровных шва поперёк каждой ладони. Скованные ранее места обдаёт приятной прохладой, мышцы постепенно расслабляются. Ненадолго. Почти сразу ремни сменяет грубая ткань смирительной рубашки. Как же невыносимо. — Подъём, на выход. — Рука хватает за плечо.        Становится мерзко. Скривив лицо, Дейдара дёргается, скидывая тяжёлую руку, но поднимается, медленно покидая свою обитель.        Коридор, однотипные двери и выжигающий глаза больничный свет, как и сотни раз до этого. Голова идёт кругом. — Заходи. — Будто выводя из транса звучит неожиданно голос где-то сбоку. Дверь с нажимом открывается, пропуская пришедших.        Яркий, большой, неуютный кабинет, пара столов, бумаги, всё стерильно чисто, всё на своих местах. Тошнит. — Тсукури, — Раздражающе стуча ручкой по столу отзывается врач. — садитесь.        Нехотя пройдя вглубь, блондин присаживается на холодный, обшарпанный стул. — Жалобы? — Холодно спрашивает женщина в отвратительно-белом халате. Дейдара нервно жмурится от вопроса, который словно игла раз за разом впивается ему под кожу. — Нет. — Сухой ответ. — Жалоб нет… — На выдохе, почти бесшумно. — Тогда почему вы здесь? — Взгляд устремляется на пациента.        Брови сходятся вместе, становится неуютно под строгим взглядом чужих глаз. Жужжание ламп под потолком давит, пространство сужается до размеров стола, за которым он сидит. Почему он здесь? Действительно, почему? Потому что плохо? Потому что невыносимо хочется уснуть и больше никогда не проснуться? Потому что никогда не был по-настоящему кому-то нужен? Так много вопросов в голове. — Депрессия, попытки суицида? — Отстранённо раздаётся вопрос. — И всё? Лишь поэтому? — Очки с тихим звуком опускаются на стол. — Больше ничего? — Больше ничего. — Всё так же отстранённо.        Тихий вздох — Хорошо, можете идти. — Заканчивает врач.        Дейдара поднимается и покидает место «допроса» вместе с санитаром.        Рваный выдох. — Ничего не помнит. — Сухо заключает она.        Тихо сидевший до этого за стопкой бумаг молодой врач, вдруг оживился и тихо поинтересовался. — Что не помнит? — Глаза выражали явное любопытство. — Кто он? — Ох, это Дейдара Тсукури, он попал к нам когда ему было всего девять. — Потому что… у него депрессия? — Удивление на лице. — Это же легко лечится, особенно в детском возрасте, ничего не понимаю. Получается, он тут уже одиннадцать лет? — Если бы всё было так просто, Кабуто. — Вздох. — Когда Дейдаре было всего четыре, он потерял родителей, их убили у него на глазах, естественно, это оставило свой отпечаток на его психике. После этого, он попал в детский дом, где над ним часто издевались и дразнили за длинные волосы и просто за то, что он не мог ответить. Он не выдержал и сбежал, как только ему исполнилось шесть. Он скитался по улицам, жил с бродягами и прочими отморозками. Время шло, а ненависть ко всему миру в его сердце только росла. Ещё когда были живы его родители, они с отцом практиковали его глиняные техники взрывов, позже, он стал тренироваться сам. Он хотел, чтобы люди ответили за его страдания, хотел, чтобы они тоже страдали. Он стал одержим этой идеей, начал медленно сходить с ума. И однажды, дойдя до предела, он устроил огромный взрыв, во время большого городского празднования, он долго готовился к этому, просчитывал всё, до малейших деталей. Тогда погибло очень много человек, а Дейдара… он просто стоял посреди этого кровавого месива и смеялся. — Голос дрогнул. — Почему же он не помнит? — Прервал рассказ парень. — В тот день, он хотел убить и себя, но в итоге, его лишь сильно покалечило. Придя в себя, он ничего не вспомнил о том, что было в его жизни за прошедшие девять лет. Только лишь… — Женщина задумалась. — Только лишь то, как они с отцом смотрели на звёзды в его глубоком детстве, да, он часто вспоминает об этом, просится выйти, увидеть, хотя бы раз, наверное, это его мечта. Он очень опасен, хоть и не помнит, что сделал, память может вернуться в любой момент, особенно если кто-то или что-то напомнит ему о прошлом. Поэтому, мы никогда не выпускаем его на улицу, особенно когда стемнеет. Дейдара потерян, ему тяжело, ему нужен кто-то, кому он будет нужен, но, к сожалению, он проведёт здесь всю жизнь. — Он глубоко несчастен и даже не понимает почему, это так ужасно. — Вышло слишком эмоционально. — Кабуто, остынь, тебя не должно это так трогать. — Строго отрезала женщина. — Да, Цунаде-сама. — Виновато потупился парень.        Повисла неловкая тишина и все постепенно вернулись к своим обязанностям.

***

      Процедуры, приём пищи, таблетки, телевизор в общей комнате, снова процедуры, «клетка, » ремни, снова и снова. Один большой замкнутый круг, из которого нет выхода, Дейдара почти смирился. Но в глубине души, надеялся, что скоро всё изменится.