Взять контроль

С момента зачисления Итадори в Магическую школу прошло уже несколько дней. Юджи успел даже попривыкнуть, приобщиться к «коллективу», сдружиться с тем же учителем Годжо. И его, кажется, всё устраивало. Всё было просто замечательно. Если опускать и не учитывать кое-что, а точнее кое-кого. Проклятье. Это дурацкое проклятие. «Что за дерьмо обо мне ты сейчас подумал? Что за мысли, засранец?! Фильтруй сознание, если уж делишь его со мной». Да, именно об этом Итадори и переживал всё это время. Сукуна, а точнее его голос в собственной голове, это единственная вещь, что не давала покоя Юджи все эти дни. Бедный парень буквально с ума сходил, слыша постоянно чужой голос у себя в разуме. Разве у адекватных, здоровых людей в голове существуют одновременно два сознания? Ах, точно, Итадори теперь даже и не может уверенно сказать, что он человек. Нет, он не псих. Сосуд. Чёртов сосуд для самого Короля проклятий. Казалось бы, это должно повышать самооценку, но Юджи совсем не прельщала мысль, что его тело — всего лишь пустышка для такого величественного и властного Сукуны. Ладно бы, если бы этот голос в голове говорил что-то толковое, ну, или на худой конец просто разговаривал с ним, пытался, допустим, что-нибудь о нём разузнать, или что там вообще интересно проклятиям… Но нет! Сукуна просто-напросто озвучивал свои собственные мысли, будто сам не понимает, что Итадори вообще-то не глухой и всё просто прекрасно слышит. Или ему просто наплевать. Да, определённо второе. Скорее всего ему даже приносит наслаждение тот факт, что бесит парня своими монологами. А тема монологов всегда одна — Итадори. Король проклятий видимо очень сильно ненавидит собственный сосуд. Иначе, откуда, извините, в нём столько желчи?! В каждой своей мысли он проклинает Юджи, вкладывает всю свою холодную ярость в слова и заставляет Итадори вскипать от раздражения. А что, слушать регулярно подобные оскорбления в свой адрес не слишком-то и приятно! «Чёртово дерьмо. Ублюдок. Щенок. Магова подстилка. Засранец» — точно набатом отстукивает в голове хриплый, сухой голос Сукуны. — Э-эй! А ну, тихо! — закричал Итадори, стуча попутно рукой себе по голове. Успехом эта идея не закончилась, а принесла только боль и раздражённое шипение следом. «Шипит ещё, посмотрите-ка на этого мальчонку. Мозгов-то совсем нет, как в школу взяли? Вот болван!» — Да замолчи же ты! — сквозь зубы проскрипел Юджи и накрыл лицо подушкой, надеясь хоть как-то защититься от ужасного проклятия, что никак не может заткнуться. «Ну уж нет. Говорить ты мне запретить не сможешь. Хоть что делай. Мне и того, что ты меня контролируешь, хватает. Чёрт. Ублюдство. Как ты, твою мать, это делаешь?! Как ты подавляешь меня, засранец мелкий?! Меня! Самого Короля проклятий! Какой-то жалкий сопляк! Да лучше уж сдохнуть». Итадори обречённо застонал. Всё это начало серьёзно выводить его из себя. Хоть на стенку лезь. «Это же простой мальчишка. Он даже магом не был до того, как сожрал мой палец, как самая настоящая свинья. Не учили что ли родители что попало в рот не совать?.. Должно же быть хоть что-то… Какая-то слабость. То, что позволит мне взять контроль…» Внезапно всё погрязло в тишине. Итадори удивлённо распахнул глаза и уставился в потолок. Неужели? Свершилось! Он ничего не слышит! Парень раслабленно улыбнулся и растянулся по всей кровати, утопая в долгожданной неге. Главное, успеть уснуть, пока этот проклятый Сукуна не вспомнит о нём. — Эй, щенок. Нечеловеческий крик бессилия разрезал тишину. Итадори был готов плакать от досады. Его райская, неземная, целебная тишина длилась всего пару секунд! Пока этот назойливый, совершенно противный голос не нарушил эту секундную идиллию! Хотя, что-то изменилось. Голос теперь слышался не повсюду, как до этого, исходя из его собственного сознания. Сейчас Сукуна звал его откуда-то снизу. Итадори медленно поднял свою правую руку. Господи! Это уже какое-то кощунство — Двуликий решил изводить его не только в голове, но и в реальности! Чужие губы, растянутые в хищном оскале, чужие острые зубы, чужой длинный язык, чуть виднеющийся в глубине — всё это в виде рта Сукуны располагалось прямо на ладони Итадори. Или, правильнее сказать, в ладони? Не суть. Главное, это проклятие совсем обнаглело! — Зачем ты делаешь это? — усталым сердитым голосом спросил Юджи, уставившись на чужой рот. Глаз-то не видать. На самом деле, если бы ему взбрело в голову полюбоваться на себя в зеркало, то он бы заметил, что полоски под его нижними веками сейчас превратились в самые настоящие вторые глаза, принадлежащие, кто бы сомневался, Сукуне. Хитрое проклятие не осталось без зрения в такой щепетильной ситуации… — Меня выводит из себя твоя способность брать надо мной контроль. Хочу… изучить тебя. Мне нужно узнать твои слабости, Итадори… — Что за чушь?! Нет у меня никаких слабостей, а даже если и есть, я тебе не скажу! Поэтому, прошу, замолчи, — с этими словами Юджи прижал ладонь с чужим ртом к своему животу, насладившись резко затихнувшим голосом Сукуны. Но не тут-то было. Двуликое проклятие, кажется, не зря называется проклятием, потому что иначе его никак не назовёшь. Настоящий изверг, дьявол, что достанет где угодно и как угодно. Итадори резко распахнул глаза, вздрогнул весь и издал какой-то приглушённый писк, крик или что-то вроде того. Сукуна лизнул его живот! Юджи в этот момент должно было быть противно, но нет. Он не почувствовал отвращения. Даже, можно сказать, наоборот, оно принесло… удовольствие? Это удивило его. А ещё большее впечатление это произвело на самого Сукуну. Он взликовал. «Нашёл!» Итадори внезапно осознал, что потерял контроль над своей собственной рукой! Он не мог ею пошевелить и, более того, вовсе не чувствовал её. Неужели? Неужели Сукуна смог взять над ней власть? Значит ли это, что сейчас эта рука принадлежит ему? Итадори пригляделся к этой самой руке и обнаружил, что на ней начали проступать чёрные полосы, что возникают на его теле всякий раз, как Сукуна захватывает над ним контроль. Юджи в панике закричал, но чужая-своя рука вдруг заткнула ему ладонью рот, заставив молчать. Но на этом дело не кончилось. Рот проклятия всё ещё находился в ладони правой руки, которая сейчас так некстати прикрывала губы самого Итадори. Ими Юджи сейчас чувствовал губы Сукуны, которые по какой-то неизвестной ему причине начали шевелиться. Парень поздно спохватился и начал пытаться оторвать от себя правую руку, пользуясь в это время левой — Сукуна уже успел впиться в Юджи своим поцелуем. Тот замычал в чужой рот, пытаясь сопротивляться, но Двуликий продолжал напирать и с изощрением терзать его губы. «Маленький засранец у нас слаб к чужой близости, — слышался чужой слащавый голос в голове у Итадори. Сукуна делал для самого себя приятный вердикт и, кажется, был очень доволен находкой. — Такая слабость мне по вкусу…» В то время как чужие мысли продолжали транслироваться в сознании Юджи, Сукуна все ещё впивался в чужие мягкие губы, мучил их своими острыми зубами, прокусывал до крови, а потом слизывал и высасывал проступившие красные капли, словно сладкое вино. Его длинный юркий язык смело и дерзко врывался внутрь чужого рта, изучал всё вокруг, издевался над языком Итадори. Последний уже устало бился на кровати в судорогах то ли от отвращения, то ли от удовольствия. Кажется, Юджи уже потерял свой рассудок, раз принимал тот факт, что ему нравятся действия Сукуны. Он соглашался с этим выводом и свободно желал большего. Ведь уже поздно молить о пощаде? А значит, можно дать волю себе и своим желаниям. Спустя некоторое время правая рука, больше неподвластная Итадори, наконец оторвалась от чужого рта, и, хищно облизнув свои проклятые губы, Сукуна направил её туда, откуда всё и началось. Под футболку. Юджи ошеломлённо вдохнул, резко вобрав в лёгкие воздух, и натянулся всем телом, как струна, когда почувствовал на своей оголённой коже чужой горячий и мокрый язык. Каждая мышца в теле Итадори напряглась, а он сам затаил дыхание, предвкушая дальнейшие действия проклятия. Тот повёл руку выше по телу Юджи, попутно прокладывая дорожку из влажных засосов, что тут же начинали проступать ярко-красными бутонами на светлой коже. Итадори шумно дышал, закатывал глаза, запрокидывал голову. Его грудь высоко вздымалась при каждом вдохе и резко опускалась вниз при выдохе. Сукуна по-настоящему брал над ним контроль… своими действиями. Эта власть над Юджи отличалась от той, под которой находилась его правая рука. Этот контроль над ним был естественным, Двуликий взял его без помощи магии и собственных способностей. Эта сила брала верх не только над физическим телом, но и над чувствами, над сознанием, над душой. Весь, весь Итадори в эти секунды принадлежал ему. Сукуна продолжил ласкать тело Итадори своим языком, что по воле магии находился в руке Юджи. Двуликий добрался до чужой груди и начал мучать чужие соски, посасывая и легонько покусывая то один, то другой. Парень от его действий всё больше и больше распалялся, метался по постели и тихо выл, закрывая себе рот второй рукой. Абсурдность ситуации невероятно смущала, но Юджи было наплевать. Он полностью сконцентрировался на том, что делает с ним его же проклятие, и решил разобраться со всем остальным попозже. «Какой же податливый, какой отзывчивый на мои действия… Разве не прелестно, что ты зависишь от собственной же похоти, а, Итадори?» — Сукуна в голове последнего обращался к нему. Он не разговаривал сам с собой, не озвучивал мысли, он ждал ответа от него, от Юджи. От этого факта волна какого-то странного чувства захлестнула юного мага. Осознавать, что всё это происходит на самом деле, и это действительно Сукуна заставляет его краснеть и метаться туда-сюда своим языком и рукой, которую у парня «одолжил», было крайне неловко. У Итадори на мгновение возникла мысль, что всё это неправильно. Но разве кто-нибудь узнает? Пока он и Двуликий хранят это в тайне, ничего плохого, по факту, он не совершает. Да и разве казнят его за это? За то, что он сосуд для такого могущественного проклятия — да. А за секс с проклятием? Итадори вспыхнул от своих же мыслей и тысячу раз проклял сложившуюся ситуацию. Но разве практично проклинать проклятие? Он заранее знал, что ничего от этого не изменится. — Заткнись, мать… твою… — прерываясь на стоны, ответил Итадори вслух Сукуне. Тот лишь усмехнулся на это неуверенное сопротивление и продолжил с большим удовольствием издеваться над парнем, изводя своим языком. Через несколько минут Сукуна решил, что Итадори готов к более откровенному и смелому шагу. Он повёл правую руку Юджи вниз по накаченной груди, крепкому прессу и ещё дальше, к кромке штанов. Тот в шоке затих, даже дыхание задержал, замер в своём положении, ожидая дальнейших действий Двуликого. А тот времени зря не терял, уже успел расстегнуть ненужные штаны и стянуть их вниз, умело работая чужой рукой. Освободив Итадори от этого слоя одежды, Сукуна приступил к нижнему. Он мучительно медленно начал спускать мягкую ткань боксеров вниз, заставляя их хозяина скулить от нетерпения. Гадкий, довольный хохот пронёсся в голове у Итадори и тот недовольно зашипел охрипшим от возбуждения голосом: — Да сделай же ты уже что-нибудь! — Какой нетерпеливый мальчик, — промурлыкал слащаво Сукуна, нарочно оторвав руку от чужих трусов. — Чёрт! — Засранец! — воскликнул Двуликий, шлёпнув Итадори по оголённому бедру. На коже в мгновение начал проступать красный след. — Будь послушным щенком, а иначе не дождёшься моей милости… — Юджи зажмурился и замычал в ответ, а орган под боксерами заметно дёрнулся, на ткани проступил влажный след. — Так-так-так… Что это у нас? — спустя несколько секунд некоего шока подал голос Сукуна. Он был крайне доволен. По одному лишь хищному оскалу можно было сказать, насколько нравилось ему его открытие. Он был в предвкушении кое-чего интересного. — Моему маленькому засранцу нравится боль? Не дождавшись ответа, Сукуна притронулся к чужому члену через трусы, вырвав из Итадори громкий стон. Двуликий довольно ухмыльнулся и всё же стянул ненужный предмет одежды вниз. Чужая налившаяся кровью эрекция резко отпружинила, оказавшись на свободе. Юджи застонал с облегчением, избавленный от тесноты ткани. А Сукуна, вкусно облизнувшись, как перед долгожданным ужином, направил руку со ртом внутри ладони к вовсю истекающему предэякулятом члену. Он осторожно прикоснулся пальцами к красной головке и, дождавшись от Итадори шумной реакции, провёл всей ладонью по его длине. Юджи застонал во весь голос, теряясь в ощущениях, ёрзая по всей кровати и сжимая второй рукой простынь. А Сукуна продолжил интенсивно надрачивать ему его же рукой. Со стороны могло показаться, что парень просто мастурбирует в своей постели. Наверное, именно поэтому Итадори смирился с происходящим и доверился проклятию, ведь в любом случае ничего странного никто бы и не заметил. А чужие действия, очевидно, ощущались намного приятнее и резче, чем свои собственные. На моменте, когда Итадори был уже на грани, когда, кажется, вот-вот, и наступит долгожданный конец, пронизывающий всё тело вспышками неги, Сукуна вдруг решил остановиться. Юджи тогда зарычал громко, до треска сжимая ткань простыни в своём кулаке. — Почему ты остановился?! — закричал Итадори, не отрывая злых глаз от потолка. Крайне странно было бы обращаться к собственной руке. В ответ он получил лишь ехидный смех, эхом отражающийся в его голове. — Знал бы ты, как выглядишь сейчас! Злишься на свою же руку, что не додрочила, — новый раскат низкого хохота пронзил тишину, смешанную с шумным, но постепенно восстанавливающимся дыханием Итадори. — Хватит усмехаться надо мной! Сам же всё это начал! Неужели не хватило смелости довести до конца? — Смелости? — нарочито удивлённым голосом повторил Сукуна. — Думаю, ты не в том положении, чтобы упрекать меня в подобном. Ведь смелость определённо сейчас понадобится тебе, — прошелестел Двуликий, сверкая в темноте острыми зубами, которые обнажились в хищном оскале. — Хочешь закончить? Моли об этом! Проси, умоляй, убеди меня, что ты действительно нуждаешься в этом! — Что за… бред?! С какой стати мне… — начал было Итадори, но не смог закончить свою фразу, так как Двуликий, ни секунды не мешкая, схватил того за всё ещё напряжённый член, чтобы показать парню, кто тут обладает реальной властью. Юджи поддался уловке, застонав в голос. Крепкая хватка на его эрекции ярко отразилась на нём, прокатившись по всему телу разрядом электричества, действие которого захотелось немедленно продлить. Захотелось достигнуть пика, прочувствовать всепоглащающий экстаз оргазма во всей красе. Итадори заскулил разочарованно и попытался толкнуться бёдрами в чужую руку, но Сукуна быстро её убрал. Юджи обречённо зашипел. Неужели ему и впрямь придётся унижаться перед каким-то проклятием? Как он может себе позволить такое! Этот Двуликий, считай, ему жизнь с ног на голову перевернул, изменил, и не сказать, что в лучшую сторону. А он теперь тут перед ним пресмыкаться должен?! Итадори замахал головой, самому себе запрещая принимать такое необдуманное решение. Мало ли чем может закончится подобное унижение… Сукуна может взять контроль. Вышеупомянутому надоело ждать ответа от своего сосуда, поэтому он, дабы выудить хоть какую-нибудь реакцию, звонко шлёпнул парня по бедру. Крепкая ладонь проехалась по тому самому месту, которое уже подвергалось такому же вниманию ранее. Уже успевший проступить больной красный след отозвался ещё большей болью при повторном шлепке. Итадори выгнуло дугой на кровати от ощущений, миллионы зарядов пронзили его тело. Боль дарила ему наслаждение… Это было для парня новым открытием. Ранее он не замечал за собой подобного, но сейчас, когда все нервы оголены, а мышцы напряжены до предела, он чувствовал всё максимально ярко. Словно с него сняли защитную оболочку, и теперь он лежал перед хитрым и наглым хищником совершенно беспомощный, уязвимый и слабый. Он превратился в жертву и был теперь безоружен и зависим от своего истязателя. — Что, всё ещё держишься за свою тощую гордость, как за последнюю соломинку утекающего от тебя благорассудия? Что скажешь, Итадори? Готов молить о продолжении или всё так же собираешься мучить себя и не поощрять своих похабных желаний? — пролепетал Сукуна, поглаживая и слегка надавливая в том месте на бедре, где совсем недавно уже была его беспощадная ладонь. — Отвали… Ублюдок. — Какой же ты глупый… — зашелестел Двуликий вновь, натягивая улыбку на свои губы. Спустя мгновение он моментально приобрёл серьёзный, можно даже сказать, свирепый вид, и ударил парня с такой силой, какую не прилагал в прошлые разы. — Щенок! Итадори громко заскулил, прикусив нижнюю губу до крови. Боль от шлепка пронеслась по его телу ураганом, и тем не менее приятный тембр голоса проклятия, его властный, приказной тон, способность менять настроение через секунду, как может уметь только настоящий господин — всё это производило на парня неимоверное впечатление. Просыпалось желание почувствовать большее, увидеть того, кто имеет власть над ним во всей красе. Осознание, что Сукуне всё-таки удалось взять над ним контроль, уже не имело никакого значения для Итадори. Этот факт скорее заводил, чем беспокоил. То, что Двуликий может сделать сейчас с ним, таким безропотным, податливым, открытым, всё, что угодно, заставляло мычать от подступающего возбуждения и желать всем телом того, что последует далее. А Итадори был уверен, дальше будет только интереснее и острее. — Ну! Передумал?! Отвечай! — закричал разгорячённый Сукуна, вцепляясь в шею Итадори рукой. Постепенно краснеющий от удушья Юджи мог лишь смотреть в потолок и сипеть. По его глазам скатывались слёзы, а он ощущал лишь наслаждение, накрывающее его с головой. Кажется, он лишился ума. — Пожалуйста… — одними губами беззвучно взмолился парень, сжимая в кулаке смятую простынь, чтобы окончательно не потерять связь с реальностью. Двуликий в своём собственном сознании услышал чужую тихую мольбу, поэтому отпустил чужое горло от своей крепкой хватки. Итадори с громким стоном наконец-таки втянул в себя необходимый для жизни кислород и с облегчением откинулся на подушку. По его лицу бежал пот вперемешку со слезами, а по измученным губам бежала тонкая струйка крови. Сукуна жадно слизал её своим длинным языком, наградив чужой рот новым поцелуем. — Пожалуйста, — начал тихо и неуверенно Итадори, когда Двуликий наконец-то оторвался от его губ. — Умоляю… Позволь мне… кончить. — Какой милый мальчик… — облизнулся Сукуна. — А почему же так робко? Я еле расслышал, что ты там промямлил. Говори громче! А иначе… — он прикоснулся пальцами к чужим губам, оттянул большим нижнюю губу, затем повёл ладонь к шее и несильно сжал. Итадори зажмурился, ожидая, что Сукуна снова начнёт его душить, но тот медленно отвёл руку. Парень раслабленно вздохнул. — Я умоляю, пожалуйста, дай мне кончить! — Чего-чего ты хочешь? — вцепился Двуликий в чужое бедро. — Я очень хочу кончить! Пожалуйста! Сукуна удовлетворённо засмеялся и тут же принялся за чужую эрекцию. Он провёл большим пальцем по крупной головке, собирая смазку, а затем размазал по всей длине, плавно проскользив ладонью до самого основания. Итадори завыл в блаженстве, толкаясь в чужую руку, дабы ускорить процесс получения экстаза. Низкий сладострастный голос Двуликого зашелестел где-то в районе левой руки. Тогда Юджи понял, что потерял из контроля уже вторую свою руку. Но данный факт почему-то его никак не смутил. Он продолжил активно подмахивать бёдрами и стонать, пока рот не накрыла его левая рука с проклятым ртом прямо в ладони. — Какой красивый, какой послушный мальчик, — рычал тихо Сукуна в чужой рот, страстно сцеловывая громкие мелодичные стоны. — Зависишь от меня, да?! Зависишь?! — Да!.. Да! — кричал Юджи ему в ответ, чувствуя, что начинает подходить его пик. Через некоторое время Итадори обильно излился, а Сукуна слизал всю белёсую вязкую жидкость, что орошила его правую ладонь. Перед глазами Юджи ещё долго мерцали фейерверки из звёзд, а в мышцах разливалось приятное онемение. Его накрыл такой сильный и яркий оргазм, которого он не получал ещё никогда и ни с кем. Все мысли распутались и просто поплыли мимо него медленной рекой, очищая разум и сознание. Его захлестнула нега, туманная дымка охватила голову, а веки закрылись сами собой. Он провалился в блаженный сон, который окутал его эйфорией и спокойствием. — Сладкий, невинный мальчишка…

***

Проснувшись утром, Итадори ожидал вновь услышать этот надоедливый низкий голос у себя в голове, разглагольствующий о том, какой же Юджи ужасный, о том, что такой сосуд не достоин настолько могущественного проклятия, что Двуликому мерзко преклоняться перед обычным человеком и так далее. Но к большому удивлению парень ничего подобного не обнаружил. Мир вокруг, как и раньше, был погружен в тишину. Было даже несколько непривычно… Ворчливый голос проклятия, честно говоря, уже настолько въелся в сознание Итадори, что тот успел адаптироваться к вечной болтовне у себя в мозгах. А сейчас он был совершенно растерян. Куда подевался его личный дьявол? Погрузившись в размышления, Юджи даже не сразу заметил учителя Годжо, сидящего на корточках перед его постелью. Хоть глаз под маской и не было видно, Итадори на подсознательном уровне чувствовал на себе его пристальный изучающий взгляд. Он находился в довольно комичной позе: сидя совсем рядом с кроватью на полу, Годжо подпирал свой подбородок руками, которые поставил на колени, лицо его было направлено в сторону заспанного ученика, а всю картину красиво завершала натянутая от уха до уха улыбка. Итадори чуть было не подскочил на месте, заметив учителя. Он напрягся, оглядел свои ноги, и, убедившись, что трусы и штаны находятся в положенном им месте, вздохнул с облегчением. Было бы неловко предстать перед своим сенсеем в том, в чём мать родила. Только вот кто натянул на него вещи после жаркой ночи? — Итадори-и-и, — протянул нараспев Сатору сладким голосом. — Ты сли-ишком долго спишь и норовишь проспать своё задание, — всё так же приторно вытягивая слоги, проворковал учитель. Юджи мог поклясться, он через ткань маски видел, как изгибаются его веки в полумесяцы. Годжо улыбался даже глазами, и улыбка эта не была признаком того, что он счастлив. Итадори даже съежился от бегающих по спине мурашек. — Извините, Годжо-сенсей, — ответил Юджи, медленно сползая с кровати. — Кстати, скажите, пожалуйста, я… я был одет, когда вы вошли в мою комнату? — Как раз об этом я и хотел поговорить, — кажется, он улыбнулся ещё шире, а голос приобрёл до невозможности гадкий оттенок. «Он либо извращенец, либо тронутый на голову! Одно из двух!» — подумал Итадори и в тот же момент поймал себя на том, что сожалеет, что сейчас никто не поддержал его мысль и не сказал своим раздражающим баритоном что-то вроде: «Да, этот чертяка тот ещё подлец». — Сегодня утром ко мне зашёл Мегуми и пожаловался на шум из твоей комнаты ночью… Он сказал, что ты громко стонал и молил кого-то о… Не помню, о чём… Думаю ты и сам знаешь… — Сатору забавно склонил голову вбок. А Юджи лишь подумалось, что, как только не стало одного демона, тут же появился другой. Вот только ситуация довольно смущающая… — Ч-что?! А-э… Ничего подобного, Годжо-сенсей! Ему просто померещилось! Или приснилось… — Юджи-Юджи… Я тебя ни в чём не упрекаю. Просто помни, — Сатору постучал кулаком по стене, — Мегуми живёт прямо за этой стенкой. Будь потише. С этими словами он встал на ноги, потрепал Итадори по взлохмаченным после сна волосам и зашагал к выходу. Но перед дверью остановился. — Кстати, твои напарники по заданию уже собрались и ждут тебя, поторопись. Итадори обречённо застонал и, словно слизняк, пополз по комнате собираться к сегодняшней миссии. Сначала в течение дня, затем в течение всей недели Сукуна так и не подал ни единого знака, никак не заявил о своём присутствии да и вообще, судя по всему, решил делать вид, будто его никогда и не существовало вовсе. Юджи не мог найти себе места: постоянно ходил напряжённый, вслушивался во все звуки, которые казались ему странными, ежеминутно проверял свои ладони. Но ни следа от Двуликого обнаружить не удалось. Куда же он мог подеваться? Итадори и сам не понимал, по какой причине так сильно из-за этого переживал. Но тревоги терзали сердце. Он сердился на самого себя — казалось, так быть не должно. С какой стати ему беспокоиться за проклятие? Ну, и пусть, он его сосуд! Какая разница вообще?! Не мамаша же какая-нибудь! И не жена! Так почему же скребёт на душе так сильно? Почему хочется вновь услышать привычное сердцу ворчание? Кажется, он болен. Совсем потерял рассудок. Неужто это та ночь так повлияла на него? Итадори терялся в собственных мыслях и не мог найти объяснения своим стенаниям. Голова изнывала и раскалывалась из-за мигрени, и, совсем неудивительно, причиной ей был тот же самый Сукуна. Какой же забавный парадокс: как и присутствие, так и отсутствие этого проклятия доставляло Итадори проблемы. Очередной день в Магической школе подошёл к концу. Уставший после изнурительной тренировки Итадори с шумным вздохом погрузил своё тело на мягкий матрац своей постели. Пружинки внутри громко заскрипели, оглушая среди этой мёртвой тишины. «Мегуми наверняка уже видит седьмой сон у себя в комнате», — подумал Юджи и грустно улыбнулся. Одиночество начало на него сильно давить в последние дни. Это вновь вина Сукуны? Парень был уверен, что да. Итадори развалился на постели, будто желе. Думать было не о чем, в голове лишь пустота. Словно вместе с Двуликим и его сознание тоже пропало. И снова этот дурацкий Сукуна! Да когда же он перестанет думать об этом проклятии? Юджи лёг на живот и начал в приступе злости колотить руками ни в чём неповинную подушку. Оторвавшись на ней и истратив все оставшиеся силы, которых после тяжёлого дня было не так много, Итадори сумел расслабиться. Мышцы стали ватными, невесомыми, веки налились свинцом, а сознание начало постепенно угасать. Юджи медленно затянуло в сон. «Скучал по мне, сладкий?» Сердце Итадори пропустило удар. Только что откуда-то послышался тот самый голос, которого Юджи так долго не слышал. Он успел заждаться! Но, погодите-ка… Может ли это быть сон? Итадори помнил, что успел заснуть. Должно быть, это, действительно, сон. Стало почему-то обидно. Но парень тут же себя приободрил: если всё будет происходить во сне, то ему нечего совершенно бояться! Можно будет полностью отдаться своим фантазиям, желаниям и чувствам. «Ну, чего же ты молчишь? Не рад услышать меня вновь?» — Ты… ты вернулся? Где ты был? «Разве это важно сейчас? У меня к тебе предложение… Согласишься на него?» — А озвучивать ты его не собираешься? «Сначала согласись, Итадори». — Я по таким правилам не играю. Выкладывай, что там у тебя? «Какой же ты всё-таки засранец, — в голосе Сукуны чувствовалась улыбка. — Хорошо. Моё предложение такое: ты уходишь ко мне в моё сознание, а я рассказываю тебе, почему всё это время не подавал никаких признаков присутствия». — Звучит очень странно… К тебе в сознание? «Итадори, чего ты боишься? Разве ты до сих пор не понял? Ты во сне! Здесь не о чем переживать. Ты можешь делать всё, что только захочется». Итадори задумался. Всё его тело сейчас замерло в предвкушении. Он уже успел нафантазировать себе самые различные «ситуации», которые могли бы произойти с ним и Сукуной. Кажется, тот вечер многое изменил в Итадори. Иначе почему он мечтает провести ещё некоторое время в компании этого проклятия? Но ведь это сон. Его сон. Никто ни о чём не узнает. Да и разве ответственен он за свои сны? Они обычно снятся без позволения «хозяина». В этот раз всё слишком странно… Да какая разница вообще! Что хочет, то и делает у себя в голове! — Ну… Хорошо. Я согласен. В ту же секунду всё погрузилось в тишину, а через мгновение Итадори обнаружил себя лежащим в какой-то мелкой воде. Он поднялся на колени и огляделся. Вокруг было темно. Он поднял голову вверх и в шоке попятился назад. Над ним возвышался огромный скелет какого-то животного, состоящий из позвоночника и огромного количества больших и длинных рёбер. Этот скелет как будто был сводом для пещеры, в которой находился Итадори. Парень перевёл дух и опустил взгляд вниз, на свои руки, которые были опущены сейчас в воду. Не успел он этого сделать, как тут же подскочил на свои ноги и истошно закричал: — Кровь?! Это кровь?! Он стоял в красной воде, похожей на кровь, которая заполняла весь пол в этой пещере. Куда ни посмотри, Итадори везде видел эту красную жидкость, и от осознания того, что это может быть человеческая кровь, его конкретно потряхивало. Он в шоке стоял, выпучив глаза, и смотрел вниз на свои руки, с которых капали красные ручьи. Но знакомый голос, вдруг раздавшийся со стороны, отвлёк его. — Да успокойся же ты. Посмотрите-ка, как затрясся весь. Не знал, что ты так боишься крови. Это, кстати, даже не она. Точнее, хорошо, что ты подумал иначе. Я именно этого и добивался. А на самом деле это просто вода красного цвета. Ничего необычного. Хотелось создать подходящую атмосферу, но было бы не очень приятно жить в запахе крови, понимаешь? Итадори повернулся на голос. Сукуна, облачённый в белое кимоно, восседал на высоком троне, состоящем из горы черепов каких-то животных. Он смотрел на парня сверху-вниз своими хитрыми глазами и улыбался. — Что происходит? Где я? — спросил Итадори, злобно глядя на Двуликого. — А ты оказался таким наивным, таким глупым. Не думал, что ты поведёшься. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Юджи. — Ты действительно думаешь, что спишь сейчас? — парень с недоумением посмотрел на Сукуну. — Ты попался в мою ловушку, малыш, — промурлыкал слащаво Двуликий и ехидно ухмыльнулся, обнажив острые зубы. — Какого чёрта?! — воскликнул Итадори, осознав, что саморучно защёлкнул на ноге капкан. — Ты!.. Ублюдок! Итадори в порыве ярости бросился к Сукуне, ловко взобравшись на гору из черепов. Добравшись до проклятия, Юджи кинулся на него, вскинул руку для удара, но попал лишь в пустоту. Сукуна в один момент оказался наверху, на позвоночнике скелета, так как успел сделать высокий прыжок за милисекунду до удара Итадори. Последний, не теряя зря времени, побежал к тому месту, где рёбра встречаются с полом, и, взобравшись по одному из них, помчался к Двуликому, всё ещё ожидающему дальнейших действий парня. Достигнув Сукуны, Юджи вновь попытался нанести удар, но теперь ногой по сгибу чужих коленей, дабы снести проклятие с места. Но тот был невероятно быстрым, поэтому, передвигаясь с чудовищной скоростью, он тут же оказался внизу. Итадори даже глазом моргнуть не успел. Он, кидаясь бранью, поспешил догнать Сукуну. Он спрыгнул вниз и, достигнув земли, перекатился через голову по воде, больше не чувствуя отвращения, и оказался прямо у ног Двуликого. Юджи схватил его за лодыжки, норовя опрокинуть на пол, но тот моментально испарился и оказался внезапно за его спиной. Итадори резко обернулся и вновь занёс кулак для удара, но Сукуна в этот раз не стал сбегать, а просто скрутил ему руку, вывернул так, что Юджи был вынужден повернуться к нему спиной, и, приставив колено к лопаткам, прижал к земле. — Ну, что, малыш, наигрался? — ровным голосом проворковал Сукуна, продолжая придавливать Юджи к полу. Последний в это время еле переводил дух, тяжело дыша и пытаясь не погрузиться лицом в воду. То, что Двуликий даже не запыхался, конкретно выводило его из себя. Но поделать было нечего. Он сам загнал себя в тупик, когда повёлся на хитрую ложь этого проклятия. Хотя поспорить с тем, что она была хитрой, можно. Может всё-таки это Итадори глупый? Хотелось разбить себе голову от собственной тупости. Что теперь с ним сделает Сукуна? — Что тебе нужно? — С самого начала я просто искал способ взять над тобой контроль. В конечном итоге пришёл к одному выводу, который уж очень меня заинтересовал. Никогда бы не мог подумать, что твоей слабостью окажется твоя же похоть. Или, может, это не ты извращенец, а я такой идеальный? — Да иди ты к чёрту! — заёрзал Итадори, пытаясь встать. Но попытка была тщетной. — Тише-тише, — Сукуна развязал пояс своего кимоно, полы которого тут же распахнулись, открыв красивый вид на накаченную грудь и чётко проступающий пресс, и начал наматывать его Юджи на шею. — Эй! Что ты делаешь?! Тварь грёбан!.. — начал сопротивляться Итадори, но Двуликий, успевший обернуть его шею в ткань и натянуть узел наподобие висельного, потянул пояс на себя, и тот в свою очередь начал сдавливать горло парня. Последний прервался на полуслове, почувствовав резкую нехватку кислорода. Он потянулся руками к шее, но удавка натянулась только сильнее под управлением беспощадного Сукуны. — Ай-яй-яй! Куда ручки потянул? Быстро вернул их на место, иначе хватку не ослаблю. — Прошелестел Двуликий парню на ухо, продолжая тянуть пояс на себя, затягивая на шее у Итадори петлю всё туже и туже. Тот с минуты на минуту должен был начать задыхаться, всё его лицо уже успело покраснеть, благо ещё не посинело. Он нехотя вернул руки на спину, и петля ослабла. Итадори тут же втянул в лёгкие драгоценный воздух, сделав судорожный вдох. Перед глазами всё плыло, а ноги тряслись. Но вновь, вновь по какой-то причине где-то в низу живота начинал скручиваться тугой узелок предвкушения. Итадори всё меньше и меньше понимал самого себя. Что с ним происходит? Почему он так зависит от этого Сукуны? — Какой молодец! Хороший мальчик. — Что… что дальше? — хриплым голосом спросил Юджи, пытаясь справиться с успевшей накатить тошнотой. — Зачем ты это всё устраиваешь? Чего хочешь от меня? — Я уже говорил, что собирался взять над тобой контроль. И, как видишь, — Сукуна дёрнул за пояс, — я это сделал. Но теперь меня даже не это интересует… — зажимая в ладони ткань пояса, он повёл её по затылку парня, вплёл свои длинные пальцы с острыми чёрными ногтями в его светло-розовые волосы и резко дёрнул за них, заставив Юджи опрокинуть голову назад. — Сейчас меня больше увлекает средство, коим я заставил тебя зависеть от меня, — горячий шёпот обжег ухо Итадори, — неужели тебе так хочется заняться подобным бесстыдством? Сгораешь от желания растаять под моей страстью? Хочешь познать плоды настоящего греха? А может, тебя заводит сама мысль о сексе с самим Королём проклятий? — Я… — Ну, ты же хочешь этого? — Сукуна опустился к скуле Итадори и очертил её своим длинным горячим языком. Парень дёрнулся под чужой лаской, закрыл глаза, чтобы спрятаться от этого кошма… Нет! Итадори не собирался сейчас обманывать самого себя. Он закрыл глаза, чтобы лучше чувствовать чужие прикосновения, чтобы окунуться в ощущения, словно в горячую лаву, чтобы захлебнуться в ней, нырнув с головой. Сукуна взял Итадори двумя пальцами за подбородок и резко повернул его голову к себе. Он пристально взглянул в чужие взволнованные глаза, в глубине которых, если постараться, можно было найти тщательно скрытую тень желания, что всё-таки лежала где-то далеко и ждала своего раскрытия. Обнаружив эту пелену из чувств, Двуликий довольно улыбнулся и, сместив взгляд ниже, приметил чужие приоткрытые губы, влажные от язычка, который, быстро высовываясь, смачивал их от сухоты. Насладившись картиной сполна, он тут же впился в эти губы своими, вмиг протолкнув внутрь свой язык. Почувствовав, что Сукуна очерчивает его рот изнутри, Итадори решил было оттолкнуть проклятие своими руками, чтобы перевести внезапно покинувший его дух, но Двуликий остановил эту жалкую попытку, мгновенно дёрнув за пояс, что тут же натянулся, туго пережав чужое горло. Юджи пришлось повиноваться и убрать руки обратно. А ноги начали трястись ещё сильнее. Достаточно утолив жажду чужим ртом, Сукуна оторвался от Юджи и встал на ноги. Распалившийся Итадори вопросительно посмотрел на него снизу-вверх, на что Двуликий ехидно оскалился и прошёлся похотливым взглядом по всему его телу. — Снимай с себя одежду, — приказал он и в качестве предупреждения натянул ткань пояса, словно струну. Итадори, поразмыслив секунду, принялся стягивать с себя футболку под чужим пристальным взглядом. — Штаны вместе с бельём тоже снимай. Сгорая от неловкости и осознания всей странности и безумия ситуации, Юджи стянул с себя всю оставшуюся одежду и предстал перед проклятием совершенно голым. Тот сжирал его своим хитрым, наглым взглядом и облизывался так, будто собирается его по-настоящему съесть. Итадори вздрогнул, когда Сукуна внезапно сел за ним на пол и подтянул его к себе спиной на колени. Он, продолжая одной рукой держать намотанный на шею Юджи пояс, другой рукой грубо раздвинул его сомкнутые колени. Парень не знал, куда ему деться и что делать, но удавка на шее заставляла мириться с положением, да и кровь, приливающая к члену, напоминала, что ему это всё вообще-то нравится. И это была правда. Сукуна провёл своей рукой по внутренней стороне бедра Итадори, пытаясь вложить в этой действие всю нежность, на которую только был способен. Бешеный стук чужого сердца очень уж напрягал, поэтому он решил успокоить парня, дабы сделать и ему, и себе всё чуть легче. Он взял чужую руку в свою, сложил его пальцы в кулак, оставив выпрямленными лишь указательный и средний, и поднёс их к своему рту. Итадори в шоке обернулся назад, пытаясь понять, что же собирается сделать Сукуна. Тот засунул его пальцы себе в рот и начал медленно посасывать, обильно смачивая слюной каждую их фалангу. В тот момент когда вязкая бесцветная жидкость начала скатываться с ладони по локтю, Двуликий вынул чужие пальцы изо рта, довольный своей работой. Затем он обхватил ладонь Итадори поудобнее и притянул прямо к его промежности. Последний в ужасе округлил глаза и с замешательством посмотрел на Сукуну. — Ч-что… — Да, милый. Если хочешь, чтобы тебе было приятно, а не больно со мной, надо тебя растянуть. И ты ведь не хочешь, чтобы я проткнул тебя насквозь? — Двуликий продемонстрировал свои длинные и острые чёрные ногти. — Я бы с радостью растянул твою попку сам, но боюсь, будет не так интересно играться с мёртвым телом… Поэтому я решил тебе помочь сделать это твоими же пальцами. Давай, Итадори, расслабься. Послушавшись, Юджи раздвинул ноги ещё шире и, под управлением Сукуны, погрузил в колечко сжатых мышц два пальца, тщательно смазанных заботливым Двуликим. Они под нажимом руки проклятия легко прошли внутрь. Тот заурчал довольно Итадори на ухо, когда последний судорожно выдохнул, почувствовав лёгкую наполненность внутри. Вставив пальцы внутрь до упора, Сукуна начал задавать темп, двигая их туда-сюда. Итадори откинул голову на плечо Двуликого, который тут же занял его рот своим языком. Когда пальцы начали проскальзывать легче и свободнее, Сукуна разогнул третий палец Итадори и пустил его в ход. Они прошли внутрь с натугом, но вскоре начали двигаться не хуже, чем два до этого. Двуликий, задав достаточный темп, оставил эту работу на парня, распластавшегося на нём, а сам освободившуюся руку повёл по чужому животу к груди. Своими жилистыми пальцами он смял один из сосков и, дождавшись громкого стона в ответ, продолжил мучить его, то скручивая, то массируя. А Итадори на его коленях начинал привыкать и двигал теперь не только пальцами, а уже активно подмахивал себе навстречу бёдрами, пытаясь ощутить больше. Заметив это, Сукуна удовлетворённо усмехнулся и взял в свою ладонь чужую эрекцию, оставленную без внимания. Итадори в этот момент потерялся в ощущениях, впервые чувствуя экстаз с двух сторон. Он даже и не догадывался, что можно ощущать так много, что можно изводить себя, стимулируя в двух местах одновременно. И эта эйфория, накрывающая его сейчас, показалась ему чем-то внеземным, недоступным ранее. Близость с проклятием предстала в его глазах ещё большим, сильнейшим желанием, наполненным остротой и дерзостью. В его голове возникла мысль, что такой грех не может награждаться подобным экстазом и наслаждением, иначе каждый второй давно был бы грешен. С этими думами в сознании он окончательно провалился в пучину чувств, желаний и безумия, потерял трезвость ума и рассудок весь. Поигравшись и поиздевавшись над парнем вдоволь, Сукуна опрокинул того на четвереньки, а сам сорвал с себя мешающие штаны, оставшись в одной лишь накидке кимоно. Он опустился на колени перед бёдрами Итадори и, хищно облизнувшись, провёл ладонями по упругим половинкам. Почувствовав на своих ягодицах чужие руки, Итадори чертыхнулся и чуть отполз вперёд, не чувствуя себя достаточно готовым для следующего шага. Сукуна на это раздражённо цыкнул, натягивая на себя пояс, повязанный на чужую шею. Итадори тут же вскинулся и вернулся обратно, подавленный властью чужого контроля. — Вновь ты мешаешь мне… Нет, не так. Ты мешаешь себе. Своими же действиями. Поэтому уймись. Ты понял, малыш? Ты понял?! Отвечай! — не дождавшись ответа на вопрос, Сукуна захлестнул свою ладонь и с громким хлопком резко опустил её на чужую ягодицу. Та тут же покраснела от удара, а Итадори вздрогнул всем телом, почувствовав боль, расползающуюся теплом по его коже. — Д-да, я понял, я не буду мешать. — Хорошо… Молодец. Послушный щенок, — Сукуна наклонился ближе к Итадори, взял его руки и скрестил на спине. Юджи снова пришлось быть придавленным к полу. А Двуликий в это время начал связывать его запястья за спиной концом пояса, что всё ещё крепко держался у него на шее. — Но я всё равно свяжу тебя. Так ведь намного интереснее… Я прав, Итадори? — Д-да… — Умница. Закончив со связыванием, Сукуна отодвинулся от чужого тела и с упоением полюбовался на свою работу: запястья парня были крепко связаны одной и той же тканью, что сдавливала крепкой удавкой также его шею; таким образом шея и руки Итадори были связаны между собой, а пояс между ними красиво лежал у Юджи на позвоночнике, между лопаток, проступающих очень отчётливо благодаря закинутым назад рукам. Достаточно наглядевшись на парня, что буквально лежал на полу, подогнув под себя колени, связанный, голый, и абсолютно зависящий от своего проклятия, Сукуна вновь встал перед его бёдрами на колени. Он заворожённо огладил взглядом красный след от его же руки и невесомо прикоснулся к нему подушечками пальцев. Итадори едва заметно вздрогнул и тихо заскулил. Но не от боли. Сукуна удовлетворённо улыбнулся и наклонился к пострадавшей ягодице лицом, а затем проехался по следу языком, оставляя за собой влажную дорожку, которая приятно охладила кожу, избавив от боли и доставив Итадори невероятное блаженство. Он в ответ довольно замычал, прогнувшись в пояснице и выпятив таз сильнее. — Какой чувствительный мальчик, — прошептал Сукуна Итадори на ухо, наклонившись к нему всем корпусом. — Так и хочет, чтобы я взял его. Итадори утвердительно замычал и, сам от себя не ожидая, толкнулся бёдрами в чужой пах. Удивлённый Сукуна даже ахнул от неожиданности и облизнулся в предвкушении совсем скорого горячего. Он нежно смял округлые половинки ладонями и слегка развёл в стороны, открыв себе вид на красивую растянутую дырочку, пульсирующую в ожидании. Он трепетно огладил промежность пальцами и приставил ко входу свой налитый кровью член. Итадори застонал несмело, когда почувствовал трение чужой плоти о свою промежность. Тогда Сукуна, ещё сильнее раздвинув его ягодицы, начал проталкивать свою эрекцию в податливый анус, что впустил его хоть и с натугом, но довольно свободно. Двуликий, погрузившись в ощущения, запрокинул голову и толкнулся в тело парня наотмашь, вырвав из того целую симфонию из стонов и скулежа. Итадори под чужим телом изнывал от экстаза, который неожиданно возник, когда Сукуна толкнулся куда-то внутри него, где, кажется, собрались все его нервные окончания, готовые ответить на каждое прикосновение. Он стонал во весь свой голос, мычал и скулил, желая большего. Сукуна двигался быстро и резко, не жалел его, давал то, что он просит. А Юджи всё было мало, хотелось дотронуться до себя, но крепко связанные руки не позволяли этого. Поэтому ему оставалось лишь отвечать на чужие действия срывающимся голосом и помогать, подмахивая бёдрами в заданном темпе. А Сукуна видел, что парня под ним выворачивает, трясёт от слишком огромного количества ощущений без такой нужной ему сейчас разрядки, но продолжал изводить его, не прикасаясь к его члену, а лишь продолжая двигаться ещё быстрее и ещё резче. Через какое-то время Сукуна решил поменять позу. Он поднял корпус Итадори с пола, заставив его стоять на коленях, и продолжил вбиваться в него в таком положении. В такой позе член проклятия попадал по нужному местечку внутри намного чаще, поэтому Юджи пришлось нелегко. Его вело от экстаза, электрическими импульсами прошивающего его по всему периметру его тела. Очень хотелось достигнуть пика, обрушиться без чувств, дойти наконец-таки до желанного конца. Но Сукуна был непоколебим — на все мольбы отвечал лишь тем, что ускорял свои движения внутри него да усмехался ему в ухо, скаля зубы и облизывая ушную раковину своим горячим языком. — П-пожалуйста, дай… — прерываясь на стоны, молил Итадори Двуликого. — Д-дай мне кончить. Пожалуйста! — Нет, нет, малыш. Ты же не хочешь обидеть своё любимое проклятие, да? Ты должен кончить без ручек, чтобы обрадовать меня. Давай, давай же, Итадори, разве это тебе не под силу? Я же знаю, ты можешь, — шелестел Сукуна, продолжая агрессивно толкаться в податливое, открытое для него тело. А Итадори уже не был достаточно трезвым, чтобы ответить, всё вокруг кружилось и плыло, ноги предательски разъежались, насаживая тело на чужой член ещё глубже, а руки, кажется, уже совсем онемели. Через мгновение по его коже побежал табун из мурашек, где-то внутри что-то внезапно взорвалось, направив по его телу целую кучу нервных импульсов, а член дёрнулся, выстрелив горячим, вязким семенем. Его захлестнуло такой до безумия сильной эйфорией и экстазом, что он действительно чуть было не потерял сознание. На него нахлынула невероятная нега и блаженство, накрывшее с головой. Кажется, он даже перестал дышать, сосредоточившись на тепле, расползающимся от паха по всему его телу. — Какой молодец, какой хороший мальчик. Мой маленький, сладкий Итадори, — ласково шептал Сукуна расслабившемуся в экстазе Юджи на ухо, придерживая его ослабшее тело за бёдра. Он продолжил толкаться в него, пока не кончил сам, излившись прямо в его горячее нутро. Сукуна вышел из Итадори и опустил его к себе на грудь, а сам лёг на спину, отдавшись укрывшему их обоих блаженству. Спустя какое-то время словно через толщу воды со всех сторон послышался глухой, смазанный голос. Итадори едва ли мог разобрать слова и определить, кому он принадлежит, до сих пор находясь где-то на грани сознания. А вот Сукуне это сделать удалось безошибочно. — О, а вот и твой сенсей пришёл. Потеряли тебя видимо. Твоё бессознательное тело же всё ещё лежит на постели, хотя, судя по всему, уже наступило утро, — заметил он, нежно поглаживая обнажённое тело Итадори своими ладонями. — Как это утро? — медленно, еле передвигая языком, промямлил Юджи, насильно распахнув веки. — Неужели столько времени прошло? И что значит, моё тело лежит там? Я разве не здесь? — Глупый. Твоё сознание здесь, а тело там. Лежит — ни живое, ни мёртвое. А насчёт времени… Думаю, моё сознание неподвластно времени. Оно здесь идёт иначе, как я того захочу. Чужой голос послышался вновь, и теперь к первому примешался второй. — Ой, а вот и твой напарничек показался. Беспокоятся ребятки… — Сукуна вдруг встал и задумчиво посмотрел на Итадори. — Что ж… Думаю, пора мне тебя отпустить. Своё я получил, а над контролем поразмышляю позже. Всё-таки то, что мы сегодня сделали, мне не хочется называть средством взятия контроля. Потому что мне хочется это повторить. Потому что мне понравилось. Поэтому помни, это не последняя наша встреча. После этих слов всё вокруг погрязло во мраке, а Итадори перестал слышать голоса. Но, очнувшись, он услышал их вновь, однако сейчас они были чёткими, а не глухими, как мгновение назад. Открыв глаза, он увидел, что вернулся в свою комнату и сейчас лежит в своей постели, а над ним кружат Годжо-сенсей и Мегуми. Они о чём-то спорили и яростно тыкали в него пальцами, не замечая того, что тот очнулся. — Кугисаки пообещала вспороть мне живот, если я сейчас же не приведу его, — ровным голосом предъявлял раздражённый Мегуми своему учителю, в недоумении стоящему между ним и кроватью Итадори. — Он опоздал на полчаса. — Да, понимаю я, понимаю! Но что мне делать, если он сейчас лежит тут и даже не дышит! Сам послушай! Ни сердце не бьётся, ни лёгкие не работают! Он сдох! — кричал Сатору, тыча указательным пальцем в проснувшегося и недоумевающего Итадори. — Как сдох? Вон же, глаза вылупил и смотрит, болван. Сатору в шоке повернулся к ожившему на его глазах Итадори и, чуть не упал наземь, не почувствов твёрдой земли под ногами, когда увидел его открытые недовольные глаза. — Так, мне срочно нужно отдохнуть, — заявил Годжо и на ватных ногах поплёлся прочь из комнаты. — Почему ты проспал? Чем занимался ночью? — сердито пробубнил Мегуми, тоже начиная идти к выходу. — Собирайся быстрее, а иначе нелегко тебе придётся. Кугисаки в своих намерениях всегда уверена. Глядишь, и правда, живот вскроет. — Чем я занимался? — повторил вопрос Итадори, еле-еле поднимаясь с постели. Голова всё так же кружилась, а ноги были слабыми и бессильными. Все те ощущения, что он получил в сознании Сукуны, остались при нём, разве что физических следов не осталось. Да и руки с шеей теперь уже не были связаны. — Да я так… Пытался взять над собой контроль.