Не рассчитывай на это

— Не рассчитывай на секс, — привычно сказал Скарамучча. Казалось, ему даже приносит определённое удовольствие раз за разом это сообщать. Эта фраза звучала всегда, когда они оказывались в домашней обстановке. Видимо, Скара считал, что в таких условиях не будет лишним напомнить Тарталье о том, что он не согласен развивать их отношения. По крайней мере, пока что. Тарталья воспринимал это с лёгкостью. Он позволял себе выдавать вульгарные ремарки, во время особенно интенсивных поцелуев шепча, что возбуждён, что хочет его, и ему хватало того, что Скара внимательно слушает его в эти моменты и не говорит перестать. Он думал о том, что когда-нибудь Скара не просто промолчит, позволив ему, а скажет что-нибудь в ответ. «Расскажи, как ты возбужден». «Покажи мне». Пока, конечно, этого не произошло. Тарталья гадал, испытывает ли он вообще что-то подобное. Бывает ли, что на него накатывает возбуждение так, что дыхание сбивается совсем, и получается только смотреть расфокусированно и тяжело дышать. Бывает ли, что он так далеко уходит в свои фантазии, что совсем теряет связь с реальностью, а в голове только чужие руки, поцелуи и прикосновения. Возможно… Он даже представляет, как делает это с ним? Тарталья не знал. Может, Скара вообще не хочет его? Или не хочет в принципе никого? Это было возможно, но он надеялся на лучшее. Впрочем, лежать вот так с ним, прижимаясь и целуя, еле сдерживая стон, рвущийся наружу от соприкосновения языков, уже было настолько хорошо, что он был готов ждать. Тарталья старался сдерживать себя. Позволял только едва коснуться щеки Скары, а не крепко надавить на шею, лишая дыхания, только немного двинуть бёдрами, потому что ласк хочется слишком отчаянно, а не втрахивать его в кровать. Целовать чувственно, медленно, так, как выглядит слово «нежность», потому что против проявлений нежности со стороны Тартальи Скара не возражал. Это со страстью у него были проблемы. Хотелось проникнуть языком глубже, вылизывая его рот, так, что почти протолкнуть язык в глотку, схватить за подбородок, вынуждая смотреть на себя, пока его рука опускалась бы всё ниже, и придвинуться ещё ближе, куда ближе, чтобы унять болезненное возбуждение снизу. Но это явно не то, что ему стоит сделать. Тарталья медленно выдыхает, стараясь немного остыть. Нужно сдержаться. Он отстраняется, только смотрит на него полуприкрытыми, затуманенными глазами и сбито дышит. Даже один взгляд на Скару с влажными от поцелуев губами и волосами, лежащими в беспорядке, уже заставляет возбуждение накатить с новой силой. Тарталья касается лица рукой, проводит и чувствует, что весь горит. Неловко, особенно когда Скара встречает его взгляд со свойственными ему смешинкой и спокойствием. Тарталья извиняюще улыбается, но взгляд Скары скользит на его губы и задерживается там, заставляя чувствовать себя немного удивлённым — обычно Скара просто позволяет целовать себя, но сам не проявляет особого желания к этому. Но теперь он притягивает его к себе и целует. Прижимает ближе, заставляя практически рухнуть на него, и поцелуй быстро становится слишком отчаянным, рваным, пока рука Скары гладит его щёку, перебирает волосы, опускается на шею. Неужели?.. Тарталья отстраняется, и Скара останавливается, поднимая на него взгляд. Поплывший, но в то же время сосредоточенный. Тарталья понимает, что тот пытается удержать себя в руках, сделать вид, что ничего не случилось. Но ему же не показалось? Глаза Тартальи расширяются от удивления. Скара же правда… Скара смотрит ему в глаза слишком долго для того, чтобы смочь просто отшутиться и сделать вид, что ничего не было. Тарталья выдерживает это, и в его голове нет ни единой мысли, только адреналин играет внутри и сердце бьётся слишком быстро. Тарталья лишь на секунду успевает увидеть, как зажглись его глаза, перед тем как Скара резко разворачивает его, заставляя упасть на спину, и нависает над ним. Губы Тартальи приоткрыты, а глаза расширены, и от неожиданности он не может даже двинуться, так и оставаясь безвольно лежать под Скарой, просто смотря на него в немом удивлении. Когда он спускается ниже, Тарталья отмирает и послушно наклоняет голову, открывая доступ к шее. Он не может сдержать громкого выдоха, когда Скара касается её губами, и тот факт, что теперь он может себя не сдерживать, кажется ему чем-то нереальным. Скара беспорядочно прикусывает шею, втягивая кожу, и Тарталью пробивает возбуждением от мысли, что он хочет оставить на нём метки. Так, будто Тарталья — что-то, что ему принадлежит. Так, будто он хочет, чтобы все видели, чем они занимались. Это грязно. Тарталья усмехается. Он бы солгал, если бы сказал, что ему не нравится. Хочется ещё. Рука Скары оказывается под его футболкой и хаотично ласкает его тело, будто он не отдаёт себе отчёт в своих действиях и просто хочет продолжать касаться его. Тарталью прошибает током от каждого прикосновения, потому что Скара никогда не трогал его так, и он непроизвольно выгибается, выдыхая жалобный стон и прижимаясь к нему промежностью. Тарталью резко бьёт вспышкой волнения. Нет, Скара и так явно прекрасно понимал, что он возбуждён, но вот так откровенно продемонстрировать это… Из-за таких штанов он явно заметил вообще всё, и ладно заметил, ещё и почувствовал, и Тарталье было немного неловко, потому что, ну… Он слишком твёрдый там. Всё происходит одновременно: Тарталья краснеет и смотрит в глаза Скары своими распахнутыми, в то же время Скара останавливается, переставая касаться его и переводя на него взгляд. Тарталья прокашливается. — Извини, я… — Возбуждён? — Скара издает смешок, не прерывая зрительного контакта. Тарталья отводит взгляд, хоть ему и отчаянно хочется знать его реакцию. Он просто не позволяет себе смотреть. — Я вижу, — продолжает Скара, и его рука плавно скользит к низу живота, пока Тарталья только наблюдает за ней неотрывно, тяжело дыша. Когда Скара действительно приподнимает резинку штанов, Тарталья издаёт рваный, беспомощный, слишком громкий для этого помещения стон. Это было слишком. Скара смотрит на него со смешинкой, но больше Тарталья ничего не может прочитать по его лицу. Кажется, он делает это намеренно. А Тарталья лежит уже совсем поплывший, податливый, буквально делай с ним что хочешь. Руки, расслабленные, безвольно лежат по сторонам, лицо раскрасневшееся, губы приоткрытые, и член стоит слишком ощутимо и видно, а он уже даже и не пытается это скрыть. Ещё немного, и на штанах появится пятнышко смазки. Сердце бьётся как бешеное, отдаёт где-то в висках, вся кровь, кажется, где-то снизу, всё вообще где-то снизу. Дыхание сбито. Взгляд замутненный. Рот приоткрыт. В глазах — сплошное «Пожалуйста». И Скара послушно опускает руку ещё ниже, задевая пальцами сочащуюся смазкой головку. Выдох Тартальи переходит в стон, и он запрокидывает голову, на секунду прикрывая глаза, теряясь в этом прикосновении. Щёки горят, волосы, спутанные, лежат на лице, на лбу выступил пот, и он смотрит на Скару с мольбой, наблюдает за его действиями. И его рука, так и не продолжив прикосновение, вновь оказывается на животе Тартальи, невинно его поглаживая. В его глазах играют бесы. — Пожалуйста, — шепчет Чайльд, и Скара поднимает на него внимательный взгляд. Но медлит. Совсем не двигается. Тарталья позволяет себе больше не сдерживаться и отпустить контроль, отдавшись желаниям. Он резко тянет его к себе за запястье, заставляя навалиться сверху, и успевает только уловить распахнутые в удивлении глаза. Скара явно на секунду теряется, потому что позволяет Тарталье утащить его за собой. Он втягивает его в глубокий поцелуй, не сдерживаясь, ласкает, посасывает язык, исследует рот, совершенно теряя контроль, но Скара ему позволяет. Тарталья на секунду отстраняется, но он не уходит и не просит его перестать, лишь покорно замирает, так что он вновь втягивает его в поцелуй, уже более спокойный и нежный, параллельно впервые смело исследуя его тело. Это не целомудренные касания во время редких объятий или совместного сна, он не стесняясь ведет руку по всему телу, и тот факт, что ему это позволено, тот факт, что он может не скрывать, почему это делает, ещё больше заставляет его терять голову. Когда он запускает руку под футболку, уверенность резко куда-то пропадает и он останавливается на секунду, но, встреченный молчанием Скары и отсутствием грубых ругательств, всё-таки ведёт её выше, задевая соски. Твёрдые. Он медленно переводит взгляд на Скару, и тот встречает его спокойно, с нечитаемым лицом, но смотрит внимательно, будто следит за реакцией. Тем не менее, он позволяет прикосновения. Значит?.. Учитывая, как Скара наблюдает за ним, Тарталья просто не может опустить взгляд ниже, узнав про… возбуждение. Он определенно это заметит, и это будет неловко. Тем не менее, его взгляд медленно скользит от глаз Скары всё ниже и ниже, пока не утыкается в бугорок на чёрных джинсах. Тарталья задерживается там на секунду, чувствуя прилив возбуждения и стыда от своего откровенного взгляда одновременно, и так же медленно поднимает глаза, пока не доходит вновь до лица. Скара всё такой же невозмутимый, даже не двинулся, пытаясь это скрыть, и он спокойно поддерживает зрительный контакт. — Ты… — Тарталья кажется немного сбитым с толку, будто он сам не верит тому, что видит. — Что? — усмехается Скара, всё ещё удерживая абсолютно невозмутимый вид. Тарталья зависает на несколько секунд, стараясь осознать ситуацию в своей голове, пока Скара просто наблюдает за ним, нисколько не стесняясь своего положения. В лице Тартальи наконец мелькает уверенность, оттенок принятого решения, и он втягивает Скару в поцелуй, совершенно не плавно запуская руку под ткань и обхватывая его член. Скара резко выдыхает в поцелуй и разрывает его, останавливаясь и тяжело дыша. Секундное промедление, во время которого Тарталья ничего не предпринимает, не зная, как интерпретировать чужое поведение. И Скара сам целует его, а Тарталья делает первые движения, плавно ведёт руку вниз и снова вверх. Скара давит в себе стон, не издав ни звука, и поворачивает голову, явно пытаясь скрыть покрасневшее лицо. Тарталья позволяет ему сделать это, желая, чтобы он чувствовал себя комфортно, и оглаживает головку большим пальцем, растирая смазку. Скара выдыхает и непроизвольно расставляет ноги шире, подаётся бёдрами вперёд. Тарталья чувствует прилив возбуждения — он ведь явно жаждет его ласк, он наслаждается ими, но так пытается это скрыть. Хорошо, что сам выдаёт себя. Тарталья делает ещё несколько движений, задевает пальцами уздечку, и Скара дёргается от интенсивного ощущения, но так и не поворачивает лица к нему. Вдруг прикосновения пропадают. Он слышит шорохи, затем кровать проминается в другом месте, и он всё-таки поворачивается. Тарталья лёг ниже, опираясь локтями о кровать, и его лицо прямо у промежности. Как только Скара увидел это, Тарталья усмехнулся. Тут же дёрнул молнию, ловко расстегнул пуговицу. Он явно ждал открытого внимания. Когда он привстал и протянул руки, чтобы снять ненужные сейчас джинсы, желательно сразу вместе с трусами, Скара приподнял бёдра, помогая ему. Он молчал, только неотрывно смотрел, кажется, вообще не дыша. Тарталья завороженно рассматривает аккуратный член, влажную от смазки головку, короткие, едва отросшие тёмные волосы на лобке, и кажется, что смотрит он слишком долго, слишком откровенно, потому что он видит, как ещё одна капля смазки появляется и стекает прямо на его глазах. Скара течёт прямо на его глазах. Под его жадным взглядом. Тарталья не выдерживает и слизывает её, касается мягкой кожи члена, проходясь языком, задевая уздечку, снова и снова. Скара сжимает рукой простыню и часто дышит, но всё ещё не издает ни звука, только слегка выгибается в пояснице, не в силах полностью контролировать тело. Когда Тарталья берёт член в рот, Скара, не сдержавшись, запрокидывает голову и тяжело выдыхает, и этот выдох слишком рваный, слишком напоминающий стон. Ощущение тёплого влажного рта, обхватывающего его, и рук, не прекращающих движения, заставляет его простонать. Тарталья останавливается, явно не ожидая этого, и Скара кажется смущённым своей реакцией. Но он говорит, не отрывая затуманенного, возбужденного взгляда от Тартальи: — Не останавливайся… И тот не может ослушаться. Он насаживается снова и снова, не прекращая движения рукой, и Скара выгибается всё сильнее, закрывая глаза и выдыхая на грани со стоном при каждом движении. Кажется, что он отпустил контроль, не в силах удерживать его, и с каждым разом он звучит всё громче, всё откровеннее. Тарталья не сдерживается и опускает свободную руку, касаясь себя через штаны. Там влажно, и кажется, что пятно уже появилось на ткани, но ему нет до этого дела — он поспешно, небрежно приспускает ткань и обхватывает твёрдый член, начиная быстрые движения. Он старается не сбиваться с ритма, лишь ускоряет свои ласки, пока Скара сжимает простыню, а его дыхание становится всё более частым. Когда из него вырывается рваный, высокий стон, Тарталья чувствует, как его рот наполняется спермой. Он сглатывает инстинктивно, не задумываясь, и на таком пике возбуждения это заводит его ещё сильнее. Скара действительно кончил ему в рот, а он проглотил всё это. Его движения по собственному члену ускоряются, и эти звуки определённо слышны в тихой комнате, но он уже не может остановиться. Он встречается взглядом со Скарой, и замечает, что тот смотрит, как он это делает, не двигаясь, не приводя одежду в порядок. Просто наблюдает, скользя взглядом по приспущенным трусам, виднеющемуся члену и Тарталье. Тарталья жалобно выдыхает и кончает, пачкая спермой руку. Он так и не прерывает зрительного контакта, чувствуя, как член пульсирует, выпуская жидкость. На лице Скары вновь расцветает свойственная ему насмешливая улыбка, но в глазах всё ещё есть оттенок замутнённости, похоти, которой он до этого дня не видел в нём. — Интересное шоу, — Скара издает смешок, но его голос кажется тёплым, искренним и нетипично для него расслабленным. Тарталья смотрит на него, стараясь восстановить дыхание, и на его лице расползается улыбка. В голове нет никаких лишних мыслей, только расслабленность, нежность и полная пустота. Скара небрежно поправляет штаны, затем ложится и плавно потягивается, и его футболка задирается, немного оголяя низ живота. Он знает, что Тарталья смотрит на него, и усмехается, явно получая удовольствие от его взгляда. — Вместо бесстыдного рассматривания лучше бы руки помыл, — говорит он, и Тарталья не видит его лица, но чувствует, что он улыбается. Он кивает, не осознавая, что Скара этого не видит, и встаёт, напоследок оставляя лёгкий поцелуй на открывшемся участке кожи. Скара усмехается, чувствуя, как по коже бегут мурашки от его поцелуя, а Тарталья моет руки, думая, что подвижки, несомненно, есть.