Подслушано в Разведке

— Тук-тук, Эрвин, ты уже посмотрел моё последнее предложение из ящика? — В кабинет к вечно занятому командору разведки заглянула сначала лохматая башка в очках, а следом и остальное туловище капитана исследовательского отряда Ханджи Зоэ. — Нет, и перестань везде расставлять эти свои ящики! У Эрвина опять разболелась голова. Мало того, что приходилось почти целыми днями разбирать письма, отчёты, накладные и прочую бюрократию, так ещё и свои же товарищи вдруг решили, что он тут, видимо, весь день в носу ковыряет да пасьянсы раскладывает на каждый отряд, мол, «сдохнут или пронесёт». Тут и гадать нечего, он и так знает, что удача и Разведкорпус — понятия взаимоисключающие. Повезло, если ты в него не попал. — Но ведь это глас народа! Эрвин, я видела, такие в полиции поставили; говорят, очень способствует внутреннему сплочению коллектива! — Это армия, а не торговая лавка, Ханджи. Здесь мнение одно на всех, и называется оно — устав. Зоэ, нахохлившись, обиженно уперла руки в бока. — Консерватор! — Богом молю, уйди, и без тебя голова болит. А предложение своё озвучишь на совещании. — Оно, может, не по работе. — Тогда тем более уймись со своими глупостями. — Это не глупости! Если хочешь оставаться любимым командором у своих солдат, нужно прислушиваться к мнению даже рядовых! Пойми: однажды ты постареешь, поседеешь, смазливое личико обвиснет, и жизнь станет гораздо сложнее. — Да что ж такое-то. Если я скажу, что подумаю — ты прекратишь уже меня отвлекать? — Да. — Я подумаю. — Я зайду после ужина. — Нет. — Да. — Ханджи!!! Эрвин Смит, он же тринадцатый командир Разведкорпуса, прикрыл глаза, откидываясь назад на стуле. Он вообще всегда считал себя человеком прогрессивным, открытым к нововведениям. И как у неё вообще язык повернулся назвать его консерватором? Кто вытащил Йегера из лап перепуганных полицейских, увидев в нем не угрозу, а новую надежду человечества? Кто выбил финансирование, убедив, что захват титанов живьем послужит развитию новых знаний? Эрвин-вообще-ни-разу-не-консерватор Смит! Вот кто. Дались ей эти чертовы ящики. За дверью послышались шаги, затем глухой удар и шипящие ругательства, которые Эрвин узнал бы даже лёжа в гробу. Ему сегодня дадут хоть минуту покоя? — Что это за хрень у тебя перед дверью?! — Здесь вообще хоть у кого-нибудь есть понятия о том, что к начальству принято стучаться и просить разрешения войти? — Не переводи тему. — Это ящик жалоб и предложений. — Нахера? — Для жалоб и предложений. — Я не тупой. Нахера он тут нужен? — Ханджи считает, что это благотворно повлияет на создание здорового климата внутри коллектива. — Здорового? Здесь из здоровых людей разве что… Нет, тут вообще таких нет, Эрвин. — Может, поэтому?.. — Ага, точно. Из-за ящика у тебя перед дверью, а не из-за вечного страха быть сожранным. — Или ещё хуже — из-за страха попасть в наряд к капитану Леви. Тут у кого угодно крыша потечёт. — Ой, вот не надо. Вышеупомянутый капитан Леви, он же Сильнейший воин человечества, подошел к столу Эрвина и уселся на стул, закинув ногу на ногу. — Так это новая безумная идея Очкастой? Смотри-ка, даже для разнообразия бесплатная. — Стол мой видишь? Мне тут как раз не хватает кучи бумажек с «гласом народа». Если Ханджи хочет знать мнение каждой собаки в штабе, пусть сама их и читает. В итоге Эрвин Смит, он же тринадцатый командир Разведкорпуса, махнув на все рукой, разрешил поставить ящик для жалоб и предложений, но только не у своего кабинета. Идея преграды перед его дверью, чтобы лишний раз не беспокоили, хоть и казалась соблазнительной, но ведь найдутся неуклюжие, что себе ноги переломают. А скоро экспедиция. А ещё поставил условие — чтобы Ханджи самолично просматривала и отбирала только самые важные и жизненно необходимые просьбы. После ужина Эрвин Смит, он же тринадцатый командир Разведкорпуса, поднялся со своего места в столовой и решил объявить новость о нововведении во всеуслышание: — Уважаемые сослуживцы! Сегодня у меня для вас новое объявление. По инициативе капитана Ханджи Зоэ сегодня в общем коридоре будет установлен специальный ящик. В него разрешается опускать записки с жалобами или предложениями касательно службы в Разведкорпусе. Убедительная просьба — использовать его исключительно по назначению. Если у вас есть предложение по улучшению Разведывательного корпуса, которое вы по каким-то причинам не можете озвучить вслух — напишите его на бумаге и опустите в ящик. Все ВАЖНЫЕ предложения я обязательно рассмотрю и приму соответствующие меры. В столовой послышались шепотки и тихие переговоры. Кто-то удивлённо, кто-то заинтересовано, но обсуждать новость принялись все. — А это анонимно? — послышалось из общего шума голосов. — Йегер, я твой почерк узнаю из тысячи, так что подумай хорошо, — мрачно отозвался Леви. — А какого рода жалобы можно писать? — Всё, что вас так или иначе беспокоит или мешает вашей службе в Разведкорпусе. — А если кто-то не умеет писать? — Попросишь Кирштайна, Спрингер. — Ага, щас, капитан мой почерк тоже знает! — Их буду читать сначала я, а после командор Смит, Жан. Никакого наказания за это не последует. Ни от кого, — успокоила всех Ханджи, особенно выделяя последние слова и косясь на Леви. Тот ответил хмурым взглядом исподлобья, но ничего не сказал. — Ага, так мы и поверили… — пробормотал Кирштайн в чашку с какой-то мутной баландой и поморщился. Командор встал из-за стола, оставив солдат бурно обсуждать, что бы такого им написать и предложить. Не то чтобы ни у кого не было проблем, но вот взять и высказать их начальству, пусть и анонимно, все-таки было страхово. Поначалу Эрвин даже пожалел, что долго не соглашался на эту, как он считал, безумную и бесполезную идею. Записок было мало, в основном о том, как улучшить УПМ, или даже советы по построению во время экспедиции за стены. Или о том, как безопасней захватить титана живьем. Ханджи была в восторге, а Эрвин доволен, что по мелочам его беспокоили уже не так часто, как раньше. Кто-то особенно отважный даже прислал рецепт «бабушкиного чистящего средства» от плесени специально для капитана Леви, на что тот сначала пренебрежительно фыркнул, а потом бумажка куда-то пропала со стола капитана Зоэ, а сам Леви подозрительно надолго заперся в хозяйственной кладовой. Но потом идея, кажется, начала выходить из-под контроля. Солдаты, видя, что за записки никто не наказывает и даже нарядов не прилетает, осмелели. И, как следствие, обнаглели. Капитан исследовательского отряда, она же Ханджи Зоэ, как обычно, пришла вечером в кабинет командора, он же Эрвин Смит, где тот все так же восседал за заваленным бумагами столом. Напротив, с чашкой чая в руке, тоже как обычно в это время, восседал капитан, он же Леви, закинув ногу на ногу. Ханджи придвинула второй стул к столу и принялась разбирать порцию жалоб и предложений, только что извлеченных из ящика и мельком просмотренных. — Опять ты со своим мусором приперлась. — Это не мусор, а очень ценное мнение наших сотоварищей. — Это армия, тут нет собственного мнения, тут есть приказы и их выполнение. — Людям нужно чувствовать, что они важны и ценны, и что с ними считаются, даже в беспощадной мясорубке под названием Разведкорпус. — Даже если это не так? — Это так! А ты злишься, потому что самое частое предложение — «а нельзя ли отправить капитана Леви в отпуск?» — Чёртовы сопляки. Эрвин поднял голову от бумаг и с задумчивым видом посмотрел на Леви: — Ты и правда никогда не брал отпуск. — Ага, обязательно возьму. Сразу после тебя. Командор грустно вздохнул, думая, что отпуск они с Леви смогут себе позволить только если на одной из экспедиций сожрут всех, кроме них двоих. Он этого, конечно же, искренне не желал, но помечтать же иногда можно? Ханджи тем временем начала разворачивать записки и зачитывать вслух. Здравствуйте, уважаемое руководство! Хотелось бы попросить выделять побольше средств на корм лошадям. От дешёвого полусгнившего зерна у них начинается понос, а для уборки всего этого жидкого дерьма нам даже перчатки не выдают. — Эрвин, они уже не в первый раз на это жалуются. — Зерно принимает отряд снабжения, завтра передай им, чтобы проверяли внимательнее. Ханджи сделала пометку в своем блокноте и отложила бумажку в сторону. Достала следующую. А можно уже придумать схему, чтобы не быть сожранным на вылазках? Не то чтобы мы не знали, куда шли, но чем вообще занимается командование, запираясь каждый вечер у себя в кабинете? Эрвин резко вскинул голову, а Леви поперхнулся чаем. — Это кто, блять, такой умный? — Это анонимное послание. — Это просто страх перед вылазкой, и я его прекрасно понимаю. Давай дальше. Ханджи отложила листок в отдельную стопку, открыла следующую и, едва начав читать, прыснула в кулак. — Что там? — Сейчас сейчас, подождите. Она прочистила горло и начала читать вслух. Уважаемое командование! Убедительная просьба смазать кровати в офицерских спальнях! К стонам за стенкой привыкнуть можно, но под чёртов скрип заснуть просто нереально! А масло ведь прямо под рукой, я из-за стенки чую! Спасибо за понимание! Эрвин и Леви одновременно переглянулись и покраснели. Ханджи, наблюдающая за немой сценой, расхохоталась в голос. — Хорош ржать, патлатая. — Бедный Майк! То-то он вечно злой с утра. — Просьба принята во внимание. Следующая. Эрвин, как истинный человек своего статуса, быстро взял себя в руки и вернул невозмутимое выражение лица. А Леви ведь каждый раз напоминал об этом, но он все равно постоянно забывал. Среди всех ежедневных проблем и забот скрипучая кровать казалась мелочью, что и не упомнишь. Уважаемый командующий! Мы были бы искренне благодарны, если бы девушкам выдали хотя бы по ещё одной дополнительной паре штанов! Просим обратить внимание, что штаны БЕЛОГО цвета, и в определённые недели месяца девушкам ввиду физиологических особенностей организма физически не успеть настирывать их каждый божий день. С уважением, женская часть Разведкорпуса. Далее приписка другим почерком: Мужская часть тоже бы не отказалась, спасибо. Леви усмехнулся в чашку и посмотрел на Ханджи. Эрвин оторвался от бумаг и тоже посмотрел на неё. — А что вы на меня смотрите? Это не я писала. — Ты — женщина. — Ой, ну неужели. Наконец заметил сиськи или просто догадался? — Ханджи, Леви хочет сказать, что такие… хм, деликатные вопросы проще решить тебе. — Не знаю, Эрвин. У меня таких проблем нет… — Что, Четырехглазая, совсем уже отитанилась и менопауза пришла раньше времени? Ханджи скомкала бумажку и яростно швырнула, целясь Леви в лицо. Тот ловко увернулся и продолжил потягивать чай как ни в чем не бывало. Уважаемое командование. А можно нам тоже пить чай хотя бы раз в неделю, а не ту бурду, что достаётся простым рядовым? Мы понимаем, что это привилегия офицеров, но мы же тоже люди, в конце концов. Нам приходится скидываться всем отрядом на приличное питье, потому что на просьбу предоставить хоть немного заварки нам отвечают «что кому положено, на то хер положено» и отправляют вон. А жалованье не резиновое. Просьба выделять хоть немного для рядовых. Спасибо за ваше неравнодушие! Эрвин посмотрел тяжелым взглядом на непринуждённо болтающего ногой капитана. — Леви… — А что сразу я-то? Я не занимаюсь снабжением. — Чай закупается на всех членов Разведотряда. Прекрати тайком прятать его по своим нычкам! — Я просто запасливый. И на кухне он быстро отсыреет! — Тогда пусть делится между отрядами поровну и у них же хранится. Это приказ! — Тц. Будешь пустой кипяток хлебать по вечерам — ещё вспомнишь мою заботу. Ханджи развернула следующую просьбу и зачитала: Уважаемый командир, а можно, когда вы поедете на танцы в Митру, взять с собой и капитана Леви? У меня хоть мозоли заживут немного. Спасибо. — Что-о-о? Они думают, я туда танцевать езжу? — Опять Йегер?! Ханджи вгляделась в почерк в записке. — Нет, кажется Хувер, но я не уверена. — Танцевать! Да я… Да я…! Эрвин от возмущения растерял все слова. Да он терпеть не может эту Митру и все эти их дурацкие приёмы! Да он только ради Разведкорпуса туда ездит, чтобы у солдат было всё нужное для спасения человечества, и неважно, что не все до этого доживут. Нет, ну до чего неблагодарные! — Эрвин, если ты будешь так сильно хмуриться, у тебя брови срастутся. Ханджи тем временем уже разворачивала новый листок. Очень просим сделать что-то уже с горячей водой с утра в офицерских душевых! Летом мыться в холодной воде ещё терпимо, но зимой это уже невыносимо! Мы же не титаны, у нас все причинные места отмораживаются. С уважением, яйца офицерского состава Разведкорпуса. — Хм. Я сам почти всегда моюсь в еле тёплой воде… — Я вообще не моюсь с утра. — А надо бы, очкастая. От тебя несёт как от выгребной ямы. — Так, Леви. — А чё опять Леви? Вставали бы пораньше — и вода бы тёплая была. — Ты опять по полчаса плещешься по утрам?! Я же тебя просил. — Я, в отличие от некоторых, забочусь о своей гигиене! — Да ты в душ идёшь в четыре часа ночи! Нормальные люди ещё спят. — Не моя проблема. — Эрвин! — Да, Эрвин. Не хочешь объяснить, почему я встаю так рано, чтобы сходить в душ? — Так, хватит. Леви, чтобы раньше пяти тридцати из мо… своей спальни не выходил. И на душ десять минут. Там вообще есть хоть одно нормальное предложение? Мне еще на пять писем нужно ответить сегодня. Ханджи начала перебирать оставшиеся бумажки. А можно отправить капитана… — Тьфу ты. — Ну Йегер… Завтра прямо с утра туалеты намывать пойдёт. — Завтра я забираю его для экспериментов. — Значит, после. — Леви, Ханджи, там будет уже что-то важное? — Так, сейчас-сейчас… Когда уже в столовой начнут давать нормальную жратву… А как анонимно перевестись в Военную полицию… А можно выдавать зарплату перед экспедицией, а не после… А когда у капитана Леви будет отпу… — Да что ж такое, уже в пятый раз. О, вот! Предложение: выделить средства для постройки отдельного корпуса для исследовательского отряда. От периодических взрывов сыплется штукатурка. А от вони химикатов дышать невозможно! Смилуйтесь. — Ханджи, ты опять прямо в кабинете испытания проводишь? — А где ещё я должна это делать? У меня нет отдельного корпуса. — А у нас нет средств, чтобы строить ещё один корпус специально для тебя. Как бы после твоего очередного эксперимента не пришлось штаб заново отстраивать. — Слышь, Четырехглазая, тебе Йегера выторговали, вот на нем и экспериментируй. — Прямо в штабе не могу. Его способность регенерировать конечности плохо сказывается на психике калек в лазарете. А он как раз по соседству. Но про корпус ты подумай, командор. — Угу. Ну, всё на сегодня? — Так, ну… А почему после отбоя ходить можно только офицерам, другим тоже хочется личной жизни… А можно офицеров тоже в карцер за проступки, там хоть выспаться можно… А почему к Йегеру особое отношение, у него даже личный подвал есть! А когда дадут мясо? В военной полиции каждую неделю дают! А как попасть к командующему Эрвину на персональную аудиенцию… — Че? Это кто написал?! — Без понятия, не помню такого почерка. — Так, всё, на сегодня с меня хватит. Это уже в какой-то балаган превратилось. Повтори всем ещё раз, что этот ящик — только для важных и серьёзных просьб, а не для всякой ерунды. Когда Ханджи, собрав все бумажки и блокнот, вышла из кабинета, Эрвин откинулся в кресле и сдавил виски ладонями. Кажется, пора либо закрывать лавочку, либо как-то отфильтровывать глупости от реальных проблем людей. Нет у него времени на все это. — Эрвин. — Я скоро сам писать жалобы начну. — Нечего одобрять сомнительные идеи. — Это ради человечества. — Ага. Леви встал, подошёл сзади к командорскому креслу и положил руки на затекшие плечи командующего. Эрвин повернул голову и легко поцеловал сухую маленькую ладонь. — Кровать смажь сегодня. — Помню. Леви развернулся и направился в спальню. Эрвин посмотрел ему вслед, пытаясь преодолеть желание плюнуть на все и пойти следом. Помочь смазать, конечно. Он тяжело вздохнул, окинул взглядом три неоконченных письма. Сегодня пораньше точно не получится освободиться. Может, мысль про отпуск не так уж плоха?

***

На следующий день Эрвин Смит, он же тринадцатый командир Разведкорпуса, строго приказал Ханджи тщательнее отбирать все послания из ящика. А конкретно: именно «послания» вообще желательно даже не озвучивать, иначе он сам всех посылать начнёт. Сам же командор после ужина снова засел за рабочим столом, надеясь сегодня плодотворно поработать без всяких прерываний и закончить хотя бы до полуночи. «Ага, размечтался», — пронеслось в голове голосом Леви, когда он заслышал поспешные шаги в коридоре. В кабинет влетела Ханджи Зоэ, она же капитан исследовательского отряда. — Тук-тук, занят, начальник? — Конечно нет, как раз пасьянс раскладывал. Что опять? — Я разбирала просьбы из ящика за сегодня и обнаружила крайне занимательную вещь. — Продолжай. — Почти две трети бумажек тут с просьбой «Отправить вконец обнаглевшего капитана Леви и в край надоевшего всем командира разведки Эрвина Смита в принудительный отпуск, дабы сохранить благотворный климат в коллективе». — Ну что ж. Ты сама говорила, что глас народа очень важен. Я сейчас же издам указ. — Ты думаешь, я за столько лет не выучила твой почерк? — Мнение каждого члена Разведкорпуса ценно и должно учитываться. — Да что ты говоришь. — Всё, Ханджи. Это решённый вопрос. На три дня разведка на тебе и Майке. Мне нужно исполнить волю народа. Ханджи уже было открыла рот, но затем лишь усмехнулась. Глаза хитро блеснули из-за очков. — На бюджет наши полномочия распространяются? — Даже не надейся. Я подумаю о новой площадке для твоих экспериментов, если к нашему возвращению штаб будет стоять там же, где и всегда. — Замётано, командир. — Все, свободна. И позови ко мне Леви, скажи, срочно. И бога ради, не разбалтывай всем налево и направо. — Так точно. Ханджи развернулась к двери, и едва открыв её, заорала: — Эй, Эрен! А я тебе говорила, что настойчивость и упорство — залог успеха! Майк, на три дня беруши не понадобятся, выспишься наконец! Завтра всем на завтрак чай, живём, ребята! Эрвин прикрыл глаза рукой и, не выдержав, тихо рассмеялся. Пусть климат у них внутри разведки и не совсем здоровый, зато коллектив просто отличный.