Пока цветёт папоротник

— Отец, — Юнги сидел возле кровати единственного родного человека, — папа, — плакал альфа. — Прости меня, сын… Я все эти годы был так слеп, — мужчина лежал на кровати очень бледным, губы были пересохшие, а взгляд пустой. — Я никогда не злился на тебя, лишь на… — Он знатно меня ранил, — засмеялся он. — Я умираю, давно пора. — Мне жаль, — Юнги вытирал слезы, что катились по его щеках. — Будь верен ему… будь верен Пак Чимину… он… — мужчина закашлял, — наше будущее и спасение, он твоя пара, — улыбнулся он. — Ваши сердца должны биться в унисон, а не то — все напрасно… — мужчина закрывает глаза отдавая душу смерти. Юнги стоит перед кроватью, где спит Чимин. Бэкхен был прав, омега начал гнездиться, ему страшно от этого. Ему нужно крепкое плечо, ему нужен Юнги. Альфа осторожно садится на край кровати и проводит рукой по щеке, вытирая слезы. От касаний Чимин дергается и раскрывает глаза, сначала он в смятении, но следом сразу обнимает альфу и плачет. — Тише, малыш, — Юнги целует его в голову. — Я рядом, прости… — И ты меня… я сопротивлялся, но не смог… — всхлипывает он. — Люблю тебя, — он целует омегу в носик, — позволь мне провести вместе с тобой течку. — Она отступила… — шмыгает он носом, — но я хочу… правда хочу почувствовать тебя. Юнги немного отстраняется и накрывает чужие губы, он целует нежно, но Чимину мало. Он углубляет поцелуй, ох как же омега ошибается говоря, что течка отступила. От одного поцелуя из его дырочки начинает вытекать смазка. Чимин жадно исследует тело альфы, попутно раздевая его. Ему нужен его запах, желание пометить себя возрастает вдвойне. Юнги целует метку, опускаясь ниже и укладывая омегу на спину. Их дыхания сбиты, члены уже болезненно тянет у обоих. Альфа нежно поглаживает член омеги, от пары движений он кончает, но напряжение не спадает. Юнги ухмыляется, он плавно заводит руку под ягодицы младшего и начинает играть с его сфинктером. Альфа собирают смазку на пальцах, чтобы проникновения были как можно безболезненные. Юнги целует пухлые губы, попутно вводя пальцы, от чего омега выгибается дугой и стонет. Альфа страстно припадает к возбужденным соскам Чимина и уже вводит три пальца, растрахивая его дырочку. Смазка вытекает из девственной дырочки. — Такой хороший, — шепчет Юнги, омега сейчас выглядел очень сексуально и раскрепощенно. Его вели инстинкты и сейчас он уже самостоятельно насаживался на пальцы. Он почувствовал пустоту, когда пальцы исчезли, но когда они сменились на язык, — омега кончил во второй раз. Язык Юнги вылизывал дырочку Чимина, вызывая стоны. Омега был его, пах и стонал только для него. Он знает, что совершил оплошность, но больше этого не повторится. Сейчас задача Юнги помочь Чимину во время течки и, кажется, он справляется с этой задачей. Альфа отстраняется от дырочки, он нежно целует омегу в висок, их затуманенные и возбужденные глаза встречаются. Юнги нежно и осторожно входит в разработанную дырочку. Чимин узкий и очень влажный, от этого Мин уже готов кончить, но он держится. Первые толчки он делает осторожно, но им обоим тяжело сдержаться, они стонут грязно и в унисон. Им мало того, что сейчас есть, Чимин переворачивает на спину альфу и уже сам насаживается, резко и безболезненно. — Тише, — шепчет Юнги, — завтра сидеть не сможешь, — улыбается он. Альфа по-хозяйски сжимает половинки омеги, он чувствует пик, поэтому переворачивает на спину Чимина и вбивается в раскрасневшуюся дырочку, омега кончает пачкая их обоих, Юнги выходит и также изливается омеге на живот. Их дыхания сбиты, в горле пересохло, всё неважно, эта грязь, это время, есть только два сердца. Чимин почти не помнит эти пять дней, все спутанно. Всплывают лишь картинки, как он стонал, как его имели и как было хорошо. Омега поворачивает голову и видит спящего Юнги, шея альфы выглядит не самым лучшим образом — вся синяя, а спина в царапинах. Хотя Чимину хорошо, даже очень, как он думает. Он принимает ванную и в поисках еды спускается вниз. — Доброе утро, — улыбается Чанель, — мы вчера вечером вернулись, — сразу уточняет он, чтобы не смущать младшего. — Все хорошо? — Бэкхен целует младшего в макушку и указывает на стол. — Юнги вставал пару часов назад, ты его вымотал, — смеётся он. — Прекратите вы оба, — сердится папа, тыча в них деревянной лопаткой. — Иди, кушай, — улыбается старший омега. Чимин садится на стул и неприятно кривится, не так все хорошо и радужно. — Спасибо, — щеки Чимина горят, поэтому он принимается есть, опустив голову вниз. — Тебе нечего стыдиться, — Бэкхен садится рядом. — Ты готов услышать, почему ты обратился в ту ночь? — Он все же обратился? — сердится на Бэкхена Чанель, — и ты мне не сказал? — Не сказал, — Бэкхен высовывает старшему брату язык. — Пап, можно? — Конечно, это же часть Чимини, ну или же проклятие. — Так вот, наш общий отец из рода, что всегда были вожаками. Считается, что они принесли из горы цветок, а лишь после гона обратились. Так считали многие, но на самом деле, на священную гору альфа не смог взойти, и цветок снес его истинный омега. У этих двоих потом родились дети. — Так это легенда, — усмехается Чимин. — Почему я обратился? — Мы потомки того омеги. — Что-то не клеится, — Юнги стоит в проходе и внимательно слушает. — Ну… — Бэкхен улыбнулся, а затем пошел в подвал, минуты через две он вернулся, с чем-то в руках, что было накрыто черным покрывалом. — Этот цветок сохранился, обычно, когда убивают вожака и бунтует народ, цветок умирает, превращая альф до конца жизни в волков, а омеги по пути умирают, в большинстве случаев от рук своих же. — Показывай уже, — смеется Чанель. Бэкхен убирает покрывало и глазам сразу же представилось небольшое растения, с маленьким бутоном, что вот-вот расцветёт. — Это? — Юнги подошел ближе. — Это наш папоротник, когда мы уходили, я обратил на него внимания и поэтому забрал. — Это цветок тебя убивает, — добавил Чанель. — Это так, но когда я передам его своему вожаку, то со мной будет все хорошо. — А кто твой вожак? — Юнги уже догадался, но хотел услышать. — Чимини, он тот, кто помог нам избавиться от предателей. Это чувствуют все, кто остался из нашей стаи. — улыбнулся Бэкхен. — Папа может вас обвенчать хоть сегодня ночью, он сын жреца. — Хочешь сказать, что я, — Чимин положил руку на сердце, — не менее важен, чем Юнги? И когда я согласился на метку Юнги, то вы как раз взбунтовали. — Ты нас спас, — Бэкхен поцеловал младшего в макушку. — Что скажешь? — Чимин посмотрел на своего альфу. — Я приклоню колено перед тобой, малыш, — Юнги взял его за руку. — Я буду рядом, пока этого хочешь ты, — он чмокнул его в губы. — То есть теперь все омеги смогут обратиться? — Не совсем, — подал голос Джунки, — те омеги, что родятся за ваш союз, как женатой пары. Их глаза будут желтыми, рост немного меньше вашего. — Хорошо, — оживился Чимин. Он готов отпустить все, что угнетало и ломало его на протяжении шестнадцати лет. Церемония бракосочетания была лишь для близких, Чимин и Юнги поклялись на вечную верность и любовь к друг другу. Клятву они давали в подземелье, возле папоротника Юнги, который цвел во всю. Скрепляя поцелуем клятву, они утопали друг в друге. Двое истинных, двое влюбленных парня готовые друг за друга на все. Бэкхен учтиво поклонился перед вожаками и передал в руки младшего брата цветок. — Вожак Юнги, — подал голос Джунки, — отныне ты часть стаи Чимина, а он твоей. Предадите друг друга и цветок завянет, угаснет, как ваша любовь. — Я буду любить тебя, пока цветёт папоротник, — клянётся Юнги. — Я буду любить тебя, пока цветёт папоротник и даже дольше, — Джунки прокалывает их пальцы, после чего капает сначала на одно растение, а затем и на второе. Они начинают светиться, принимая новых владельцев. — Будьте благословенны, дети, — Чимин улыбается Юнги, а затем утопает в нежном поцелуе, Чонгук целует Хосока в щечку, Хваса крепко обнимает Намжуна, показывая миру свою метку на шее, а Тэхен нежно поглаживает округлый животик своего омеги. Бэкхен с Чанелем умиляются, смотря на младшего брата, между ними расположился Клык, без которого ничего бы не вышло. Чимин и представить не мог, что его уход из дома закончится началом новой счастливой жизнью.