Допрос с пристрастием

      Он сидел в кресле, наблюдая за преступницей через зачарованное зеркало. Кто бы мог подумать, что когда-то Малфой будет благодарен магглам за их разработки.       Да, магический прогресс оставил далеко позади своего маггловского сородича. Но стоит отдать должное, люди, которые не имели и десятой части той силы, которая была в руках у волшебников, по максимуму использовали свои ресурсы. И даже в некоторых моментах обгоняли магов. Одним из таких достижений стали комнаты для допроса.       Если до Второй магической войны допросы преступников велись в кабинетах министерства, зачастую подвергая опасности не только работников аврората, но и всех присутствующих, то сейчас ситуация кардинально изменилась. В виду глобальной перестройки правительства и методов управления государством, изменения коснулись и повседневных вещей.       И результаты изменений сейчас не без удовольствия использовал Малфой. А точнее — главный аврор Драко Малфой. Да, это ещё одно последствие Второй магической войны.       Ещё до момента битвы на Хогвартсе, Драко чётко осознал всю серьёзность и трагедию сложившейся ситуации. Тогда ещё подросток принял самое важное и чертовски верное решение — самостоятельно вышел на Орден Феникса и предложил свою помощь в обмен на защиту для своей семьи. Он сделал то, чего так и не сделал отец, которым мальчишка когда-то восхищался — поставил семью на первое место, послав соплохвостам в зад свои расистские убеждения.       Поначалу работа с бывшими врагами не приносила никакого удовольствия. Непросто оставить позади долгие годы препирательств, ссор и взаимных унижений. Не давали и позабыть шрамы от сектусемпры, оставленные Поттером. Витиеватые побледневшие полосы, больше напоминающие рисунок грозы, украшали его тело и были напоминанием о самых тёмных временах.       Но даже смерть безносого ублюдка не остановила ту разруху, которая царила во всех слоях магического общества. Долгие месяцы расследований в отношении каждого участника наконец привели к тому, что каждый оказался там, где и должен быть: он — в форме аврора, она — в допросной в качестве подозреваемой по делу о хищении.       Ведьма, находящаяся в допросной, явно нервничала. Сидя на стуле и закинув ногу на ногу, она нервно покачивала лакированной туфелькой. Весь внешний вид девушки выражал негодование, и магия, бурлившая по её венам, грозилась вырваться наружу, разрушая всё на своём пути.       Драко упёрся ладонями в лакированную поверхность стола и ухмыльнулся — эта волшебница давно нарывалась на крупные неприятности. Но видит Мэрлин, на этот раз он поставит эту чёртову заучку на место и она будет уважать его, или же… Или же она пожалеет, что повстречалась на его пути.       Ведьма будто почувствовала, как серые глаза испытывающе следят за каждым её жестом и повернулась к зеркалу. Ярко-алые губы растянулись в довольной улыбке, а на дне карих глаз плескалось пламя. Будто она знала, что у Малфоя ничего на неё нет, будто была уверена в собственной безнаказанности.       На девушке было чёрное платье с глубоким декольте, которое скорее было призвано подчёркивать каждую выпуклость. А уж показать ей было что — идеальная белоснежная кожа, полная грудь, которую наверняка приятно держать в ладонях, осиная талия, стройные бёдра. В этот момент ведьма медленно поднялась и продефилировала к зеркалу. Девушка очертила кончиком пальцев губы, спускаясь к ключицам.       Ткань платья настолько плотно облегала точёную фигуру, что не оставалось никакого сомнения, что под одеждой не было никакого белья. Почему-то это открытие взволновало и в то же время безумно разозлило Малфоя.       Чёртова сука. Ведьма, словно услышав его мысль, послала своему отражению ещё одну хитрую ухмылку, и, резко развернувшись на каблуках, вернулась на своё место.       Каждый шаг, каждое движение было плавным, уверенным, манящим. Она королева, способная одним взглядом приговорить к смерти. Она змея, жалящая без укуса. И она гриффиндорка.       Гермиона, мать её, Грейнджер.       — Дыши, Малфой, дыши, — мужчина выпрямился. Прикрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь вернуть былое спокойствие и хладнокровие. Но честно говоря, у него это получалось откровенно плохо. Никто и никогда не мог его так быстро и качественно выбить из равновесия, как это делала Грейнджер. Годами выдрессированная маска безразличия из раза в раз давала трещину, стоило ему опять столкнуться с золотой девочкой. Даже Нарциссе с её маниакальной решимостью женить сына на очередной кандидатке на роль миссис Малфой, не удавалось довести его до бешенства. Но Грейнджер же овладела этим мастерством в совершенстве.       — Ну и долго я буду здесь сидеть? — из допросной раздался недовольный женский голосок. Гермиона вновь начала раздражаться — долбанный Малфой её притащил в аврорат и как уличную девку зашвырнул в комнату, заперев снаружи. — Мистер Малфой, если у вас нет планов на вечер, то это не значит, что я горю желанием проводить ночь в аврорате!       — Здесь я буду решать, где и с кем вы будете проводить свои ночи, — дверь резко распахнулась и в комнату ворвался Драко. Весь его вид выражал равнодушие и отстранённость, но слегка нахмуренные брови и пальцы, сжимающие папку чуть крепче, чем того требовалось, выдавали его злость. — На вашем месте, мисс Грейнджер, я бы был более вежлив с сотрудниками правопорядка. Кто знает, что может найтись в вашей знаменитой бисерной сумочке, — мужчина кинул папку на стол, присаживаясь напротив Грейнджер.       — Угрожаете, Малфой? — Гермиона откинулась на спинку стула и скривила губы в презрительной усмешке. — Ничто не способно исправить слизеринца, как бы…       Но договорить девушке не дал удар кулака о стол, отчего ведьма подпрыгнула.       На лице не было ни грамма испуга, наоборот — она была спокойна, будто не ожидала ничего иного, но всё же решила благоразумно промолчать.       — А теперь, когда вы соизволили закрыть свой прелестный рот, вернёмся к делу, — Драко придвинул стул и со скучающим видом принялся изучать содержимое папки. — Мисс Грейнджер, расскажите подробнее, как вы провели сегодняшний вечер?       — Простите, сэр, могу ли я задать один вопрос? — Грейнджер обхватила себя руками, тем самым давая Малфою больший обзор на соблазнительную грудь.       Смотри ей в глаза, Малфой. Смотри в её чёртовы глаза.       Дождавшись слабого кивка, Гермиона тихо спросила:       — Вы правда считаете мой рот прелестным? — кончик языка очертил верхнюю губу, заставив и без того взвинченного Малфоя судорожно сглотнуть.       Ему стоило титанических усилий не кинуться на неё и не показать, насколько соблазнительным был её рот. А эта чёртовая красная помада лишь подливала масла в огонь. Будто по закону подлости перед глазами возникла картина, как она этими красными губами плотно сжимает член. В уголках глаз скапливаются непрошенные слёзы, но он всё равно входит в неё до упора. Ощущение, как стенки горла медленно подстраиваются под его размеры, сносит крышу, будто он попал в грёбаный рай. Только в раю ведьмы не делают крышесносный минет.       Тихий женский смех выдернул Малфоя из его фантазий. А вставший член болезненно ныл из-за невозможности вырваться наружу. Но он не позволит ей победить в этой битве. Потому сильнее придвинувшись к столу, чтобы не демонстрировать свою слабость, Драко рыкнул:       — Отвечайте на вопрос, мисс Грейнджер!       — Вы скучны, мистер Малфой, — Гермиона недовольно закатила глаза. — Но если вас интересует, то сегодняшний вечер я провела в Хогвартсе. Надеюсь, вы в курсе, что сегодня годовщина победы над Волан-де-Мортом? Я была в компании друзей, веселилась, танцевала, пока вы не заявились на праздник и не схватили меня, будто преступницу, аппарировав сюда. И потому я хочу наконец понять, какого драккла здесь творится? Или мне придётся добиваться от вас истины через главу аврората?       — Вы обвиняетесь в хищении, мисс Грейнджер, — Драко встал со своего места и с грацией хищника подошёл к ведьме.       Гермиона расслабленно сидела на стуле, но всё же внимательно следила за своим ночным собеседником. Карие глаза сканировали каждое действие, будто пытаясь предугадать его следующий жест.       Но то, что произошло дальше, заставило девушку удивлённо охнуть: мужчина заправил за ухо выбившуюся каштановую прядь.       — Знаешь, Гермиона, ни одна женщина в мире не имела такую власть надо мной, — длинные пальцы ласкали скулу, вынуждая девушку прикрыть глаза от наслаждения, — но сегодня, ты перешла все границы, — большой палец опустился на губы, медленно очерчивая их. Гермиона раскрыла рот и дразняще лизнула подушечку, заставив Малфоя зарычать. Блондин опустил ладонь на шею и резко сжал её.       Ведьма распахнула глаза, испуганно уставившись на Малфоя. На лице блондина мелькнула довольная ухмылка. Он заставил её голову слегка откинуться назад и приблизившись к лицу еле слышно прошептал:       — Хочешь казаться сильной и независимой? Смею тебя разочаровать — я прекрасно слышу запах твоего возбуждения, так что сними наряд праведницы, — и не давая возможности ответить, впился в её губы грубым поцелуем. В этом прикосновении не было ни грамма ласки или нежности, он просто трахал её рот своим языком.       С громким стоном она оттолкнула Малфоя от себя. Карие глаза ведьмы полыхали не хуже адского пламени.       — Много берёшь на себя, Малфой! — она едва не срывалась на шипение.       Блондин вернулся на своё место, и с шумом отодвинув стул, упал в него:       — Ещё не вечер, — вновь нацепив на лицо маску безразличия, Драко вернулся к изучению бумаг, старательно делая вид, что произошедшее никак его не возволновало.       — Малфой, — Гермиона склонилась над столом, заискивающе улыбаясь своему суровому надзирателю, — у тебя помада, — она протянула руку к лицу, но в следующую секунду запястье было грубо перехвачено.       — Надеешься, что своими женскими уловками заставишь меня подобреть? — он старался не опускать взгляд на глубокое декольте, но глаза то и дело вновь возвращались к полушариями груди.       И в отличие от олуха, который сегодня так крепко прижимал ведьму к себе в танце, он прекрасно знал вкус её кожи. Он знал, как Гермиона замирает, когда его язык очерчивает ареолу, а затем зубами прихватывает сосок. Он наизусть помнил каждую родинку, которую скрывает тонкая ткань наряда. А ещё он лучше их всех знал, как она восхитительно принимает член в своё горло, заставляя его сыпать различными ругательствами.       Он не знает лишь одного — какого чёрта Гермиона позволила этому самоуверенному уроду Голдстейну так близко к себе прижиматься? Малфой был уверен, что если бы он не оттащил бывшего однокурсника от ведьмы, то тот посмел бы её зажать в уединённом алькове.       Картина, развернувшаяся в его фантазиях, не на шутку разозлила мужчину.       Чёртова. Сука. Грейнджер.       — На колени, — он пророкотал словно дикий зверь, давая понять, что шутки закончились.       Но Гермиона не была бы собой, если даже в такой проигрышной для себя ситуации не попыталась бы выйти победителем. Улыбнувшись самой обольстительной улыбкой, что была в её арсенале, ведьма медленно опустилась на колени.       Твёрдая поверхность пола неприятно давила на нежную женскую кожу. Но им обоим было плевать — воздух между волшебниками чуть ли не искрился от напряжения. Стоит произнести «Инсендио» и всё сгорит.       Гермиона ладонями упёрлась в каменный пол и медленно, будто кошка, ступала к Малфою.       Его ведьма. На коленях. Перед ним.       — Ты словно ожившая мечта, — образ холодного и безпринципного Драко на миг разрушился. Он поглаживал полюбившиеся каштановые волосы, ощущая, как цитрусовый аромат шампуня наполняет лёгкие.       Незаметный пасс рукой и изумрудное ожерелье, украшавшее тонкую шею девушки, трансформировалось в тонкую полоску бархата с крупным камнем посередине. Мужские пальцы медленно очертили острую женскую скулу, ухо, спускаясь к ошейнику.       — Многие волшебники убили бы меня, лишь бы оказаться на моём месте, — ладонь привычным жестом легла на шею, подтягивая девушку к себе, — трогать тебя, чувствовать твой аромат, — свободной рукой Драко расстегнул брюки, приспуская их вместе с бельём, — ощущать твой рот на члене.       Гермиона, словно загипнотизированная наблюдала, как Малфой ласкал себя. Судорожно сглотнув, она потянулась к долгожданному лакомству, но была остановлена резким рывком за волосы:       — Не так быстро, милая, — насмешливый тон слегка остудил пыл ведьмы, но она словно зачарованная следила за тем, как мужчина ласкает себя, лишая её возможности присоединиться. — Ты же хорошая девочка?       Ведьма продолжала сохранять молчание, её мысли были заняты лишь одним — побыстрее слизать мутную каплю с головки члена. Наконец ощутить на языке солоноватый привкус возбуждения.       — Грейнджер, — из дебрей фантазий её вывел строгий мужской голос, — когда я к тебе обращаюсь, ты обязана отвечать.       Мужчина резко склонился, задирая подол платья. Белоснежные, ничем не прикрытые ягодицы, стали неприятным открытием.       — И ты посмела весь вечер проходить без белья? — с громким звуком ладонь опустилась на ягодицы. — Ты. Посмела. Ходить. Без. Белья. — чеканя каждое слово, он раз за разом впечатывал их в стремительно краснеющую кожу бёдер.       Хрупкая женская фигура содрогалась от каждого удара, но надо отдать должное — Гермиона не пыталась вырваться. Изящные тонкие пальчики легли на колени, судорожно сжимая ткань, а из груди вырывались тихие стоны. И когда последний и самый сильный удар обжёг ягодицу, Грейнджер не выдержала и громко вскрикнула.       — Мэрлин, Малфой!       — В следующий раз я буду разговаривать с тобой совершенно по другому, — Драко едва касался пальцами горящих от порки бёдер, заставляя кожу покрываться мурашками. Пальцы легли на поясницу, медленно опускаясь между ягодиц и находя колечко мышц.       Подобная ласка была для неё в новинку. Но несмотря на всю напускную строгость, Малфой был аккуратен и нежен.       Почувствовав, как палец смоченный в её же смазке, проникает внутрь, растягивая колечко мышц, девушка громко застонала. И прогибаясь в пояснице, принялась медленно подмахивать бедрами.       — Ты прекрасна, милая, — последнее предложение явно не было предназначено для её ушей, но всё же Гермиона расслышала этот неразборчивый шёпот.       Услышав столь простое, но и в тоже сокровенное признание, девушка едва не замурлыкала от удовольствия, насаживаясь глубже.       — Пожалуй приберегу твою попку на следующий раз, — несколько раз ладонь с громким звуком опустилась на ягодицы.       Отстранившись и выпустив из рук возбуждённую ведьму, Драко откинулся на спинку стула.       — Отсоси мне, Грейнджер.       Девушка, только и ждавшая разрешения, приблизилась к паху. Облизнув верхнюю губу, она запечатлела на влажной головке чувственный поцелуй, заставив Малфоя в очередной раз поставить свою выдержку под сомнение.       — Вкусный, — еле слышный шёпот донёсся до мужского уха.       Гермионе польстила реакция её мужчины. Что может быть более возбуждающим, чем видеть, как твой мужчина едва сдерживает свои стоны. Когда ноздри раздувались от частого дыхания, а на скулах проступали желваки от крепко сжатой челюсти. Когда мужчина борется с желанием не начать подмахивать бёдрами навстречу раскрытому рту.       Девушка тихонько про себя хмыкнула и принялась покрывать поцелуями ствол, спускаясь к мошонке. Каждое прикосновение ярко-красных губ напрочь уничтожало терпение Драко, и едва губы Гермионы коснулись яиц, как он прорычал:       — Грейнджер!       Губы девушки обхватили головку, а язык принялся выводить понятные ей одной символы.       И в этот момент Драко окончательно утратил контроль: длинные пальцы запутались в буйной шевелюре ведьмы, неторопливо насаживая её голову. В комнате раздавалась симфония стонов и пошлых хлюпающих звуков, а воздух был пропитан ароматом секса.       Ощущая, что внизу живота стягивается узел, грозящийся закончить их маленькую игру раньше, чем того оба желали, Малфой одним мощным рывком рванул ведьму вверх.       — Мэрлинова задница, — он склонил Гермиону над столом, задирая подол платья.       Носком туфель он ударил девушку по лодыжкам, заставляя шире расставить ноги. Прижав за шею к столу, он принялся ласкать головкой влажное лоно, вынуждая уже Грейнджер жалобно скулить.       — Что, милая, ты что-то хочешь сказать? — нотки ехидства, звучавшие в его голосе, не оставляли никаких сомнений — её шалости не останутся безнаказанными.       — Пожалуйста… — собрав остатки воли в кулак, Гермиона наконец смогла ответить. Она искренне надеялась, что Драко поймёт, как сильно она страдает, как сильно хочет ощутить его внутри.       Но правда заключалась в том, что Драко знал и совершенно не собирался идти на поводу у своенравной ведьмы. По крайней мере пока.       — Что пожалуйста? Мне остановиться? Или может мне связать и оставить тебя тут? Влажную и раскрытую, — он подмахивал бёдрами навстречу ей, уткнувшись головкой в половые губы, заставляя их чуть раскрыться. — Только представь, завтра приведут на допрос очередного волшебника, а тут его будешь ждать ты. Может, мне стоит вставить в тебя твою палочку, и заставить её вибрировать всю ночь? Чтобы под утро ты окончательно потеряла счёт оргазмам. Как смотришь на это, милая?       От столь грязных и смелых фантазий ведьма окончательно потеряла рассудок. Она была согласна на всё, лишь бы Малфой наконец оказался в ней и трахнул.       — Только знаешь в чём проблема? Никто не имеет права смотреть на тебя, кроме меня, — одним мощным толчком Драко вошёл в неё.       Синхронный стон наполнил комнату, отражаясь от стен.       — Никто. Никогда. Не смеет. Тебя. Трогать, — он вдалбливал в неё эту прописную истину каждым ударом своих бёдер.       Он заставит впитать её эти слова. А если надо, то собственноручно наколдует руны на её теле, чтобы только его руки смели касаться этой молочной кожи.       Длинные пальцы нашли клитор и принялись ритмично его потирать, неумолимо подводя Гермиону к грани.       Несколько резких и мощных толчков, и тело Гермионы сковала сладкая судорога. Следом с утробным рыком в неё излился Драко.       Опустившись на пол и наколдовав согревающее заклятие, парень подмял под себя хрупкое тело возлюбленной. Накручивая на палец каштановый локон, он будто абстрагировался от происходящего.       — Ну и в хищении чего ты меня обвиняешь? — довольный мурлыкающий голос вывел Малфоя из раздумий.       — Моего покоя. Ещё в Хогвартсе ты его забрала и до сих держишь в своих руках. Запомни, Грейнджер, ты только моя. И ради тебя я готов сражаться со всем миром, — на мгновение задумавшись, Малфой тихо добавил, — даже с самим собой. Если однажды так случится, что ты покинешь меня, то…       Но Гермиона не дала закончить ему мысль, а лишь впилась в губы сладким поцелуем.       — Я твоя, Малфой, смирись. И так будет всегда.