Дама треф

Глубокий вдох. Замах. Удар о стену, и конус все еще стоит. Новый мяч. Клюшка. Бросок, и цель остается нетронутой. Короткий выдох. Нагревшийся в руке алюминий. Рикошет, и пластик сдвигается, но не падает. Стереть пот со лба, и перехватить древко удобнее. Потянуться за следующим мячом, и повторить все по кругу. Снова и снова. Бить по воротам, пока все до последнего конусы не окажутся на полу. Монотонно и однообразно, но так успокаивающе. Стирая весь мир и оставляя только корт, освещенный софитами прожекторов. На окруженном оргстеклом поле все просто. Правила элементарны и понятны даже ребенку. Ты знаешь, что от тебя требуется. Знаешь, что должен делать, как себя вести. Хочешь выиграть — забивай голы. Хочешь достичь успеха — тренируйся. Выкладывайся на полную, не жалея сил. Добивайся автоматизма, чтобы тело реагировало быстрее мозга. Через тупую боль спокойно выдыхай и бери клюшку в руки. На изученном до каждого сантиметра поле нет лишних вопросов. Тут нет сомнений. Только холодная уверенность. Вера в себя и опыт, который не подведет. На ограниченном четкими линиями поле нет чувств, порождающих слишком много мыслей. Здесь властвуют инстинкты, заставляющие бежать вперед, не замечая ничего и никого вокруг. Со всей силы сжимать древко мозолистыми ладонями, и атаковать соперников. Поле — это спасение от себя, от мира. Но рано или поздно приходится возвращаться в реальность, подчиняющуюся иным правилам. Реальность, в которой ты не уверен в правильности своих действий и не понимаешь чувств, с каждым днем пускающих корни. Судорожный вдох, и Кевин опускает руку, удерживающую клюшку. Мышцы ноют, и сердце бьется слишком быстро, пытаясь вырваться из грудной клетки, оставив позади все, что не дает ему спокойно существовать. Дыхание медленно восстанавливается, и Дэй выходит за пределы корта. Голова привычно поворачивается к трибунам, стараясь найти одного единственного зрителя, терпеливо дожидающегося его изо дня в день. Над креслами практически нет света, они погружены в полутьму, со стороны которых корт выглядит спасительным островом. Взгляд сразу встречается с белой макушкой, удивительно сильно выделяющейся на фоне утопающего во мраке пространства. Пару секунд Кевин смотрит на неподвижную фигуру, окутанную тишиной, но реакции никакой не следует. Дэй замирает на полпути, не отводя глаз от Миньярда, против воли вслушиваясь в ничем непрерываемую тишину. В практически осязаемом безмолвии все звуки кажутся непозволительно громкими, так и стремящимися быть замеченными. Отложив снаряжение в сторону, Кевин поднимается по лестнице, впервые оглядываясь на поле с этого ракурса. Глухие шаги отражаются от стен и смолкают, когда Дэй останавливается у нужного ряда. Согнув ногу в коленке, Эндрю лежит на креслах, повернув голову в сторону корта. Он действительно уснул, наблюдая за Дэем? Лицо Миньярда расслабленно, ни один мускул не шевелится, даря правильным чертам умиротворение. Грудь неторопливо поднимается с каждым вздохом, и, кажется, словно вся вселенная замедляется, не желая, чтобы этот безмятежный момент останавливался. — Эндрю, — негромко зовет Кевин, подойдя чуть ближе. Никакого ответа не следует, и пустота стадиона будто сама против прерывания нездорового забытья, рассеивая звуки между сиденьями и не давая им достичь Миньярда. Помедлив, Дэй приближается, чуть нависая над блондином. Отсюда видно, как брови сосредоточенно сведены к переносице, а челюсть сжата, не давая мышцам расслабиться, и иллюзия легкости стирается. — Эндрю, — повторяет Кевин, наклоняясь вперед. Рука тянется к плечу, и Дэй едва ощутимо прикасается к скрытой черной толстовкой коже, сразу же замечая, как Миньярд напрягается. Требуется ровно одно мгновение, чтобы Кевин почувствовал, как чужие пальцы цепляются за футболку, удерживая мертвой хваткой и не давая сдвинуться ни на сантиметр. Кажется, сердце пропускает удар, и Дэй встречается с непроницаемыми в ночном свете глазами. Они лишены любых проявлений эмоций. Сейчас они напоминают бесконечность, бездну, утягивающую за собой в самую глубь, откуда нет ни единого шанса на спасение. В этих глазах нет ничего, и есть все одновременно. Черное марево, концентрирующее все внимание на себе, не отпускает, затаскивая все дальше, и только, когда рука освобождает плотную ткань из плена, Кевин понимает, что не дышал все это время. — Прости, — опомнившись, извиняется Кевин, наконец выпрямляя спину. Зрительный контакт все еще не прерывается, и Дэй чувствует, что с каждой минутой какая-то часть него безвозвратно утопает в обсидиановых омутах. Эндрю молчит, принимая сидячее положение, но глаз не отводит. Время перестает существовать, растягиваясь в непозволительно длинные бесформенные потоки, не имеющие ни начала ни конца. Наигравшись, Миньярд первым нарушает нечто сплетающееся в крепкий узел между парами глаз, приподнимая бровь и издевательски фыркая. В голове что-то щелкает, и Кевин резко отворачивается, словно пойманный за непристойным занятием первоклассник. Почему-то кровь приливает к щекам, окрашивая их в розоватый, и, больше не задерживаясь, Дэй спускается в раздевалку. Сбегая от провожающего взгляда и усмешки, играющей на губах, Кевин теряется в душевых, в голове прокручивая один и тот же момент. Ледяная вода смывает липкую усталость вместе с тягучими мыслями, и дышать становится проще. Сглатывая вставший ком в горле, Дэй подставляет лицо струям, пытаясь избавиться от вида мелькнувшего в первое мгновение страха в пустых глазах. Но картинка, кажется, отпечаталась на подкорке, не желая пропадать. Когда Кевин выходит из здания, не меняется ровным счетом ничего. Миньярд курит, облокотившись на машину, смотря куда-то перед собой, не сосредотачиваясь на чем-то конкретном и при этом не упуская из поля зрения ни малейшей детали. Эндрю стоит, практически не шевелясь, но Дэй не подходит к нему. Он направляется к пассажирской двери, занимая свое место и принимаясь изучать крайне увлекательный пейзаж за окном. Выбросив окурок, Миньярд садится за руль, и на его лице не отражается ни одной эмоции. Сейчас оно еще больше напоминает маску, которой не дано что-либо чувствовать. Ее задача — прятать. И с ней она справляется на отлично. Рокот мотора, и педаль газа вдавлена в пол. Секунда, и машина срывается с места. Пустая дорога, и фонарный свет, мелькающий в окнах. Эндрю поднимается в общежитие вместе с Кевином, и он не может вспомнить, когда такое было в последний раз. Как только нога переступает порог, Миньярд, не оборачиваясь и не произнося ни слова, скрывается за своей дверью, словно его здесь и не было, оставляя после себя только горький запах дыма. Тяжело вздохнув, Дэй направляется в комнату, надеясь провалиться в глубокий сон, который сотрет из головы все ненужное. Как только раздается приглушенный щелчок закрывающегося замка, Кевин делает шаг к кровати, но неожиданно включается лампа. Свет неприятно бьет по непривыкшим глазам, и на секунду приходится зажмуриться. Сидя на матрасе в обнимку с подушкой, Ники испытующе пялится на только что вошедшего игрока, и в его взгляде ни капли сомнения. Кевин непонимающе косится на него, и отражение лампы в карих глазах слишком сильно напоминает пляшущих чертей, не обещающих ничего хорошего. — Какая встреча! — наигранно удивляется Хэммик, положив руку на сердце. — Почему ещё не спишь? — взглянув на время, интересуется Дэй, не понимая, что задумал Ники. — У меня к тебе такой же вопрос, — садясь удобнее, передразнивает Хэммик, не сводя глаз с устраивающегося на кровати Кевина, — ты же не думал, что я не замечу, как ты уже какую неделю куда-то сваливаешь среди ночи? — Это так важно? — выгибает бровь Дэй, размещаясь напротив Ники. — Конечно важно! — едва сдерживаясь, чтобы не начать говорить во весь голос, возмущается Хэммик, — и что ещё важнее, с тобой же Эндрю уходит! На секунду в комнате виснет тишина, во время которой слышно только недовольное сопение Ники, пытающегося добраться до истины. Кевин рассматривает тени, играющие на стене, и снова мыслями возвращается в сегодняшний вечер. — Эндрю всегда так… — начинает Дэй, но останавливается, пытаясь подобрать правильные слова, — так бурно реагирует, когда его будят? Когда ответа не следует слишком долго даже для Ники, Кевин поднимает взгляд, встречаясь с зависшим Хэммиком, который едва рот не открывает, хлопая ресницами. Но видимо картинка в голове складывается, и он резко возвращается с небес на землю, упираясь ладонями перед собой, чтобы лучше видеть Дэя. — Ты же понимаешь, что я теперь обязан знать, при каких обстоятельствах ты… — Ники осекается, но тут же находит нужное высказывание, — ты будил Эндрю. Не то чтобы он часто засыпал, где попало. — Ты всегда о нем так заботишься? — наклоняя голову чуть в бок, спрашивает Кевин. — Вообще-то я его старший брат, — оскорбленно намекает на простую истину Хэммик, — хоть и двоюродный, но тем не менее. Я буду заботиться о нем, хочет он того сам или нет. Скрещивая руки на груди, Ники по всей видимости пытается прожечь в Дэе дырку. Кевин же с легкостью выдерживает взгляд, но почему-то после услышанных слов на душе становится чуть легче. — Не пытайся улизнуть от темы, — заметив, что Кевин витает где-то в своих мыслях, Ники напоминает о себе, бросая в него подушку, с которой только что обнимался, — чем вы занимаетесь с Эндрю? — Я тренируюсь, — коротко объясняет Кевин и при виде уверенно ползущей в верх брови добавляет, — на стадионе я разрабатываю руку, а Эндрю меня ждет. — Ждет? — посмотрев на Дэя как на дурака, переспрашивает Ники. — Да, — закатив глаза, подтверждает Кевин. — Господи, и почему у вас все не как у людей, — обреченно вздыхает Хэммик, откидываясь на стену и обращая глаза к небу. — В смысле? — звучит сбитый с толку голос Дэя. — Не важно, — отмахивается Хэммик, разочарованно рассматривая Кевина из-под опущенных ресниц. — Ты не ответил на мой вопрос, — напоминает Кевин, оставив мысли о такой реакции на потом, — Миньярд всегда так реагирует? Выпрямившись, Ники несколько долгих минут смотрит четко в малахитовые глаза, пытаясь найти в них что-то, известное только ему самому. И, удостоверившись, негромко усмехается, задумчиво рассуждая. — Насколько мне известно — да, — кивает Хэммик, — по крайней мере, когда я забрал его, он уже такой был. Я как-то раз хотел его разбудить, он мне чуть ребро не сломал, — неосознанно потерев грудь, хмурится Ники. Кевин улавливает грусть, мелькающую на лице Хэммика, но не успевает ничего произнести, потому что Ники оказывается быстрее: — О причинах даже не спрашивай, — закусив губу, предупреждает Ники, — я ничего не знаю. Я явно не тот человек, с которым Эндрю согласится по душам болтать. Поэтому либо спрашивай у него напрямую, либо постарайся не прикасаться к нему, когда он спит. — Это я уже понял, — задумчиво шепчет Кевин, положив голову на подушку. Скользнув быстрым взглядом по правильному профилю, Хэммик непривычно тихо выключает свет, по всей видимости решив закончить с допросом. — Как ты вообще уговорил Эндрю возить тебя на поле? — в темноту озвучивает свои мысли Ники, укутываясь в одеяло. — Это было его предложение, — поясняет Кевин, чувствуя, как тело начинает расслабляться в горизонтальном положении. — Приехали. Это последнее, что помнит Дэй, проваливаясь в беспокойный сон.

***

— Ты не выпил таблетки, — чуть хриплый голос разрезает тишину, сталкиваясь с и не думающей останавливаться фигурой. В гостиной никого, и Кевин смотрит на так и нетронутую баночку, стоящую на том же месте, куда он сам ее поставил. Из комнаты доносятся приглушенные возмущения Ники, стирая висящее молчание, и Дэй забирает бутылек, направляясь к обувающемуся Миньярду. — Эндрю, п… — начинает Кевин, но его тут же прерывают. Миньярду хватает одного резкого движения, чтобы впечатать Дэя в стену, зафиксировав руку на шее и выбивая воздух из легких. Весь окружающий мир перестает существовать, ограничиваясь опасно сощурившимися глазами. — Не лезь, — практически рычит Эндрю, не отпуская хватку. Сбившиеся с привычной частоты удары сердца отдаются в прижатом затылке. Кажется, они заглушают собой все посторонние звуки, и вдохнуть получается через раз. Горло саднит, но Кевин не отрывается от янтарных глаз, в которых блестела злость. — Не боишься? — усмехается Миньярд, склоняя голову в бок и удобнее перехватывая пальцами. — Моя жизнь и так в твоих руках, — отрывисто произносит Кевин, насколько это позволяла сжимающая ладонь. Оскал становится шире, и во взгляде блондина что-то мелькает. Дэй чувствует, как давление на коже усиливается, пуская мурашки по спине, но в это же мгновение все пропадает. Огонь в глазах меркнет, и улыбка исчезает с губ, словно никогда и не касалась их. — Ненавижу, — выплевывает Эндрю, забирая антидепрессанты из протянутой руки, и скрывается за дверью, оставляя Кевина стоять около стены, пока Хэммик не выходит, скептически оглядывая его. — Все нормально? — закидывая сумку на плечо, осведомляется Ники. — Да, — опомнившись, отзывается Дэй, покосившись на опустевшую руку, и убирает ее в карман. — Как же с вами тяжело, — на немецком стонет Хэммик, мечтая о возвращении в теплую кровать. Ники что-то говорит Дэю, но он пропускает все мимо ушей. В голове лишь набатом повторяется «ненавижу».