***
Доктору Джеймс Ирвин в подвале мэрии было не так плохо, как можно было ожидать. Часть ее понимала, что такое обращение совершенно неприемлемо, и она была бы в ярости на свое собственное правительство, если бы они сделали то же самое с нуждающимся ребенком. Но она была слишком поглощена учебой, чтобы задумываться об этом. Инопланетянка, пони, которая спасла ее от утопления, также спасла ее от невежества. Тратить время на то, чтобы учить отдельные слова путем кропотливых проб и ошибок, было в духе медсестер в больнице, но подобное также было мучительно медленно. Спасительница Джеймс не осталась, чтобы попытаться помочь ей с отдельными словами. Она даже не дала ей словаря. Вместо этого ей дали книгу, специально разработанную для того, чтобы научить жеребят говорить. Хотя учебник был старый, и на многих страницах присутствовала плесень, это было именно то, чего не хватало доктору Ирвин. Каждая страница была заполнена иллюстрациями, каждая концепция повторялась более одного раза в течение главы, и повсюду были размещены замечательные пояснения по алфавиту и построению предложений. Еще несколько недель изучения, практика с инопланетянами, и Джеймс не сомневалась, что она скоро овладеет этим языком. За два дня, прошедшие с тех пор, как она получила книгу, Джеймс узнала очень много нового. Она узнала, что язык называется эквестрийский, узнала, что инопланетяне называют себя пони, узнала, что у них есть, по крайней мере, три различных подвида, каждый из которых живет в разных частях страны. Формой правления была монархия, столица располагалась в замке высоко на горе, и у пони была какая-то абсолютно фантастическая мифология. Книга была написана с точки зрения “пегасов” и описывала сложную экономику производства и доставки погоды так, как будто это было правдой. Не просто полеты, что было очевидной правдой... но и гораздо больше. Целые города, построенные на облаках и из облаков. Поистине нелепые концепции, которым, однако, были посвящены целые разделы учебника. “Работать с сильно религиозным видом будет немного сложнее. Надеюсь, в их мифологии нет ничего негативного об инопланетных визитерах”. Но даже если так, это будет проблемой для кого-то другого. Все, что Джеймс нужно было сделать, это закачать структуру этого языка в компьютер. Это и, возможно, потратить несколько лет на обучение новоиспеченных дипломатов говорить по-эквестрийски, а затем она сможет уйти в отставку. Уйти на пенсию и жить среди инопланетян или помогать строить колонию? Джеймс еще не была уверена. Решение будет зависеть от того, сможет ли она получить еще этих бургеров... Пони, приставленные присматривать за ней, в основном бросали Джеймс на произвол судьбы, поэтому она изо всех сил старалась не доставлять им хлопот в свою очередь. Пони, приходившие сюда, менялись за те дни, что она провела тут, но не сильно. Никто из них не обращался с ней так, как ее спасительница. Никто из них даже не потрудился узнать ее имя. Это было нормально, хотя какая-то часть Джеймс жалела, что они так себя вели. Она бы никогда в этом не призналась, и уж точно не тогда, когда у нее была такая важная миссия. Инопланетяне, или пони, или как бы она их ни называла, похоже, пренебрегали многими базовыми аспектами ухода за ней. Они не дали ей сменной одежды, они даже не дали ей мыла или места для душа. Джеймс повезло, что в здании было то, что сошло за туалет, иначе условия были бы куда хуже. Без XE-201, который поддерживал ее в чистоте, доктор Ирвин ощущала запах и грязь, которые лишь усилились за время ее трехдневного изгнания в подвал какого-то большого здания. “Все это не имеет значения. Просто оставьте меня в покое на достаточно долгое время, чтобы я запомнила все, что написано в этой книге, и все будет хорошо”. Доктор Джеймс Ирвин повторяла себе эту фразу каждые несколько минут. Иногда она даже в это верила. Кобылка чувствовала, как книга касается ее лица. Она не устала! В любом случае у нее не было настоящей кровати, чтобы спать. Вставать не было смысла. В конце концов она заснула.***
– Джеймс! Он резко проснулся и подскочил на металлическом стуле. Сетка голографической панели вдавилась в кожу лица ровными линиями, словно худшая татуировка за всю историю. Полдесятка различных датападов разлетелись вокруг и попадали на пол, когда он рывком принял вертикальное положение. Джеймс поднял голову и посмотрел в суровое лицо уборщика. – Здание закрылось час назад, Джеймс. – Д-да! Конечно, так и есть, – он заметался, как белка, загнанная кошкой в угол, собирая все свои вещи и запихивая их в серую сумку. – Извини. Похоже, я снова задремал. Уборщик Роман вздохнул. – Тогда пойдем со мной. Я тебя выпущу. Он придержал дверь, жестом приглашая Джеймса следовать за ним. Они прошли мимо тележки Романа с компьютерными деталями и мимо того места, где диагностический модуль все еще был подключен к одной из голографических консолей. Глаза плохо видели в полумраке, и Джеймс чуть не споткнулся о робот-пылесос в форме шайбы. Естественно, ни одна из автоматических систем освещения ночью не работала. – Так ты все еще готовишься к этому тесту, да? – все, что сделал Роман, это махнул карточкой примерно в направлении дверей, и они распахнулись, открывая проход к выходу. – Разве ты уже не завалил его однажды? – Это нормально, – огрызнулся Джеймс. – CADFAT предназначен для тех, кто уже достиг вершины своего мастерства. Достаточно часто люди пытаются сдать его раз в пару лет, пока наконец не получится. Они прошли сквозь одно из центральных учебных зданий, под стеклянным куполом с каскадными завесами воды. В темноте раннего утра фонтаны подсвечивал лишь свет звезд, проникающий сквозь окна. Здание было практически безлюдным, хотя Джеймс заметил темноволосую женщину, сидящую на одном из стульев возле стены и делающую вид, что читает. Почему Роман ее не выгоняет? – Я не думаю, что Общество первопроходцев нуждается в переводчиках, Джеймс, – уборщик продолжал говорить, плавно перейдя с английского на китайский. – Все уже говорят на всех существующих языках. Какой в этом смысл? Они остановились у входных дверей в здание, но Роман не стал их открывать. Сквозь стекло Джеймс мог слышать шум болота, жужжание комаров и кваканье лягушек. – Так было не всегда, Роман, – он поднял свою сумку, встряхнув ее так, что датапады загремели внутри. – У меня здесь два с половиной десятка языков. Уборщик потянул руку в сторону, показывая карточку сканеру. Двери скользнули в сторону, и их обоих обдало волной флоридской влажности. Очки Джеймса мгновенно запотели, превратив мир в размытое нечто. – Ну и что? Если там действительно есть жизнь, она не будет говорить на одном из мертвых языков. – Я знаю, – Джеймс вышел на пластиковую дорожку. Она висела всего в нескольких сантиметрах над болотом, так близко, что он мог видеть плавающие лилии и движение рыбы под водой. – Речь идет не о каком-то конкретном языке, а о нахождении таланта для изучения их всех. Обществу первопроходцев нужен полиглот, и именно им я и являюсь. – Как скажешь. Силуэт Романа казался размытым в свете единственного фонаря за пределами библиотеки. Его потрепанное лицо казались еще более старым – скорее два столетия, а не одно. – Сообщи мне, когда решишь, куда пойдешь после того, как пройдешь, – продолжил он. – Ты же знаешь, что у тебя все еще есть жизнь после того, как они сделают с тебя снимок, верно? Сам говорил... большинство людей делают это в качестве части своей карьеры. Сейчас не древняя история – ты не в НАСА вступаешь. Джеймс отвернулся от двери, понизив голос до шепота. – Не имеет значения, что произойдет потом. Меня здесь не будет. Он вышел из библиотеки, вежливо кивнул аллигатору, наблюдавшему за ним через прозрачное силовое ограждение, лишь пара темно-желтых глаз прямо над поверхностью воды. На ходу он нажал одну-единственную кнопку на своем телефоне, бросив взгляд вниз только для того, чтобы убедиться, что сигнал принят. Джеймс миновал еще несколько учебных зданий, каждое из которых зависло над болотом на бетонных столбах, как и библиотека. С уровня земли было очень легко забыть о существовании университета, настолько хорошо он вписывался в окружающую среду. Забыть о комарах было немного сложнее – несколько из них приземлились на кожу, и Джеймсу хватило скорости прихлопнуть лишь парочку. В конце концов, он выбрался обратно на сушу, к платформе прибытия. На парковке не было никого, а его собственный маленький фургон с эмблемой доставки стоял на земле, все четыре больших винта были тихи и неподвижны. Краска на двери облупилась, а снизу рамы виднелась ржавчина, но в остальном фургон выглядел целым и невредимым. Дверь распахнулась перед ним, открывая то, что Джейс считал домом. Холод окутал его, восхитительное ощущение кондиционированного воздуха принесло облегчение коже. Джеймс рухнул внутрь на покрытый ковром пол, подняв сумку над головой, даже когда двигатели начали раскручиваться. Внутри фургона царил беспорядок с кучей одеял, подушек и грязной одежды. Сиденье осталось только водительское, остальные были вырваны, чтобы освободить место для пропановой плиты и коллекции старых книг; в целом, это было все его имущество. – С возвращением, Джеймс, – сказала машина через телефон. – Мы припарковались в недопустимой зоне. Куда бы ты хотел отправиться? – Мне все равно, – ответил он, поднимая руку над головой за подушкой. Вместо этого рука наткнулась на гриф гитары. Потребовалось напрячь всю волю, чтобы не впечатать эту дурацкую штуковину в стену. – Ответ неверен, – сообщила машина ровным и бесстрастным голосом. – Сейчас 3:24 утра. Не хотите ли выпить кофе? – Нет! – крикнул Джеймс. – Я хочу уехать куда-нибудь подальше от пробок, чтобы поспать до шести. – Поиск... Пункт назначения задан. Время в пути до городского рекреационного комплекса: девятнадцать минут восемь секунд. Наслаждайся полетом. Пол покачнулся, и несколько тяжелых книг соскользнули со стойки и рухнули на голову Джеймса. Ему было все равно. Оттолкнув гитару в сторону, он пополз обратно сквозь беспорядок, пока не нашел свой матрас и не свернулся калачиком у стены.