Горячее с холодным

      Духота. Что в квартире, что за её пределами. Окна открыты чуть ли не круглосуточно. Воздух спёртый, дышать было почти невозможно. Розовый закат постепенно окутывал город, завершая очередной нещадно душный и утомительный день.       Леви недавно принял контрастный душ, правда помогло это только лишь на несколько минут, как испарина выступила на лбу и теле. После душа надел боксёры и футболку Эрвина, цвета синего кобальта, с принтом щита капитана Америки, потому что та была настолько огромной, и в ней было так удобно, что он мог запросто утонуть или спрятаться в её просторах. А ещё она пропиталась запахом самого Эрвина, чем-то воздушным с морским оттенком. Этот запах уже давно заполонил доверху его лёгкие и плотно засел в сознании.       В абсолютной прострации он лежал на диване в гостиной.       Помещение впитывало и отражало тёплые рефлексы пёстрого неба за окном, из-за чего казалось, будто всё, что бросается взгляду, становилось таинственным, окуная в ирреальное и приторное состояние, похожее на сон. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, напрячь мышцы, побороть жужжащую лень во всём теле и встать, чтобы включить долбанный вентилятор. Толку от него особо не было, но пускай хотя бы создаёт иллюзию прохлады. — Это невыносимо, — с тяжёлым вздохом взвыл Леви, и вернулся обратно на диван.       Эрвин принёс с кухни только что сделанную воду со льдом, лимоном и мятой. Протягивает охлаждённый стакан в руки Леви, и тот буквально выхватывает его, впиваясь губами в трубочку и втягивая освежающий напиток через неё. — Если тебе очень плохо от жары, то у меня ещё остался лёд. — Здорово, значит в ближайший час я точно не умру, — язвительно заключил Леви.       Леви хоть и любит тепло, но жару переносить попросту не может. Его и без того одолевает ужасная бессонница в любое время года, а в такую погоду он не знал возможности к существованию. Это было единственным исключением из правил, когда Леви не мог пить горячий чай. Эрвин же ко всему привыкает и адаптируется небывало быстро, чувствуя себя как рыба в воде. Чёртов идеал, которого он любит всем сердцем. — У меня возникла небольшая идея, — Эрвин покинул комнату, а Леви допивал напиток, услышал только, как на кухне открывается морозилка и тут же закрывается. Вернулся Эрвин уже с контейнером для льда, поставил его на кофейный столик, который располагался рядом с диваном, и поманил пальцами к себе. На что Леви удивился и нахмурился, сжав губы, поставил пустой стакан рядом с контейнером, обогнул столик и молча подошёл. Внимательно разглядывал снизу вверх сияющие глаза, отражающие краски закатного неба и, скрестив руки, ждал объяснения. — Прикрой глаза и доверься мне. — голос Эрвина раздавался в ушах Леви, как успокаивающая мелодия арфы, и он безоговорочно поплыл на этих словах, покрываясь мурашками с ног до головы. Поэтому закрыл глаза, опустил руки вдоль тела, показывая таким жестом своё согласие и полное повиновение.       Уверенными шагами Эрвин обошёл Леви за спину, достал из кармана домашних шорт атласную чёрную ленту и повязал на его глазах. Затем взял из контейнера кубик льда, положил его в рот и постепенно рассасывал. Развернулся в полчетверти, оказываясь совсем близко, склонился к нему, дотронувшись до миниатюрных губ своими, прохладными и мокрыми, осторожно поцеловал, немного приоткрыл рот, чтобы протолкнуть подтаявший кубик льда в чужой. Леви неразборчиво что-то промычал и отстранился. Он настолько покраснел и смутился, что не мог и слова из себя вымолвить. Но из-за того, что Леви стоял спиной к окну, откуда уже виднелась приближающаяся ночь, разглядеть Эрвину румянец было крайне сложно, но он и так всё знал. — Чувствуешь? — поинтересовался Эрвин. Леви хотел спросить «что?», как на языке разлился кисло-сладкий вкус, похожий на ягоду. — Это клубника? — предположил он. — Да, правильно. А теперь подними руки, — Эрвин подцепил кромку футболки, стянул её с Леви и кинул на вентилятор, но не расчитав меткости, промахнулся и та упала на пол. — Если футболка хоть немного помнётся, пеняй на себя. Переломаю твои ноги и буду до смерти это припоминать, — негодующе съехидничал Леви.       В ответ Эрвин засмеялся. — Не сомневаюсь, любимый. — Он взял ещё кубик льда и подождал, пока тот подтает в руке, затем прислонил к его губам. — Оближи вместе с пальцами. — Леви приоткрыл рот и вылизывал попеременно то лёд, то пальцы, то всё сразу, из уголков губ струилась прохладная слюна, смешанная с водой. — Молодец. — искренне похвалил Эрвин и улыбнулся. — Этим же кубиком он очертил его подбородок, затем проскользил по шее, затронул ярко выраженные ключицы, грудь и соски. Капли ледяной воды стекали по телу вниз, смачивая боксёры. От резкой, пробирающей стужи, Леви поёжился, учащённо и тяжело задышал носом, выгибался навстречу движущемуся холоду, и переминался с ноги на ногу. Эрвин слизывает воду с тех мест, где только что прошёлся льдом, и для собственного удобства встаёт на колени, тянется губами к твёрдым и чувствительным соскам, водя мёрзлым языком вокруг одного, потом у другого. Рука со льдом прошлась по торсу, задевая пресс и пупок, и остановилась у резинки боксёров. Мышцы сокращались под воздействием низкой температуры, и Леви прервал тишину своим глубоким и низким стоном.       Не теряя драгоценных секунд, Эрвин приспустил с Леви бельё, на которых давно красовалось тёмное и влажное пятно. Одной рукой обхватил основание члена, коснулся головки губами, а свободной массировал и перекатывал яички. Взяв почти целиком, продолжал жадно обволакивать ствол гладкой полостью рта, а языком дразнил тонкие и выпуклые венки. Леви распирало от всевозможных манипуляций, которые Эрвин вытворяет своим ртом, поэтому, в нетерпящем удовольствии, положил свою руку ему на волосы, сжал её в кулак, двигая бёдрами сильнее. Было горячо и холодно одновременно. Всё смешивалось в абстрактное, приятное месиво, как Эрвин тотчас отстранился и принялся восстанавливать сбившееся дыхание. Он снова возвысился над Леви, в самое ухо шепча, — Снять повязку? — Вместо ответа последовал положительный кивок, а большего было и не надо.       Лента слетает с глаз, и пока Леви привыкал к приглушённому остатку вечернего света, исходящего из окна, Эрвин подхватывает его под задницу, прижимает рукой к своей груди и, как ангел, непринуждённо и легко перемещается к дивану, упирается о его шероховатую поверхность спиной, тесно усаживая Леви на бёдра. Блуждает руками по его выбритому затылку, крепким плечам, спускаясь к острым лопаткам и обрисовывая пальцами все позвонки на хрупкой спине, щупал худощавую, подтянутую талию и пробрался к ягодицам, которые идеально помещались в его ладонях.       Леви придвинулся максимально близко и через шорты потирался о член Эрвина. Взгляды метались, искрились, после чего за этим последовал животворящий поцелуй. Он обвил шею, кусал, слегка оттягивал мочку уха и зализывал её. Рядом с ним раздался тяжёлый вздох.       От сильного желания сдерживаться было уже невмоготу. Из левого кармана Эрвин достал остатки лубриканта, приспустил с себя шорты и выдавил на пальцы вязкую консистенцию. Мгновенно прошёлся по ложбинке, размазывая смазку и проник во внутрь сразу двумя пальцами, расстягивал узкий проход, касаясь стеночек с разных сторон. Внимательно наблюдал, как постепенно меняется выражение лица Леви, от серьёзного к просящему, чтобы Эрвин уже вошёл и заполнил его собой. Также из кармана он достал пакетик с презервативом, раскатал по своему члену, и пристроился головкой ко входу, постепенно погружаясь во внутрь.       Движения поначалу были медленными, толчки до невозможности тягучими. Комнату заполоняли звуки шлепков кожи о кожу, неровное дыхание и беспрерывный шум лопастей вентилятора, разгоняющего по комнате воздух. Стоны нежно сплетались в плавный, заветный унисон, пока перед глазами не возникла темнота с калейдоскопом разноцветных точек, подводя их к единому краю.       Эрвин уложил его на подушку, потом обтёр его влажным полотенцем от пота и своей спермы, отнёс контейнер обратно в морозилку, сходил быстро ополоснуться в душ, напоследок выключил вентилятор и аккуратно повесил на него футболку, лежавшую на полу. Примостился рядом с уставшим Леви, одаривая поцелуем в щёку, пожелал приятных снов.       Этой ночью, впервые за долгое время, Леви смог крепко уснуть до самого утра. А на завтрак его ожидали омлет с помидорами, шоколадные кексы и чай с чабрецом, которые приготовил его любимый Эрвин.