В день апрельского новолуния Женя с нетерпением ждала у окна, когда же за горизонтом скроются последние лучи заката. Каникулы подходили к концу, и даже неудачное окончание пасхальной вечеринки у Забини не даст ей раскиснуть перед знаменательным визитом логова наиопаснейшего преступника Великобритании, Сириуса «Нюхалза» Блэка.
Тщеславию Жени неимоверно льстило, что Арктур не смог бы выйти на него без её помощи. Он мог хоть сотню раз заверить её, что она забивает свою голову чепухой, но факт оставался фактом: именно волшебница продвигала его дело.
«Этот самовлюблённый эгоист просто завидует, что мне фортит, а ему — нет». — буркнула про себя Женя, подперев щёку ладонью, уныло наблюдая за эпизодами конца дня за окном.
А ещё он так и не извинился. Черных деликатно держался в стороне, пока она кипела, но и не пытался наладить с ней контакт. Наверно, выжидал, когда же она наконец перебесится и завиляет перед ним хвостиком.
— Ага, как же, — продолжила разговор сама с собой Женя, так как рядом не было ни Валерии, ни Алисы, чтобы выговориться.
Снизу раздался скрип тяжёлой двери, затем лязг ключей и поворот замка ужасно засекреченного и недоступного кабинета, а спустя полминуты в комнату вальяжно вошёл Арктур в компании лисы. Оставаясь верным себе, он выбрал белоснежный костюм, поверх которого накинул мантию ярко-бронзового цвета с готическим узором цветов. Через плечо у него была перекинута тёмная кожаная потёртая сумка, которая совсем не вписывалась в его ансамбль.
Женя уже хотела намекнуть, что а: он совсем не мыслит в секретности, б: учитывая, что Сириус ещё ходит в тюремных лохмотьях, он может оскорбиться видом Арктура и просто не пустить их в особняк.
Будто прочитав её мысли, волшебник полностью преобразовал одежду в тёмно-серый цвет. Ну конечно, на его новомодную ткань наложены чары хамелеона! Ей ничего не оставалось, кроме как закусить язык и спросить.
— Ты готов?
— Да.
— Отлично.
— Превосходно.
Так они и общались со дня приёма у Забини. Женя до сих пор не могла простить его заносчивость, а Арктур… Арктур просто не умел признавать свою неправоту. Жене уже не терпелось покончить с поиском поместья Блэков и оставить неблагодарную работёнку позади раз и навсегда.
Арктур вошёл в высокий камин для перемещения и нетерпеливо взглянул на неё. Прекрасно, ей только не хватало тесниться с ним в ограниченном пространстве. Она с видом полнейшего недовольства встала рядом полубоком, Арктур же просто взял её за локоть и произнёс адрес направления — «центр Лондона».
Оказавшись в нужном месте и продолжая отстранённо придерживать её за угол руки, перенёс их заклинанием полёта на площадь Гриммо, где они впервые напали на след Блэков зимой.
Это был ухоженный, но пустующий райончик столицы острова. Так, редкие тусклые фонари, пара лавочек да скудный скверик среди мокрой после дождя брусчатки и унылой вереницы баснословно дорогих серых домов. Площадь пустовала за исключением потрёпанной бродяги, которая неприметно лежала у затенённой стены.
— Арктур, вы обратили внимание на странное поведение собаки в ночь преступления? — процитировала Шерлока Женя, заговорщически кивнув головой в сторону пса. Обычно животные настораживались, когда оказывались рядом с хищными анимагами, но бродяжка вела себя как ни в чём не бывало. Арктур же не понял её намёка. — Сириус, — недовольно процедила она, закатив глаза, и направилась к собаке.
Раскрытая, та оторвалась от стены, потянулась, только чтобы потом плавно преобразоваться из четвероногой формы в мужчину. Зевнув, бродяга остановился напротив дальнего родственника на расстоянии вытянутой руки. Мужчины некоторое время рассматривали друг друга, столь похожие и разные одновременно, пока Блэк наконец не протянул грязную руку.
— Должен предупредить, нервы у меня в ужасном состоянии, поэтому настоятельно советую развернуться и уйти.
Арктур принял рукопожатие, не моргнув глазом.
— Мы никуда не уйдём.
Обстановка разрядилась в момент.
— Здорова, Арктур. Слышал от мисси, ты тут по делу.
— Да, и довольно срочному, поэтому предлагаю перейти к нему без формальностей и промедления. Где Гриммо, Сириус? Наша часть сделки выполнена.
— Так и есть, — Блэк усмехнулся кривыми зубами и повернулся к жутковатому тёмному тупику между домами номер десять и четырнадцать. — На поместье сильнейшие скрывающие чары, которые отводят глаз всех вне семьи. Считайте, что только что получили моё приглашение. А теперь, если подумаете о доме номер двенадцать, то увидите его перед собой.
Арктур и Женя последовали указаниям Сириуса, и перед ними предстала… огромная рухлядь. Ужасный, старый, полуразрушенный дом, который необходимо сдать под снос. В нём была лишь тень величия былого поместья, которым он был когда-то.
— Дом, милый дом! — Сириус саркастично обвёл заброшку рукой, а затем бодро взошёл на крыльцо. — Зарос плесенью от подвала до чердака, из каждого угла на тебя норовит выпрыгнуть какая-нибудь дрянь. Ну а вонь! Впрочем, скоро сами всё увидите… и почувствуете.
— Я полагал, изгнанным из рода нельзя попасть внутрь, — не замечал страшилок Арктур, присматриваясь к Гриммо.
— Верно, но защитными заклинаниями занимался папаша Орион, а старина Альфард снабдил меня знаниями взлома. Что было кстати, учитывая, что спустя некоторое время Вальбурга изгнала и его, собственного брата. — Сириус сплюнул, показывая своё отношение к семейной драме, затем начал примеряться к замку разными отмычками. Оказалось, входную дверь нельзя было отпереть магией, но вполне реально вскрыть магловским способом — огромное упущение со стороны волшебника, ответственного за охрану дома. Вскоре послышался заветный щелчок. — Прошу! — Сириус распахнул дверь перед гостями с ноги.
Троица оказалась в пыльной облезлой гостиной с рваными бархатными креслами и диваном, последовала минута безмолвного разочарования. Стоило двери за ними закрыться, как пробудился центральный портрет страшной старухи, что незамедлительно обрушился на незваных гостей руганью:
— Что за отребье посмело ворваться в мой дом?!..
— Силенцио, мама! — равнодушно бросил Блэк заклинанием в портрет, будто поступал так уже тысячу раз, и карга недовольно стиснула губы против своей воли. — Вот, Арктур, познакомься, твоя наисквернейшая бабка. Изгнала одну половину семьи, а другую угробила неправильными решениями. Великолепная женщина, жаль только, прилепила свой портрет столь прочно, что его невозможно оторвать да выбросить. Но не будем останавливаться, впереди экскурсия по дому.
Сириус повёл гостей по длинному и мрачному коридору. В каждом его слове сквозил сарказм, словно он посмеивался над гостями, которые так ждали увидеть великий дом, а получили рухлядь. Гриммо скрипел от натяжения, словно вот-вот лопнет под давлением; даже сквозняк выл, как хриплое дыхание больного существа. Над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной змеевидная люстра, с потолка то и дело сыпалась пыль, смешанная со стёртыми в песок стройматериалами. В стенах и полу зияли дыры, наполненные кромешной тьмой.
— Смотрите под ноги! — Сириус провёл их по первому этажу. — Не знаю, куда они ведут, но я бы не стал проверять. И ещё, — он одарил одеревеневшую парочку задорным оскалом, — здесь где-то блуждает сумасшедший домовик.
Женя сразу подобрала юбки и догнала Блэка, желая не отставать от него ни на шаг. Она опасливо и печально оглядывалась, вбирала в себя обветшалый интерьер.
— Дом умирает! — пришла она к выводу, когда они дошли до столовой и лестничных пролётов.
— Десять очков Дурмстрангу, — подтвердил её опасения Сириус. —Даже я не рискую жить в Гриммо, и это говорит тебе волшебник, заключённый двенадцать лет в Азкабане.
— Тогда где вы проводите время?
— Бродяжничаю в Хогсмиде, приглядываю за крестником. — Он блеснул ей волчьей улыбкой, намекая, что и за ней он следил. — Кстати, отличный трюк с жаброслями, Гарри бы никогда не додумался сам до этого.
— Раз мы внутри, — прервал их разговор Арктур, прежде чем довольная собой девушка успела поделиться с Сириусом о том развесёло-неловком дне, — Женя может идти домой.
— Я бы не стал торопиться. — Мужчина перевёл взгляд на собеседника.
— Это ещё почему?
Арктур наконец-то встретился с соперником по упрямству.
— Дому нравится присутствие девчонки. В прошлый раз он закидал меня ловушками, но сейчас спокойнее, я бы даже сказал, старается не пугать её. Могу ручаться, что она очень хороший друг семьи.
— Тогда с Женей останется Царина, ты же веди меня к родовому камню, — пришёл Черных к некому соглашению, которое устраивало бы обе стороны. — Он в подвале?
— Нет, ни в коем случае! На крыше, ближе к звёздам… Эх, иностранцы, совсем не чтите семейные традиции.
Мужчины удалились наверх, обсуждая догадки и причины, по которым дом пришёл в негодность. Оставшись наедине с чрезвычайно довольной лисой, Женя, о чьих желаниях в очередной раз никто не осведомился, всё же решила вернуться в прихожую, чтобы иметь возможность сбежать из дома, если тот вдруг чего учудит. Там её поджидал портрет бывшей владелицы, которая с немым укором и стиснутой челюстью продолжала буравить взглядом посетительницу.
Время шло, и среди жуткой атмосферы неусидчивая Женя не нашла занятия лучше, кроме как попытаться завести разговор со всё ещё немой ведьмой на портрете.
— Вальбурга Блэк… — прочитала она имя, выгравированное на покрывшейся пятнами раме. — А я — Евгения Михайлова, но здесь меня зовут просто Джейн! Будем знакомы! Полагаю, у вас есть что-то общее со святой Вальпургой, которая покровительствовала колдунам и устраивала грандиозные шабаши в Германии.
Старуха сначала сузила, затем закатила глаза. Секундой позже она вскинула руки и бессловно запричитала. Не повесь на неё Сириус Силенцио, Женя получила бы поток проклятий в свой адрес. Рано или поздно поняв, что бравада не удалась и надоедливая девчонка никуда не уйдёт, Вальбурга сдалась. Она ещё раз смерила её надменным взглядом, потом, тяжело вздохнув, протянула руку.
Женя удивлённо указала пальцем на себя.
— Вы хотите, чтобы я подошла к вам?
Портрет нетерпеливо кивнул и снова протянул руку. Царина счастливо тявкнула и прыгнула Жене на плечи. Любопытство анимага взлетело до небес, и, ведомая чутьём, Женя взобралась на пыльное кресло и прикоснулась к холсту.
— Полагаю, ничего страшного не может произойти в доме злой ведьмы, правда?
Цепкие пальцы обхватили её запястье и втянули в портрет.
Вынырнула Женя с другой стороны, в той же прихожей, только целой и нарядной. Она появилась поодаль от статной женщиной в одеянии, которое было в моде лет тридцать назад. Ведьма смотрела на центральный портрет, только теперь на нём была изображена не Вальбурга, а другой колдун, ничуть не уступающий по строгости. Никто не обращал внимание на Женю, и вот что казалось необычным: фигуры и очертания были размытыми, движения замедленными, а голоса отдалёнными.
— Что же мне делать, Сигнус… — задумчиво спросила женщина, но изображённый волшебник брезгливо отвернулся и скрылся за поднятой ладонью. — Вечно вы чем-то недовольны, сэр.
Сзади подошёл мужчина, с непринужденностью пройдя сквозь Женю, и мягко сжал предплечья волшебницы.
— Вальбурга, дорогая, пришло время питать родовой камень, — деликатно напомнил он о долге, при этом пытаясь поддержать женщину. — Следует также позвать за Регулусом и одной из племянниц, чтобы передать им знания ритуала.
Так Женя поняла, что Вальбурга делилась с ней обрывками воспоминаний. Подобными методами пользовались многие древние семьи, чтобы не потерять знания предков: они оставляли частички себя в значимых предметах, которые оживали в трудные времена и выручали следующие поколения.
— И кого ты предлагаешь? Беллу? — фыркнула та. — Она скорее разнесёт родовой камень, чем насытит его.
— Ты же знаешь, мне всегда нравилась средняя.
— Андромеда труслива!
— Она осторожна и рассудительна. Идеальные качества для временной наследницы второй ветви, пока Сигнус не подыщет ей сильного и смелого мужа.
— Как бы то ни было, она до сих пор не простила меня за изгнание Сириуса и скрывается. Нарциссу даже не предлагай, нет, она слишком слаба. — Женщина тяжело вздохнула. — Звёздные небеса, почему нам так не повезло с потомками?
— У нас замечательные дети и племянники, просто своенравные. Ты же должна найти в себе силы простить Сириуса.
— Как я могу? — возмутилась Вальбурга. — Мы и так нарушаем уставы семьи, что даже предки отказываются вести нас, — указала она на немой отвернувшийся портрет. — У нас нет права на ошибку, иначе род падёт. Я же говорила, что нам сопутствуют такие же знамения, как и Мраксам?
— Да, но это не повод действовать столь… категорично. Учитывая, что ты выразила поддержку весьма сомнительному самопровозглашённому Лорду Реддлу, не посоветовавшись со мной.
— Нет, Орион, в этом вопросе я непреклонна. Чистота крови — наше спасение, так было и так будет всегда. — Вальбурга тяжело вздохнула, также безвыходно, как когда позвала Женю сквозь картину. — Что же касается ритуала… Так уж и быть, пошли за Беллой и Регулусом. Я буду наверху.
Расплывчатая фигура ведьмы поспешно направилась к лестницам. Судя по тому, что в цветах был только её радиус, а всё остальное темнело, Женя должна была следовать за ней. Они прошли несколько пролётов, пока не вышли на крышу, где был разбит красивейший сад с чудесным видом на Лондон, простыми травами и душистыми растениями.
Женщина прошла к каменной плите, которая должна была быть родовым камнем.
— Кикимер привёл детишек, хозяйка!
Привлёк её внимание довольный своей работой пожилой домовой. За ним стояли статная девушка с непокорными угольными локонами и нескладный подросток невысокого роста, который был чрезвычайно похож на Арктура. Да, наверно так он и выглядел десять лет назад. В расплывчатой картинке Женя едва разглядела, что за троицей пришёл ещё кто-то, но решил остаться в стороне и не показываться. Скорее всего, наблюдатель. Также она заметила, как озлобленно и с насколько нескрываемым удовольствием юная волшебница таскает брата за волосы, но мгновенно отпустила и невинно улыбнулась, стоило Вальбурге повернуться.
— Подойдите ближе, Беллатрикс, Регулус, — махнула им женщина рукой с перстнями. — Сегодня я покажу вам простой ритуал, чтобы отвадить хвору от дома.
— С ним мы станем сильнее, тётя Вальбурга? — поинтересовалась девушка, в её милом личике читалась алчность.
— Нет, но мы укрепим защиту дома и очистим всю семью от сглазов. Это защитный ритуал, небольшая цена, чтобы пользоваться тёмной магией почти без последствий.
Своенравная Беллатрикс разочарованно цокнула.
— Регулус, слышал? Смотри внимательно, — она дала понять, что ей самой происходящее неинтересно.
Мальчик недовольно почесал голову в том месте, где она чуть не выдернула клок волос, и приблизился к матери. На удивление, Вальбурга не подвела его к каменной плите, а вместо этого подняла палочкой плоский валун с гравийной дорожки. Камень не отличался от других ничем, кроме как рисунком, который Женя не могла различить из-за неточности воспоминаний.
— Герб нашей семьи. Вы должны поднести то, что изображено на нём, чтобы подпитать родовой камень и укрепить дом. — Демонстрируя, Вальбурга принялась не спеша прикладывать один предмет за другим к валуну, на котором Женя теперь могла различить изображение черепа, воронов и меча на фоне красного звёздного неба. — Череп — символ смерти и противостояния ей, — череп засиял и исчез при соприкосновении с родовым камнем, — перо мудрого ворона для просветления и защиты от дурмана мыслей… меч, или палочка врага — для смелости и удачи в предстоящих сражениях… звёздная пыль — для закрепления ритуала, и, наконец, кровь сильного Блэка, чтобы запечатать приношение и вернуть частицу силы роду. — Вальбурга проколола палочкой палец, и камень жадно высосал её кровь. Белла поморщилась при виде этого — она явно никогда не поделится и крупицей своей силы. — Вот и всё, никаких слов и заклинаний. Главное — проводить ритуал в ночь с чистым небом, и его хватит на несколько лет вперёд.
Как только ведьма аккуратно вернула камень на место, в дом словно вдохнули глоток жизни — все трещины заросли, а сад расцвёл.
— Не знаю, тётя Вальбурга, — пропела Белла, порываясь пнуть бестолковый в её глазах камень. — Как по мне, нет защиты лучше сильного проклятия и нападения.
— Нет, дорогая моя. Бой проходит и уходит, а защита домового камня, как амулет, непрерывно оберегает семью. — Девушка закатила глаза, и старшая ведьма стала терять терпение. — Беллатрикс, посмотри на меня, живо. Магия рода древняя и сильная, не смей её недооценивать. Это то, что выделяет нас среди обычных чистокровных волшебников, то, за что они готовы умереть, чтобы заполучить. И я не позволю тебе легкомысленно относиться к ней.
Женя ахнула, когда Вальбурга невозмутимо бросила в девушку болезненным проклятием, и удерживала его, пока у той не полились слёзы из глаз.
— Как тебе такое нападение, м? Только представь, в какой агонии ты бы корчилась сейчас, не проведи я ритуал, — уточнила она сквозь стиснутые зубы, не получая удовольствие от воспитательного процесса. — Я доходчиво объяснила урок, Белла?
— Да, тётя… Благодарю вас… За… Него.
Женщина тотчас оборвала заклятие и расправила плечи, будто не причиняла страдания ребёнку секундой ранее.
— С тобой возможно говорить лишь языком силы. Поменяй своё отношение, или долго не проживёшь. — Затем направила ястребиный взгляд на мальчика, который всё это время старался слиться с живой изгородью, лишь бы его никто не заметил. — Регулус, ты всё запомнил, или мне и тебе освежить память?
Тот сильно завертел головой.
— Вот и славно. Я ожидаю, что один из вас повторит ритуал в следующую Вальпургиеву ночь. А теперь спать. Кричер!
Ведьма как ни в чём не бывало переключила внимание. Вместе с детьми она проследовала к лестнице, Женя хотела спуститься с ними, но невидимая стена не позволила ей, и девушка осталась ждать на крыше.
Время ускорилось: солнце сменяло луну, цветы и зелень увядали и снова расцветали, размытые фигуры то появлялись, то исчезали из сада. У Жени закружилась голова от стремительных цикличных перемен, она прикрыла глаза, пока время снова не остановилось. Перед ней был всё тот же ночной сад с незначительными изменениями.
— Э-эм, ау? Я что-то должна увидеть или мне можно до… — не успела она закончить вопрос, как дверь на крышу отворилась, и в сад осторожно вошла невысокая фигура в капюшоне, — …мой?..
Незнакомец явно спешил. Он рухнул на дорожку перед каменной плитой и стал перебирать валуны, пока не нашёл тот самый родовой камень. Но вместо исполнения ритуала он достал пергамент с непонятными письменами и зачитал неразборчивые чары. Пергамент зашипел и облепил камень, а его знаки загорелись ярко-фиолетовым и въелись в поверхность, как кислота. Человек наспех запечатал заклинание своей кровью, наложил на него чары невидимости и бросил валун к другим, а затем, не оборачиваясь, спрыгнул с крыши и растворился в темноте города.
В доме раздался истошный вопль.
***
— Ничего не понимаю, — возразил Сириус, указав на каменную плиту, — это центральный предмет сада, значит, родовой камень. Иначе и быть не может.
— Повторю ещё раз, в нём абсолютно нет магии! — Арктур переключил зачарованные линзы, рассматривая его с разных сторон. — Если ты действительно в этом уверен, значит, его кто-то подменил.
Чем больше Сириус выдавал бесполезной информации, тем сильнее Арктур заводился. На него давило всё: невежество Блэка, его ужасный запах, нескончаемая насмешка к своему наследию. Сириус казался Арктуру всё бесполезнее, и со временем Арктура стала посещать мысль ударить его лопатой и закопать прямо на крыше.
— Так отследи его! — небрежно выдал мужчина очередное небывало полезное предложение.
— Да если бы это было так просто! — не выдержал Арктур и треснул кулаком по каменной плите, обернувшись к троюродному дяде, намекая, что он станет следующим.
Только завидев его окровавленную руку и злобный блеск в глазах, Сириус сбавил обороты и развёл руками в успокаивающем жесте.
— Эй, старина, ты в порядке? — тот отрицательно махнул головой, стараясь спокойно дышать, — может, эля? — на этот вопрос ответ был положительный.
Сириус по волшебству достал бутылки и протянул одну дальнему племяннику. Он всегда был ужасным членом семьи, но знал, что любой разговор пойдёт проще, если его смазать алкоголем.
Двое волшебников тяжело опустились на землю и облокотились на фальшивую каменную плиту.
— Так это был… эмоциональный выброс, или хвора добралась и до тебя?
Арктур дёрнул кудрявой шевелюрой.
— Второе. Всё началось недавно: в один момент всё сносно, в другой, когда начинается спор, я чувствую ядовитые тиски и как что-то заманчиво шепчет на ухо повысить голос, бросить чем-то, ударить. Я стараюсь игнорировать его, но голос в голове становится настойчивее, пока не начинает скрежетать, а затем орать, вплоть до того, что разрываются перепонки, — и тогда уже хочется биться головой об стену, лишь бы отключиться. — Арктур сделал глубокий глоток эля. — А с тобой что?
Сириус повременил с ответом, но всё же отодвинул ворот полурасстёгнутой рубашки и показал татуировку: алхимический знак единения в центре груди.
— Проклятие пошатнуло мою устойчивость, и в один момент я перестал контролировать превращения. В Азкабане мне набили Амальгамацию, стало несколько проще. А так… Дементоры высосали из меня и хорошее, и плохое, возможно, даже хвору. Единственной причиной, почему я не лишился рассудка, была мысль, что я невиновен в убийстве Поттеров, из-за которого меня посадили. — Мужчина устремил взгляд на звёзды, запивая горькие слова алкоголем. — Или я просто настолько онемел, что безумие стало частью меня, и в один момент я просто перестал его чувствовать. Когда уж приходилось совсем тяжко, я превращался у себя в камере… становился собакой. На животную сущность проклятие не действует, поэтому я находился в основном в обличии пса. Да и скрываться так проще.
— Умно, — снова отпил Арктур, — интересно, что у Беллатрикс…
— Э-э, не-е-ет, племянничек, поверь, эта крыша давно уехала, ещё до начала проклятия. Не удивлюсь, если именно эта полоумная и заварила кашу.
— Да что же это с моей удачей. — Арктур сжал бутылку так, что она чудом не лопнула. Он еле взял себя под контроль, и, тяжело вздохнув, передал потёртую сумку Сириусу. — Не знаю, чем всё закончится, но думаю, это должно быть у тебя.
Сириус непонимающе уставился, но от вещи не стал отказываться. Отыскав ярлык, он прочитал нашивку.
— Регулус Арктурус из благородного дома Блэков… Арктур! Как ты её нашёл?
— Долгая история… Хогвартс решил подкинуть сестре зацепку о семье, вот только она привела в тупик.
— Не скажи, Арктур, не скажи, — покачал Сириус головой, осторожно и с неким трепетом открывая сумку, — ты нашёл одного из самых разыскиваемых преступников магической Британии, а вместе с ним попал и в Мерлином забытый дом. Если это не прогресс, то я не знаю, что…
Волшебники замолчали, и Арктур дал Сириусу момент ознакомиться с оставшимися вещами покойного брата. Тот со шкодливой улыбкой вынул сначала мятую пачку сигарет, потом полупустую бутылку огневиски.
— А покладистый Регулус, оказывается, отнюдь не был ангелочком… — Сириус откупорил бутылку, пригубив её сразу за пивом, а затем затянулся уродливой сигаретой — и всё же, она казалась ему лучшей в его жизни.
— А кто из нас полностью чист? — усмехнулся Арктур. Блэк предложил ему виски и тот, даже понимая, что мешать алкоголь — не лучшая идея, всё равно принял её.
— Что у нас тут еще… айда проныра! Я-то думал, куда я подевал сокровища, а братишка обчистил меня! — Он благоговейно достал кожаную куртку, поднялся и надел её, а затем сделал круг перед Арктуром. — Ну, как я тебе?
Действительно, в куртке Сириус превратился из бродяги в рокера.
— Отличная вещь, я даже немного завидую, — оценил главный модник семьи, а затем кивнул в сторону ключей.
— А они от чего?
— А это, дорогой племянник, ключ к сердцу моей красотки, которую я, возможно, — возможно — когда-нибудь покажу тебе. — Сириус загадочно затянулся никотином. — А нам пора к твоей, пока дом не съел её.
Арктур с горечью признал правоту Сириуса. Как бы он не хотел продвинуться дальше, на крыше его ничего не ждало кроме гравия и сорняков. Тут дверь распахнулась, и к ним выбежала Женя с широчайшими как блюдца глазами.
— Вы не поверите! — пропищала она, дёргая то Арктура, то Сириуса за рукава, при этом прыгая.
— Девочка, что произошло? — изогнул бровь Блэк. — Или сумасшествие дома распространяется и на гостей?
— Да нет же! — вскрикнула она. — Проще показать! Но сначала мне нужно срочно выпить. — Она с силой вырвала огневиски у удивлённого Арктура, а затем отпила прямо из горла, запивая наистрашнейший эпизод с портретом Вальбурги. — Теперь можно и приступать!
Женя вскинула палочку и сначала явила заклинанием все невидимые вещи, затем подняла левитацией все булыжники, пристально разглядывая каждый из них. Спустя несколько минут поиска, она выхватила один из самых дальних.
— Вот! — поднесла она к ним камень, на которых был изображен герб Блэков. — Это тот самый родовой камень!
— Что?! — одновременно воскликнули мужчины.
Арктур хаотично менял линзы одну за другой, пока его глаза не расширились от неверия и ужаса.
— Он пропитан миазмой, которая разрушает Гриммо! — подтвердил он. — Ревелио!
На камне проявились знаки проклятия, которые Женя видела через портрет.
— Невероятно, — проскрипел Сириус, ткнув грязным пальцем в один из символовов, — подпись магазина Горбин и Бэрк! Зуб даю, Тот-кого-нельзя-называть приложил руку к проклятию! Но как ты его нашла, девочка?
Женя снова отпила огневиски и затараторила, как делала всегда, когда волновалась.
— Дом усеян вещами с воспоминаниями… Одна из них провела меня на крышу, где Вальбурга с Регулусом и Беллатрикс проводили защищающий ритуал, а затем кто-то неизвестный проклял камень.
— Невероятно, — повторил Сириус, — дом действительно принимает тебя, будто ты уже стала частью нас. В таком случае, нам предстоит и снять проклятие, и повторить ритуал… — снова выдал очевидное волшебник, из-за чего у Арктура снова зачесались кулаки. — Что для этого нужно?
Женя быстро пересказала инструкцию Вальбурги.
— Нам не хватает… Звёздной пыли, оружия врага… И пера ворона, но именно мудрого.
— И чистой ночи, — подметил Блэк, — чрезвычайно редкий ингредиент в Британии.
— Действительно, — устремил взгляд Арктур на пасмурное небо, — возможно, понадобится умелый стихийный маг, если не несколько, чтобы развести над домом облака…
— При этом не привлекая внимания властей к поместью! Спешу напомнить, я в бегах, и совершенно не хочу, чтобы у Министерства появилась возможность вычислить меня через Гриммо.
— Тогда придётся ждать естественных условий. Когда над Лондоном чистое небо?
— Пару дней в месяц. Мало того, ночь должна быть наполненной магией. Наша следующая попытка возможна лишь в Белтейн, первого мая.
— Первого мая… — проскрежетал Арктур, — с мизерным шансом на чистое небо. К этому времени я должен найти звёздную, мать её, пыль, выкупить умную птицу, завести врага и обезоружить его. Последнее относительно легко, раз уж мне предстоит нанести визит… как ты там сказал? Гербину и Бэрку, чтобы выяснить, как свести порчу.
— Быть может, я смогу как-нибудь помочь? — охотливо спросила Женя, довольная собой и проделанной работой.
Две пары упрямых мужских глаз устремились на неё, и она услышала категоричное «нет».
Волшебница неверяще подняла брови.
— Нельзя же как ни в чём ни бывало строить серьёзные планы в одиночку, без подмоги! Я уже доказала свою полезность — большинство разгадок этого поместья на моём счету! Да и постоять за себя могу…
Но Арктур лишь покачал головой, готовый отказать в очередной раз.
— Просто не верится! — всплеснула она руками точь в точь как Вальбурга, прочитав его мысли по выражению лица. Затем она перевела взгляд на Сириуса, который поднял руки в сдающемся жесте и отошёл в сторону. — Вы полны медвежьего дерьма. Оба! Я дам вам время договориться о следующих шагах, но знайте, что разговор не закончен. И бутылку я забираю с собой.
***
— Подумать только! — возмутилась Женя под градусом, стоило ей и Арктуру переместиться в гостиную. — Припахали меня, значит, к скрупулезному поиску проклятой развалины, а теперь отсылаете на самом интересном месте!
— Это не обсуждается, — наотрез отказался Арктур, — ты сама слышала Сириуса: проклятие было нанесено манускриптом из тёмного магазина в то время, когда там работал сам Неназываемый! Дело становится слишком опасным!
— Ох я бы этих тёмных волшебников… у-у-у, как же чешутся мои лапищи, чтобы надавать всем подзатыльники!
Женя хотела напомнить миру, что она анимаг из семьи медведей. В ней кипело столько энергии, эмоций, и ей не терпелось спустить пар, но Арктур словно запирал её в клетке.
— Нет, нет, и ещё раз нет. Твоя неопытность и звериность не поможет в конфронтации…
— Позвольте! — не согласилась она. — Я знаю, на что иду, у меня военная подготовка разведчиков!
— Но дело в тёмной магии, а у Черных к ней врождённое сопротивление …
— И много ли тебе это дало? — съязвила Женя, её хмельный язык ещё не осознавал свою ошибку. — Сидишь в своём кабинетике дипломата, выжидаешь, пока дела не станут совсем плохи, и только потом пытаешься спастись. И знаешь ли, дэнди-заучка из мудрёного Колдовстрворца — не самый лучший боец. Ты будто нарочно обрекаешь себя на неудачу!
Арктур побагровел. Вены на его шее взбугрились, большие окровавленные ладони сжались в кулаки. Волшебник в очередной раз оказался на грани срыва за вечер, и видок его был зловещий: если он не снесёт её, то дом уж точно.
— Разговор окончен… — прорычал он, Женя почувствовала искры его безумия, столь несправедливо направленного на неё. Она попятилась несколько шагов, опасливо прикрыв рот рукой. Он прокричал: — Вон!
Этого хватило, чтобы волшебница бросилась прочь. Она мигом взбежала по лестнице, метнулась в спальню и захлопнула дверь, о чём пожалела, потому что Алиса уже спала. К счастью, она не проснулась.
— К лешему всё это! — решила Михайлова, рваными движениями переодевшись в ночнушку и устроившись под одеялом. — Чтобы я ещё когда-либо кому-либо помогала из доброй воли, а потом меня гнали в шею — да никогда в жизни!
Женя зажмурилась, но сон никак не шёл. Она не знала, сколько проворочилась. Перед глазами проносились образы дома Блэков, воспоминаний Вальбурги, незнакомца и проклятия камня, и Арктур, который кричал ей убираться с выражением, будто она его предала. И только она очистила голову от лишних мыслей, только она была готова заснуть, как послышался скрип двери.
Мужская фигура скользнула внутрь, уселась на пол у изножья у кровати Жени и прислонилась спиной к стене. Девушка запаниковала, не зная, как поступить. Она сделала вид, что спит.
— Мой растущий список недостатков только что пополнился трусостью. Я проникаю в твою комнату, как вор в ночи, потому что не могу признаться в сокровенном при свете дня. — Любопытство Жени вспыхнуло, и теперь она однозначно не заснёт. — Ты значишь для меня слишком много. И я не могу допустить, чтобы с тобой что-либо случилось. Я вынужден ссориться и отталкивать тебя, прибегать к самым подлым методам, чтобы держать в стороне от растущей опасности. И я жалею каждый чёртов день, что втянул тебя в дело моего проклятия. — Женя услышала тяжёлый вздох, затем Арктур поднялся. — Я не очень хороший человек, Женя, позволь мне таковым и остаться. И всё же... хотел бы я, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Тогда я мог бы любить тебя без оглядки.
Дверь за Арктуром мягко закрылась, и Жене потребовалось всё терпение, чтобы не броситься за ним. Ей нужно время, чтобы зализать раны и составить новый план, который включал в себя укрощение строптивого.
