Кубок огня, льда и желаний

      — Ну и как это понимать, Дамблдор? На мою самую хрупкую старшекурсницу средь бела дня напал какой-то амбал! — Выдвинул претензию Каркаров в кабинете директора Хогвартса, где также собрались представители Дурмстранга и Гриффиндора.       По одну сторону стояли префекты, профессор Макгонагалл, Рон, Невилл и Маклагген, по другую — Валерия, Лазар, Женя и Виктор.       — Ничего себе, маленькая, — возмущённо буркнул скорчившийся Рон, — зато удаленькая! И без тормозов! Вы просто не видели, как она вопила, как баньши, и швырялась во всех водорослями!       — Будь я на её месте, кинул бы в тебя самым настоящим проклятием, — процедил сквозь зубы Лазар, которому претили нюни рыжего молокососа.       — Я сейчас сам тебя из окна вышвырну! — кинулся строптивый Кормак Маклагген; именно он атаковал Женю часом ранее, что привело к беспощадному наказанию от корабля. Старостам пришлось удержать драчуна за локти, чтобы не разразилась очередная потасовка.       — Ведите себя прилично, мистер Маклагген, иначе мне снова придётся снять с вас очки! С Гриффиндора достаточно ваших промахов! — возмутилась Макгонагалл, а следом требовательно обратилась к Невиллу. — Мистер Лонгботтом, вы самый уравновешенный среди свидетелей. Поделитесь, что произошло на самом деле.       — То есть мнение моих свидетелей никого не интересует? — не отступая гаркнул Каркаров.        — Тише, Игорь, тише. Я обещаю, что выслушаю всех собравшихся, — спокойно разнял взрослых на страстях Дамблдор, — но начать действительно стоит Невиллу.       Все налитые кровью глаза устремились на неловкого мальчика, который очень сильно переживал и давно мечтал оказаться в другом месте, без драк и разборок.       — Ну, э… Мы с Роном гуляли вдоль озера и обсуждали всякое. Мы заметили Крама, и Рон принялся сплетничать о нём. Я, конечно, не поддержал его, — неловко улыбнулся гриффиндорец и поднял кулак, — ведь я фанат Виктора! Болгария — вперёд!       — Не отвлекайтесь, мистер Лонгботтом, — моментально осадила его Макгонагалл, отчего парень окончательно разнервничался, вжал шею в плечи и стал заикаться.       — Д-да, хор-рошо. В общем, не мне одному не понравились комментарии Рона. Д-девочка из Дурмстранга, как я понимаю, Джейн, оказалась неподалёку и з-запустила в нас водорослями, порицая, ч-что мы говорим гадости за спиной. С чем я лично с-согласен. — Рон недовольно зыркнул на друга-предателя, но под строгим прищуром декана всё же сдержал язвительный язык за зубами. — М-м-маклагген, который тоже проходил мимо, неверно ист-т-толковал всё издалека и к-кинул в неё заклинанием прыщей, а к ней п-поспешили на помощь и другие. — Невилл перевёл дыхание, потупив взгляд. — Я п-пытался успокоить ребят, н-но начало было положено, и вскоре разразилась с-самая настоящая п-потасовка между Гриффиндором и Дурмстрангом. А п-потом на нас разозлился корабль, и Крам заслонил нас всех, принимая удар на себя. Вот так всё и было, пок-ка не подоспел директор К-к-к… Каркаров.       Всё это время бледная Валерия неверяще глядела на Женю, которая прятала обсыпанное прыщами лицо за ладонями. Она бы никогда не подумала, что подруга решит проучить незнакомых людей, да ещё из-за какой-то пустой сплетни! Находкины — да, Алиса — однозначно, но Женя… У неё совсем не было склонности к пакостям и синдрома палача. Теперь же им предстоит пройти через разборки директоров, хотя конфликт можно было легко избежать.       Каждый присутствующий высказал свою версию события, которая более менее соответствовала словам Невилла, только с примесью своего мнения и эмоций.       — Таким образом, — громко привлёк к себе внимание Каркаров, задрав трясущийся кулак помеченной Неназываемым руки, — что мы имеем: публичное нападение на мою студентку — раз, — он оттопырил указательный палец, — межкультурный конфликт — два, — последовал средний палец, — и три — магическое истощение чемпиона Дурмстранга, которому пришлось усмирять мартышек Хогвартса и огораживать их от наказания корабля.       — Директор Каркаров! — возмутилась Макгонагалл.       — Ничего не знаю! Это самый настоящий саботаж и конспирация в канун второго испытания! Я требую компенсации! — перекричал тот профессора Трансфигурации.       — Ну же, ну же, — поспешил успокоить всех Дамблдор, — не нужно горячиться. Я искренне сожалею о произошедшем, директор Каркаров, и удостоверюсь в том, чтобы школа позаботилась о восстановлении мистера Крама и… воительницы за справедливость, — Женя точно провалилась бы под землю, знай она соответствующее заклинание, — я также удостоверюсь, чтобы ослабленное состояние вашего чемпиона учлось судейством при выставлении оценок.       — Но… — возразила Макгонагалл, которая считала, что каждый виноват в произошедшем, а не только её ученики.       — Нет, Минерва, — покачал головой Альбус, — боюсь, на этот раз Гриффиндор действительно провинился перед Дурмстрангом.       — То-то же, — согласился довольный Игорь, одарив Макгонагалл желтозубым оскалом.       — Ну а теперь, я знаю, у всех много дел, поэтому я попрошу остаться одного из старост Дурмстранга, чтобы уладить формальности. Профессор Макгонагалл, будьте любезны проводить наших гостей и пострадавших в медицинское крыло, а также убедиться, что о них позаботятся. Остальные свободны.       Игорь резким кивком указал Валерии остаться:              — Чтобы документы на подпись лежали у меня на столе. — Отдал он непререкаюмую команду, а сам удалился с Минервой и остальными учениками.       Итак, Валерия и Дамблдор остались наедине в кабинете. Теперь, когда ураган эмоций скрылся вместе с комиссией нравов, она могла спокойно осмотреться по сторонам. И, — вот это да! — волшебница могла смело сказать, что находилась в самой загадочной комнате из всех, в которых ей приходилось бывать. Эклектичный кабинет был забит столиками, полками, комодами, на которых умещались самые разнообразные приборы, артефакты, приспособления; одни просто радовали глаза своей красотой и загадкой, другие двигались, трещали и звякали; нашлись даже те, что забавно пыхтели и выпускали струйки дыма. Расположенная на самом верху самой высокой башни Хогвартса, загадочная комната представляла собой просторное круглое помещение со множеством окон, по стенам которого развешены многочисленные портреты бывших директоров и директрис школы — каждый мирно спал и посапывал.       Зачарованное перо вывело соглашение о том, что Дурмстранг не имеет претензий к Хогвартсу за происшествие; директор перепроверил его и мягко протянул волшебнице.        — Не желаете чаю со сладостями, мисс Черных? Никто не заметит, если вы слегка задержитесь в моём кабинете передохнуть.       До этого Черных никогда не разговаривала с Дамблдором, лишь слушала его речи и объявления в одностороннем порядке, но в целом у неё сложились хорошие впечатления о директоре Хогвартса. Голос Дамблдора был и мягкий, и наставляющий одновременно. Наверно именно так звучал тот самый «голос разума», к которому герои книг всегда пренепременно прислушивались. Спокойно и размеренно, заверяюще, что всё будет хорошо. Да и её фамилию он произносил правильно, что невольно да располагало волшебницу к нему.        — Вы… не похожи на обычного директора, — заметила девушка, скромно устроившись в ярком кресле у чайного столика. Она немного вымоталась от эмоциональный встречи, и с неким облегчением приняла предложение задержаться на чаепитие.       Мудрый волшебник тихо засмеялся столь неумелому комплименту, что приглушилось бородой. Он медленно прошёлся по кабинету, по своему владению, смотря то на один, то на другой предмет, вспоминая связанное с ним прошлое.        — И всё же, это моё призвание, — его взгляд перешёл на предшественников, запечатлённых на зачарованных холстах, в то время как пузатый чайник разливал ароматный чай по изящным фарфоровым чашкам с изображением лесных зверушек, — я посвятил Хогвартсу восемьдесят пять лет, и, не поверите, школа до сих пор не перестаёт меня удивлять.       Чашки поплыли по воздуху к директору и Валерии, и девушка аккуратно попробовала купаж. Он оказался волшебным! Она не могла точно определить сорт листьев, но была готова с уверенностью заявить, что он был её любимым. Возрадовавшись столь прекрасному вкусу, Валерия не могла остановиться и то и дело попивала чай. Директор довольно улыбнулся её аппетиту и предложил тему для разговора, но сам не усаживался, а продолжал бродить неподалёку:       — К слову, меня поразил и произошедший сегодня инцидент, и мне крайне интересно узнать ваше мнение на его счёт.       — Оу, — рука Валерии дрогнула, слегка выплеснув чай на блюдце — девушку сбило с толку, отчего Дамблдор искал именно её совета. — Я, эм, подскажу, чем смогу.        — Кто бы мог подумать, — задумчиво продолжил директор, подойдя к окну, чтобы заново рассмотреть место драки у озера, — что сложившиеся отношения двух школ могут пошатнуться из-за водорослей, да ещё и очень редких! Будь я на месте Гриффиндора, то наоборот, поблагодарил бы вашу подругу за столь ценный ингредиент.       Валерия не совсем поняла, к чему клонит директор, но посчитала нужным извиниться за Михайлову.        — Директор Дамблдор, я лично сожалею о произошедшем. Обычно Женя не ведёт себя подобным образом. Она мягкая и хрупкая, порой даже пугливая. Я уверена, что даже подслушав неприятные сплетни, она бы промолчала и просто укоризненно посмотрела издалека. Но открыто идти на конфликт, да ещё и чем-то бросаться… Нет, очень не похоже на неё.        — Неужели? — переспросил Дамблдор, загадочно посмотрев на неё поверх очков-полумесяцев.       Его взгляд напоминал взгляд Арктура, который также смотрел на неё, когда знал какой-то секрет, а она — нет. И тем не менее, Валерия оставалась на стороне подруги до конца.        — Так точно! — повторно заверила она директора с непривычным для неё запалом. — В любом случае, я обещаю лучше следить за моими подопечными и гарантирую, что подобное не повторится.       Директор выдержал небольшую паузу, затем неторопливо вернулся за столик, уселся напротив девушки и медленно отпил чай, размышляя. Должно быть, Валерия перенервничала, потому как почувствовала, что у неё слегка скрутило живот, закружилась голова, а ладони и затылок предательски вспотели. Её одолела непонятная потребность обязательно сделать всё правильно и получить одобрение Дамблдора; она даже воспользовалась своим шарфом, чтобы вытереть пролившийся чай с блюдца, дабы сервиз директора был идеально чист.        — Я верю вам, мисс Черных. Мало того, я уверен, что вы лично заинтересованы в поддержании хороших отношений наших учебных заведений. Не так ли?       А вот эти слова уже заставили её отвлечься от бессмысленной чистки и напрячься. Как она могла позабыть, что перед ней сидел не просто добродушный старец, любящий баловаться конфетками в компании учеников в свободное время, а Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов.       Ещё до каникул Валерия рассуждала, не стоит ли ей обратиться к Дамблдору за помощью; заручиться его поддержкой и перевестись в Хогвартс в следующем году, в конце концов. Но Дурмстранг учил остерегаться аппетитного сыра в мышеловке и обходить стороной подозрительно лёгкие пути. Глава британской школы всегда был убедителен, он прекрасно отрабатывал схему «плохого и хорошего мракоборца», только в реалиях школы: ведь виновный волшебник скорее раскроется доброму, правдоподобно притворившемуся служителю закона, заверяющему, что он на его стороне. Методы успешной карьеры Дамблдора до сих пор оставались для Черных загадкой, в отличие от приёмов Каркарова, которые она успела выучить вдоль и поперёк. Поэтому тогда она приняла нелёгкое решение остаться лояльной северной школе, в чём утвердилась и сейчас. Как говорится, свой дьявол ближе.       Но вот что примечательно: вбитая до мозга костей мантра постоянно быть начеку напрочь вылетела у волшебницы из головы, стоило ей войти в кабинет Дамблдора; вместо этого девушка пребывала в режиме полного доверия и предельной откровенности.       «Неужели здесь действован некий сильный подавляющий волю артефакт, который принуждает волшебников терять бдительность? — задалась вопросом Черных, снова нервно отпивая чай, — в таком случае, необходимо найти противовес, прежде чем я снова поддамся внушению, сболтну что-то лишнее… да ещё и скорее всего забуду об этом.»       Тем временем, мягкие голубые глаза выжидающе встретились с её холодно-серыми, напоминая, что она так и не ответила.       — Так… так точно, — повторно выдала Валерия правду. Внутри всё больше поднималось липкое беспокойство, что, в свою очередь, своевременно гасилось внушением извне. Образовался замкнутый круг, который подавлял любую мозговую активность. Обычно волшебница взвешивала свои слова, чтобы не выдать лишнего, но сейчас она полностью доверилась Дамблдору, при этом чувствуя неприятную подступающую тошноту.       — Благодарю вас за честность, но я не сомневался в ваших причинах и побуждениях, как и вашей дорогой подруги… — заверил он спокойным, убаюкивающим голосом.       «Вот и ещё один приём, — уловила Черных краем сознания, когда перед глазами начало плыть, — вернуться к предыдущей теме, при этом похвалив меня, чтобы сильнее притупить бдительность».        — …видите ли, я всегда могу определить намерения других, — тем временем продолжил профессор. Валерия не могла не признать его проницательность, как и коварство, что отнюдь не помогало девушке; её состояние продолжило ухудшаться: в голове помутнело, она не могла толком связать вязкие мысли. — И тем не менее, детали и подробности порой ускользают от меня. Утолите интерес старика, Вэлери; я часто замечаю вас в компании мистера Диггори… В том или ином обличии. Нет-нет, я не упрекаю вас! Наоборот, межшкольная дружба — это прекрасно, и меня настолько поразила ваша связь, что я невольно заинтересовался ею. Будьте так любезны, поделитесь, что вас объединяет?       К концу длинного у запутанного вопроса Дамблдора её мозги окончательно разжижились до состояния кашицы, а распухший язык был готов выдать череду легко произносимых гласных и мягких согласных: о н м о й. Но это был её секрет и только её, оттого внутреннее убеждение хранить его до конца взяло верх над волшебством убеждения. В то же время, как староста, Валерия не могла прервать разговор с великим Дамблдором — это было невежливо и могло трактоваться как проявление неуважения. Ей оставалось лишь прибегнуть к спасительному кругу на крайний случай: она незаметно положила в рот пластинку безоаровой жвачки, которую разработал Арктур и наставлял держать под рукой как раз на такие случаи.       — Скажите, директор, — решила растянуть она время, медленно проговаривая каждую букву, пока жвачка не подействует, — вы же храните разговоры со студентами в секрете?       — Конечно, дорогая, можете положиться на меня! — в свою очередь поспешно заверил её Альбус.       И тогда девушке стало по-настоящему жутко. Будто вся просторная комната потемнела и сузилась до её существования, а от следующих слов зависело, сомкнётся ли над ней ловушка. За спиной главы Хогвартса все портреты проснулись и уставились на неё, стоило произнести слово «секрет». Их взгляды смешались в образ сотни глаз, которые, не отрываясь, выжидали ответ: некоторые с жадностью, другие — с насмешкой. Они так и предвкушали, когда же очередная жертва доброты старика падёт и расколется, выдав свои сокровенные тайны. Но вот, безоар начал действовать, несварение отступило, предоставляя Валерии возможность частично задействовать мозг, чтобы придумать хоть какую-ту полуправду в обход внушению, и не выдать её отношения с Седриком.       — Диггори и я… О нет, это прозвучит так нелепо… — она сделала вид, что смеётся над собой же, кокетливо прячась за ладошкой, в то время прикусывая язык, обретая всё больше контроля над собой через боль.        — Что вы! В межкультурном обмене нет ничего нелепого, любая инициатива, даже самая незначительная, видится мне похвальной.        — Мы, мы секретно помогаем друг другу… тш-ш! — она слегка потеряла контроль над моторикой, поэтому звучала как пьяненькая, при этом замедленно кивала своему же признанию, — он поднатаскивает мои Чары и Трансфигурацию… а я улучшаю его физподготовку.       — То есть, вы не состоите в отношениях? — уточнил директор.       — Наше общение носит исключительно профф… ессиональный характер. — знакомый укол пронзил сердце, который возникал каждый раз, когда девушка отвергала эмоции к Седрику. Мимолётная досада ещё сильнее протрезвила её голову, хотя движения оставались заторможенными. — Но я слышала, Диггори очень нравится когтевранка — Чжоу, кажется, с которой он танцевал на балу. Вся школа только и говорит о них…       — Оу! — отрывчато произнёс Дамблдор с некой долей разочарования, будто он разгадал загадку, но её ответ не пришёлся ему по нраву, — в таком случае, не смею больше задерживать вас, мисс Черных. С вами было приятно поболтать, надеюсь, вы ещё как-нибудь составите мне компанию.       Раздался глухой скрип камня входной статуи, оповещающий директора о новых посетителях. Валерия бросила все силы на сокрытие правды, и на неё накатила такая усталость, что у неё не оставалось энергии встать с кресла — что не укрылось от директора.       — Вот, мисс Черных, возьмите лимонный леденец, не смущайтесь, — протянул директор угощение, как разрешение выйти из своей ловушки, — не смущайтесь: очень многие чувствуют сонливость в кабинете директора, я уже привык.       — Мне так неловко… — пробормотала Валерия, раскрывая обертку.       На удивление, кислая до свода скул конфета моментально прогнала сон, и Черных кое-как смогла подняться.       — Всего доброго, директор! — вежливо попрощалась она, поклонившись, при этом мысленно посылая его в самые дальние путешествия мира Данте.       — И вам, мисс Черных, и вам. Знайте, что я действительно хочу, чтобы вы пережили этот Турнир. Вы талантливы, не позволяйте им контролировать вас.       Но Валерия уже давно не слышала слова Дамблдора. Она поспешно спускалась по винтовой лестнице, придерживаясь за поручень, отчаянно колотя себя по бедру в попытках скорее прийти в себя. Спокойствие, навеянное магией, постепенно исчезало. Перед выходом она едва не столкнулась со следующими посетителями директора: Роном и Гермионой.       — Не пейте чай. — Без предисловий предостерегла она гриффиндорцев, на что рыжий зыркнул на неё с разобиженной миной, однозначно помышляя о ней гадости.       Увы, Уизли так и ничему не научился. Когда-нибудь он действительно попадёт в неприятности из-за скверного характера. Возможно, даже сегодня.