***
Жизнь будущего врача выживших с её начала ничем не отличалась от жизни любого человека или монстра, правда, были в ней кое-какие существенные изменения. Эррор рос младшим в семье матери-одиночки, которая очень любила красить волосы в розовый, у него было два брата — старшего звали Гено, а среднего Фреш. В этой семье каждый из мальчиков был по достоинству окружён заботой матери, которая не только успевала зарабатывать на фрилансерской деятельности, но и всегда отводила время своим сыновьям. С детства Эррор в ни в каких радостях себе не отказывал — у него была мама и два любящих брата, которые всегда могли его поддержать и развеселить. В годы малыша будущий врач и не замечал, что на самом деле в его семье была одна небольшая, но постепенно растущая проблема. Источником этой проблемы был очень слабый иммунитет Гено. Он часто болел, один раз чуть не задохнулся от приступа пневмонии после того, как пришёл с ней из детского сада. Поэтому старший в семье Кейон сидел на домашнем обучении, имея возможность, когда Эррор подрос, заниматься с ним и обучать его основам письма, чтения и математики. Фреш же больше выполнял в их братском тандеме любви к младшему роль развлекающего, который всегда исполнял любые прихоти ребёнка — гулял с ним, помогал матери его купать или заставлять есть невкусное пюре из брокколи. В общем, семья, даже без отца, была просто чудесной, и детский период навсегда в голове Эррора отпечатался как самый лучший и беззаботный в его жизни. Изменения начались позже. Детский сад маленький чернокостный — что кстати в этом мире не являлось редкостью — скелет пропустил, так как Кейон не решилась занимать многокилометровую очередь в это заведение, справедливо полагая, что она вместе с другими братьями вполне может сама дать надлежащее начальное образование ребёнку. И у неё с Гено и Фрешем это получилось настолько хорошо, что Эррор явился в первый класс как один из самых умных монстрёнков. И с этого момента его мирное счастливое детство стало изменяться. Разумеется, дети не могли так просто проигнорировать выдающиеся умственные способности их одноклассника. Какие-то сразу начали просить помочь им и наседали на скелетика просто до невозможности, а какие-то смеялись и считали, что силой мозга Эррор компенсирует свой маленький рост и чёрные кости. Детская травля — это очень распространённое явление, но для чернокостного такое совершенно не знакомое отношение вызвало более глубокую и обиженную реакцию. Сначала он пытался сам отстоять свои права, однако любой дипломатический разговор быстро перерастал в ссору и последующую драку. И в этом случае Эррор себя защитить не мог. Но в то же время он и не думал об этом умалчивать. В первые же дни после драк он начал жаловаться матери и братьям, рассказывать о том, как его обзывают и спрашивать, почему дети так его невзлюбили. Кейон хорошо поговорила со своим сыном и многое объяснила ему, в то время как Фреш и Гено договорились между собой защищать своего маленького бро от любых невзгод. Таким образом старший начал чаще появляться у ворот школы, самолично забирая младшего братика домой, а средний каждую перемену забегал поговорить с Эррором, тем самым мешая зловредным детям издеваться над чернокостным. Таким образом у будущего врача не сумела образоваться психологическая травма, и он вполне спокойно стал переносить все издёвки над собой. Однако полностью раздавить этого слизняка, что оставлял на его разуме и душе слизь сомнения, у него ещё много времени не получалось. Все дела семьи Кейон шли хорошо вплоть до того момента, пока Эррор не поступил в девятый класс. Где-то в начале ноября, когда у младшего брата всего семейства были осенние каникулы, Гено решил сходить за продуктами в магазин вместо матери, что всегда сильнее всего загружала себя заказами на выходных, а Фреш и так был занят на двух подработках сразу. Да, старший брат всё купил и домой вернулся, однако он будто позабыл, что уже в середине осени в городе начал бушевать вирус гриппа. А у него все вирусы сразу же становились во много раз опаснее, чем сами по себе. В начале декабря ничего не предвещало беды, разве что периодически перед правым глазом Гено мелькали чёрные мушки, а после сна всегда оба глаза будто видели через пелену первые несколько минут. Старший решил не рассказывать об этом остальным, считая, что это пройдёт, что это просто побочный эффект от гриппа, который он лечил. К тому же, у Фреша были серьёзные дела на подработках, мама тоже занята, а Эррору нужно учиться для хорошего аттестата — в конце концов, для младшего Гено желал лучшей работы, более престижной и оплачиваемой, чем у других членов их семьи. И уж тем более он не желал, чтобы чернокостный превратился в такого же калеку-гирю, как и он сам. Однако болезнь прогрессировала: очень скоро, уже за неделю до новогодней ночи, Гено всё же пришёл к матери и пожаловался на утренние головокружения, дискомфорт в правом глазе и двоение предметов в том же зрачке. К тому же, у него очень быстро стали уставать глаза. Кейон выслушала сына, и в тот же момент, едва он закончил говорить, повела его в больницу, велев Эррору, пришедшему со школы, присмотреть за домом до возвращения Фреша с подработки. Диагноз, поставленный в больнице, морально опустил женщину на самое дно — у её сына обнаружилась катаракта в правом зрачке. Точнее, катарактой это называли люди, у скеле-монстров это было определение проще — «ослепление», ведь у них практически невозможно было заменить что-то в зрачке для предотвращения развития болезни. Доктор, который обследовал Гено и выслушал его историю болезни, был очень разочарован и много раз спрашивал, почему же юноша так тянул с приездом в больницу, ведь потеря времени при лечении потом обходится слишком дорого. Старший лишь молчал, понимая, что своим желанием сделать лучше он только добавил своей семье проблем. Гено в который раз положили в стационар в той же клинике, Кейон же рассказали о его ситуации и объявили, что, скорее всего, правый глаз монстра уже никогда не увидит света. Но левый, подверженный слабее, спасти при помощи лазерного вмешательства ещё можно, однако операция будет очень дорого стоить. Женщина же, не желая видеть страданий своего слепого сына, решила для себя, что сделает всё возможное, дабы помочь ему. Вернулась домой Кейон мрачной, но настроенной решительно. Она сразу же увела к себе в спальню Фреша и обсудила с ним всё, что они могут сделать для Гено. Средний сразу же заявил, что ради брата пойдёт на всё и даже может покончить с учёбой в универе досрочно, дабы получать больше денег как полноправный рабочий. Кейон же собиралась набирать заказов и звонить в благотворительные фонды — ей, разумеется, не очень нравилось почти что клянчить деньги у других людей через рекламу, но никак иначе она поступить просто не могла. Не тогда, когда на кону стоит зрение твоего ребёнка. Эррор, конечно, не признался сразу, но он слышал этот разговор, стоя за дверью комнаты матери — уж очень ему хотелось узнать, как там Гено. И, конечно, он тоже не мог остаться равнодушным к такому. Насколько ему известно, есть в их мегаполисе один кинотеатр, который при наличии 14 лет — а чернокостному уже было столько — принимает на работу контролёрами или гардеробщиками молодых людей и монстров. Платят, конечно, не шибко, но хотя бы какие-то деньги, ведь Гено нужно спасти любой ценой. И если уж придётся пожертвовать учёбой или красным аттестатом, то Эррор согласен — какие к чёрту красные аттестаты, если его старший брат даже не сможет их увидеть, если Эррор не разглядит в белых зрачках эту гордость за него и любовь. Так что, приняв решение, чернокостный сразу же, едва Фреш покинул комнату матери, сам зашёл к ней, попросив написать разрешение для того, чтобы его приняли в кинотеатр на подработку. Конечно, женщина спрашивала, уверен ли Эррор в этом, но он уже для себя всё решил. Теперь всей семье пришлось работать действительно много: Кейон начала спать от силы три часа в сутки, её глаза до ужаса покраснели, щёки ввалились, на руках от постоянного использования стилуса образовались мозоли. Фреш тоже, бросив учёбу, ушёл в работу, стараясь не покладая рук и исполняя все поручения руководителя, как и Эррор максимально отодвинул свою отчуждённость в сторону, принимая и раздавая людские и монстровские куртки. К чертям его самомнение и отстранённость от большинства, потому что жизнь Гено была куда важнее всех его закидонов и бзиков. Также очень хорошо сработал призыв о помощи от благотворительного фонда. Всё же, не может мир существовать без добрых людей, так что на операцию для Гено скинули деньги часть жителей не только мегаполиса, но и нескольких соседних районов. В итоге, где-то через пару месяцев нужная сумма была собрана, и Кейон поспешила в больницу, хотя её саму чуть туда не положили, стоило ей своим видом напугать девушку с ресепшена. Но тем не менее врачи получили ту сумму, и даже больше, чем нужно было. Операцию больше откладывать было нельзя, ибо катаракта стала медленно затрагивать левый зрачок. Но те, кто проводил лазерную коррекцию, были врачами от Бога, и поэтому всё прошло успешно. Уже через неделю Кейон, словно заново родившаяся, привезла старшего брата к младшим и даже купила по дороге большой торт, дабы отпраздновать их воссоединение. И пусть всё снова стало хорошо, белая повязка на правом ослепшем глазу Гено всегда напоминала всей семье о том, что их родной монстр чуть не потерял зрение. Но лично сам старший меньше всего волновался об этом. Всё снова пошло своим чередом, правда, чуть нагруженнее: Кейон, набрав множество заказов, дорисовывала их, но теперь под присмотром Гено вовремя ложилась спать, Фреш полностью ушёл в работу и был близок к тому, чтобы исключить из своей жизни вторую подработку, а Эррор, таки сумев заработать красный аттестат, ушёл из кинотеатра и устроился на работу фармацевтом в одной из городских аптек. На этот выбор повлияло сразу несколько факторов. Во-первых, так чернокостный неизменно был очень близок к нужным в любой момент для Гено лекарствам, которые мог получить или незаметно забрать тару, что не указана в списке полученного товара. Во-вторых, он хотел стать либо провизором, либо врачом, особенно учитывая свои высокие знания в химии и биологии. Просто Гено всегда нужен был под рукой врач, тот, кто в первые же секунды может помочь ему при новых болезнях, да и всей семье тоже. Так что фармацевт — лишь перевальный пункт: как только Эррор закончит нужные классы училища, он сразу же пойдёт во врачебную профессию. Пока что он готовился именно к такому своему будущему. Однако, думаю, мы упускаем из вида одну важную деталь — как вообще чернокостный умудрился стать похожим на панк-рокера, коим его впервые увидели выжившие. Вообще, изначально он был просто чёрным с гетерохромными зрачками — что тоже не было большой редкостью, у Фреша тоже были такие. Но вот случилось два знаменательных события в один день — Фреша повысили на работе, а Эррор закончил первый курс в училище с превосходными результатами. В честь этого Кейон, получившая недавно прибыль от особенно большого заказа, повела обоих мальчиков — Гено остался дома, ибо ему теперь было запрещено часто и долго быть на улице — в тату-салон и одновременно парикмахерскую, где она сама когда-то красила волосы чуть ли не ежемесячно. Вот тут-то двум монстрам и разрисовали кости: Фреш, которому нравились фильмы вроде «Чужого» и «Нечто», сделал эскиз похожего на щупальцевидный сгусток существа с огромным глазом в центре щупалец, что и попросил себе нарисовать на всех рёбрах и даже затронуть тазовые кости — кто бы знал, как давно он хотел в тату-салон. Эррор повёл себя более практично и минималистично: просто изукрасил стопы и пальцы с парой рёбер в жёлто-красный, а затем попросил подрисовать под глазами что-то напоминающее потоки воды, как нечто такое, что успокаивало чернокостного. А зная то, как долго на телах скелетоподобных монстрах держатся татуировки, насчёт их долговечности и сохранности можно не переживать. Кейон едва узнала своих сыновей, когда приехала через часов пять забирать их домой: один спрятал лицо за солнцезащитными очками, — очки как подарок за большой заказ — а второй стал выглядеть как панк-рокер, а не отличный учащийся и достойный фармацевт, который своим видом долгое время будет отпугивать бабушек и верующих от прилавков. Однако, что самое главное, оба сына были довольны, так что их мама со спокойной душой увезла их домой к Гено, по пути надеясь, что старший брат признает этих двоих. Счастливое время продолжалось. Эррор успешно закончил своё училище и поступил на работу медбратом в ту самую больницу, куда чаще всего попадал Гено, но пока что чернокостному доверяли лишь вопросы уборки и чистки за пациентами, в редком случае осмотры. Фреш и Кейон, у которой появились первые седые волосы, несмотря на краску, продолжали работать, пока старший из семьи морально поддерживал каждого из её членов. Всё было хорошо, как всегда, до одного события. Однажды Фреш в подавленном состоянии вернулся со своей работы раньше положенного. Гено, который был дома, — чернокостный в больнице мензурки чистит, а мама ушла в магазин — сразу же спросил у брата, что случилось, на что средний поведал не очень приятную новость — его уволили. Какая-то крыса, давно мечтавшая занять его место, подсиживала Фреша уже как год, в итоге подбросив ему в рюкзак часы одной из сотрудниц, что расценилось работодателями как грубое нарушение установленных правил. Конечно, Фреш пытался доказать, что он невиновен и часы ему подкинули, но у него не было никаких доказательств к тому, кого он подозревал. Поэтому, оставшись ни с чем, получивший последнюю зарплату, средний ушёл домой, мысленно проклиная того, кто позарился на его место работы и лишил его её. Эту же историю Гено рассказал Кейон, через полчаса вернувшейся с покупками. Решив не тревожить Эррора, который пока и так был на испытательном сроке, женщина попыталась помочь сыну — звонила работодателю и просила пересмотреть их решение. Однако мужчина, заведовавший предприятием, где раньше работал Фреш, отказался заниматься этой, по его словам, «головной болью», просто пообещав скинуть трудовую книжку, дабы у монстра был шанс попасть на другую специальность в другом месте. Кейон положила трубку в крайнем раздражении, но не могла больше ничего сделать — если бы она начала отвечать и перечить, сделала ситуацию только хуже. Ситуация вполне могла становиться хуже и без её участия, потому что следующим её ударом стала новая болезнь Гено — старший сильно волновался за Фреша, поэтому начал недосыпать и плохо есть, спровоцировав новый приступ. Машина скорой помощи приехала практически сразу после звонка Кейон, и внутри неотложки был Эррор, лично первый сорвавшийся с места после звонка матери в его отделении. Гено увезли. Спустя пару часов чернокостный облегчённом тоном сообщил взволнованной матери, что всё в порядке и старшего удалось привести в норму, причём Эррор помогал в этом врачам, оказывая своим присутствием поддержку Гено. Однако, хоть болезнь старшего и удалось остановить, стресс оказал очень сильное воздействие на его организм — ему практически полностью отказали ноги, к сожалению, навсегда. Нет, Гено всё ещё мог ходить, но теперь это давалось ему с таким трудом, будто он поднимал на спине огромный тяжёлый камень, гнувший ноги и спину к земле. Эррор не отходил от брата, часто забывая про поручения врачей, но администрация больницы относилась к его самоволию более лояльно, ведь это был его родной брат. Правда, теперь уже обречённый на лежачий образ жизни. Казалось, снежный ком неудач этой семьи только растёт с каждой новой неделей — вот уже и заказчики Кейон начали отклоняться от её услуг из-за ухудшившегося качества работ. Немногим ведь объяснишь через пару постов в социальных сетях о том, что это связано с проблемами в семье, да и не все смогут этого понять. Семья стремительно лишалась денег, многие из которых уходили на препараты для Гено, которые ему не могла обеспечить больница. Та сумма, что получил Фреш, быстро истощалась, как и доходы Кейон, а на крохотную зарплату медбрата Эррора вся их семья просто не выжила бы. В итоге, сильно нервничая и пребывая в стрессе последнее время, женщина сама не заметила, как перед сном приняла несколько больше таблеток успокоительного и снотворного, чем нужно… Утром она уже не проснулась. Первым, кто узнал об этом, оказался Фреш, который встал рано изначально для того, чтобы начать рыскать по сайтам в поисках подходящей работы. Однако, едва он вышел в коридор квартиры, он сразу же почувствовал странный немного сладковатый запах, идущий из комнаты матери. Монстр, насторожившись, аккуратно приоткрыл дверь… и замер на пороге, чувствуя, как его душа падает вниз и разбивается вдребезги. Кейон с приоткрытым ртом, откуда вытекала белая слюна, лежала с закрытыми глазами, но не двигалась и не дышала, это можно было заметить даже издалека. Рядом на прикроватной тумбочке лежали баночки со снотворным и успокоительным. Фреш позвонил брату сразу же после того, как вышел из комнаты матери, его голос отдавал полной безжизненностью. Сначала Эррор даже не поверил в то, что говорит средний — как так, мама не могла умереть, тем более в таком молодом возрасте. Однако он сразу же забрал свои слова обратно после того, как Фреш безжалостно подтвердил тот факт, что Кейон отравилась таблетками и умерла. За женщиной вскоре приехали — очень часто скорая помощь стала посещать эту квартиру — и на месте окончательно установили её смерть. Фреш, узнав, что женщину повезут в больничный морг, вызвался поехать с врачами. Ему позволили. Сидя в машине, средний всё никак не мог поверить, что это тело на носилках, накрытое одеялом, его умершая мать. Мамы ведь не умирают, они всегда должны быть вместе со своими детьми… но реальность никогда не является сказкой. И если уж самый позитивный из всей семьи монстр был так подавлен, то страшно представить, что же будет с другими скелетами, когда они оба увидят это тело. Хотелось бы, чтобы этого момента никогда не происходило, но в такой ситуации иного варианта не может быть, ведь именно им придётся хоронить Кейон. Их любящую мать… Каждый из братьев после похорон и поминок по-своему переносил потерю матери: Гено, сидевший в больнице, так в ней и оставался, без аппетита поедая больничную еду; Фреш сидел дома, стараясь найти работу, но эти поиски превратились в обычное механическое действо, которое ни к чему не приводило. Эррор же тоже мог уйти домой и спокойно побыть в одиночестве, ему даже само руководство больницы обещало отпуск, однако чернокостный отказался. Он понимал, что если останется без дела, то совершенно запустит себя и в итоге плохо кончит, слишком долго думая о том, как бы стащить из хранилищ больниц большее количество морфия, чем нужно. А так, если он будет работать с утра до ночи, у него не будет времени на такие размышления, к тому же, увеличатся его шансы как-то отпустить скорбь по Кейон. Поэтому Эррор работал круглые сутки, занимая себя любой возможной деятельностью и даже начиная медленно улучшать свои навыки врачевания, заменяя монстрам и людям капельницы, проводя уколы и ещё некоторые вещи. Заметив его рвение, руководство больницы даже повысило его в должности. Однако даже так денег в семье стало не хватать, потому что небольшой зарплаты медбрата не хватало на них с Фрешем — ладно Гено, больница и так ему еду бесплатно давала, потому что он был её постоянным пациентом. А средний пока не мог найти в себе силы работать дальше и искать свой род занятий — он, правда, пытался поработать помощником младшего брата, но чуть было не испортил всё занятие, из-за чего оставил медицину. И, смотря на то, что их семья постепенно раскалывается, Эррор начал понимать, что полного развала нельзя допустить, иначе они закончат так же печально, как Кейон. Поэтому младший решил быть тем, кто снова вдохнёт в его братьев желание жить — в детстве они всегда выручали его из беды, а теперь настал его черёд, полноценный. Он начал часто посещать Гено и общаться с ним, рассказывать бредовые анекдоты, водил в палату к старшему Фреша и всячески склонял их к беседе. Однажды он даже принёс среднему хомяка, дабы тот отвлёкся на заботу о животном. И тактика Эррора стала срабатывать: Гено начал есть с большим аппетитом, каждый раз с предвкушением ждя прихода младшего в его палату, а Фреш стал — сначала с неохотой, но потом с удовольствием — кормить и играть с хомячком, которого он назвал Чирбиком. Младший не останавливался на достигнутом, отбрасывая свои немногословность и прочее, продолжая скреплять братские узы и напоминая и Гено, и Фрешу о том, как важно им сохранить свою родственную связь. Постепенно средний и старший наконец-то осознали, что на смерти матери жизнь не заканчивается, и нужно продолжать идти вперёд, хотя бы ради их младшего брата и друг друга, ведь они всё ещё живы. Так Эррор совершил свой маленький, но очень значимый подвиг — снова восстановил в семье гармонию и единение. Мир между братьями был восстановлен, и теперь им снова открылись все возможности жизни — Фреш продолжил искать работу, теперь уже специализируясь на простых вакансиях без его опыта, Эррор ещё дальше ушёл по карьерной лестнице, пока не достигая операций, а Гено немного поправился. Теперь старший мог покидать больницу на какое-то время — например, на Новый Год — и праздновать его с братьями, вместо того, чтобы лежать в полупустой больнице с санитарами, кому не повезло вытянуть жребий на работу в 31 декабря. Прошло ещё время. Младший из братьев всё ещё работал медбратом, старший постепенно шёл на поправку, хоть и до сих пор передвигался с трудом, при каждом шаге сгибая колени, а средний… ну, Фреш так и не смог найти себе подходящую вакансию. Он правда пытался, но во многих местах ему либо не нравилось, как, например, в службе доставки, а где-то он просто не имел опыта — работать таксистом он не мог, так как все годы до этого не учился водить, свято веря, что он научится тогда, когда его мама постареет. Но в остальном семья жила нормально. По крайней мере, до одного лета. Июнь прошёл спокойно, но затем, в половине июля, вернувшись с вечерней смены домой, Эррор не застал Фреша в квартире. Сначала он подумал, что брат просто где-то гуляет, но обычно в таком случае он оставлял записки или присылал на телефон СМСки. В этот раз ничего такого не обнаружилось, что сразу же заставило врача насторожиться. Он в тот же момент позвонил среднему, собираясь отчитать за отсутствие предупреждений об уходе, но Фреш не брал трубку. Неважно, сколько ему названивал младший, ответа не было. Тогда, чувствуя, как паника постепенно заполняет его разум, Эррор начал метаться по квартире, зовя брата и надеясь, что это всё — глупая, противная шутка. Но после всех поисков стало ясно, что пропал не только Фреш, но и его вещи, часть из них. Ощущение было будто он ушёл и пропал/не пожелал возвращаться. Младший снова стал звонить среднему, не веря в то, что такое возможно, однако все факты говорили об обратном — Фреш пропал и не желает, чтобы его нашли. В ту же ночь Эррор вернулся в больницу, собираясь повидаться с Гено. Он ещё слабо надеялся, что средний находится в больнице со старшим, и ждёт, когда младший придёт надрать ему задницу за такие шутки с исчезновением. Однако сам Гено, услышав о пропаже Фреша, удивился и расстроился не меньше врача. Такое поведение было необъяснимо, совершенно в новинку для среднего. — Я не верю, что он мог так просто бросить нас. — Говорил Эррор во мраке ночной палаты, сидя на табуретке возле постели Гено. Тот лежал, спиной упираясь в приподнятую подушку, и с грустью глядел на младшего. — Это совершенно на него не похоже. — Может быть, он просто хочет найти работу где-нибудь в другом месте? — У старшего с детства был тихий хрипловатый голосок, который часто не могли расслышать люди вокруг, кроме Кейон и других её сыновей. Гено слегка потянулся телом вперёд и взял в руку одну из кистей Эррора, лежащих на одеяле в коленках монстра. Чернокостный приподнял голову, разноцветными глазами посмотрев на брата. Яркость зрачков подчёркивали большие мешки под глазницами от усталости. — Просто он и так перепробовал в нашем городе множество вакансий, и они его не устроили. Вдруг где-то в другом штате он наконец-то получит удачу? — Мне хочется в это верить… — Тихо произнёс врач, со вздохом укладывая свою голову на скрещенные на одеяле руки, погружаясь в свои мысли под нежные поглаживания страшим братом его черепа и его тихой успокаивающей песенки. Несмотря на разумность объяснения случившего Гено, в мыслях чернокостного была ещё одна мысль насчёт бегства Фреша, хотя он старался не думать о том, насколько она правдива. А вдруг средний не просто поехал на заработки, а в прямом смысле сбежал от ответственности, кинув двух братьев? В это верилось с трудом, но мозг не отрицал того, что Фреш, изнывая от двух братьев, что держатся на нём как балласт, решил начать новую жизнь, где не будет отсутствия зарплаты, больного старшего и чернокостного младшего. С такими недобрыми мыслями Эррор и уснул, какое-то время продолжая хмуриться даже во сне. Зашедшая утром проверить Гено медсестра была очень удивлена тем, что обнаружила в палате обоих братьев. Но она проявила деликатность и не стала сообщать об этом руководству, просто мягко разбудив Эррора и напомнив ему о том, что ему нужно работать. Врач не сразу понял, где находится и что вообще происходит, но постепенно избавился от послесонной неги и, как и всегда в сложных ситуациях, загрузил себя работой. Однако мысли о Фреше и его исчезновении ещё долго не давали чернокостному покоя. Шли дни, которые потом перетекали в недели. Так прошли август и сентябрь, наступил октябрь. Эррор был близок к новому повышению, однако Гено продолжал ходить с трудом. Фреш так и не вернулся, и каждый из братьев думал своё по поводу этого побега. Но вскоре думать об этом отпала необходимость, ведь все мы знаем, что же случилось в октябре этого года. Взрыв на АЭС есть и будет в каждой истории. В момент взрыва станции врач принимал пациентов, но ему пришлось как можно скорее свернуть это занятие, едва он увидел из окна столб дыма и ощутил, как содрогнулась земля. Не думая ни о чём, кроме жизни Гено, Эррор бросился к нему, на ходу забрав у какой-то медсестры специальную маску с фильтром, но не захватив ещё одну для брата. Ворвавшись в палату к старшему, врач сразу же подбежал к чужой постели и, взвалив руку Гено на плечи, вместе с ним бросился по коридору на первый этаж — у них в больнице был подвал, где они могут посидеть до того момента, пока их не эвакуируют. — Давай же, Гено, быстрее! — Врач, не обладавший навыками физкультуры, тяжело дышал и сгибался под весом костей брата, но не имел права на то, чтобы замедлить движение. Гено же и так старался своими подгибающимися ногами следовать за Эррором, но у него это совсем не получалось, так он ещё и задыхался в своём красном шарфе, который врач прочно завязал на его лице, скрывая рот и нос. Первый этаж был достигнут с большим трудом: повсюду бегали люди и монстры, в панике ища укрытие или выход на улицу, толпы мирных жителей то и дело толкались, визжали, падали, натыкались друг на друга. Один раз Эррора чуть не сшибли, но тут его удержал на ногах Гено, который и сам еле стоял, потому что ему становилось от таких резких событий всё хуже. Врач, заметив это, подхватил на руки более маленького, чем он, старшего брата и бросился вперёд, к той двери, что показывала спуск в подвал. С первого раза рукой открыть её не удалось, но после удара с ноги Эррор добился впущения внутрь. Он быстро сбежал по подвальной лестнице вниз, а потом, уложив тяжело дышащего Гено на пол, снова поднялся наверх, решив закрыть дверь и заодно посмотреть, что творится. А снаружи уже начали падать на пол первые трупы — туман лениво вползал в помещение через открытые окна. Вздрогнув, Эррор захлопнул дверь, оставив их обоих в кромешной темноте. Но у него был телефон в кармане. Включив на нём фонарик, врач спустился к брату и обнял его, прижимая к себе и косясь в сторону двери. — Не переживай, Гено, вот увидишь, нас вытащат. Наверняка правительство сможет что-то сделать с этой аварией или что там случилось… — По большей части в этой ситуации Эррор успокаивал сам себя. Старший же лишь кивнул, обнимая брата в ответ и пряча лицо с повязкой на правой глазнице в рёбрах более сильного. Так они сидели какое-то время, слушая приглушённые дверью подвала крики, маты и беготню. Постепенно всё это стало затихать, оставив двух братьев в одиночестве в темноте. Из-за неё никто и не заметил, что внутрь через лёгкие щёлки в двери просочился туман, постепенно подбираясь к братьям. Первым это почувствовал Гено. Его грудную клетку словно сжал металлический обруч, не дававший ему вдохнуть, его ноги задеревенели. Он попытался двинуть рукой или хотя бы пальцем, но тело его не слушалось — туман особенно губительно влиял на людей и монстров с заранее слабым иммунитетом. — Эррор… мне тяжело дышать… — Прохрипел тихо Гено и глубоко вдохнул… прежде чем рассыпаться в пыль. — Гено…? — Сначала врач даже не понял, что случилось, отказываясь опускать глаза вниз. Однако медленно его зрачки, сузившись до предела, глянули вниз — руки монстра продолжали держать красный шарф, покрытый прахом. Эррор не знал, сколько он сидел и смотрел на то, что осталось от последнего монстра, которого он всей душой любил. Он думал о тех, кого он уже потерял — о маме Кейон и Фреше, исчезнувшего за пару месяцев до катастрофы с АЭС. Всё тело чернокостного окаменело, а он сам, не обращая внимания ни на что, продолжал в полной темноте таращиться на шарф своего старшего брата Гено. В такой ситуации значение не имело ничто, а глубинные мысли просили врача принять смерть, открыв двери подвала. Но это сделали и без Эррора. Врач резко повернул голову только тогда, когда дверь открылась, а ему в лицо засветил фонарик, когда как на него смотрели какие-то двое мужчин…***
Прислонившись к стене из-за очень большого наплыва мыслей, Эррор прикрыл глазницы и слегка упёрся пальцами в стену позади себя, будто предохраняя себя от падения на пол. Иногда все те мысли, которые периодически всплывали у него в голове, собирались в моменты тишины и покоя в один большой ком, который каждый раз напоминал о себе. Вот и в этот случай произошло тоже самое. Врач до сих пор помнил всех, кого так любил — старшего брата Гено, среднего брата Фреша и их любящую мать Кейон. Он помнил и то, как лишился каждого из них, но в то же время воспоминания разбавлялись всеми теми радостными моментами единения с близкими. Иногда, если уж совсем оставаться одному и прислушиваться к своим ощущениям, казалось, можно услышать лёгкий шёпот за ушной полостью и почувствовать лёгкое касание к плечам, будто кто-то обнимает его сзади. Конечно, хотелось верить, что так его поддерживают его близкие с того света, но в то же время это может быть просто поехавшим воображением врача. По правде говоря, он был рад тому, что его тогда нашли офицеры — если бы не они, то Эррор, скорее всего, тоже скончался от голода, или же выпил бы банку спирта, желая присоединиться к Гено. Жалко было то, что старшего не удалось спасти, но здесь врач знал, что не виноват — виноваты слабое здоровье Гено и проникнувший в подвал туман, а не некомпетентность Эррора. Также он хотел верить, что не виновен — косвенно — в смерти Кейон. А вот что стало с Фрешем врач до сих пор не знал — в конце концов, тот пропал за пару месяцев до катастрофы, и неизвестно, что с ним стало. Может быть он попал куда-то, где нет тумана — скажем так, предвидел будущую беду и ушёл заранее, но тогда почему он не взял с собой братьев? Они бы с ним и на край света пошли бы. Так что гораздо больше Эррор верил в то, что средний уехал искать заработки, но в итоге погиб из-за катастрофы. Так было намного проще жить, нежели чем терзаться из-за мыслей о возможной встрече с близким монстром. Врач помотал черепом, отгоняя мысли — у него ещё есть работа, и из-за каких-то накативших воспоминаний он не имеет права откладывать её на потом, ещё кровь с магией загустеют или испарятся до того, как он возьмёт анализы. Да, у него грустная история, но это не значит, что он такой один особо выдающийся. Здесь все страдали и мучались, но каждый теперь стремиться исправить свою жизнь к лучшему, надеется на счастливое будущее, на защиту от тех, кому он верит. И Эррор не мог подвести никого на базе. С тех пор, как его спасли офицеры, врач дал себе обещание, что будет помогать каждому, несмотря ни на что, и не только из-за того, что он давал «клятву Гиппократа», но ещё и потому, что теперь это была его обязанность. Как врач он обязан помогать каждому, и он не имеет права на пространные размышления о себе самом, о давно растворившемся в тумане прошлом. Поэтому, окончательно откинув прочь воспоминания, скелет направился в свою лабораторию. Он не имеет права ломаться из-за своих воспоминаний, потому что без него база не выживет. Он всегда должен быть наготове. И Эррор знает, что он будет, как только его попросят. В конце концов, это — обязанность каждого врача.