Accidentally in Love

      Несмотря на относительно-юный возраст Эйприл О'нил уже преисполнилась в своём сознании, а потому чётко уяснила для себя одну вещь. Сколь бы удивительными ни были происходящие вокруг события, к ним всегда можно приспособиться. Подобная гибкость помогала амбициозной журналистке не только строить карьеру на 6-ом канале, но и поддерживать дружеские отношениях с четырьмя ниндзя-мутантами-черепахами, пусть даже последнее и было сопряжено с ночными прогулками по системам водной коммуникации.       Хоть это уж точно было и не просто. Ведь что такое, по сути, канализация, как не запутанный, тёмный, многоуровневый лабиринт, пронизывающий фундамент города. Да, из этих подземелий можно было добраться практически до любого здания, однако находиться в них было самым настоящим испытанием. И не только из-за застоявшегося смрада сточных вод, но и крайнего чувства дискомфорта и дезориентации, вызываемой огромным количеством проходов, ведущих в разных направлениях. Коридоры столетней давности объединялись с заброшенными ветками метро, создавая действительно гигантскую структуру, в которой так легко было потеряться.       Даже Эйприл, с её недюжинным интеллектом, потребовались недели, чтобы научиться ориентироваться в этом подземном королевстве. А ведь боязнь заблудиться была не единственной проблемой. Помимо этого перемещаться по канализации было весьма проблематично. Некоторые туннели оказывались такими узкими, что протиснуться через них можно было только боком. В других приходилось пригибаться или даже ползти, опускаясь на четвереньки. Третьи были полны грязи, слизи и нечистот. Ну а четвёртые служили прибежищем крыс, тараканов, червей и других безобидных, но отвратительных насекомых. К такому не просто было привыкнуть. Особенно выросшей на поверхности девушке. Это черепахам всё было нипочём. Они вон даже канализационные стоки использовали в качестве водных магистралей, рассекая по ним на надувных резиновых лодках или и вовсе – досках для сёрфинга.       Первая пара спусков стала для Эйприл настоящим испытанием, но спустя какое-то время привыкла. Постепенно прогулки по канализации стали и вовсе чем-то обыденным, а потому, получив звонок от одного из панцирных друзей, она уже привычно одевала резиновые сапоги и дождевик (чтобы не запачкать одежду) и спускалась в подземный лабиринт, состоящий из коридоров и тупиков.       Неподготовленный человек мог блуждать здесь часами, если не сутками, в то время как у приноровившейся Эйприл уходило двадцать минут, чтобы добраться до грязного канализационного туннеля, свернув за угол которого можно было обнаружить просторное помещение со сводчатый потолком и толстыми, в несколько обхватов, каменными столбами, поддерживавшими его. Выложенные кирпичной кладкой стены были влажными, мшистыми и склизкими. В углах скапливались зловонные лужицы застоявшейся воды, которая кажется, начала цвести. Но несмотря на всё это выглядело черепашье логово весьма и весьма стильно.       Может быть благодаря неоновой подсветке, окрашивавшей подземелье таинственным оттенком зелёного. Или декору в виде рядов аудио-колонок развешанных на стене. Здесь вообще было много странных вещей, которые плохо сочетались друг с другом. И всему находилось своё место. И постеленному поверх пола круглому мату, на котором стоял низкий столик для чаепитий, с десятком плоских подушек. И самой обыкновенной, по внешнему виду, кухни со старенькой, но всё ещё рабочей бытовой техникой, явно позаимствованной на ближайшей свалке. Даже тренировочному залу, из которого доносились раздражённые голоса.       Лео и Раф опять о чём-то оживлённо спорили. Со своего места Эйприл не могла расслышать – о чём именно, но позволила себе предположить, что спровоцировал ссору старший из братьев. В своём стремлении поступать правильно и следовать по по пути ниндзя Лео, порой, перегибал палку, забывая о том, что он лишь первый среди равных. Это нередко приводило его к конфликтам с другими черепахами, которые, подобно любым подросткам, рьяно отстаивали собственное мнение. Особенно это касалось Рафа. Самого сильного и, как это часто бывает, несдержанного среди четверых. Скрывающий неуверенность и искреннюю заботу о братьях за нарочитой грубостью и колкими замечаниями он легко мог сорваться. Вспылить, накричать даже на условно-младших Донни и Майки.       Хотя назвать Дона «младшим» у девушки как-то язык не поворачивался. Наоборот – он был самым рассудительным из них четверых, после Лео, конечно. Гениальный интеллект и впечатляющие аналитические способности делали его «мозгом» большинства проводимых черепахами операций. По этой же причине он реже других попадал в неприятности, будучи банально слишком умным для этого. Впрочем, как не раз замечала Эйприл, Дон был довольно наивен и легко поддавался дурному влиянию того же Рафа или Майки, которые могли вовлечь его в свою авантюру, представив всё так, будто они собирались сделать нечто важное и полезное.       При том Майки подзуживал его, да и остальных на сомнительных выходки куда чаще Рафа. В семье, состоящей из четырёх мутировавших черепах и одной крысы именно он был нарушителем спокойствия и «младшим» братом – по признанию трёх остальных. Импульсивный, непоседливый, взбалмошный и порой излишне-болтливый он производил впечатление вечного ребёнка, отказывающегося взрослеть вопреки любым обстоятельствам. Желая разрядить обстановку или рассмешить окружающих он частенько выставлял себя шутом, из-за чего любой посторонний человек мог посчитать его несерьёзным или безответственным. Ненадёжным.       Что, конечно же, не являлось правдой. Эйприл, может быть, и была новичком в команде, однако и посторонней её уж точно нельзя было назвать. Поэтому она чётко осознавала что в этом парне скрыто куда больше, чем кажется на первый взгляд. Личность Микеланджело была куда многогранней и глубже создаваемого им образа. Потому что именно он, а вовсе не Лео со своей стратегией и лидерскими качествами был душой команды. Именно он сплачивал братьев, когда в этом возникала необходимость и находили слова, способные напомнить о том, что было дорого и близко всем четверым. И хотя говорить так было бы слегка унизительно, Майки служил своего рода «клеем» удерживающим братьев вместе. Эйприл понимала это, как понимал это и вкусивший дзен Сплинтер.       Наверное поэтому сенсей и не пытался заставить сына измениться, хотя и неизменно вычитывал того в ответ на каждую его сумасбродную выходку. Он понимал, что сердечность Майки необходима команде не меньше, чем принципы Лео, мускулы Рафа или мозги Донни. И пусть Эйприл ни за что не решилась бы озвучить такое вслух, ей казалось, что этот шалопай способен был удивить даже «старую ворчливую крысу». Её вот, например, он точно удивлял. Особенно поначалу, когда они только-только познакомились.       Именно Майки был самым дружелюбным из братьев. Даже когда они застали её шпионящую за ними на той крыше, он не пытался запугивать её как Раф или Донни. Скорее наоборот успокаивал. Ну а гениальная попытка представиться, выпалив сходу: «Мы ниндзя!», и сразу уточнив: «Но вообще-то мы ещё черепахи и мутанты. А ещё мы подростки» и вовсе вызвала у неё улыбку, хотя ситуация к этому совершенно не располагала. Вмешательство Лео, не позволившего скорому на расправу Рафу сломать её камеру успокоило Эйприл, однако именно непосредственность и откровенное шутовство Майки помогло почувствовать себя в безопасности.       Глядя на него,журналистка не чувствовала угрозы даже находясь в компании четырёх странных – если не сказать жестче – жутковатых существ, которые, к тому же, были ещё и вооружены до зубов. И тем не менее она не боялась их. Во всяком случае, не так сильно, как по идее, должна была. А всё потому, что команда в которой присутствовал такой шутник просто не могла быть злой. Благодаря Майки они не походили на отряд бандитов, вроде бойцов Клана Фут. Скорее уж на обычную подростковую компанию, почти в каждой из которых присутствовал такой чувак. Болтливый, несерьёзный, напрягающий всех вокруг безвкусными шуточками.       «Улыбка уменьшает боль» – вспомнились Эйприл слова некого восточного философа, как бы невзначай процитированное ей Сплинтером. Это, наверняка древнее изречение как нельзя лучше описывало Микеланджело. Тогда она не поняла этого. Осознание пришло уже позже, после того, как она присмотрелась к самому заметному из черепах. А подтолкнул её к этому, Кейси Джонс, позволивший себе несколько язвительных выпадов в его адрес. Познакомившийся с черепахами относительно недавно, он ещё не успел узнать их хотя бы в той же степени, что и она, а потому наивно недооценивал братьев из-за их особенностей и странностей.       Склонный к поспешным суждениям Кейси сделал небрежное замечание о том, что младший слишком глуп и шумен для ниндзя. На его счастье ни сам Майки, ни – что гораздо более важно – остальные трое не слышали его. В противном случае не избежать бы нахалу серьёзной трёпки. Лео, Раф и Дон никогда не позволили бы постороннему насмехаться над братом. И тем более оскорблять его. Это было исключительно их привилегией. И всякий, кто сказал бы нечто подобное в их присутствии горько пожалел бы об этом. Понимая, что с подобным отношением долго Кейси в их компании не протянет, Эйприл отвела его в сторону, надеясь переубедить.       Она заверила приятеля в том, что мутант с апельсиновой повязкой более чем квалифицирован, как боец и ничем не уступает остальным черепахам. Все четверо тренировались по уникальной методике Сплинтера, посвящая этому по шесть, а то восемь часов в день! Бредившие ниндзюцу парни готовы были не вылазить из тренажёрного зала, оттачивая индивидуальные техники или спаррингуя под бдительным присмотром учителя. И Майки не отставал от других. Наоборот – заряжал своим энтузиазмом. Его детский задор словно озарял их мрачное, подземное додзё, которое здесь принято было называть тренировочным логовом, а звонкий смех взлетал к крутившемуся под потолком вентилятору, отражаясь от изрисованных цветными граффити стен вертикального колодца.       Кейси был поражен, узнав, что тренировки начинались в семь утра каждый день! Черепахи разминались, затем завтракали, отдыхали какое-то время, обсуждая план занятий и привычно ссорясь из-за того, кто первым будет отрабатывать удары с учителем. Затем наступало время индивидуальных занятий, за которыми следовал ещё один перерыв, после чего четверо ниндзя переходили уже к групповым занятиям. Необязательном спаррингу, часто они отрабатывали и командную работу, пытаясь действовать сообща и прикрывая друг друга. Все четверо тренировались до тех пор, пока сенсей не разрешил им покинуть додзё и заняться своими делами.       При таком уровне подготовки Майки просто не мог быть плохим воином, на что намекал Кейси. К тому же, он умудрялся ещё и готовить в перерывах! Именно младший считался «штатным» поваром черепах, а кухня была его вотчиной. Не в том смысле, что пользоваться ей не мог никто кроме него, нет – остальные братья захаживали сюда, чтобы заварить чай, или найти что-нибудь в холодильнике для перекуса, но не более. Готовил, чаще всего, именно Майки. Или Сплинтер, сумевший привить своему младшему сыну любовь к кулинарии. Именно он научил тогда ещё совсем маленького Микеланджело основам приготовления простейших блюд.       С тех пор царство кастрюль, тарелок и сковородок принадлежало младшему, который правил им железным кулаком и нунчаками, жестоко вычитывая братьев за малейший беспорядок. В том, что касалось кухни, Майки был тем ещё аккуратистом (факт, ставший самым настоящим шоком для девушки, особенно после того, как она увидела его похожую на свинарник комнату) и очень не любил, когда кто-то разводил грязь в его владениях или даже ставил посуду не на своё место. Удивительно, но факт. Что же касалось его стряпни, то ею Микеланджело (не Майки, именно Микеланджело) ежедневно доказывая своё звание «мастера кулинарии». Даже скептически настроенный Кейси с неохотой признал его мастерство, попробовав вышедшую из-под рук черепахи пиццу четыре сыра.       Горе-борец с преступностью в хоккейной маске вообще оказался довольно душным парнем. Наверное поэтому у них и не получилось. Да, они были похожи – оба увлеченные, талантливые, амбициозные, готовые идти к цели и пробиваться вперёд несмотря на непонимание и общественное осуждение. Столкнувшись с черепахами в разное время и независимо друг от друга они оба не побоялись заявить об этом, выставив себя сумасшедшими и едва не потеряв работу. Готовность идти против Системы, отстаивая правду и свои убеждения – всё это было присуще им обоим. Но не смотря на наличие сходства, настоящей химии между молодыми людьми не возникло – и первая же пара свиданий сделали данный факт очевидным. Нет, Эйприл, конечно, было весело порвать этого самозванного мастера в хоккей, но не более весело, чем в компании черепах, с которыми девчонка любила зависать.       Будучи личностью многогранной и всесторонне развитой Эйприл обладала недоступной ниндзя мультизадачностью. Поэтому могла провести веселый вечерок с любым из них. Подискутировать о восточной философии с Леонардо, потренироваться с Рафом, или помочь Донни с очередным его изобретением. В устройстве сложных приборов девушка, конечно же, не разбиралась, но могла, по крайней мере, предоставить в его распоряжение дополнительную пару пятипалых и, надо отметить весьма ловких рук, что порой оказывалось весьма ценным при закручивании микровинтов и припаивании проводков, чуть более толстых,чем человеческий волос. Нет – Кейси, определённо был героем не её романа. И единственное, что он сделал полезного (помимо помощи в борьбе с Крэнгом и Шреддером) обратил её внимание на Майки, которого Эйприл прежде принимала как должное и который после этого стал её парнем.       Хотя, справедливости ради следовало заметить, что пренебрежительное отношение со стороны Джонса заставило её лишь перебрать в уме положительные качества Майки. Подкатывать к ней тот начал уже сам. При чём ещё даже до того, как она влилась в их компанию, став полноценным членом семьи. Да что говорить, он ещё при первой встрече чуть ли не прямым текстом встречаться ей предложил. Правда Эйприл тогда не поняла этого. Ни тогда, ни во все последующие разы, когда ниндзя с именем скульптора эпохи Возрождения пытался пригласить её куда-то, сопровождая всё это шуточными намёками и прибаутками, которые так хорошо вписывались в его стиль. А потом произошла вся эта история с Кейси и понеслось. Эйприл проанализировала личность младшего из черепах и, сопоставив все его оговорки и двусмысленные фразочки, пришла к выводу, что младший из братьев был влюблён в неё.       Ну и что такого, вроде бы? Влюбился и влюбился – не её же проблема. Однако Эйприл не могла так поступить с ним. Она чувствовала ответственность за каждого своих мутировавших питомцев, а потому решила поговорить с Майки. Разобраться в ситуации и расставить все точки над «i». И, разумеется, получила в ответ лишь жалкую отговорку. Стоило ей спросить после очередного подката – серьезно ли он, как бесстрашный ниндзя тут же «врубил заднюю». В том, что касалось отношений, этот весельчак без комплексов, оказался таким же робким и нерешительным, как и большинство парней, впервые пытавшихся признаться ей в любви.       — Нет, что ты, что ты, я просто шучу, – замахал трехпалыми лапками обладатель оранжевой повязки, неубедительно улыбаясь во всю свою плоскую физиономию. И это, к её собственному удивлению, разозлило Эйприл. Она пришла по душам поговорить с тем, кого считала просто «другом», а в итоге почувствовала себя девушкой, которую сначала позвали на свидание, а затем отшили, забрав свои слова назад! И, как будто этого было мало, превратили и так-то не особо приятную ситуацию в клоунаду. Отвратительно.       — Смотри, что могу! – воскликнул Майки, доставая непонятно из каких закромов здоровенный мяч, судя по пёстрой расцветке, явно «позаимствованный» из какого-то цирка, и забираясь на него. С любой другой девушкой подобный трюк, может, и сработал бы, но Эйприл слишком хорошо его знала, чтобы купиться на эти кривлянья. Знала ведь, что Майки делает это специально, чтобы если и не рассмешить её, то хотя бы отвлечь от смущающей его (не её, а именного его) темы, выставив себя клоуном. И у него получилось, то ли от волнения, то ли по собственной задумке ниндзя поскользнулся и упал с мяча, растянувшись на полу в комичной позе. Наверно решил, что выставив себя неуклюжим идиотом сумеет заставить её отступить. Однако Эйприл была отнюдь не так проста.       — Прекрати! – напустилась она на Микеланджело вместо того, чтобы обернуть всё в шутку, но поняв что была слишком груба, осадила саму себя. – Перестань, пожалуйста, делать вид, что всё в порядке. Сними эту улыбчивую маску. Я вижу, что тебе больно.       — О какой маске ты говоришь? – продолжая притворяться он растянул края своего рта большими пальцами, изображая улыбку, что окончательно превратила ситуацию в какую-то к лоунаду. – Это моё настоящее лицо – смотри! Самое смешное лицо в Нью-Йорке.       — Хорошо, – стараясь не злиться на парня слишком уж сильно, журналистка коснулась его плеч, пытаясь успокоить его этим и, одновременно, успокоиться самой. – Давай так. Мы оба подумаем над сказанным сегодня, и обсудим в следующий раз. Компромисс.       — Без проблем, – с готовностью согласился Майки и пулей умчался в свою часть коллектора, бросив на бегу короткое. – Пока.       О'нилл тоже хотела уйти, но на выходе её остановил Сплинтер, спешащий подкинуть девушке новую пищу для размышлений.       — Не надо обнадёживать его, если ты и в самом деле не собираешься, Эйприл, – с болью в сердце сказал старик, и в его голосе отчетливо ощущалась истинно-отцовская забота о сыновьях. Это одновременно растрогало девушку и заставило её задуматься ещё глубже. Какое она имела право вообще поднимать эту тему? Братьям и так было тяжело расти, будучи отрезанными от нормального общества, из-за чего постоянно конфликтовали с отцом и учителем, проявлявшим признаки гиперопеки. Не способные даже на улицу выйти без того, чтобы их не обозвали чудовищами, черепахи чётко осознавали, что ни о каких свиданиях не может идти и речи и им, вероятно суждено будет прожить одинокую жизнь лишь в компании друг друга. И это не могло не терзать их – четырёх подростков.       Ну а Майки... что же, несмотря на довольно дерзкие, для черепахи, слова он острее остальных своих братьев понимал, что с девушками в этой жизни ему мало что не светит. Он сомневался в себе, подобно Рафу – наоборот, был более, чем уверен в себе, о чём свидетельствовало его нарочито-несерьёзное поведение. Потому, что лишь будучи уверенной и самодостаточной личностью можно было изо дня в день, строить из себя клоуна, снова и снова нарываясь на бесконечные замечания и подколы в свой адрес.       Но не смотря на эту уверенность и запас внутренней стойкости, Майки яснее других видел, что люди едва ли примут мутантов вроде них. Он мог отрицать это напоказ и даже играть с опасностью, выбираясь на поверхность без разрешения старших или даже затесаться в толпу разряженных в костюмы подростков, празднующих Хэллоуин, но всё это было обыкновенной подростковой бравадой. Где-то глубоко внутри ниндзя с оранжевой повязкой знал правду, и эта правда разбивала ему сердце, заставляя прятать боль за маской шутовства. При таком раскладе его слова и не могли быть ничем иным, кроме шутки, а она вывернула всё так, как будто это могло быть правдой. И теперь должна, нет – обязана была что-то сделать. Как-то исправить ситуацию. Она стала самым важным человеком в жизнях четырёх замечательных существ, в жизни Микеланджело. И она не могла подвести ни их, ни его. О'нилл так переживала из-за своей глупости, что даже пропустила сроки сдачи статьи, получив нагоняй от начальства – в очередной раз.       Зато, когда они с Майки снова встретились, их фразы: «Я серьезно» и «Давай сходим на свидание» прозвучали практически одновременно. Видимо во время её отсутствия он тоже занялся самокопаниями и решил признаться и добиться её расположения.       После этого они синхронно улыбнулись друг другу и обнялись, празднуя своё маленькое воссоединение. Надо сказать, что и прежде уже доводилось оказываться в объятьях черепах, но в основном в стрессовой ситуации. Когда они вытаскивали её из очередной передряги, а потому она даже как-то и не обращала на это внимания. Но теперь в спокойной и даже более того – комфортной обстановке объятье ощущалось совершенно по-новому. Более интимно. Это открытие даже ошеломило журналистку.       Прильнув к гладкой поверхности его покрытого пластроном живота, на котором рельефно выступали шесть плотно подогнанных друг к другу щитков, на ощупь похожих на очертания мужского пресса. И даже сквозь два слоя одежды, состоявшей в тот день из чёрной блузки и уже ставшей её фирменным знаком жёлтой кожаной куртки, Эйприл могла ощутить их гладкость. В отличие от пластрона настоящей черепахи, у Микеланджело он целиком состоял из ороговевших пластин, лишённых костной основы. Подобная эластичность не обеспечивала бо́льшую свободу движений. При прикосновению же, роговая ткань напоминала отполированные ногти. Необычное, но приятное ощущение. Особенно в сочетании с мускулами бугрившимися на обнимавших её руках.       Минуты шли, а она всё не хотела отпускать его. В объятьях Майки было так хорошо, будто все проблемы ушли. И всё же в какой-то момент они отлипли друг от друга со смущёнными улыбками и, ни слова ни говоря, отправились на своё первое свидание. Кататься на тех самых скейтах по трубе,в которой действительно было сухо. Было весело, особенно с учётом всех трюков, которые Майки выделывал, чтобы впечатлить её. Разгоняясь он ехал не только по полу или стенам туннеля, но и по потолку, что, признаться честно, выглядело весьма круто. Эйприл старалась не отставать от него, но, конечно же, не смогла сравниться с ниндзя в скорости.       В итоге девушка перестала пробовать соревноваться с ним, и просто хорошо провела время. Ну а что здесь такого? Дружеское свидание. Ничего больше, – убеждала она саму себя по пути до квартиры. Но одно свидание превратилось сначала в два, а затем и вовсе – в четыре. И девушка постепенно начала понимать, насколько ей нравится быть в компании Микеланджело, когда он был самим собой. Не придуривался и не разыгрывал из себя паяца, как это случалось под давлением остальных братьев или опасности.       Прежде ей не удавалось отделить его от других, но когда обстоятельства позволили им побыть наедине друг с другом, Эйприл поняла, что в компании Майки отдыхает душой. С ним ей было по-настоящему весело и не важно – какой детской глупостью они занимались – катались на скейте, играли в видео игры, пели в домашнем караоке или готовили. Пару раза черепаший бойфренд попросил её помочь ему, при условии, что она будет делать всё в точности так, как он скажет. И это было довольно занимательно. До этого момента сосредоточенная на журналистике девушка и представить себе не могла как же это весело – готовить еду вместе.       В благодарность за новый опыт она впервые поцеловала Майки, коснувшись губами покрытой чешуями щеки. Чем невероятно смутила беднягу. Он принялся молоть чушь с такой скоростью, что О'нилл показалось, будто он превратился в живой пулемёт. Юмор, как защитная реакция – это должно было послужить сигналом к тому, что она переходит некие границы. Что следует остановиться. Но безбашенная девчонка этого не сделала и ещё через несколько дней дружеский поцелуй спонтанно превратился в романтический.       Ничто не предвещало беды. Очередное свидание шло своим чередом и после совместной победы в ещё компьютерной стрелялке, заставившей Эйприл прыгать от радости, а Майки – кричать на экран, попутно пихая её кулаком в плечо, заставляя морщилась от боли, они решили потанцевать. Гиперактивные черепахи обожали двигаться под музыку. Веселиться, пританцовывая и дёргая всеми конечностями сразу. Её парень, к примеру, отдавал предпочтение брейк-дансу. И, надо сказать, музыку он чувствовал весьма и весьма неплохо. Пожалуй, окажись они на дискотеке, Микеланджело смог бы заткнуть за пояс многих самоуверенных парней. Однако Эйприл считала, что такой романтик как он просто обязан уметь танцевать и медленные танцы и пыталась обучить его одному из них.       Приставка была выключена, и комната заполнилась чарующими звуками лиричной мелодии. Эйприл и Микеланджело медленно кружились под неё, аккуратно переступая по полу, заваленному всяким хламом. Её рука лежала в его руке, а его – бережно касалась талии. Несмотря на свою рептилейную природу, юный ниндзя был талантливым учеником. Он быстро понял основной танца, что позволило им двигаться синхронно, предугадывая движения друг друга. Это было здорово – очень технично и, одновременно, мило. Время словно перестало существовать, заменённое звуками поставленной на повтор песни, звучавшей из её телефона.       Они могли бы протанцевать так весь вечер, наверное, но забытая на полу коробка из- под пиццы внесла свои коррективы. Забывшись в танце Эйприл поскользнулась, случайно наступив на неё. Чувствуя, что теряет равновесие, она выругалась, приготовившись растянуться на грязном, чёрт знает чем покрытом полу. Её пальцы беспомощно пытались зацепиться за воздух, но в тот миг, когда падение уже казалось неизбежным Майки поймал её. Подхватил над полом в последний момент. Как истинный ниндзя.       Не ожидавшая подобной прыти девушка, с удивлением посмотрела на своего спасителя, плоское лицо которого украшала широкая, белозубая улыбка. Голубые глаза словно подсмеивались над её неуклюжестью. Но не обидно, а как-то даже по-доброму. Трёхпалые пальцы на её спине напряглись и мутант осторожно и быстро вернул её в вертикальное положение. Это было так галантно.       Пожалуй даже слишком быстро. От резкого движения голова Эйприл закружилась, и она рефлекторно качнулась вперёд, навалившись на своего спасителя. Оказавшись буквально прижатой к его нагруднику, она вдруг ощутила, что воздух между ними буквально искрит. Никогда ещё романтическое напряжение не было таким сильным, и глядя на черепахоподобное существо перед ней О'нилл понимала, что больше всего хочет поцеловать его. Это было странно. Быть может неправильно. Но ей было всё равно.       Охватившая девушку жажда любовного поцелуя столкнулось с нерешительностью, заставившей её замереть с широко распахнутыми глазами. Микеланджело, по всей видимости тоже понял, что время пришло, но как и она медлил, скованный страхами и сомнениями. Вот так они стояли и смотрели друг на друга – он на неё а она на него. И лишь музыка заполняла повисшую в зале тишину, которая в противном случае была бы неловкой. Впрочем, Эйприл почти не слышала её, сквозь буханье собственного сердца.       В какой-то момент она не выдержала и потянулась к мутанту, касаясь руками его выпуклых щёк. Чешуя на лице была почти незаметна под пальцами,а зеленоватая кожа ощущалась гладкой и прохладной на ощупь. Журналистка позволила себе насладиться её ощущением, прежде чем привстать на цыпочки. Понимая, что она сейчас поцелует его, Майки закрыл глаза медленно склоняясь к ней. Мгновение она колебалась, а затем последовала его примеру, опустив веки в тот самый момент, когда их губы соприкоснулись. Точнее когда её губы встретились с покрытой чешуёй, кожистой складкой, окружавшей рот человекоподобной черепахи-мутанта.       Не смотря на то, что его челюсти слегка выступали вперёд, их никак нельзя было назвать «клювом». Однако ощущения от черепашьего поцелуя всё равно были слишком непривычными и Эйприл, поначалу, даже растерялась, не зная что делать. Ситуацию спас Микеланджело. Перехватив инициативу, он неожиданно перешёл в наступление, протаранив её своим телом. Ошеломлённая брюнетка тоненько пискнула, ударившись спиной о стену, всё это время находившуюся позади неё. Из-за столь стремительного манёвра их поцелуй оказался разорван, но ниндзя быстро восстановил контакт, прижавшись ртом к её рту. Его рука опиралась о кирпичную кладку рядом с её головой, а тело глубоко вторглось в её личное пространство. Зажатая между ним и стеной, Эйприл оставалось лишь ощущать напористые движения его языка и слушать барабанный бой своего сердца, пустившегося в такт музыке.       Как и было сказано раньше, Майки быстро учился, и вскоре ощущения из просто непривычных начали становиться приятными. Однако прежде, чем Эйприл начала по-настоящему наслаждаться ими, романтическая идиллия оказалась грубо прервана громким:       — Эй.... какого чёрта вы двое тут делаете? – Раф замер на входе с округлившимися от удивления глазами. Он выглядел ошеломлённым, не меньше самой девушки и грубил скорее по привычке, чем из реального недовольства. А вот гнев Майки был вполне искренним. Когда младший брат оторвался от неё, Эйприл увидела, как небесная синева его глаз темнеет от ярости. Словно весеннее небо перед грозой. Он был зол не на шутку и выглядел так, будто готов был накинуться с кулаками на обнаглевшего Рафа.       — Хотел задать тебе тот же вопрос, – трёхпалые пальцы, оказавшиеся в процессе поцелуя на её бёдрах начали сжиматься в кулаки и девушка поняла, что дело плохо. Напряжение вновь сгустилось в воздухе, только теперь это было предчувствие битвы.       — А сам не видишь, что ли? Мы танцуем, – Эйприл попыталась спасти положение, накрыв руки Микеланджело своими, в надежде что нежное поглаживание поможет ему расслабиться. Помогло – оскал на его черепашьей физиономии сменился привычной улыбкой.       — Что-то не похоже на танец, – пробурчал Раф, скрывая неловкость хмурым тоном. Он застал их целующимися и даже если не успел рассмотреть подробностей, то явно понял, чем именно они занимались. К тому же, руки Майки всё ещё лежали на её бёдрах, недвусмысленно давая понять, что происходящее было больше, чем просто танцем. Даже дурак понял бы, а Раф не был дураком.       — Это очень особенный танец, – Майки с привычной ухмылкой подмигнул брату. – Вот появится своя девушка тогда и поймёшь.       — Да больно надо. Заняться мне что-ли нечем. Услышал от Донни, что Эйприл здесь, вот и зашёл поздороваться, – с этими словами Раф покинул комнату, оставив их одних. О'нилл посмотрела на своего парня и засмеялась. Ничего не смогла поделать с собой. Смех сам прорвался из глубины её существа, заглушая песню, которую и так давно пора было выключить. Ибо неуместно.       — Эйприл, – Майки тихо шикнул на неё, упрекая в неуместной реакции, но не выдержал и сам засмеялся. Громко и от души.       Таким вот и был первый поцелуй девушки с черепашкой ниндзя. Надо сказать, что вторжения Рафаэля сбило настрой, поэтому ни он, ни она не решились ещё раз повторить поцелуй тем же вечером. Но зато на следующем свидании оторвались по-полной.       Вместо компьютерной игры и танцев в качестве сопровождения был включен фильм, до которому ни Майки, ни, тем более, ей не было никакого дела. Они просто устроились на диване перед телевизором, на экране которого очередные супергерои сражались то ли монстрами, то ли с инопланетянами, выглядевшими как монстры. Первые раздавали вторым под весьма задорную музыку, в то время, как забывшие о них зрители просто наслаждались друг другом и десятками поцелуев. Вот так она случайно влюбилась.       Мутант откинулся на спинку, позволяя журналистке прильнуть к нему, используя собственное тело в качестве подушки. Он выглядел взволнованным и, одновременно, нетерпеливым. Чтобы снять напряжение, сковывавшее мышцы, Эйприл нежно обнимала его за плечи, позволяя пальцам скользить по своему телу. По больше части Микеланджело был сдержан и даже робок в том, что касалось прикосновений. Но постепенно его движения становились всё более смелыми, а пыльцы осмелились заскальзывать под блузку и край туго обтягивавших бёдра джинсов, чему девушка не препятствовала. Наоборот – поощряла к его активным действиям.       Его дыхание на её шее электризовало нервные окончания, заставляя волны мурашек танцевать на коже. От этого щекочуще-приятного ощущения, Эйприл аж изгибалась в объятьях мутанта, тихонько хихикая при этом. Поцелуи следовали один за другим. Майки поочерёдно касался губами её висков, лба и щёк, прежде чем перейти к губам, которая она с готовностью раскрыла ему навстречу. В моменты их поцелуев время как будто замедлялось, останавливая свой бег для потерянных друг в друге влюблённых.       Они наконец-то были на одной волне. На одной орбите, словно две планеты, подхваченные гравитационным полем звезды под названием Любовь. Губы Эйприл – нежные самую чуточку влажные, беззастенчиво сливались с кожистыми складками его рта. И неизвестно, к чему привёл бы их тот вечер, если бы им не помешало уже другой брат, явившийся с совершенно дурацким вопросом:       — Эй, Майки, ты не видел мой сканер для хим-анализа? Я тут собирался... о, привет Эйприл, – Донни выглядел смущённым, но явно не удивился происходящему, как Раф. А это значило, что он тоже был в курсе их отношений и пришёл поглазеть на поцелуй.       — Нет, Донни, мы его не видели, – понимающе улыбнулась мутанту Эйприл, наблюдая за тем, как глаза Майки наливаются глубокой синевой ярости. Ошеломлённый головокружительным (как она надеялась) поцелуем, нетерпеливый и сходящий с ума от разгоравшейся жажды, он готов был прогнать брата, но она толкнула его обратно, не давая вскочить с дивана и кинуться в драку.       — Здесь его явно нет, – улыбнулся Микеланджело встретившись с ней глазами. – Мы тут «Мстителей» смотрим. Я бы предложил тебе присоединиться, но ты ведь всё равно откажешься. Ты как всегда занят исследованиями в лаборатории. Правда ведь, Донни?       — Конечно, извините, что помешал, – затараторил умник в фиолетовой повязке, избегая гневного взгляда младшего брата.       Тот случай не помешал им продолжить, но заставил Эйприл уяснить один факт – пока остальные трое рядом о большем нечего и задумываться. В отличие от дружбы отношения требовали совершенно другого уровня интимности. Друзья могли тусоваться, весело проводя время вместе как вдвоём, так и впятером, на парню и девушке необходимо было уединение, добиться которого здесь, в канализации, где все у всех на виду, было не просто. Однако сегодня должно было получиться. Черепахи во главе со Сплинтером отправлялись на некую миссию, подробности которой пока предпочитали хранить в тайне даже от неё. Майки же был оставлен на хозяйстве. Вероятнее всего специально, чтобы у них была возможность побыть вместе. Младший и сам это понимал, а потому не злился за то, что его оставляют «за бортом». во всяком случае его голос в трубке звучал взволнованно. Он знал, что его ожидает.       Сменив порядком испачкавшиеся за время прохода по туннелю резиновые сапоги на домашние тапки, которые заблаговременно притащила сюда, Эйприл бросила взгляд в сторону додзё. Раф и Лео, кажется, закончили спросить и, судя по металлическому шороху, теперь выбирали оружие. Похоже и правда собирались уйти. Донни, тоже уже заканчивал свой серфинг сети. В противном случае он просто не заметил бы её присутствия. А тут заметил и даже повернулся, сверкая глазами за стёклами гротескных очков.       — Привет Эйприл, для твоего свидания всё готово! – воскликнул он с неуместным энтузиазмом и разве что руки не потирая при этом. Столь нездоровое возбуждение мутанта даже заставило брюнетку задуматься, а не наставил ли он камер в комнате брата, чтобы записать всё, что должно было между ними произойти. Однако она отмела эту мысль, сочтя недостойным оскорблять ниндзя подобным недоверием. Донателло, как и остальных черепах воспитывал Сплинтер. А значит он ни за что не пошёл бы на подобное.       — Спасибо, Донни, очень приятно услышать это от тебя, – не скрывая иронии ответила Эйприл, направляясь в сторону той части подземелья, которая считалась владениями её парня. У каждого в подземном логове было место, которое он мог назвать своим. И когда дело доходило до личных владений братья и даже их отец знали, что лучше не вторгаться в чужие владения без спроса. Ей, к счастью, не нужно было спрашивать, поэтому она просто шагнула внутрь, отодвинув в сторону занавеску, сделанную из CD и DVD-дисков. Наверху они давно уже устарели и вышли из употребления, но здесь внизу их всё ещё можно было найти и использовать.       Например, в качестве миниатюрного зеркальца. Вот например Эйприл не упустила случая поглядеться отражающую поверхность,из которой выглянула довольно красивая девушка с длинными и чёрными волосами, которые слегка вились на концах. Голубые глаза ярко выделялись на фоне светлой кожи, отвлекая внимание от полных, выделенных розовым блеском губ. Стильные вещи подчёркивали её модельную фигуру, а узкие джинсы делали акцент на длинных ногах и тонкой талии. Всё было идеально.       Однако же долго любоваться собой времени не было. Нужно было идти вперёд. Путь до убежища Микеланджело был изучен наизусть, а потому Эйприл даже не стала включать фонарик и светить себе под ноги. И так знала, на какие участки кладки лучше было не наступать. Вот так ловко перешагивая через лужи и перепрыгивая с одного камня на другой, где это было нужно, она прошла по короткому тёмного коридору, из-за изгиба которого лился жёлтый электрический свет. Телевизор явно был выключен.       Там, посреди прямоугольной комнаты, забитой множеством разбросанных безо всякого порядка вещей и обнаружился Майки. Стоя вполоборота к двери, он заканчивал упражняться с нунчаками, мелькавшими с такой скоростью, что для Эйприл даже не удавалось уследить за ними. Скреплённые стальными цепочками цилиндрические дубинки крутились вокруг его громоздкого тела и перелетали из руки в руку, с грациозной и смертоносной синхронностью. А скорость его движений так и вовсе поражала девушку.       Глаза ниндзя были закрыты, а лицо выглядело сосредоточенным. Тренировка явно длилась уже какое-то время, но не смотря на это дыхание Майки оставалось ровным и спокойным, словно подчёркивая факт его мастерства. Невольно Эйприл залюбовалась им, остановившись в дверях. Несмотря на нечеловеческое происхождение, у юного мутанта было не так уж и много общего с черепахой. Скорее наоборот он, как и трое его братьев, скорее напоминал человека, единственным отличием которого было наличие панциря, носимого за спиной в виде огромного рюкзака. Ну а ещё – чешуйчатый кожный покров зелёного цвета и переразвитые мышцы, гипертрофия которых, по всей видимости компенсировала некоторые нюансы скелетного строения и крепившегося к костям панциря.       Разумеется, были и другие отличия, но Эйприл в силу привычки и романтических чувства склонна была закрывать глаза на них. Внешность Микеланджело устраивала со всеми его анатомическими особенностями. Более того – они были своеобразной фишкой, повышавшей его привлекательность в её глазах. И сейчас девушку интересовала ещё одна деталь, скрытая от её взора под пластинами панциря и набедренной повязкой, не слишком белые концы которой метались от быстрых движений неугомонного ниндзя.       Наверное, он почувствовал на себе её потяжелевший от желания взгляд и остановился, прекратив вращение нунчак. Грушеподобная голова мутанта с массивной нижней челюстью обернулась в её сторону, а губы растянулись в ослепительной улыбке.       — Эйприл! – радостно воскликнул он, сжимая её в объятьях. Радость заставила его забыть о собственной силе, из-за чего Эйприл даже охнула, чувствуя, как стальные мускулы черепашьих рук сжимаются вокруг её тела, стесняя грудь чуть ли не до удушья.       — Привет, Майки!.. – сквозь боль улыбнулась она, дотрагиваясь до его морды. – Я тоже рада тебя видать. Только не так крепко...       — Прости-прости, – воскликнул Майки ослабляя удушающий захват, но не отпуская её Напротив, переполненный радостью он оторвал подружку от пола и закружился по комнате прижимая её к себе крепко, но нежно. Они танцевали этот странный танец под музыку сердец бьющихся в унисон, и смеялись так, что их, наверное, было слышно на другом конце логова. Но им не было дела.       В конце концов, мутант всё же поставил её на ноги но не отпустил, заставляя остаться в своих объятьях ещё ненадолго. Майки явно не хотелось расставаться с ощущением её тела. Эйприл, в общем-то, не имела ничего против. Ей было так тепло рядом с ним, что хотелось закрыть глаза и просто не думать ни о чём. Но брюнетка не позволила себе этого. Ведь они с Майки смотрели сейчас друг на друга и их взгляды выражали глубокое понимание и близость, существовавшую лишь между ними – парнем и девушкой.       Они оба были готовы совершить решающий шаг вперёд, вступив на новую территорию, неизведанную для черепахи и человека.       — Эм... Майки... ты уже можешь отпустить меня, – улыбнулась Эйприл, чувствуя, как за тянувшаяся сцена становится неловкой.       — О, прости... – он отдернул руки с выражением искреннего извинения на зелёном лице, что выглядело даже слегка комично.       — Всё в порядке, – девушка поспешила подбодрить его поцелуем, после чего добавила. – Пусть всё происходит... естественно.       — Вот так? – Майки не был бы Майки, если бы не подпустил какую-нибудь неуместную шуточку. В этот раз его странный мозг решил, что уместным будет смешное падение. Широко ухмыльнувшись, он снова поймал её в объятья и отклонился назад, перейдя в свободное падение. Этот лишённый грации манёвр закончился его падением на диван. Она же при этом, оказалась лежащей на его пластроне – раздражённая и весёлая. Только Майки могла сойти с рук подобная выходка. Ну не могла она на него злиться.       — Чтоб тебя! – беззлобно выругалась Эйприл, для порядка ударив мутанта кулаком по плечу. Гиблое дело – наглец даже не почесался. Она никогда не считала себя белоручкой, но человеку было попросту не под силу пробить толстую черепашью шкуру.       — Так достаточно естественно? – шепнул Микеланджело в изгиб её ушной раковины, заставляя отойти от изначального плана.       — К чёрту естественность! – воскликнула девушка сбросив с плеч куртку и приникая к любимому в новом поцелуя. Куда более долгом и глубоком, чем предыдущий. Где-то в процессе ниндзя ловко перевернулся, захватив её с собой. Эйприл и вскрикнуть не успела, как обнаружила себя лежащей диване, в то время как громоздкий силуэт Майки нависал над её распростёртым телом.       — Ты выглядишь восхитительно когда такая растрёпанная, – прошептал он снова целуя её. И это было вот прям горячо. Не сдержавшись, О'нилл даже застонала под ним – от ощущения его рта на своих губах, проникновенного голоса и удивительно уместного комплимента. Лучшего начала и представить себе было нельзя, только вот продолжения не последовало. Майки просто...       ...не знал, что ему дальше делать. Если поцеловать и облапать её, попутно стащив блузку он ещё догадался, то вот на большее фантазии уже как-то не хватило. В какой-то момент он и вовсе остановился, растерянно и смущённо глядя на неё сверху вниз.       — Дай-ка я сама, – оттолкнув не протестующую черепаху Эйприл сначала села, а затем и вовсе встала с дивана, заводя руки за спину.Для их первого раза она выбрала конечно же жёлтое бельё, подчёркивая что принадлежит ему. У неё даже была мысль заказать комплект с принтом в виде кусочков пиццы, но в итоге девушка отказалась от идеи. Несерьёзно, да и не в её стиле.       Тем более что Майки вообще не оценил цвет её бюстгальтера. Скорее уж его заинтересовало то, что скрывалось под ним. Поэтому Эйприл решила не мучить его,заставляя разбираться с застёжкой и самой избавиться от проблемной столь детали одежды.       — Хах, весёлые сумки, – хихикнул Микеланджело, глядя на покачивавшиеся перед его возбуждённым взором девичьи прелести.       — Чего? – услышав подобное Эйприл так растерялась, что почти не заметила, как его трёхпалые ладони обхватывают её груди.       — Ну... весёлые сумки, – самец черепахи буквально кайфовал, держа в руках тяжёлые полушария. – Так Донни называет... их.       — Не-надо! – прижимая палец к его рту. – Ни слова больше. Молчи. Просто молчи и расслабься. Дальше я всё сделаю сама.       Это было не очень справедливо, но закономерно. Ответственность за начало их отношений лежала на ней. А значит и переводить их на новый уровень должна была именно она.Смирившись со своей активной ролью, распустила узел черепашьей повязки и удалила ей, отбросив в сторону. Под ней обнаружилась гладкая поверхность, защищённая нижним краем пластрона. И никаких выпуклостей.       «И что, это всё?А как дальше-то?» – теперь уже пришла очередь Эйприл застыть в растерянности. Нет, она конечно готовилась к предстоящей ночи и почитала кое-что и из раздела о размножении черепах, но представленные там сведения скорее напугали её и девушка поспешила от них откреститься. В конце концов её парень не был черепахой, и больше походил на человека, а значит ей не нужно было читать про все те зоологические ужасы, которые попались на глаза во время исследования данной темы в Интернете.       Похоже, что всё-таки стоило, так как в этой части тела Майки казался скорее черепахой, чем человеком. И угораздило же её сказать, что она сделает всё сама! Теперь нужно было выманить маленькую черепашку из коробочки и Эйприл, не зная, как именно должна действовать, решила обращаться с мутантом как с обычным мужчиной. Это должно было сработать и с мутантом... наверное.       Резко подавшись вперёд, она снова поцеловала Майки – глубоко, до сплетения ищущих друг друга языков, попутно водя руками по его груди. Вверх-вниз, вверх-вниз. Его жёлтый пластрон был гладким и приятным на ощупь. Не таким, как живое, человеческое тело, но всё же достаточно возбуждающим. Беспокойство, вызванное неожиданными анатомическими трудностями, постепенно начало уходить. Эйприл расслабилась и отдалась процессу, с восторгом отметив, что Микеланджело решил последовать её примеру.       Сначала он ответил на поцелуй, а затем вновь поднял руки, нежно массируя грудь и сжимая её. И надо сказать, его пальцы оказались весьма ловкими и умелыми, несмотря на довольно громоздкий вид. Ни их толщина, ни кажущаяся неуклюжесть не мешали мутанту манипулировать чувствительными частями тела журналистки, заставляя ту громко стонать от удовольствия. Увлекшись своими ощущениями, Эйприл даже не сразу заметила подёргивающееся движение в нижней части панциря, закрывшего промежность.       Промежуток между двумя пластинами медленно расширился и вспучился словно вулкан. Вот только вместо лавы наружу вырвался толстый, зелёный член. Такой же толстый, как его палец, но длиннее, он внушал уважение, но не выглядел гротескно.       — Вау! – только и воскликнула Эйприл. – Знаешь... а мне всегда было интересно, где вы, ребята, их прятали. Теперь всё ясно.       Микеланджело смутился, пытаясь скрестить ноги, но она остановила его, успев схватить твёрдый отросток рукой. Он был гладким, даже нежным и явно требовал осторожного обращения. Стоило её пальцам сомкнуться на нём, как его обладатель мгновенно забыл об изначальном сопротивлении, откинув голову на спинку дивана. Его глаза закатились, а из груди вырвался стон. Довольно произведённым эффектом журналистка продолжила гладить его, сжимая толстое, зелёное мясо своей изящной ладошкой. Взять в руки его жезл и доставить удовольствие – лучшее в его жизни – слушая, при этом вздохи и стоны – это была только её привилегия.       — Просто доверься мне, – соблазнительно шепнула Эйприл, ласково играя с черепашьим отростком. Майки был таким очаровательным, когда смущался, что это вызывало у неё какой-то нездоровый голод. Преодолев дистанцию, она уже в который раз за вечер слила их губы воедино, глубоко поцеловав его. Её язык играл с его языком, сплетаясь влажным клубком, пока пальцы гладили головку нечеловеческого члена. Ощупывали со всех сторон, давая примерное представление о том, как это будет ощущаться внутри. Когда это началось она волновалась, думаю сможет ли она принять что-то подобное? Теперь волнение уступило место восхищению. Этот великолепный стержень должен был прекрасно разместиться в ней, доставляя наверняка небывалое удовольствие.       Майки, по всей видимости, думал о том же, поэтому и потянулся расстегнуть пуговицу на её джинсах. Щёлк и готово. Затем пришла очередь «молнии», с которой он обращался куда менее бережно. Сказывалось охватывающее нетерпение. Эйприл тоже находилась в состоянии, близком к опьянению.Голова слегка кружилась, ноги казались чужими и непослушными, кожу покалывали волны мурашек, а нижняя часть живот пульсировала, сводимая сладкой судорогой. Ждать больше было нельзя. Следуя глубинным импульсам своего женского естества, брюнетка вытащила язык изо рта Микеланджело и посмотрела на него сверху вниз, кусая губу. Расставаться не хотелось даже на несколько кратких минут и всё же ей нужно было встать, чтобы избавиться от джинсов. Не простая задача, учитывая то, как плотно они прилегали к коже. К счастью, изобретательная Эйприл нашла способ повеселиться и здесь, устроив для парня настоящее шоу Она соблазнительно извивалась и непристойно покачивала бёдрами, пока вылезала из штанов.       Жёлтые трусики оказались стянуты вместе с ними, и полностью обнажённая девушка вернулась на колени к мутанту. Она чувствовала себя такой мягкой и теплой в его объятиях, когда её руки ласкали его мускулистые руки, и твердую оболочку панциря. Торчавший, как штык, член пульсировал у её живота, демонстрируя как же сильно он, в действительности, хотел её. Только её одну.       Пути назад не было, сейчас или никогда они собиралась сделать это, и Эйприл чувствовала, что она наконец полностью готова.       Вздыбившись над торчавшей из-под панциря мясной башней, она потёрлась и набухший подобно бутону цветка кончик, позволяя влаге со своих лепестков свободно стекать на него. Ну а когда тот оказался достаточно смазан, привела его прямо к отверстию щели, позволив погрузиться в себя. Раздвинув ноги на максимальную ширину она опускалась медленно, балансируя на коленях. Майки не помогал ей в этом. Наоборот – сбивал с ритма, пытаясь притянуть поближе к себе. Ему явно хотелось схватить её за бёдра и насадить на себя, погрузившись внутрь целиком и сразу. Но он сдерживался, давая Эйприл возможность привыкнуть к себе.       Сделать всё на её условиях. Удовольствие и боль слились в ней, прорвавшись наружу стоном, и чтобы отвлечься от его размера, девушка прижалась губами к губам Майки даря долгий и страстный поцелуй. Полностью погрузив его в себя в процессе, она почувствовала, как перехватывает дыхание. Половой орган мутанта был почти что слишком велик, в то время, как роговые пластины приятно натирали и стимулировали самые чувствительные точки девичьего тела. Слишком много, чтобы принять это вот так сразу.       Давая себе время отдохнуть, Эйприл продолжила целовать Микеланджело, который глубоко наслаждался каждым моментом происходящего. Его глаза закатились, что было хорошо заметно под полуприкрытыми веками, а голова откинулась назад. Он кайфовал от самого факта нахождения внутри неё, блаженно развалившись на диване. Внезапно, Эйприл пришла в голову шаловливая мысль. Захваченная импульсивным желанием исполнить её, она прервала поцелуй и развязала оранжевую бандану.       Ощутив потерю вещи, которую давно уже начал воспринимать как часть себя, ниндзя приоткрыл глаза. Провокация сработала – взгляд, которым он одарил сидевшую на нём девушку, таил в себе вызов. Желая ещё больше распалить Майки, Эйприл взмахнула повязкой перед его лицом, а когда тот предсказуемо потянулся к ней, отбросила в сторону – за пределы досягаемости. Она никогда не смогла бы опередить обученного боевым искусствам мутанта, если бы он не размяк в нежной теплоте её тела, сводившего с ума мужчин.       Не настолько, впрочем, чтобы не отреагировать на подобную вольность. С хищном, но при этом добродушной улыбкой (только Микеланджело мог органично совместить столь противоречащие друг другу эмоции) принялся атаковать её груди ладонями и языком. Несмотря на неопытность он являлся обученным мастером боевых искусств умел оценивать своих противников, чутко реагируя на их действия. Теперь он использовал это умение, чтобы понять – какие именно из его прикосновений и поцелуев заставляли её вздрагивать и содрогаться? Он действительно превосходно владел телом и быстро понял, как надо обращаться с женской грудью.       Три сильных пальца ощупывали и массировали нежную грудь – не грубо, но страстно, от чего сердце Эйприл порой пропускало удары. Застонав, она любовно провела руками по пластинам его нагрудника и начала двигаться. Поначалу толчки были медленными,так как ей было тяжело одновременно справляться с ощущениями и контролировать движения тела. Но постепенно девушке удалось поймать ритм и инициатива снова перешла к ней. Микеланджело вновь закатил глаза, восхищаясь горячей мягкостью, сдавливающей его внутри. При каждом движении её стенки напрягались и пульсировали в так сердцебиению. Он занимался любовью с девушкой своей мечты, отдавая ей себя в той же мере, что и она ему – целиком и без остатка.       Видя, что Майки начинает сдавать, Эйприл помогла ему в этом, погрузив в ещё один поцелуй. Однако почти сразу вскрикнула, ощущая пару его шершавых пальцев на своём соске Мутант довольно хмыкнул, давая понять, как сильно он наслаждается, сжимая её в руках. Девушка получала свою порцию боли и кайфа от этого, однако ничто не могло сравниться с ощущением его твёрдого зелёного члена внутри, на котором она уже откровенно скакала, раскачиваясь всем корпусом взад-вперёд. Как истинная наездница.       Они целовались всякий раз, когда могли, но больше концентрировались на чистом трении. Забыв обо всём Майки начал подталкивать себя вверх, срывая с губ Эйприл новые стоны И они становились всё громче, по мере того, как она набирала скорость. Биться бёдрами о внешний каркас пластрона было так приятно, что она в какой-то момент даже взвыла, откинув голову назад и ещё больше наращивая темп. Пронзать свою узкую щёлочку его массивным членом, чувствуя каждый дюйм толщины было восхитительно. Девушка заскребла пальцами по карапа́ксу панциря Микеланджело, ощущая рельеф шестиугольных пластин. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Каждое взбрыкивание его таза доставляло удовольствие и боль, уносившее её за пределы.       Ниндзя тоже уже был на пределе, бессознательно издавая низкие, грудные стоны. От их совместных усилий диван ходил ходуном, елозя по полу в унисон каждому из диких толчков, но он, ни оседлавшая его девушка не замечали этого. Оба были сосредоточены на предчувствии скорого освобождения, нараставшего глубоко внутри, и стремились достичь его одновременно. Эйприл бессознательного провела пальцами по бокам Майки, лаская нежную кожу на стыке плоти и панциря. Этого оказалось достаточно, чтобы заставить его дрожать и задыхаться. Он пытался сдержаться, изо всех сил цепляясь за неё, но не смог. Оргазм настиг его, ударив с силой поезда метро. Прижав черноволосую к себе, он выплеснул внутрь неё своё нечеловечески-горячее семя.       Медвежий захват его мускулистых лапищ помешал девушке двигаться, лишив возможности достичь пика своего удовольствия. Она уже готовилась взвыть от разочарования, когда вес откинувшегося на спинку дивана майки сделал своё дело и громоздкий предмет мебели перевернулся под ними и вместе с ними. Так и не расцепившись они полетели на пол, удар о который заставил-таки Эйприл достичь оргазма. Боль от удара оказалась поглощена удовольствием как и весь остальной мир. Ничего другого больше как будто и не существовало. То, что они разделили, не было похоже ни на что другое. И это, без преувеличения, было прекрасно.       Прошло немало времени, прежде чем она вернулась к реальности и, открыв глаза, обнаружила, что Майки смотрит на неё.       — А ты как всегда... в своём... репертуаре... – задыхаясь произнесла Эйприл, прижимаясь лбом к его лбу и оба разразились хриплым смехом. С кем-то другим столь комичное завершение романтического момента показалось бы неуместным, и наверняка испортило бы весь настрой, но... она сама выбрала парня, с которым падение воспринималось в порядке вещей. Впрочем, она всё равно любила его. Может быть не конкретно за это, но уж точно ничего не имела против его странностей, о чём и поспешила сказать:       — Я люблю тебя, Майки, – прежде слова признания ещё не звучали между ними. Во всяком случае не в столь прямом виде. Разве что в завуалированном, в перерывах между шутками и приколами, без которых не обходилась ни одна встреча. Однако теперь время пришло. Она сказала это и теперь смотрела на нависшего над ней мутанта, проводя пальцами по его гладкому затылку.       — Я тоже люблю тебя, Эйприл, – с милой улыбкой откликнулся Микеланджело, целуя девушку в доказательство своих слов.       Они целовались лёжа посреди разгромленной комнаты и обоих это не напрягало. Ведь случайная любовь полна случайностей.